Habit

Legendary — Welshly Arms Минхо устало прикрывает глаза и откидывается на спинку рабочего кресла, шумно выдыхая. Всю неделю его мозг прогрызали коллеги отца, которые то и дело спешили сунуть свой нос в дела Ли, считая себя не его такими же коллегами, а вторыми отцами, ведь это парень молодой, а они «уже повидали жизнь». «Эта трата была лишней», «Это оборудование слишком дорогое, мог взять дешевле и лучше», «Спросил бы у меня», «Официанты не такие. Не настолько квалифицированы, как у меня», и многое другое поступало, поступает и продолжает поступать к нему с момента открытия собственного ночного клуба в самом эпицентре Каннама. Минхо знал, куда шёл, ещё три года назад, когда ввязывался в подобную авантюру. Понимал, что конкуренция там немереная, что все смотрят друг на друга, как на врагов, что друзей по бизнесу он не найдёт. Но он всё равно шёл туда. Его отец ― такой же бизнесмен, только с сетью отелей. По причине чего в голове Минхо буквально с самого рождения заложены правила ведения бизнеса, создания и продвижения чего-то своего, а также стремление к большему и лучшему. Отели, рестораны и все подобные заведения его не интересовали, но он хотел своё дело, поэтому взялся за здание, что собирались сносить за ненадобностью, желая построить там торговый центр. Отец одолжил сыну денег, следил за ним весь путь, не встревая, и вот теперь, к данному моменту, Минхо является директором сети ночных клубов «Lustful angel», «разбросанных» по многим странам. Конечно, самым главным, большим и дорогим клубом всё ещё является тот, что находится в центре Каннама, потому что он словно первенец Минхо, к которому любви и заботы больше; с которым рос и сам Ли. И, если этот клуб самый ценный и любимый, то еда, алкоголь, обслуживание, наличие дополнительных услуг и сами работники там лучше, что значит ― за всё цена выше. Но, к счастью, даже высокий ценник не останавливает посетителей, почему и доходы клуба растут с каждым годом всё больше. В этот раз, ближе к началу весны, многие бизнесмены, что работали с Ли-старшим в молодости, решили собраться в ресторане, чтобы обговорить свои цели и достижения, а также обсудить заслуги детей к их возрасту. Ведь к двадцати пяти годам эти мужчины уже имели что-то своё или хотя бы начинали активно двигаться к этому, поэтому и их детям нежелательно отставать. Минхо не отстал, молодец, но это не означало, что его просто погладят по голове и разрешат спокойно кушать стейк. Все пришли без детей, но друзья мистера Ли ужасно настаивали на том, чтобы парень приехал и поздоровался со всеми. Естественно, Ли-старший понимал, что они просто хотят оценить масштаб конкуренции для своих детей, но он был уверен в сыне, почему спокойно пригласил его. В тот вечер Минхо получил сотни вопросов, предложений, наставлений и негодований, но держался молодцом. Что-то он пропускал мимо ушей, на что-то злился, что-то наматывал на ус, а где-то видел возможность для дальнейшего сотрудничества. Покинул ужин он раньше остальных, однако понимал, что это не конец. Знал, что через какое-то время к нему обязательно постучится парочка этих бизнесменов, обязательно даст ещё несколько непрошенных советов и, впоследствии, обязательно поделится со своими детьми «минусами» Минхо; его недостатками в ведении бизнеса; его компании и его клубов. Ли такого не хотелось. Не хотелось даже не потому, что он чем-то опозорит отца, а потому что это его детище, его силы, его труд. Он давно отделился от родителя, жил самостоятельно и, понимая это, хотел работать больше и усерднее для себя, а не ради одобрения и похвалы отца. В один из дней отец тайком намекнул сыну о дате визита в его компанию, из-за чего всю последующую неделю Минхо засиживался на работе, решая многие вопросы и находя какие-то недочёты, исправлял их, а также проверял работу сотрудников компании и самих клубов. Визит был именно сегодня и, к великому счастью, Минхо не увидел ничего негативного и не услышал каких-то советов или негодований, как в тот вечер. Вероятно, не трудись он так в последнюю неделю, точно не убежал бы от этой вакханалии. Но, к счастью, сейчас он имеет то, что имеет: тихий кабинет, отсутствие в нём людей, решённые вопросы и чувство освобождения от серьёзной проблемы. Конечно, даже в этом плане Ли-младший был благодарен друзьям отца, потому что за время, пока он сидел днями и ночами на одном стуле и пока решал всё важное, понял, что работал недостаточно хорошо, что с его планами и мечтами на будущее он вкладывал мало себя и своих сил. В будущем будет работать лучше, начнёт уже завтра, но сегодня он разрешит себе отдохнуть, позволив голове разгрузиться. Сегодня была пятница, что означало вдвойне больший наплыв на все клубы, вдвойне большая выручка. Не секрет, что и сам Минхо любил частенько приехать в Каннам, зайти в любимый клуб и выпить пару коктейлей, сидя за своим столом. За этот столик не пускали даже самых знаменитых или богатых лиц, потому что этот стол ― стол хозяина и никакие деньги или популярность не позволят Ли отдать своё даже на один вечер. Прямо сейчас он тоже мог поехать в клуб, сесть на мягкий диван и выпить что-то вкусное, но неимоверная усталость просто выбивала оставшиеся силы и перекрывала желание, поэтому он хотел просто вернуться домой и поспать. Накинув чёрный пиджак, при этом слегка ослабив галстук, парень выходит из своего кабинета, закрывает его на ключ и, оглядев офис, понимает, что все давным-давно ушли, а он снова засиделся. Вздохнув, Минхо подходит к лифту, жмёт на кнопку и, ожидая, прикрывает глаза: голова гудит, ноги потряхивает, а костюм давит, хоть и сидит по размеру. Чувствует то же самое, когда стоит в лифте и спускается на первый этаж. Не очень хочет открывать рот, чтобы попрощаться с охранниками, но всё равно желает им доброй ночи, а когда садится в машину ― громко выдыхает, укладывая затылок на подголовник. Сейчас он точно понимает, что никакие клубы, громкая музыка и алкоголь ему не нужны. Сон ― вот, что самое важное. Душ и кровать ― ещё важнее. Пока Минхо молча едет по трассе, его взор падает на множество ярких вывесок, гуляющих людей, ещё открытых парков с аттракционами и на фургончики с мороженым или с закусками. Даже с закрытыми окнами слышится музыка, исходящая почти отовсюду. Забавно, что когда он ехал в клуб в это же время и в этот же день недели, не замечал, насколько всё яркое и «живое». Но сейчас, когда он хочет лишь тишины и темноты, улавливает буквально каждое движение, свечение и шум. До дома остаётся несколько километров, до клуба ― всего один. Минхо сглатывает, останавливаясь на светофоре, и не очень заинтересовано наблюдает за прохожими на пешеходе, только что вышедших погулять или же ведущих своих питомцев после вечерней прогулки домой. Красный свет переключится на зелёный только через минуту. Вроде и ждать недолго, но это ожидание всё равно тяготит. Комок непонятных мыслей, что успели свернуться в кашу, в голове Ли, прерывает звонок телефона, и парень громко вздыхает, на секунду прикрывая глаза. Он не готов говорить с кем-то сейчас. Особенно сейчас. Даже не посмотрев, кто звонит, Минхо начинает машинально прокручивать в голове то, что мог не сделать в офисе. Он был уверен, что звонит кто-то с работы, чтобы сообщить об ошибке или о чём-то неприятном, отчего заранее начал обдумывать свои последние действия. Поняв, что ошибок не должно было быть, Ли всё же поднимает смартфон и щурится от яркого света, на котором блещут белые буквы «찬». Нахмурившись, парень снова вздыхает, но всё равно решает не отклонять звонок. Бан Чан ― его друг детства, а также тот, кого Минхо знает, как облупленного. И Ли точно уверен, что в пятничный вечер, почти в полночь, Чан не станет звонить ради приглашения в клуб или в гости: обычно он предупреждает хотя бы за пару часов. Значит, этот звонок действительно важный. Отложив телефон, Минхо замечает, что секунды красного света на светофоре почти закончились, затем он ведёт подушечками пальцев по монитору, встроенному в автомобиль, и отвечает на звонок. ― Минхо? ― звучит голос, кажущийся слегка взволнованным. ― Что случилось? ― отвечает, трогаясь с места и выжимая газ. ― Ты ещё не дома? ― К моему сожалению, ― облизывает губы. ― Минхо, у меня просьба вселенского масштаба, с которой помочь можешь только ты… ― звучит на том конце чуть тише. Ли вроде и не показывает ни одной эмоции, но всё равно на секунду бросает взгляд на монитор, словно смотря на самого Чана. ― Чан? ― паркуется на обочине, хмуря брови и вслушиваясь. Каким бы уставшим он ни был, Минхо понимает, что Чан просит о чём-то достаточно редко, при том только о важных вещах. ― Только что я звонил Хенджину, ― на секунду замолкает, а Минхо кивает, словно снова отвечая Чану лично. ― Минхо, он пьян просто в задницу. ― Мне поздравить его? ― бросает краткий, но тихий смешок. ― Минхо, он в твоём клубе. И тут Ли прикрывает глаза, стискивая челюсти. Он знает младшего брата Чана, с которым они породнились лет десять назад, когда мама Хенджина и отец Чана решили пожениться. Сейчас они словно родные братья, сейчас всё хорошо, только вот… Ну, открыто говоря: Хенджин частенько переходит границы ― это если выражаться культурно. А в общем и целом: башню ему может сорвать только так, если он загорится какой-то идеей и начнёт исполнять её. Захотел пойти в модельное, хотя не знал ничего об этой профессии? Пошёл. Там красивая одежда, много внимания и любви. Захотел попробовать себя в роли веб-дизайнера? Попробовал. Сделал несколько интересных оформлений для сайтов, отдал в качестве тренировочных. Всё это оценили и захотели его принять, а он, поняв, что за пару дней ему разонравилось, ушёл. Захотел поступить в театральный? Сходил на прослушивание, его внешность оценили, какие-никакие актёрские навыки ― тоже, даже на мелкую роль захотели взять. А он, постояв и послушав, понял, что сегодня утром не выпил кофе, отчего ушёл пить его, больше не возвращаясь обратно. Захотел поехать за город в снежные горы? Отработал пару недель без выходных, заработал целое состояние, съездил в горы. Но, не пробыв там и двух дней, уехал обратно. Хенджин ― это грёбаная заноза в заднице. Ему нельзя высказывать идеи, потому что ему понравится всё, что тот услышит; потому что полезет в это дело, вообще плюя на то, что не знаком с данной сферой и на толику. Хван Хенджин работает моделью, где, на удивление и для себя, и для всех остальных всё же остановил свои «перебежки». Но и не сказать, что там он самый послушный и прилежный. Нет, Хенджин выполняет свою работу просто идеально: камера, визажисты, фотографы, стилисты, менеджеры, да и все вокруг любят его, потому что за несколько лет работы в этой сфере он понял всю её суть. Но ведь даже и там, где вроде есть стабильность, хорошая зарплата, популярность и любовь отовсюду ― он не может угомонить свою егозливость. Если Хенджин хочет купить себе что-то дорогое или куда-то поехать, но понимает, что денег недостаточно, он просто начинает работать. Становится каким-то роботом, которому не нужны ни еда, ни сон, ни отдых. Однажды он подписал два контракта, которые шли друг за другом, день за днём, и вот, отработав двадцать часов на одной съёмке, парень смело и быстро собрал вещи и поехал на вторую ― пятнадцатичасовую. И он не устал. Точнее, он не чувствовал усталости, потому что всё время перед глазами стояло шикарное кольцо, которое он заприметил в магазине, а когда узнал, что таких колец всего пять во всем мире ― и вовсе забыл обо всём. Это вроде и хорошо ― работать ради своих целей, не сдаваться, идти уверенно. Но один раз, когда Чан был в гостях у Хвана, он встретил младшего после трёх дней непрерывных съёмок и, мягко говоря, ужаснулся: синяки под глазами, усталость во взгляде, исхудавшее тело и еле работающая голова. В тот вечер Чан и злился, и пытался помочь всем, чем только можно, и кормил чуть ли не с ложки, и укладывал спать. Хенджин не просил ни о чём, он не жаловался и не просил отстать, лишь принимал, ― и Чану было больно от этого. Быть помешанным на своих целях настолько ― это не есть хорошо. Быть ветренным и не думающим о последствиях ― также не есть хорошо. И вот за десять лет знакомства с Хенджином, что Минхо, что Чан успели выучить: если Хенджину что-то надо ― убьёт себя, но добьётся; когда ему не надо ничего ― развлекается, словно каждый день праздник. И это всегда идёт по кругу, он не находит стабильности, бегает от одного к другому; а эти двое, пусть старше всего на год, по надобности кружатся вокруг, словно мамка с папкой. И именно поэтому сейчас Минхо ненавидел весь мир ещё сильнее, буквально проклиная этого Хенджина. «Ёбаная заноза в заднице», ― не произносит вслух, потому что и от Чана получать пиздюлей не хочется. Если Хенджин в его клубе в пятничный вечер и в полночь ― он буквально пьяная жижа, которая не спит спокойно на диване, а веселит всех посетителей и несёт клубу огромную выручку. Что людям, что сотрудникам, что заведению ― хорошо, потому что для них Хван и швец, и чтец, и жнец, и на хую дудец. А вот Минхо, которому сейчас нужно забирать эту треклятую жидкость, совсем не здорово и не весело, особенно учитывая то, насколько он устал. ― Заберёшь его, пожалуйста?.. ― снова звучит на той стороне тихое и неловкое, а Минхо наконец открывает глаза. Чану и просить не стоило, но ради приличия всё же сделал это. Ли молчит, но Бан слышит тяжёлый вздох и какой-то неразборчивый мат, идущий под нос. ― Сколько он там уже? ― звучит недовольно, но Минхо старается сдерживаться, чтобы не рявкнуть на ни в чём неповинного друга. ― Не знаю, но, судя по его голосу, часа четыре. ― Вот же ж… ― старается не назвать сукой, потому что дружба-дружбой, но Минхо знает, что Чан Хенджина любит, как родного, и голову за него оторвёт, не моргнув и глазом. ― Ладно, ― плюёт, выезжая на трассу. ― Спасибо большое, ― с выдохом отвечает Чан, а Минхо лишь кивает. До дома оставалось всего пару километров, всего немного, и Ли завалился бы в свою холостяцкую квартиру, приготовил бы ужин, принял душ и лёг спать. Оставалось ведь всего немного. Да, оставалось, но теперь он сидит в машине и смотрит на двери своего клуба, откуда то выходят, то заходят люди. ― Какая же ты свинья, Хван, ― говорит сам себе под нос, выходя из машины и ловя взглядом охранника, который тут же открывает перед ним дверь, здороваясь. Этот вечер не был бы испорчен настолько, насколько мог, если бы по пути в Ли не врезалась какая-то девушка; если бы кто-то не заорал ему на ухо; и если бы не включилась его не любимая песня. Но, к большому сожалению, его вечер буквально обосрали. А в конце, когда он дошёл до танцпола, минуя администратора и официантов, просто сложил руки на груди и вздохнул, представляя, как этот чёртов Хенджин падает, и как того затаптывают другие люди. Танцпол был действительно большим, в дополнение к нему шли небольшие платформы для более раскрепощённых людей, желающих выделиться или не толпиться с остальными на обычном полу. И именно этой выделяющейся особой сейчас был парень, который активно двигался, запрокинув голову, и вокруг которого кишили люди, смотря либо на него и стараясь танцевать вместе с ним, либо просто двигаясь под музыку среди толпы. Его светло-розовые отросшие волосы прыгали то на плечах, то просто болтались в воздухе, пока улыбка была натянута до ушей, а очи лицезрели софиты и прожекторы, находящиеся сверху. Длинные подкачанные ноги были обтянуты чёрными джинсами, в поясе которых висели тонкие цепи. Белая футболка шевелилась в такт движений, а красная ветровка, что была увешана множеством каких-то значков, эмблем и просто липучек, то и дело задиралась от поднятых рук. Минхо никогда не посмеет отрицать, что Хенджин или Чан некрасивы ― это будет глупостью и ложью. Но, к счастью, Минхо спокойно мог отделять личное от визуального, отчего сейчас пусть и видел, как изящные пальцы скользят в воздухе, как иногда касаются бёдер или паха, как само довольно неплохое тело Хвана двигается лучше, чем у некоторых известных танцоров, ― Ли не будет вставать в стадо и смотреть на него с таким же открытым ртом, как это делают все. Красиво-то оно красиво, но как сейчас заебётся Минхо ― просто непередаваемо. ― Мистер Ли? ― слышит Минхо справа от себя и, повернув голову, встречается с улыбкой своего старшего администратора. ― Сохён, ― кивает девушке и снова поворачивает голову, смотря прямо. ― Приведи мне эту стриптизёршу, ей пора баиньки. Девушка, не став задавать ни единого вопроса, быстро ретируется к одному из официантов и просит залезть к Хвану на платформу и завлечь того чем-то, чтобы он слез самостоятельно. Даже некоторые сотрудники уже успели узнать, кто такой Хван Хенджин, и как к нему относится Минхо. ― Так, а что за подарок? ― слышит Минхо от подходящего Хвана, который смотрит на официанта с широкой улыбкой. «Пиздюль на обратной дороге ― вот твой подарок», ― отвечает мысленно, продолжая смотреть на улыбающуюся физиономию. И, как только официант останавливается перед Ли, а Хенджин встаёт рядом с ним, он быстро переводит взгляд прямо и замирает, расширяя глаза. «Блять», ― проносится мимолетное. И он, кажется, даже перестаёт дышать, когда смотрит на Минхо, на его грудь и накачанные руки, обтянутые белой рубашкой, на двигающиеся желваки и на серьёзный взгляд, в котором отсвечивают все огни клуба. ― М-Минхо?.. ― еле приоткрывает пухлые губы, пару раз моргая. ― Собирай свои вещи и выходи на улицу. Я жду в машине, ― безэмоционально говорит Ли и, развернувшись, идёт в сторону выхода. А Хенджин продолжает стоять, не двигаясь, пусть и знает, что Минхо не любит ждать. Хенджин вообще знает всё, что не любит Минхо. Потому что Хенджин любит самого Минхо. Когда они познакомились, естественно, ничего не предвещало беды, но когда в свои восемнадцать Ли вернулся на летние каникулы домой, Хван понял, что утонул в этом болоте после первого «привет». То ли Минхо повзрослел, то ли сам Хенджин разобрался в своей тяге к этому парню окончательно ― непонятно. Хван ведь сам помнит, как постоянно увязывался за Чаном и Минхо, но почему-то всегда шёл со стороны Ли; как старался сесть рядом с ним и как радовался, когда Минхо приходил к ним в гости. Иногда они могли даже не встречаться, но Хенджин, зная и понимая, что Ли находится буквально за стеной, не мог найти себе места, из-за чего он часто выходил из комнаты и делал вид, что ему постоянно хочется чего-то с кухни или же он что-то потерял в гостиной. Он просто хотел встретиться с ним, но выходило всего пару раз из нескольких сотен. Минхо хорошел с каждым годом, его мировоззрение и ум сносили Хвану крышу, из-за чего он просто терялся, не желая находиться. Ум в мужчине ― самое сексуальное, что может быть. Это для Хенджина самое главное в выборе партнёра. Но когда он смотрит на Минхо и понимает, что там сексуальный не только ум, а весь парень в целом ― это становится чем-то невозможным и непреодолимым. В день, когда Хван узнал, что Минхо ещё и нетрадиционной ориентации, что он любит тех же, что и Хенджин, юноша всю ночь проплакал в своей комнате. Вроде бы можно и спросить: «Зачем грустить? Тут шансов больше!» Нет. Не больше. Будь Минхо по девушкам, тут Хван хотя бы понимал точно: шансов нет, потому что Минхо неинтересны мужчины и члены. Но когда он знает, что они ему интересны, что, по сути, Хенджин ему интересен, становится больно до ужаса: Хван не в его вкусе. И Хенджин это знает. Минхо когда-то рассказывал о своих предпочтениях в партнёре, и Хенджин, к сожалению, не подходит под эти критерии ни внешне, ни внутренне. От этого больнее всего: знать, что шанс мог быть, но ты просто не тот. И Хенджин до сих пор помнит это и знает, и он до сих пор испытывает все эти чувства. С какими бы мужчинами он ни был, с кем не старался бы ― они не те. Они не Минхо. И сейчас, стоя посреди клуба и смотря на удаляющуюся фигуру, Хван пусть и помнит все свои отрицания и все свои знания и понимания, но алкоголь перебивает рациональную часть мозга, поэтому он просто радуется, что Минхо приехал за ним. Что сделал это именно он. Быстро забрав свою сумку и оставив официанту явно больше, чем он должен, за напитки, Хенджин вылетает из клуба и тут же начинает искать глазами знакомую дорогую машину. И, как только цепляется за известную эмблему и чёрный отлив, улыбается сильнее, переводя взгляд выше ― на водителя: стиснутые челюсти, широкие плечи, недовольный взгляд ― секс. Для Хенджина ― Минхо в любом проявлении будет сексом. Хван уже было собрался направиться к машине лёгкой, сексуальной походкой, но, простояв на улице пару минут, он почувствовал, как алкоголь ударил в голову сильнее. Должно быть наоборот, ведь здесь прохладно и хорошо, но, вероятно, Хван пил что-то такое, что бьёт по голове и телу спустя какое-то время, а не через пару минут. Остановившись на месте, он сжимает сумку, хотя даже пальцев не чувствует, и смотрит нечитаемым взглядом на машину. В глазах начинает двоиться, серотонин приливает только в путь, ноги начинают слегка подкашиваться, а сам он стоит, глупо улыбаясь и покачиваясь, и смотрит на машину. И чем дольше он стоит, чем дольше не моргает, не шевелится и не пытается держать себя в сознании, тем пьянеет ещё сильнее: начинают забываться последние часы, начинает забываться, как он вообще сюда попал, что пил и почему стоит сейчас здесь. ― Хенджин? ― видит, что перед ним стоит человек, но он ужасно двоится и даже троится, а мозг Хвана просто в кашу. ― Тебе плохо? ― даже не чувствует, как прикасаются к его плечам, но ощущает, что начинает двигаться, хотя ноги вроде не передвигает. Как только Минхо сажает его в свою машину, он тут же обегает её и присаживается на своё место, сразу обращая взор на парня. ― Хенджин? ― «перебегает» карими радужками с места на место, пытаясь понять: плохо Хенджину или слишком хорошо? Сейчас он просто отрубится или пойдет блевать? ― Эй-эй, ты как? В норме? ― повернувшись корпусом, Минхо обхватывает его лицо и пытается поймать взгляд. Глаза напротив то и дело либо открываются и закрываются, либо бегают из стороны в сторону. ― Блять, какая же ты заноза в заднице, ― уже рычит Ли, снова обращаясь к рулю, и, заводя машину, выезжает на проезжую часть. Едя по трассе в тишине, Минхо старается не отвлекаться ни на секунду, желая лишь быстрее доехать до дома Хвана и затащить его туда. Сейчас это буквально куча с костями и органами, которая не может трезво думать, которая вообще думать не может. Ему нужен душ, унитаз и два пальца в рот, иначе так и будет мучиться всю ночь, пребывая где-то в космосе. А Хенджин, буквально растекаясь на сиденье, смотрит нечитаемым взглядом в окно, пропуская в карих радужках быстро сменяющиеся фонари. Но, на самом деле, те сменялись настолько быстро, что его начало даже тошнить. Поэтому он решил увести взор. Ведя очами по салону, Хенджин пытается понять, как вообще здесь оказался и откуда и куда его везут. Поморщившись, он медленно поворачивает голову влево и хмурится, пытаясь разглядеть это раздвоенное нечто: красивый профиль, острые черты лица, прямой нос, аккуратные губы, нахмуренные брови, тёмные волосы и серьёзный взгляд. ― Минхо?.. ― спрашивает тихо, еле шевеля губами. Где-то в своей памяти он всё же находит кусок того, что человек с таким же профилем принадлежит его любви. ― Ты в норме? ― отвечает до боли знакомый голос, и Хенджин тут же широко улыбается, вздыхая. ― Минхо-о-о, ― протягивает и подсаживается ближе, стараясь обнять парня. ― Хенджин, блять! ― рявкает, сильнее вцепляясь в руль. ― Сядь на место. А Хенджину всё равно на этот грубый тон. Минхо везёт его в своей машине, у Хвана прилив любви и счастья, а большего и не нужно. По-свойски развалившись сильнее, Хенджин тянется к монитору автомобиля и начинает стучать по нему пальцами, ища музыку. ― Я не слушаю то, что ты любишь, ― говорит спокойно и даже не ругается на то, что Хван трогает его вещь. Привык, что иногда Хенджин позволяет себе подобное, ничего при этом не портя. ― Снова не такой для тебя, ― разочарованно, но с улыбкой шепчет Хван, а Минхо лишь бросает на него взгляд, не желая расспрашивать. Пьяный бред. Всё же найдя что-то более-менее активное, Хенджин выкручивает звук почти на всю и начинает покачиваться всем телом, улыбаясь и смотря по сторонам. Ли старается дышать глубоко и спокойно, пока справа от него танцует пьяное тело, дрыгаясь и выгибаясь, улыбаясь и смеясь. Ему просто нужно доехать до дома Хвана. Просто проехать мимо своего, затем остановиться на трёх светофорах и проехать ещё пару улиц. Нужно просто… ― У тебя так жарко! ― канючит, смеясь, а затем Минхо краем глаза наблюдает, как Хенджин стаскивает свою куртку и тянется к горлу футболки. ― Ты чего делаешь? ― бросает краткий взгляд, хмурясь. ― Хенджин, успокойся и подожди, пока мы приедем домой. ― У тебя жарко! ― вторит, словно маленький ребёнок. ― Я включу кондиционер, ― только Ли тянется к кнопке, как его руку тут же перехватывает Хван и кладёт на своё лицо, прижимаясь. ― Ты чувствуешь, как мне жарко? Моё лицо горит, Минхо… ― прикрывает глаза, хмуря брови. ― Так что не поможет твой… ― кряхтит и, отбросив руку Ли, всё-таки снимает футболку, откидывая её куда-то рядом с собой. ― Твою мать, ― шепчет Ли, перемещая очи то на зеркало заднего вида, то на дорогу. Хенджин сидит рядом, и Минхо не может не замечать, как тенями переливается его подкачанная грудь, как гуляют по салону оголённые руки и как сверкает улыбка, пока очи смотрят по сторонам. Они подъезжают к первому светофору, а Минхо буквально отсчитывает все перекрёстки и светофоры до дома Хвана. Музыка звучит всё громче, Хенджин двигается активнее, часто цепляя Ли, а Минхо всё ещё старается размеренно дышать и думать о своей кровати, что послушно ждёт его. ― Слушай, Минхо, ― звучит справа, а Ли бросает взгляд на всё ещё красный свет, ― а когда у тебя в последний раз был секс? Не сказать, что подобные темы смущают Ли, но слышать этот вопрос от младшего брата своего друга, который сидит без футболки пьяным в его машине ― не есть здорово. Нахмурившись, он на секунду поворачивает голову в сторону парня и видит довольную улыбку, но затем снова возвращается к рулю и вздыхает. ― Хватит. ― Ну, серьёзно, Минхо, ― ластится Хван к его плечу и смотрит исподлобья, а Ли уже прожигает этот светофор своими глазами, чувствуя, что ещё секунда, и он самостоятельно пойдёт переключать этот грёбаный свет. ― У меня вот очень давно ничего не было, ― мурчит Хенджин, а затем Минхо чувствует, как на его бедро ложится большая ладонь. ― Хенджин, блять! ― рявкает, отстраняясь и смотря вроде с удивлением, а вроде и со злостью. ― Какого хера ты творишь? Ты можешь, блять, спокойно посидеть и дождаться, пока мы приедем домой? ― Приеду домой я, а потом ― ты. Никаких нас нет, ― плюёт обиженно Хван, отворачиваясь к окну. Минхо снова вздыхает, чувствуя, как голова начинает снова болеть. На часах уже час ночи, а ему на работу в семь утра. Ли понимает, что ничего ужасного не случилось, что ни Чан, ни Хенджин не виноваты, но именно в данный момент Минхо очень хочет приложить эту суку о панель, чтобы она вырубилась и проспала до дома. Тушку её затащить сможет: не раз уже таскал, да и сил в нём не мало. Когда они подъезжают к району, где живёт Минхо, Ли уже буквально отсчитывает минуты до того, как он доедет до Хвана, как после этого приедет обратно и ляжет спать. Но, к сожалению, его расчёты прерывает протяжный стон справа: парень, повернув голову, видит, что Хенджин, свернувшись комочком, прижимается к стеклу щекой и держит глаза прикрытыми. ― Хенджин? Ты как? ― смотрит и на дорогу, и на Хвана, начиная понемногу переживать. Он примерно понимает, что настигает парня после такой попойки, но надеется, что это не так сильно ударит по его голове. ― Мне плохо… ― мурчит тихо, дыша в стекло, а Минхо прикрывает глаза, вздыхая. «Ну, вот, блять, только не это» ― Насколько плохо? ― потому что вдалеке Минхо видит свой дом и уже просчитывает, куда положит это тело. ― Меня сейчас стошнит, ― скрючивается сильнее, а Ли выжимает газ, заворачивая в свой двор. Как только Минхо паркует машину, он тут же вылетает на улицу и бежит к пассажирской двери. Подхватив Хвана, он закидывает его руку на своё плечо и, держа за талию, ведёт юношу в дом. Затащив того в лифт, придерживает за плечо, чтобы, ни дай Бог, не упал. Чан ему голову оторвёт, так ещё и эта свинота всё запачкает тут своим обедом и ужином. Как только двери открываются на двенадцатом этаже, Минхо вытаскивает это безжизненное тело и тащит к своей двери, открывая квартиру. Когда Хван оказывается около его стены, Минхо наспех разувается и снимает ботинки с Хенджина, затем тут же заводит его в ванную комнату, где парень падает на колени и подползает к унитазу. Вроде волосы Хвана не настолько длинные, чтобы держать их, но Минхо всё равно не уходит, жалея того по спине и успокаивая, словно своего младшего брата. Пальцы целуют выступающие позвонки, они вплетаются в светло-розовые волосы и уводят пряди от лица, пока карие радужки осматривают ванну. Минхо понимает, что никакой душ Хвану не нужен. Точнее, он ему очень даже нужен, но сам Хенджин либо утонет в этой ванне, либо чертыхнётся и шлёпнется на плитку, ни дай Бог повреждая себе что-то. Чан убьёт его, а модельное агентство оплатит похороны. Как только Хван заканчивает все свои дела, Ли поднимает его, подводит к раковине и умывает, в конце передавая зубную щётку, которую уже успел оставить Хенджин. Пока парень возится около раковины, Минхо убегает в комнату для гостей и подготавливает для Хенджина кровать. Но, как только он слышит неизвестный шум, резко выбегает и залетает в ванную. Хвана нет, вот же придурок. Проверив дверь, Минхо подмечает, что из квартиры тот не выходил, поэтому начинает бегать по остальным комнатам. ― Вот же сучёнок мелкий, ― рычит себе под нос, ища юношу по всей квартире. Но когда он останавливается около своей спальни, видит, как на его кровати лежит почти бездыханное тело. ― Хенджин, блять, ― Минхо не любит, когда на его кровать ложатся в одежде. ― Сними! ― неожиданно резко вскрикивает Хенджин, перекатываясь на середину кровати и ложась на спину. ― Чего? ― хмурится, делая шаг вперёд. ― Они мешают. Сними… ― бормочет в бреду, пока старается расстегнуть свой ремень и стащить джинсы. ― Да еби тебя семеро, Хван, ― вздыхает, прикрывая глаза и стискивая челюсти. По сути, если Минхо расскажет Чану всю историю целиком, он же не получит от него, верно? Вероятно. Да, вероятно, именно так. Подойдя к кровати и смотря на то, как эта тушка всё ещё пытается стянуть свои джинсы, лёжа с закрытыми глазами, Минхо снова вздыхает. Но, собрав всю волю в кулак, всё же опирается одним коленом о кровать. Откинув руки Хенджина, он старается быстро разобраться с ремнём, чтобы поскорее стянуть его портки и выскочить отсюда, но эта мельтешащая юла лишь мешает. ― Да не дёргайся ты, блять, ― понимает, что Хван уже и не слышит, и не понимает, но всё равно ругается. Только расстегнув пуговицу и ширинку, Минхо хватается за ткань джинс в районе бёдер и начинает тащить их вниз, стараясь не глазеть ни на что запретное. Чан всё ещё оторвёт ему голову. Но как только джинсы оказываются практически спущенными до колен, Минхо бессознательно всё же обращает взор на бельё Хенджина, а точнее ― на его паховую зону, и замирает, сглатывая. У Хенджина колом стоит член. И он большой ― в сравнении со многими, что видел Минхо. Медленно подняв очи на подкачанное изящное тело, а затем и на точёное лицо, Ли на секунду теряется в пространстве, просто стоя и смотря. Хенджин явно неплох собой, и совсем не удивительно, что он знает об этом, что не скрывает этого. Мотнув головой и прокашлявшись, Ли всё же стаскивает джинсы, закидывает ноги Хвана на кровать и, накрыв того каким-то покрывалом, пулей вылетает из комнаты. ― Блять, Чан тебе собственный член оторвёт, придурок, ― шепчет сам себе, когда замечает, как в районе паха натянулась ткань. ― Да ёбаный ты пиздец, Хван. В ускоренном темпе приняв душ, Минхо переодевается в пижаму и, пройдя в комнату для гостей, просто падает на диван. Сразу укрывшись одеялом и прикрыв глаза, он надеется, что уснёт скорее, чем позволит мозгу начать думать об этом лежащем теле на его кровати.

***

ocean eyes — Billie Eilish Вчера Минхо казалось, что его голова просто взорвётся. А сегодня, лёжа на кровати и смотря в потолок, он ощущает, что ещё чуть-чуть, и звон назойливого будильника просверлит дыру в виске, заползёт дальше и начнёт грызть его мозг, плюясь кровью. Весна ещё не такая поздняя, из-за чего в шесть утра квартира всё ещё находилась в кромешной темноте, а за окном даже и не виднелось хотя бы проблеска солнечных лучей. Ли прекрасно помнит и знает, что ему нужно на работу, но после ночных поездок и приключений парень чувствует себя буквально куклой, у которой нет возможности поднять руку или ногу. С одной стороны, очень прекрасно, что он сам себе начальник, ведь спокойно может опоздать на работу или даже не прийти на неё. Но ведь с другой стороны, помня и зная, сколько у него недоделанных дел, он просто не может проваляться весь день дома, потому что ему так захотелось. Ну, к сожалению, время продолжало идти, а меньшее из зол выбирать было нужно: сейчас вставать не готов, пропустить не может, значит, придёт в компанию только на половину дня. Вариант не самый лучший, но хотя бы какой-то. Сонно похлопав ресницами, парень снова берёт телефон, снова щурится от яркого света и, заведя будильник на одиннадцать утра, заваливается спать дальше, предварительно написав секретарю о своём позднем приходе. Когда Хенджин продирает свои глаза, первым, что попадается на его взор ― светлый, почти прозрачный тюль, через который ползут солнечные лучи, освещая паркет и всю левую часть комнаты. Это не его квартира ― понимает сразу и даже не пугается: сам дарил Минхо эту статуэтку французского бульдога, что сейчас стоит на тумбе рядом с кроватью. Вздохнув, он медленно перекатывается на спину и просто смотрит в потолок. «Идиот» Идиот, потому что поехал куда-то, когда Чана нет в городе. Идиот, потому что напился до такого состояния. Идиот, потому что снова оказался у Минхо. И в данной ситуации могла быть хоть капля пользы и счастья: они могли потрахаться. Но нет. Тут просто пьяный Хенджин, которого Минхо в очередной раз приволакивает к себе, в очередной раз пускает в свою постель и в очередной раз уходит спать в другую комнату. Хенджин никогда не будет тем, кто позволит «покупать» себя, кто захочет «купить» кого-то ради своих целей, кто воспользуется кем-то или специально дойдёт до состояния полной отключки, чтобы творить невесть что и после не жалеть об этом и радоваться, что хоть так не струсил. Он не делает всего этого, и вот вроде хорошо, а вроде и дико херово просыпаться у объекта своих воздыханий, при этом понимая, что он действительно просто проснулся после того, как просто напился. Сев на край кровати, Хван чувствует, как горячие стопы охлаждает прохладный пол, как урчит живот и как болит голова. Потерев руками лицо и осмотрев всё вокруг, он замечает стакан с водой и две таблетки на тумбе, видит, что одежда валяется в углу комком, и колышется тюль от ветерка. Ничего не говоря самому себе и даже ни о чём не думая, Хенджин молча поднимается с места и не спеша идёт в ванную комнату. Встав около раковины и посмотрев в зеркало, Хенджин снова вздыхает: он выглядит так, словно вчера работал где-нибудь на трассе, затем пил палёный алкоголь, а в конце убивался разными препаратами, вследствие чего сейчас его лицо похоже на грёбаный пиздец. Почистив зубы и умывшись пару раз ледяной водой, он залазит в ванну и к горячей воде добавляет много холодной: нужно согнать отёки. Минхо настолько часто забирал Хенджина к себе, что у него тут была даже своя пара белья, привезённая лично с дома, а также некоторая одежда, лежащая во второй спальне для гостей ― не там, где спал Ли ночью. У Хвана была своя щётка, расчёска, одежда. У него было здесь всё, но не было самого его. Он ― младший брат Чана и практически автоматически становится младшим братом Минхо. Это Хенджину давали понять не раз. Он должен быть гордым и более уважительно относиться к себе, не позволяя Ли таскать его к себе и ухаживать, но это провальное дело: всё равно тянет ― проверено. Спустя двадцать минут, когда Хенджин возвращается обратно в спальню, он замечает, что кровать уже застелена, а его «здешняя» одежда лежит на покрывале. «Сука», ― значит, Минхо дома, значит, Хвану придётся выйти, встретиться и попозориться. Пусть не в первый раз, но Минхо тот, перед кем позориться не хочется вообще. Надев чёрного цвета шорты до колена и белую футболку, Хенджин завязывает волосы в неаккуратный хвост и, всунув ноги в чёрные мягкие тапочки, шаркает до широкой кухни. Коснувшись пальцами проёма, ведущего в комнату, Хенджин слегка наклоняется вперёд и сразу смотрит влево ― обычно именно там его встречает Минхо, будь то утро, день, вечер или ночь. Ли всегда превосходно готовил, так что и место его было не за столом, а около плиты и столешницы, к которым он не разрешал подходить никому, кроме него самого. По сути, для одинокого жильца Минхо отлично справляется: у него есть деньги, квартира и готовить он умеет. Родителям точно нечем будет попрекать и запугивать, ведь главенствующую часть важных элементов жизни Минхо создать смог. Тихо пройдя на саму кухню, Хенджин всё ещё молчит, медленно присаживаясь на стул. Поджав губы, он не хочет здороваться первым или даже благодарить, потому что Минхо всегда ведёт себя так, словно оно должно идти именно так. Даже сейчас он, Хван уверен, молча поставит перед ним тарелку с чем-то вкусным, сядет напротив и примется завтракать. Минхо не устраивает концертов, не показывает столько эмоций, слов и действий, сколько хотелось бы Хенджину, а Хвану от этого больно. Минхо всегда и везде мало. Хенджину приходится выуживать слова, приходится делать что-то, чтобы прикоснуться вроде и случайно, но всё же по плану Хвана. Приходится делать многое, чтобы обратить на себя внимание. Хенджин прекрасно понимает, что всё оно тщетно, что для Минхо он младший брат, что он не интересен. Но Хван не может. Заболел, привязался, влюбился ― и любое проявления того, что он испытывает. Минхо просто не столь эмоционален. А может, он просто более взрослый, хотя разница у них всего год. Может, Хенджин говорит не о том, может, делает что-то не так. Он уже не знает. Естественно, Хван не пытается влюбить Минхо в себя насильно, не старается как-то провоцировать его на близость и всё подобное, он просто… Просто запутался. Ему хочется и тело, и душу Минхо, но отчего-то он думает, что получить всё это и одним разом просто невозможно. Хенджин не нравится Ли, но Хван всё равно отчаянно пытается выудить скрытыми путями то, что действительно нравится Минхо. Может, так они сблизятся, и тогда появится шанс? Поставив одну ногу на стул и притянув ту к себе, обхватив голень, Хенджин опирается затылком о стену и молча ведёт взглядом по кухне: большая, светлая, чистая. Минхо всегда был таким: чистоплотный, домашний, избирательный. Точно шотландский кот. Повернув голову вправо, он видит, как дверь на балкон открыта, как пошатываются жалюзи, и как лучи ползут по паркету. Снова повернув голову, он наконец-то обращает взор на него: большая белая футболка висит на широких плечах, лопатки проступают и иногда двигаются, голова наклонена, а шея покрывается мелкой дорожкой пота. Сегодня жарко. Массивные и горячо любимые Хваном бёдра Ли скрыты чёрными спортивными штанами, а пальцы ног прячутся в таких же тапочках, что и у Хенджина. Хочется подойти и обнять, хочется коснуться пальцами плечевых костей, ключиц и кадыка. Хочется положить подбородок на плечо и вдохнуть запах корицы, которая вечно исходит от Ли, когда он готовит что-то сладкое. Хочется поговорить больше, на что-то ответить, спросить, послушать его, быть услышанным не просто так, а в интересе. Хочется просто его. Но Хенджин снова отворачивается. Движущиеся жалюзи и солнечные лучи будут и то разговорчивее и заинтересованнее. ― Ты выпил таблетки? ― звучит спереди, а Хенджин вздыхает, прикусывая нижнюю губу. Медленно повернув голову на Ли, он видит, как тот подходит с двумя тарелками: себе ставит ту, в которой есть яйца, бекон и овощи, а Хенджину даёт ту, что без бекона. Хван, посмотрев на обе тарелки, молча поднимает взгляд на Минхо, дёргая бровями. ― У тебя скоро съёмка важная. Ты говорил, что хочешь отказаться от мяса и всего жирного на какое-то время. Отвечает спокойно, уже протыкая палочками желток и даже не смотря на Хвана. Хенджин снова молчит, снова «перекатывается» затылком по стене и смотрит на кухонный фартук, слыша стук палочек по тарелке. «Чем же я тебя, сука, не устраиваю?», ― сглатывает, облизывая губы. Пьяным привёз, чуть ли не отмыл всего, спать уложил, утром позаботился, накормил, о планах и потребностях помнит. Они могли быть настоящей парой, но сейчас Хенджин понимает, что в действительности они как братья. Потому что не может влюблённый человек сидеть и молча есть, уткнувшись в тарелку, пока второй вздыхает; не может даже ни разу не посмотреть, думая о своём, когда Хван не сказал ещё ни единого слова. Так может брат, но не влюблённый. ― Спасибо, ― решает выдавить из себя. Он никогда не против поблагодарить Минхо, точнее, он даже с радостью сделает это, учитывая, сколько сделал для него Ли, но… Сейчас не хотелось отчего-то. То ли очарование смешалось с разочарованием, то ли чёрт его знает, что творится в этой светло-розовой голове. ― Какого хрена ты попёрся вчера туда? ― слышит нотки недовольства и облизывает губы. Чан тоже так ругает, а точнее: начинает свои причитания, повышая тон с каждым вопросом. ― Действительно считаешь этот вопрос уместным? И действительно хочешь получить ответ? Поворачивает голову, выгибая бровь. Вопрос, на самом деле, действительно глупый. Зачем люди ходят в клубы? Зачем созданы пятницы? Зачем вообще спрашивать это, учитывая, что Хван там далеко не в первый, не в десятый и даже не в сотый раз? Минхо лишь молча поднимает на него взгляд, продолжая жевать, а Хенджин смотрит в ответ неотрывно, боясь моргнуть. Минхо редко смотрит вот так: прямо, не моргая, ожидая чего-то именно от Хенджина. ― Не делай так больше, ― снова опускает взгляд в тарелку. ― Ешь, чего сидишь? ― и больше не смотрит. А у Хвана ни аппетита, ничего нет. Он просто не хочет. Минхо даёт минимум всего себя, но этим он и душит. Хенджин устал ждать чего-то большего, надеяться и пытаться. Но даже сейчас он не может встать и уйти, потому что знает: если сейчас уйдёт, то встретятся они либо в том же клубе, либо же по приезде Чана в квартире брата, да и то ― Минхо будет дарить своё внимание явно не Хенджину. У них нет общих тем и интересов, чтобы встречаться вот так просто и без дел. У них нет ничего. ― Не хочу, ― отвечает спокойно и встаёт с места. ― Я могу сделать себе кофе? ― подходит к столешнице и не спеша разворачивается, снова встречаясь с карими большими глазами. ― Сначала поешь, а затем… ― Минхо, ― прерывает, чувствуя, как нервы уже дерут кору головы. ― Я просто хочу кофе. ― Нельзя пить кофе на голодный желудок, ― атакует таким же тоном, облизывая губы и не торопясь отломить следующий кусок. ― Что с тобой такое, я не пойму? Что за психи с самого утра? ― хмурится, кладя палочки на стол. ― Психи? ― выгибает бровь и вздыхает, усмехаясь. ― Оказывается, и такое замечать можешь, ― бурчит себе под нос и просто разворачивается, принимаясь всё же заваривать этот злосчастный кофе. ― Что? ― хмурится сильнее, стискивая челюсти и смотря неотрывно на чужую спину и наклоненную голову. ― Ничего. Я выпью кофе, оденусь и уйду. Ещё раз спасибо за помощь. Больше тебе не придётся забирать меня такого, ― отвечает безэмоционально, продолжая крутиться около столешницы. ― Хенджин, да какого хрена? ― Минхо вскакивает из-за стола, но подходить не спешит, лишь стоит и недовольно смотрит. ― У тебя утро не задалось или что? Что за поведение? ― тон повышается с каждым вопросом, прямо как у Чана. ― Ты знаешь, что из-за тебя я не пошёл на работу? Что провозился полночи, а утром не смог встать? Почему ты ведёшь себя так по-свински? Хенджин, включив кофемашину, облизывает губы, поворачивается и опирается ягодицами о столешницу, склоняя голову набок. Он просто стоит и молча смотрит на Минхо, не понимая, что ответить. Нет, ему не страшно, не стыдно, он просто уже путается в происходящем. ― Скажи, ― начинает с усмешкой и спокойно, ― ты считаешь меня своим младшим братом? Минхо на секунду замирает, сначала даже не понимая, что спросил Хенджин. Нахмурившись сильнее, он водит взглядом по кухне, но затем снова возвращает его на парня. ― Что? ― Ты услышал мой вопрос. Он был прямым. Без подтекстов, ― вздыхает Хван, сжимая пальцами края столешницы и продолжая смотреть. ― Нет… ― неуверенно отвечает Ли, потому что всё ещё не разобрался в сути вопроса и в том, к чему вообще Хенджин спросил это. ― Я не считаю тебя своим младшим братом, Хенджин, ― смотрит скептично, продолжая думать и пытаясь понять. ― Тогда зачем всё это? ― усмехается в разочаровании и усталости, чувствуя запах кофе позади себя. ― Зачем ты возишься со мной настолько сильно? К чему эта помощь с клубом, ночёвки у тебя и эти завтраки? К чему забота в виде мяса и моих съёмок? К чему эта вода, таблетки и моя одежда на кровати? Зачем ты делаешь всё это, если не считаешь меня таковым? Хенджин говорит спокойно, но в голосе явно раздражение, усмешка, перетекающая в истерику, и нотка разочарования, приправленная комком спутанных нитей одного цвета. Сейчас он не пытается вывести Минхо «к правде», не ждёт, что тот ответит что-то про любовь и всё подобное. Ему действительно интересно, зачем Минхо нужна эта возня. ― Хенджин, эти вопросы глупые, ― слегка мотает головой, всё ещё держа брови нахмуренными и смотря с непониманием. ― Нет, ― дёргает уголками губ. ― Они не глупые, Минхо. На них может быть ответ. Его я и хочу узнать. Хенджин видит, как Ли буквально загружается и даже тускнеет, пытаясь выдать какой-то ответ. ― Но ты ведь не последний человек для меня. Как я могу не помочь? ― выгибает бровь. ― Разве ты не сделал бы так же спустя десять лет нашей дружбы? ― Дружбы? ― усмехается, но не стараясь принизить эти слова. ― Дружба ― это у вас с Чаном. Что с тобой у нас ― я не знаю. Мы не те друзья, кто может выйти на обед между работой; кто может поехать в другой город на выходные только вдвоём; кто может прийти и посмотреть фильм, обсудив всё вокруг. Мы не друзья, Минхо, ― спокойно произносит Хенджин, а Ли смотрит молча, сглатывая. ― Ты делаешь всё это из-за Чана? Потому что, может, он нравится тебе? Или ты просто привык возиться со мной, потому что с самого детства я крутился с вами? Чан был со мной, а ты ― с нами? Ты продолжаешь делать это постоянно до сих пор, хотя я уже вырос, Минхо. ― Иногда ты ведёшь себя так, словно тебе всё ещё пятнадцать. Как, например, вчера, ― кусает в ответ, отвечая серьёзно. ― Но тебе какое дело до этого? ― усмехается, вскидывая брови. ― Ты был в моём клубе. ― Так позвонил бы и сказал, чтобы меня выгнали, Минхо, ― улыбается шире, но в глазах ни капли радости. ― Дальше я не был бы твоей проблемой. — Хенджин, ты понимаешь, что сейчас несёшь полнейший бред? Что на тебя нашло? Что за истерика с самого утра? Минхо действительно ничего не понимал, и всё это ощущалось, словно снег, свалившийся на голову посреди лета. Тема настолько быстро развилась, что он даже не успел адаптироваться и подстроиться под неё. ― Нет, Минхо, ― облизывает губы, вздыхая. ― Это стоило когда-то обсудить. ― И ты выбрал именно это утро? ― вскидывает брови. ― Нужно было позвонить твоему секретарю, чтобы он вписал это в твой график? ― Господи, Хенджин, ― вздыхает Ли, отворачиваясь, и подходит к балкону, складывая руки на груди. ― Какого… ― Почему ты просто не попросил выгнать меня, а предпочёл вот так возиться? Почему продолжаешь делать это постоянно? ― Я ещё раз повторюсь: ты для меня не последний человек, ― смотрит в окно, вздыхая. ― Или для Чана, ― смотрит неотрывно на чужой затылок. ― Что? ― хмурится, оборачиваясь. ― Для Чана я не последний человек, а уже он ― для тебя. Мы с тобой не друзья, ты не считаешь меня младшим братом, тогда что, Минхо? Есть что-то ещё или где-то ты приврал? ― склоняет голову вбок, смотря разочарованно, но с улыбкой. ― Это… ― хмурится сильнее. ― Это просто… Привычка? ― пожимает плечами, поднимая взгляд. И Хенджин улыбается ещё шире, толкаясь языком за щёку. Он уже давно не ребёнок, у него работа, своя жизнь; с ним не нужно возиться, вытирать зад, слюни и слёзы, а также таскаться за ним везде, словно мамка. Говорить такое Чану ― бесполезно, но какого чёрта Минхо увязался за ним? Учитывая то, что Хенджин неровно дышит к этому парню, такого рода забота ему не нужна. ― Привычка? ― спрашивает с усмешкой и облизывает губы, качая головой и смотря перед собой. ― Знаешь что? Перестань, ― отходит от столешницы. ― Я не твой ребёнок, Минхо. Не твой брат ― даже ты это отрицаешь. Так что перестань. Спасибо тебе за всю заботу, но она мне больше не нужна. Для такого у меня есть Чан. А с остальным я справлюсь сам, понятно? ― Да с чем ты справишься, Хенджин? ― уже смеётся Минхо. ― Ты не ребёнок? Да у тебя ветер в голове! Ты хоть анализируешь поступки, которые совершаешь? Хоть раз задумывался о том, что я или Чан вечно забираем тебя ото всюду? Не думал, что это не нормально, когда за тобой бегают по всему городу и потом возятся, словно с младенцем? Ты не вырос, Хенджин, ― продолжает улыбаться, психуя и смотря с непониманием. ― А какая тебе разница? ― спрашивает спокойно, хотя чувствует, как внутри уже всё рушится. ― Если мы не будем таскаться за тобой, ты же сдохнешь где-нибудь в канаве на третий день! ― Но это будут мои проблемы, Минхо! Ладно Чан со своей помощью и заботой, там я понимаю причины. Но ты! Зачем тебе это надо? Зачем пропускаешь работу? Не спишь ночами? Ищешь меня по всему городу? Тебя просит Чан? Умоляет? Ты настолько слаб перед ним, что не можешь отказать? ― Да зачем мне отказывать?.. ― сбавляет тон, но продолжает смотреть серьёзно и с непониманием. ― А зачем тебе соглашаться? ― Я же говорил… ― По привычке, да, я помню, спасибо, ― сглатывает, кивая. ― А я повторюсь: хватит. Убирай свою привычку, Минхо. Заботься о себе и своём друге. Я ― лишний элемент в этой коробке с пазлами, так что не трать свою энергию и силы, прошу тебя. Так и не взяв свой кофе, Хенджин спокойно уходит в спальню Ли и принимается переодеваться. Он делает всё в абсолютном спокойствии, не торопясь и не швыряя всё, что попадается под руку или под ногу. Он хочет уйти, но не истерично, да и драмы разводить не собирается. Они не в том положении, чтобы устраивать подобные сцены. Они вообще без какого-либо положения. ― Хенджин, да какого хрена?! Минхо влетает в спальню без стука и становится в проходе, смотря со злостью. Хенджин, стоявший перед окном в одном лишь белье боком к нему, медленно поворачивает голову и, дёрнув уголком губ, присаживается на корточки, принимаясь вытаскивать свою футболку из кучи с его же одеждой. Ему не хочется говорить, что-то выяснять и ссориться. Минхо сам отрицает свою заботу и эту сраную братскую любовь, а Хван понимает, что бесполезно ему вдалбливать это, пока сам не поймёт. Наконец, раскинув вещи, он решает сначала надеть джинсы, предварительно бросая футболку и куртку на кровать. Минхо продолжает стоять, смотря со злостью и ожидая ответа. Это не входило в его график. Это вообще не должно было случиться, по идее, никогда. Эти вопросы были максимально странными и глупыми, всё это кажется сплошным цирком или полнейшим бредом. Сжав челюсти и почувствовав, как двинулись желваки, он продолжает молча смотреть на Хенджина: стройная высокая фигура словно светится на фоне полупрозрачного тюля с ярким-ярким солнцем на ткани; по его слегка накачанной груди и прессу ползут лучи; пряди волос подрагивают от проскальзывающего ветерка, пухлые губы часто захватывают зубы, а карие глаза смотрят на то, как жилистые руки расправляют футболку. Сглотнув, Минхо на секунду отводит взгляд в сторону, промаргиваясь, но затем вновь возвращается к своему прежнему состоянию. ― Ты можешь ответить? ― резко подходит к парню и, схватив того за руку, дёргает на себя, из-за чего футболка выпадает из рук. Хенджин явно не уступал Минхо в росте, был даже на пару сантиметров повыше, отчего Ли пришлось слегка задрать голову, чтобы передать всю свою злость в очах в его карие глаза. Но Хенджин, лишь посмотрев в ответ, не спешил даже моргать. Просто смотрел молча и спокойно, словно и не желая открывать рта. Без сомнений, ему приятно, что Минхо стоит вот прямо здесь, прямо рядом и даже является инициатором. Хвану до боли в груди нравится это, но он понимает, что для Минхо это означает совсем не то. Больная любовь, которая не онкология, а скорее простуда: от такой не умрёшь и не захочешь умирать ― с такой понежишься в кровати, попьёшь малиновый чай, но будешь чувствовать, что горло часто саднит и нос побаливает. Они стоят молча и смотрят друг на друга, думая совершенно о разном. Не о том, о чём хотелось бы второму. Это удручает и расстраивает, но заставляет прийти к принятию. ― Хватит, ― спокойно говорит Хван и норовит повернуться к кровати. ― Хенджин! ― снова перехватывает его за руку, таща на себя, а у Хвана из-за этого срывает тормоза. Он не любит, когда кто-то принуждает его к чему-то, а особенно в такой грубой физической форме. ― Не трогай, блять! ― одёргивает руку, смотря с недовольством. ― Хочешь знать, какого хрена я тут устроил? ― вскидывает брови, саркастично улыбаясь. ― Да потому что заебало это, Минхо! Ты не мой родитель, не мой родственник и не мой друг! Какого хера ты таскаешься за мной? Какого хера возишься настолько сильно? По привычке? Да к херам мне эта привычка не нужна! Понятно тебе? ― делает шаг вперёд, сжимая кулаки. ― Я, блять, не твой ребёнок. Хватит уже. Убирай эту херню с детства и прекращай заниматься всем этим. Мне не нравится находиться в неведении, когда я не понимаю причин действий людей, направленных в свою сторону. Мне не нравится постоянно думать и гадать, зачем человек сделал то или иное. Мне не нравится сидеть и выслушивать какие-то наставления или упрёки от человека, который для меня, по сути, никто. Процеживает это Хван, смотря серьёзно и даже со злобой. Ему не хочется делать больно Минхо, не хочется ударить или укусить чем побольнее, но всё же он понимает, что когда-то стоило сказать это. Когда-то стоило открыть свой рот и чужие глаза. Естественно, ему не хочется терять Минхо хотя бы в этом плане, потому что других планов у них и нет, но и продолжать такое постоянно нельзя. Пусть любит где-то сбоку, сзади или в другой стране, но любить так: просыпаясь в его кровати, завтракая с ним и сидя в компании с братом, ― ему не нравится. Это намного больнее. Они находятся ближе, но тем самым Хенджин чувствует, что они до невозможного далеки друг от друга. ― Мы… ― продирает горло Ли, размыкая пересохшие губы. ― Никто? ― слегка хмурится, начиная бегать глазами по точёному лицу. ― А кто мы, Минхо? ― разочарованно усмехается, всё же подходя к кровати и надевая футболку. Ли молчит, а для Хенджина было всё понятно уже давно. Но здорово, что Минхо даже про дружбу говорить не зарекается, потому что это было бы ложью и глупостью. ― Спасибо тебе за всё, Минхо, ― надевая куртку, Хван подходит к Ли, ― но больше не надо. Хочешь заботиться о ком-то ― Чан к твоим услугам. Или же просто заведи себе зверушку, или пассию и в путь дорогу. Поджав губы и опустив взгляд на секунду, он поднимает очи и двигается в сторону прихожей, обувается и выходит из квартиры, тут же вызывая такси.

***

Как только Хенджин проходит в свою квартиру, он устало выдыхает и присаживается на пуфик, что был встроен в шкаф в прихожей. Опершись затылком о деревянную стенку, он медленно облизывает губы и смотрит на стену напротив, даже не понимая, о чём ему думать и что чувствовать. Сделал ли правильно? Да, вероятно, именно так. Пожалеет ли? Возможно, уже завтра. Когда приедет Чан, когда позовёт в гости, и когда Хенджин откажется, ссылаясь на дела. Дела вряд ли будут, но там точно будет Минхо, так что… Просто не нужно. ― Привычка… ― шепчет самому себе, рассматривая деревянную стену. Это было больнее ножа в сердце. Может, Минхо даже не хотел делать всего этого? Может, ухаживал за Хенджином не от чистого сердца? Может, ему было даже противно? Нет-нет, противно точно не было, ведь если что-то делается по привычке, то там не испытывается никаких чувств вообще. И вот лучше бы Минхо делал всё это из «противного», нежели по привычке. Ведь таким образом, получается, что он вообще ничего не чувствовал к Хвану. Лишь возился, как со зверушкой. Иногда любить друга своего брата, иногда знать его с самого детства, видеть, как тот растёт, как проводит с вами время, как учит тебя чему-то и даже вдохновляет ― не всегда приятно. Ведь по итогу, с большей вероятностью, может случиться самое отвратительное: ты влюбишься в него, а он начнёт считать тебя своим младшим братом, не воспринимая больше никак. Хенджин не пытался вывести Минхо на какой-то «глубокий» разговор, не хотел выудить из него что-то более чувственное, не хотел, чтобы тот задумался о своих чувствах, он… Он не хотел ничего такого, нет. Просто иногда разрушения и взрывы происходят просто так: без предупреждений, без обратных отсчётов и без записей в график. Хван уверен, что после этого разговора в Ли вряд ли что-то «щёлкнет», и он разгадает эту великую загадку своей доброты и заботы. Нет, такого не будет. Скорее всего, сегодня Минхо просто подумает об этом до ночи, может, поговорит с Чаном, а завтра уже забудет, вероятно, даже выдыхая: не придётся больше возиться. Близкой связи у них никакой, так что и эти переживания… Ну, кому они нужны? Хенджину, разве что. В понедельник у Хенджина начнутся съёмки, так что два дня отдыха у него есть. Чан приедет завтра, так что утро воскресенья будет чем-то занято, а для остального времени он попытается придумать дела, чтобы не грузиться так сильно. Поднявшись с места, юноша проходит в ванную комнату и принимается раздеваться, желая принять душ. Нужно смыть этот день, эти мысли, чувства и этого Минхо. Пусть у Хвана было много денег и он мог позволить себе всё, что угодно, но не сказать, что он был фанатом больших квартир и дорогих особняков с прислугой. Ему нравилось, когда его место убрано, ухожено и украшено, а большего и не нужно. Именно поэтому он жил в студии, за которую отдавал немалую сумму из-за свежего ремонта с дорогостоящей мебелью и техникой. Важна была начинка, а не количество квадратов. Бросив все свои вещи в корзину для белья, что стояла в углу небольшой ванной комнаты, Хенджин подходит к раковине чёрного цвета, включает подсветку на зеркале и, опершись руками о керамику, просто смотрит на себя в отражении. Видок, честно сказать, не из лучших: отёки не сошли, косметику смыл не всю, взгляд уставший. Когда бы и насколько Хенджину не было плохо ― он не плакал. Не сказать, что никогда, но примерно с десяти лет слёз не пускал. Он может быть инфантильным, даже слегка маниакальным, страстным, диким, серьёзным или самым обычным и простым, но отчего-то в его жизни для слёз не осталось места. Он не видит какой-то надобности в трате своего ресурса на то, что не принесёт какого-то плюса, а также понимает: если ты плачешь, значит, не смог что-то решить, понять, прочувствовать. Ты должен не плакать, а исправлять, если тебе действительно это нужно. Он часто слышал об освобождении эмоций таким образом, чтобы органы не грызли, чтобы кости не разъедали, чтобы душу не сжигали, но ведь и эмоции можно выпускать иначе ― более деятельно, целесообразно, продуманно. Почему сейчас он просто стоит и смотрит на себя с невероятным недовольством. Собой он доволен, себя любит и уважает, но всё вокруг… Оно просто испортило его день. Он просто испортил его, называя всё привычкой. Хван не желает идти сейчас в душ, хотя чувствует, что тело и внешний вид просят. Ну, просить много кто может, но выгодно ли это для Хенджина? В данном случае ― нет. Если сейчас ступит на чёрную плитку, включит воду и позволит каплям политься на светло-розовые волосы, то тогда он не сможет выпить холодный американо. А также не сможет выйти на балкон, сесть в кресло и покурить, слушая музыку. В данном случае принятие душа ― лишь возможность отказать себе в чём-то более важном. Сделает это позже, после третьей сигареты. Перетянув бедренные кости чёрным полотенцем, Хван выходит из ванной и садится на высокий стул, что стоял перед барной стойкой, достаёт телефон и принимается заказывать три холодных американо и овощной салат на ужин. Главное, чтобы без помидоров, он их не переносит. На самом деле, Хенджин чуть ли не боролся за свою квартиру, потому что та ну уж слишком подходила его вкусам и желаниям. И если Хенджин хочет ― он получит. К сожалению, не в случае с Минхо, но там и человек ― не вещь. Там он, чёрт его дери, тоже должен что-то чувствовать. Но в этом случае Хвану хватило лишь своего обаяния, внешности и манер, чтобы задобрить милую хозяйку и выбить для себя местечко. О том, что он любит принимать члены в свой зад, юноша решил промолчать, потому что иначе эта милая леди и не подумала бы о том, чтобы сдать ему квартиру. Хенджин сам понял, что если помещение достанется ему, значит когда-то он должен будет отдаться этой девушке: своими завуалированными намёками он по-глупости обрёк себя на гетеро секс. Ну, сходит на пару свиданий, а там подумает. Творить херню, к сожалению, нельзя, ведь он всё ещё живёт в её квартире, но что-то, чтобы отцепилась, придумать стоит. Но в первый раз, как только он попал в эту квартиру, его челюсть стоило только ловить, чтобы не сломала пол. Совсем маленькая прихожая, но с деревянными стенами, чёрным потолком, со вставленными в стену шкафами и выступающими зеркалами. При выходе из маленькой комнатки его сразу же встретила большая комната, что вроде можно назвать и залом, а вроде и гостиной. Так как это студия, что подразумевает под собой совмещение ― это просто основная комната. Справа находился кухонный фартук, выполненный в чёрных матовых тонах; на столешнице была дорогая техника по типу микроволновки, кофе-машины, мультиварки и всего прочего, а в навесных полках ― дорогая посуда серого и белого цветов. Плита электрическая, что тоже порадовало, хотя Хван ни разу не повар, даже на каплю. И изначально, когда Хенджин читал описание, когда говорил с хозяйкой, когда ступал на порог ― он думал, что это именно студия. И это, по сути, таковым и было. Но его крайне удивило, когда, проходя вдоль кухонной гарнитуры, он заметил деревянную дверь-гармошку, что была, опять же, чёрного цвета. Когда же парень открыл её ― попал в совсем крохотное помещение, которое длиной и шириной равнялось его росту, если тот ляжет. Хозяйка объяснила данный маленький феномен тем, что изначально квартира была без стен, а уже потом, когда отстроили небольшую спальню, поняли, что кусок остался лишним, поэтому его просто отделили. Но также в этой комнатке была ещё одна, снова чёрная, но уже обычная, дверь ― на широкий балкон с серым бархатистым широким креслом, стеклянным квадратным столом и ворсистым также серым ковром. Если возвратиться к выходу из прихожей, то также справа, но раньше кухонной гарнитуры, он заметил вновь чёрную дверцу. Открыв ту, Хенджин попал в небольшого размера комнатку, и, повернув направо, понял, что та неширокая, но идущая вглубь. В самом конце была душевая кабинка, что и кабинкой назвать, в общем-то, неприлично: чёрного цвета душевой шланг, насадка, вкрученные прямоугольные полки. И всю эту красоту прятали идеально начищенные стеклянные двери: сдвинешь сильно ― разобьёшь. Перед ними с правой стороны Хенджин увидел чёрный унитаз, такого же цвета стиральную машину, а слева, напротив ― чёрную раковину и навесное зеркало. Выйдя из этой волшебного мрачного помещения, Хван увидел, что напротив кухни находится барная стойка со стульями, а за ней ― остальная часть комнаты. Плазменный телевизор висел на стене, под ним стояла черная тумба, а перед ним, но немного левее, если смотреть со стороны Хенджина, чёрного цвета диван с такого же цвета квадратным деревянным столом. Оставалось последнее: место для сна. Пройдя в центр этой комнаты и встав спереди барной стойки, он повернул голову направо и заметил небольшую разделительную перегородку: она была наполовину стены и делила комнату на две части лишь визуально; состояла из маленьких деревянных тонких пластин, через которые можно было заметить свечение солнца из окна. Обойдя эту конструкцию, Хенджин понял, что попал в своего рода спальню. Места для ходьбы совсем не было: справа сразу располагалась большая двухместная кровать, стоящая «лицом» к Хвану, что своими краями прижималась к перегородке и к стене. А слева от кровати было большое окно, посмотреть в которое можно было либо встав коленями на саму кровать, либо пройдя по небольшой «тропинке», что осталась расстоянием между кроватью и основной стеной. Исходя из всего этого: квартира Хвана была практически вся в чёрных тонах, иногда мешаясь с серым или белым. Не было лишних деталей, весь декор только минималистичный и в меру. Но что больше всего влюбило Хенджина в эту квартиру ― стиль «Лофт»: чёрные тона, большие окна, деревянные стены, а также главная стена, где висел телевизор, была сделана из красного кирпича. Он был готов драться за эту квартиру. И сейчас, сидя на барном стуле и болтая ногой, парень ставит адрес доставки, оплачивает и выключает телефон, кладя тот экраном на деревянную поверхность. Благо кофейня, в которой готовили изумительный холодный американо, была совсем рядом к жилому комплексу, в котором жил Хван, так что время ожидания не превысит и десяти минут. Пока его кофе и салат готовят, Хенджин поднимается с места, поправляет полотенце, что слегка сползло с оголённых ягодиц, а затем идёт к кровати и, встав на ту коленом, открывает окно на всю, желая впустить весенний дневной ветерок. Хенджин живёт в этой квартире уже год, а на свидание он, кстати, так и не сходил: у хозяйки появился молодой человек. Хван даже засматривался на него, но понял, что свой уголок ему всё-таки дороже. И за это время он успел немного обустроить своё местечко, где самой главной и важной покупкой стали музыкальные колонки, что подключались к телевизору и передавали шикарный звук любой тональности. Включив музыку, что скорее поможет успокоиться, нежели подраматизировать или «свернуть горы», юноша направляется к столешнице и достаёт тарелку с вилкой: не любит есть из контейнера. В это же время слышит звонок в дверь и, мысленно выдохнув, направляется к двери. Как только два стакана американо были поставлены в почти пустой холодильник, а один взят с собой вместе с тарелкой салата, парень выходит на балкон. Присев в чистое и мягкое кресло, которое вернули ему три дня назад после химчистки, Хенджин ставит еду и напиток на столик, закидывает нога на ногу и берёт пачку с сигаретами. Ещё не успев подкурить, он вспоминает о телефоне, что оставил на барной стойке, вздыхает, поднимается и спустя пару минут присаживается обратно, кладя гаджет рядом с тарелкой. Никотин ползёт по лёгким, дым просачивается в ноздри и сквозь светло-розовые локоны, тонкие длинные пальцы держат толстый фильтр, пока меж пухлых губ проходит его кончик. Музыка играет на фоне, кофе бодрит и успокаивает даже своим запахом, а город, всё ещё живущий, работающий и дожидающийся вечера, чтобы немного расслабиться, виднеется перед глазами с девятнадцатого этажа. Он часто сидел здесь и курил, лазая в социальных сетях. А точнее: в Инстаграме Минхо. Хенджин знает каждую публикацию чуть ли не наизусть, он знает каждое актуальное и каждую подпись. Знает всё, но никогда не устаёт просматривать это снова и снова. Но, к сожалению, не сегодня. Стоило попрощаться раньше, стоило поговорить в нормальной обстановке, но отчего-то именно сегодня его голова и сердце разболелись настолько сильно. Он, на самом деле, уже начинает жалеть, что сделал это. Завтра приедет Чан, завтра вечером они встретятся с Минхо. И Хенджин тоже мог. Он увидится с братом утром, но ведь мог ещё и вечером. А теперь не может. Исходя из драматизма: сейчас Хенджин мог немножко пострадать, подумать и помечтать. Но кофе уже заканчивается и драматизм, соответственно, тоже. Он сделал верный шаг, он это знает, только к чему приведёт этот шаг ― он понятия не имеет. Может, думал, что если всё выскажет Минхо и уйдёт, перестанет его любить? Нет, он не настолько глуп, он о таком не думал. Чёрт его знает, что он хотел именно для себя одинокого в этом случае, но, увы, что сделано, то сделано.

***

Favorite — Isabel larosa Утро ощущалось каким-то пустым. Обычно Хенджин вставал раньше будильника, либо же просыпал его к чертям собачьим, а сегодня остановился на середине: встал вместе с ним. Странно. Объективно, у него было всё, чего можно желать нормальному человеку: квартира мечты, хороший стабильный доход, удовлетворяющая внешность, чувство вкуса и умение мыслить дальше, чем кивание головой и улыбка. Объективно. Субъективно же ― лежит в своей большой кровати и даже спать не хочет, хотя лёг в три часа ночи, а сейчас восемь утра. Минхо даже не написал, даже не позвонил случайно, даже Чан не написал, потому что Минхо не рассказал ему насчёт Хенджина. Вообще ненужный, получается? Колит, только нет понимания где: то ли голова, то ли желудок, то ли в районе рёбер. Ему не больно, ему неприятно. ― Сука, ― шепчет, смотря в потолок, затем негромко вздыхает. Хенджина можно вывести из себя двумя способами: посягание на его личные границы и наплевательское отношение от близких. Минхо попал в яблочко и там, и там. Хван может любить и желать, но никто не мешает психовать и ненавидеть, желая поднагадить этому умнику. По сути, пока что Минхо не сделал ничего плохого, но ведь ещё не вечер, как говорится. Хенджин подождёт. Что-то точно случится. Должно случиться. Хенджину нужна причина, чтобы обосрать хотя бы один день Минхо, чтобы, как минимум, успокоиться и почувствовать себя немного лучше. Поднявшись с постели, юноша семенит в ванную комнату, чистит зубы, принимает душ и, перевязав уже белое полотенце на бедренных костях, выходит покурить. Настроение даже не отвратительное, оно хуже: дёрганое, слегка тревожное, непостоянное, местами апатичное, где-то с нотками маниакальности. Это хуже простого «отвратительно». Вчерашний кофе всё ещё вкусный, особенно с парой капель виски, да и сигареты такие же хорошие. Город только просыпается, отчего красив по-своему, а чёртова нога продолжает дёргаться, словно обезумевшая. Хенджина начинает раздражать даже то, насколько быстро она двигается, из-за чего он дёргает ею ещё быстрее. Псих накладывается на псих. ― Блять, ― шепчет себе под нос, смотря на город, дёргая ногой и стряхивая пепел прямо на ковёр, не глядя. Минхо просто душит. Он ничего не делает, но этим и душит. Хенджин просто начинает грызть сам себя, когда Ли, вероятно, даже и не думает обо всём этом. И от этого ещё противнее, это раздражает до невозможного. Он будто бы действительно избавился от ребёнка, ведь пока сам Минхо сидит на работе, как взрослый человек, Хенджин шатается по квартире и думает о смене цвета дерева на барной стойке. Хван может быть ответственным, серьёзным, рассудительным. Он работающий человек со своими амбициями и возможностями. Он сам обеспечивает себя, принимает решения, в принципе живёт эту жизнь самостоятельно. Он ведь не ребёнок. Но, только думая о Минхо, Хенджин начинает автоматически принижать себя и словно присаживаться на корточки, потому что «вот этот человек выше и взрослее». ― Ты просто накручиваешь, ― начинает разговаривать сам с собой, пока стоит около шкафа, что находился в общей комнате. ― Просто успокойся, ― вздыхает, доставая две вешалки с висящей одеждой. Завтрак с Чаном будет в каком-то кафе в центре города, так что одеваться слишком изысканно смысла нет. Сегодня слегка прохладно: одежда с коротким рукавом тоже может отложиться. ― Просто перестань, ― начинает говорить серьёзно. Пытается услышать сам себя, а не просто заткнуть один шум в голове другим шумом изо рта. ― Ты взрослый человек, который должен понимать причины своих и чужих действий, ― рассуждает, рассматривая свои свитера. ― Или хотя бы своих, ― дёргает бровью, облизывая губы. ― Он тебе нравится, да, но ты ему ― нет. Это же нормально? Конечно, нормально. Абсолютно всё в нашей жизни нормально. Особенно какая-то любовь, ― хмыкает, успокаивая себя и усмехаясь. Найдя белую майку-безрукавку и какой-то модный свитер, что подарил один из дизайнеров, Хенджин останавливает свой выбор на этих двоих. Правда, этот свитер Чана смутил: его словно кошки драли, а потом собаки догрызли ― весь в дырках, исполосованный; без дополнительной одежды в таком не походишь, всё добро просветишь миру, да и странно выглядеть будет. Ну, дизайнер сказал «модно», а Хван оценил, стараясь не слушать бурчаний Чана. ― Но он просто грёбаная скотина! ― вскрикивает неожиданно, пока вешает остальную одежду на место. ― Вы посмотрите: не в его вкусе! ― кривляется, вздыхая и смеясь. ― Да ты что! А сам чем хорош? Поди, помимо мозга ещё и член рабочий и здоровый? Да я таких членов! Таких «рабочих» знаешь, сколько найду! ― продолжает бурчать в недовольстве, ища брюки. Наконец, выбрав белые джинсы-клёш, Хван одевается, а затем подходит к зеркалу, что было в этом же шкафу. ― Нет, ну, объективно, ― всё не унимается, ― может, там дело не только в члене… ― поджимает губы, на которые только что нанёс масло с малиновым запахом и вкусом. ― А чем же, блять, тогда ты так хорош? ― хмыкает, отходя от зеркала и осматривая себя. ― Ну, и что тебе здесь не нравится? ― вертится во все стороны, иногда становясь в уже заученные модельные позы. ― Придурок, ― плюет с психом, только сам не понимая, кого назвал этим «придурком» ― себя или Минхо. Чан написал, что уже подошёл к кафе, когда Хенджин только ехал в такси. Он не любитель прогулок, только если там нет приятной компании, музыки, погоды, наряда и атмосферы. В общем ― подстроиться под Хенджина сложно. Откинув голову на подголовник, Хенджин чувствует, как маленький хвостик, который он завязал перед выходом, упирается в затылок, отчего вздыхает сильнее. Всё утро какое-то противное. И вот ничего не могло быть хуже всего происходящего, но только при выходе из такси он встал сразу на тротуар, а затем в эту же секунд мимо него на велосипеде пронеслась маленькая девочка, наехав на лужу. Грязную, после дождя. А у Хвана джинсы белые и широкие. ― Твою мать! ― только и успевает вытаращить глаза парень, прогибаясь в корпусе и пытаясь как-то отскочить. Только вот и отскакивать уже не нужно, и вообще в принципе делать ничего не нужно. ― Да мелкая ты сука! ― кричит ребёнку в след, стоя с расставленными руками и ногами и смотря со злостью. День обосран. Спасибо и Минхо, и взбаламученной голове Хенджина, и этой девочке. Очень давно на него не валилось столько противного сразу. Он даже отучился быстро адаптироваться и реагировать более спокойно. Войдя в кафе уж слишком активно, хлопая дверью и махая белой сумкой туда-сюда, он почти сталкивается с официантом, но благо уже наученный множеством случаев человек быстро уворачивается. ― Смотри, куда прёшься! ― рычит ему вслед, даже не оборачиваясь, зато привлекая внимание остальных посетителей. Он действительно раздражён, просто взбешён и нервозен до ужаса, отчего сейчас лучше даже не сцепляться с ним языками. Если в интимном плане ― Хван затрахает до смерти, пытаясь выплеснуть всю злость. Если в словесном ― заплюёт ядом. ― Мой любимый братец! ― слыша вдалеке знакомый голос, он оборачивается и видит уже родную, давно запомнившуюся улыбку. Чан сидит за столиком около окна, позади него стена, а перед ним ― второе место для спутника. Одежда никогда не меняется, на что Хван закатывает глаза, вздыхая: чёрные джинсы с мелкими прорезями в разных местах, чёрная либо футболка, либо майка и чёрная кожаная куртка, а на ногах чёрные массивные ботинки. Чёрный и белый лебеди ― не иначе. Сев на стул, Хенджин с психом бросает свою сумку на подоконник, что был чуть ли не приклеен к их столику, закидывает ногу на ногу и складывает руки на груди, отводя взгляд в сторону. Чан уже перестал удивляться или обижаться на подобное поведение. Они не виделись с Хенджином около месяца, но спустя время он приходит и делает это. У Хвана своеобразный характер, но благо сам Чан может ловить психи похуже, так что с этой особой справиться в силах. ― Мда, ― произносит скомкано и совсем «не вкусно», склоняя голову набок и смотря на грязную штанину. ― Пойду кофе закажу, успокойся пока, ― встаёт с места и направляется к барной стойке. И это он тоже выучил: Хенджин на психе ― к Хенджину не лезть. Может послать нахуй ― проверено. В первый раз Чан разбил ему нос за подобное, во второй ― закрыл на чердаке на целый день, в третий ― отвесил подзатыльник и сразу получил коленом по яйцам, а в четвертый ― начал анализировать, что подобное не случайно. Когда Хван психовал, и Чан не лез к нему пару часов или хотя бы полчаса, потом всё само сходило на «нет», а когда лез сразу после «происшествия» ― оказывался послан нахуй. Да, закономерность имелась. Ну, её он разгадал лет пять назад, так что сейчас вопросов и ненужных мыслей вообще не возникало, пока он стоял около стойки и ждал три кофе, салат и пончик. Спустя десять минут он возвращается обратно и присаживается на место, ставя перед Хенджином две чашки американо и салат, а себе утягивая капучино и шоколадный пончик. Хван, молча зыркнув на это, берёт чашку, отпивает горячий напиток, на пару секунд задерживает дыхание и прикрывает глаза, а затем, проглотив, вздыхает. Чан терпеливо молчит, следя за каждым движением, Хенджин продолжает наслаждаться каждым глотком. Как только одна чашка становится опустошенной примерно за пять минут, Бан следит за тем, как парень отставляет её и сразу двигает к себе вторую, а затем переводит взгляд на брата. ― Привет, ― произносит негромко, слабо улыбаясь. ― Фух, блять, ну наконец-то, ― улыбается шире старший, откидываясь на спинку стула и поворачивая голову к окну. ― Какой пиздец настиг тебя на этот раз? ― спрашивает, усмехаясь, и поворачивается обратно. Хенджин, слегка нахмурившись и сощурившись, смотрит на брата. Ну, тут как бы вариантов много. Выбирай какой хочешь: дёрганое утро, прохладная погода, девочка на сраном велике, грёбаный Минхо, в которого влюблён Хенджин, что оборвал с ним все связи, потому что заебался. Как на рынке ― бери, что нравится, этого говна у нас полно. ― Блядский ребёнок, ― подаёт голос спустя минуту и выдавливая саркастичную улыбку. Чан, ещё раз склонив голову, смотрит на джинсы брата и кивает в понимании. Действительно, блядский. ― Лучше расскажи, как съездил, ― переводит тему Хван, желая послушать хотя бы что-то кроме своих мыслей. ― Я просрал одну из квартир, ― вздыхает с усмешкой Чан, отпивая из чашки. Хенджин лишь выгибает бровь. Во взгляде прям сильного ахера не имеется. Они братья, скажем так, не самые идеальные, культурные и приличные. Однажды Хван встречался со старым человеком ради его денег, а Чан вскрывал машины и тащил оттуда всё, что понравится. Самое отвратительное, что это было лишь развлечением, а не средством выживания. Конечно, всё было давно и в молодости, но их мозги не сказать, что вернулись в норму к зрелому возрасту. Сейчас у Хенджина всё ещё просвистывает ветер в голове, сейчас он всё ещё может с лёгкостью вписаться в какую-то авантюру, если та покажется заманчивой и интересной. А Чан всё ещё может подцепить какую-то девушку, уснуть у неё, а утром прихватить с собой вещицу, пропажу которой она заметит только спустя время. Обычно драгоценности хранятся либо в тумбах с бельём, либо прямо на туалетном столике, либо на верхней полке кухонного шкафчика. О последнем Бан узнал в своей поездке. Несмотря на свои порой идиотские поступки, у них была официальная работа с приличным доходом. О Хенджине уже всё узнано, но вот касаемо Чана: от воровства в машинах он пришёл к тому, что стал продавать те самые машины. Нет, конечно, не ворованные, а в обычной компании. До старшего продавца, а затем и до управляющего добрался быстро, так что сейчас имел по одной квартире в трёх или четырех странах. Ну, как выяснилось, в Японии квартиру просрал. ― Каким образом? ― спокойно спрашивает Хенджин, но взгляда не уводит. Уже понимает, что брат снова натворил какой-то херни. ― Проиграл, ― буркает, пожимая плечами. И было бы понятно, если бы Чан был игроком или кем-то подобным, но вот нет же ― обычный, почти приличный человек. ― Если в твоём чемодане я сейчас найду чей-то чёрный лифчик ― я отвешу тебе поджопника, ― отпивает из чашки, смотря с недовольством. ― Красный. Поджопник отменяется, ― хмыкает, откусывая пончик. ― Чан, ― вздыхает Хван, смотря так, словно сам никогда не творил ничего идиотского и вообще он живёт в монастыре, не подставляя свой зад под каждый член, словно кошка в марте. ― Ну, блять, ― пожимает плечами, облизывая губы. ― Ну, играли мы с ней в карты, я сказал, что если проиграет она, отдаст мне свои трусики. А она ответила, что если проиграю я, то квартира остаётся за ней, ― жуёт, смотря на Хенджина, а тот вскидывает брови. ― А каким, блять, образом ты с её лифчиком приехал? ― Отдала в качестве компенсации, ― шмыгает носом. ― Когда выгоняла тебя из квартиры, ― брат кивает, а Хенджин вздыхает. ― Чан, блять, это были обычные карты, а не сделка с дьяволом! ― старший снова кивает, откусывая. ― Тогда какого хуя? ― разводит руками. ― Ну, я человек приличный, держу своё слово, ― ухмыляется, вытирая руки салфеткой. ― Лучше бы член так держал в штанах, как слово своё, ― бурчит, беря чашку в руки. ― Ой, блять, ― кривится брат, ― кто бы, сука, говорил, ― смотрит с усмешкой и недовольством. ― Так, всё, ― сразу прерывает Хван. ― Я понял, молчу, ― отводит взгляд в сторону, дёргая уголком губ. Ну, по сути, если так подумать: Чан идиот-блядун, Минхо просто идиот ― так что понятно, почему сдружились. А ещё понятно, в каком мире Хенджин жил всю жизнь и почему сам таким стал. ― Но, а так, если о нормальном? ― снова смотрит на брата. ― Сделку хорошую закрыли, прибыль должна увеличиться, ― промакивает губы салфеткой. ― Хочу до директора дойти к концу года, ― Хенджин, выпятив губы, понимающе и гордо качает головой. ― Хенджин? ― вскидывает брови Чан, смотря на нетронутый салат. ― Съёмка завтра, ― Бан вздыхает, опуская взгляд на выделяющиеся ключицы и впалые щёки, но молчит. Уже давно понял, что Хенджин не любит говорить об этом. Нет, у Хвана всё в порядке с головой и с едой, просто он знает свою работу и то, какой подход надо иметь к ней. А вот эта «мамская» забота ему не нужна. Она, по сути, нарушает политику его работы и всего подхода. В общем и целом, один раз Чан был послан нахуй ― дальше не лез. ― А в тот вечер, ― негромко говорит Бан, держа в руках чашку с кофе и смотря в окно, ― Минхо же забрал тебя? У Хенджина этот кофе сейчас обратно полезет. Вот надо было Чану поднять эту тему. Вот надо было прям за больное. Плевать, что его вопрос объясним, но сейчас Хенджину не хочется говорить об этом. Сглотнув, он снова припадает губами к чашке и так же смотрит в окно, не спеша отвечать. Надо придумать ответ, надо собраться с силами, чтобы сказать всё так, словно ничего не случилось. ― Да. Спасибо, что позвонил ему, ― дёргает уголком губ, ставя чашку. ― Он довёз тебя до дома? Или ты наклюкался прям сильно? ― усмехается. ― Перебрал слегка, ― повторяет за братом и его ухмылкой. ― Переночевал у него, ― Чан кивает, медленно качая головой пару раз, а Хенджин стискивает челюсти, стараясь «держать лицо» и не кривить его, или не опускать в понурость и недовольство. Значит, Чан действительно не знает, что у них что-то случилось. Минхо правда не рассказал. Догадки оказались реальностью. «Сука», ― вздыхает. ― Мы, кстати, вечером встречаемся с ним, ― говорит спокойно, а Хван и без того это знает, почему не реагирует. ― Хочешь, присоединяйся. Хочет. Без сомнений, он… Хотя, нет. Он не хочет. Минхо редкостный говнюк. Он нравится Хенджину, да, но сейчас злость преобладает, из-за чего Хенджин точно не хочет видеть его. Противно. ― Съёмка с утра, так что хочу отдохнуть, ― отвечает обыденно. ― На сколько часов? ― Завтра совместная с Сынмином, так что, думаю, часов на пятнадцать. ― Тогда точно стоит подготовиться, ― говорит нежнее, дёргая уголком губ. Встреча с Чаном слегка затянулась, и домой Хенджин попал только к шести вечера, по пути заскочив в пару магазинов и прикупив себе одежду. Хотел расслабиться и выпустить пар. Спасибо хоть нашёл новые джинсы. Эти даже в химчистку отдавать не хотел ― они были обозначением просто обосранного дня, так что парень выкинул их без зазрения совести. Ближе к десяти вечера он снова сидел на балконе, укутанный в халат, и курил, попутно листая ленту Инстаграма. Утром Минхо, оказывается, выставил новую публикацию. Хенджин хмыкнул на это. Значит, у него действительно всё хорошо? Теперь парень полностью убедился, что тому правда плевать. Хенджин человек взрослый, понимающий, знающий, что нельзя отвечать пакостью на пакость, но, во-первых, это Хенджин, который рос с Чаном, а во-вторых, Минхо слишком обидел его. Пусть Ли вообще, по сути, не при чём. Ну, не взаимны чувства, ну, это же нормально. Тут вообще только голова Хвана участвует по всём этом цирке. Но, чёрт возьми, обидно ему. Неприятно. Просто психованно. Может, в будущем это станет ошибкой Хвана, но сейчас ему плевать. Перейдя на профиль Ли, Хенджин заходит в его подписки и находит профиль парня, с которым Минхо сотрудничает по поставкам алкоголя. На самом деле, это самый лучший партнёр Минхо в качестве работы: алкоголь хороший, не сильно дорогой, самый разный и с большим выбором вкусов, задержек никогда нет, ошибок тоже, сотрудничество идёт прекрасно. Ну, чем не прелесть? Прелесть, конечно, только ещё Хенджин знает, что, во-первых, этот парень бисексуал, а во-вторых, сам Хван может охмурить кого угодно, если ему это надо. Не в случае с Минхо, ведь там он хочет искренних и желанных чувств, но в случае секса и левого человека ― вообще без проблем. Благо этот паренёк живёт в Сеуле, так что встретиться с ним не возникнет проблем. Благо и с Хваном он виделся пару раз в клубе, что ещё больший плюс. И, снова же, благо тот однажды пытался катить свои яйца к нему, когда Хенджин вернулся в красивой одежде и с потрясающим макияжем после съёмки. В общем и целом: трудностей, чтобы отхапать себе этого мужика, не должно быть. Зачем? Хенджин сделает всё, что угодно и своим задом, и ртом, и языком, чтобы это сотрудничество прекратилось. Раз Минхо такой умный и самостоятельный, что даже взял себе в «дети» какого-то паренька по типу младшего брата своего друга, значит, найти нового поставщика проблемы для него не составит.

***

Сегодня он проснулся раньше будильника, чему, на самом деле, обрадовался, ведь потихоньку начал возвращаться в свой режим. С пяти утра он находился в душе, собирал вещи, приводил себя в порядок, а в полвосьмого утра уже ждал такси. Поездка до компании была спокойной, тихой, да и, в принципе, всё было, как обычно. Только вот был один изъян сей истории. А точнее, два: Хенджин всё ещё зол на Минхо, ведь до сих пор ни весточки, ни письмеца, и Хенджин всё же написал тому парню, где разговор пошёл, как по маслу. О нормах морали и приличия говорить с ним не стоит ― сходите нахуй ещё быстрее, чем ходит Чан. Стоя в лифте и поднимаясь на десятый этаж, он продолжает лазить в телефоне, попутно отвечая этому парню. Нужно зацепить, посадить на крючок. Хенджин уже уловил, что паренёк этот не романтик, скорее пошлая скотина, ну, и у Хвана крестик не висит на шее, и трусы скоро слетят, так что в принципе всех всё устраивает. Как только он заходит в широкую студию, он всё же решает засунуть телефон в задний карман песочного цвета джинс, в которые была вправлена белая рубашка. Он уже успел полюбить всегда бетонный пол, множество штативов с различного вида насадками, тканевые или бумажные фоны, а также множество дополнений для различных фотосессий. Хенджин непостоянен, но это стало неким домом, где он может отдавать свою шикарную натуру фотографу и получать миллионы комплиментов ото всюду. Проползя взглядом по белому фону и уже двум установленным штативам с насадками-горшками, где был включён свет, по панорамному окну и по столикам для моделей, он замечает своего хорошего знакомого, что уже собранный и накрашенный сидит на стуле и копается в телефоне. ― Доброе утро, ― подходит ближе и присаживается за круглый белый стол. Ким Сынмин молча двигает к нему стакан с кофе, даже не поднимая взгляда. Кивнув, Хван берёт напиток и, отпивая, смотрит в вычищенное окно на город. ― Почему поставщик алкоголя в клуб твоего друга добавляется в мой Инстаграм? ― спокойно спрашивает Ким, всё ещё смотря в телефон. ― Потому что он ― блядун, ― кидает ленивое и усмехается. Взяв телефон и зайдя в социальную сеть, он видит пять новых сообщений. Это начинает раздражать. Хенджин не настолько общительный, а точнее, не настолько тогда, когда секс ему не сильно интересен. Но здесь, к сожалению, мера вынужденная, ведь ему интересен Минхо. Сынмин, молча подняв взгляд, смотрит выжидающе. ― В перерывах расскажу, ― бросает непринуждённое, на что знакомый даже не кивает, лишь снова опускает взгляд в экран. Их съёмка была в «ангельском» стиле. Парней переодели во всё белое, студию подготовили в том же оттенке, так что их задача была лишь позировать и работать в этом дуэте. Ради съёмки Сынмин осветлил часть своих волос. Теперь пряди были буквально разделены на двое: одна сторона головы была тёмно-каштановой, а вторая ― пепельной. А волосы Хвана покрыли белым спреем для волос, который смоется при первом же мытье головы. И пока Хенджин буквально лежал на облаке, смотря в потолок и едва касаясь длинными пальцами остальных висящих облаков, он слышал, что его телефон то и дело вибрирует. «Заебал», ― уже начинает подумывать о том, что он не так сильно хочет поднасрать Минхо. Подтянутый торс, жилистые длинные руки и подкачанную спину обнимает полупрозрачная белая кофточка, переливающаяся мелкими стразами, через которую были видны и кубики пресса, и соски, и все мышцы в принципе. А на упругих стройных бёдрах и подкачанных округлых ягодицах держались белые брюки лёгкого кроя, что скорее уходили в классику. Хенджин знал свои сильные и слабые стороны, отчего всегда старался брать «сильными». Вытягивая шею, словно лебедь, он чувствует, как цепочка перевешивает вниз и повисает на той. Приоткрыв пухлые губы, парень слегка втягивает щёки, которых в принципе и нет, однако скулы выделить сильнее нужно. Затем смотрит вверх невинным и спокойным взглядом, передавая свою лёгкость и воздушность. Пока со всех сторон идут щелчки и вспышки камер, он рассматривает кольца на своих пальцах, облака, что развешаны повсюду, а также белоснежный потолок. Сынмин должен подключиться к съёмке на «третьем этапе», где у фотографа фантазия шла уже в другое русло, но с той же тематикой. И поэтому Хван пока что наслаждался только собой. В принципе, как и обычно. Как только двухчасовая съёмка «первого этапа» оканчивается, ему помогают спуститься с самого высокого облака, на которое его поднимали на тросах, а затем парень присаживается на стул. Телефон брать не спешит, желает выпить кофе и понаблюдать за знакомым. Сынмин должен был быть около врат в Ад, на декорацию которых затратили даже больше, чем на «ангельский» этап. Хвану даже слегка обидно, ведь почему не его съёмка оказалась самой дорогой? Ну, это ладно, он и без этого знает, что является самой любимой моделью всех фотографов. Это не возвышенное эго, это слова самих фотографов и директора, а также тех же моделей, сплетни которых приносит Хвану сам Сынмин. Врата были идеально чёрными, с лепкой цветов-смертников и огня, и высокими, чуть ли не до потолка. А уже меж полуоткрытых дверей стоял Ким. Он был слегка худее Хвана, но тем самым и более «лёгким» и эстетичным. Ангельские крылья горели прямо на нём, но лишь на концах, сжигая большие перья, пока сам парень передавал всю боль, скорбь и страх своим взглядом, держась за одну из дверей. На стройном теле свисала белоснежная тонкая кофта, пуговицы которой были расстёгнуты ниже груди, открывая вид на кровавые шрамы на рёбрах, созданных восхитительным гримёром. А ещё более длинные, чем у Хвана, ноги обнимали тонкие льняные брюки белого цвета, пока босые пятки топтались в искусственной крови. Вздохнув, Хван всё же решает взять телефон и, включив тот, недовольно вскидывает брови, видя +20 новых сообщений от этого Сухёна. «Вот же блядь надоедливая», ― бросает мысленное. Подняв взгляд на Кима, он понимает, что съёмка в самом разгаре, что значит: у него есть время ответить на этот шквал всякого бреда. Он открывает переписку, пролистывает несколько незначительных сообщений, где они отправлялись по одному слову, а затем останавливается на последнем.

@ksniii

«Куда ты пропал? :(»

@hsexh «Прости, была съёмка» Отправляет, вздыхая и подпирая голову кулаком. Старается не касаться лица, чтобы не трогать макияж.

@ksniii

«Какого характера?))»

― В жопу себе эти скобки сунь, идиот, ― шепчет недовольное. @hsexh «А о каком тебе хотелось бы услышать?» Хенджину просто нужно поднасрать Минхо. Просто поднасрать и всё. Он старается держаться за эту мысль, когда отправляет: @hsexh »))?»

@ksniii

«Я хотел бы не слушать, а смотреть»

«Не промах», ― думает Хван, дёргая бровью. Но и, по сути, зачем же ещё они здесь собрались? Правильно: потрахаться, дай Бог хорошо, и насрать Минхо. Хенджин поднимает взгляд, осматривает всех фотографов и примечает, что за столом сотрудников сидит Хонджун ― его любимый и лучший фотограф, который за дополнительную плату не против пофотографировать Хвана и голышом. Хотя, тут Хенджину даже платить не надо ― Хонджун любит его, как модель, он восхищается настолько идеальным «материалом», так что делает это бесплатно, пополняя портфолио. Дёрнув уголком губ, Хенджин снова опускает взгляд на телефон. @hsexh «Вечером жди) А сейчас я пошёл работать» Отправляет лишь это и сразу выходит из диалога, хотя видит, что Сухён что-то печатает. Спустя шесть часов ребята вновь присаживаются на свои места и им сразу приносят лёгкий перекус и кофе, чтобы те подкрепились и набрались сил перед ещё дополнительными десятью часами съёмки. ― Ну? ― вскидывает брови Ким, кладя в рот кружочек огурца. Хван, посмотрев в ответ, так же вскидывает брови. Сынмин вздыхает. ― Ты обещал рассказать что-то очень интересное про «блядуна». ― Интересного не обещал, ― усмехается, ― но, в общем… По сути, Хван вывалил на Сынмина всё, что произошло с ним за эти выходные. Ким либо хмурился, либо вскидывал брови, либо кривился, либо усмехался, а по итогу вздохнул, откидываясь на стуле. Пока Хенджин, вдоволь наговорившийся, пил кофе, Сынмин сидел молча, качая ногой, что закинул на вторую, и смотрел в пол, что-то обдумывая. ― Знаешь, ― наконец начинает, ― ну, тут в общем и целом ― везде пиздец, ― это не сочувствие, это какая-то другая эмоция. Может, разочарование или сомнение, чёрт его знает. ― Спасибо, я в курсе, ― ставит стакан на столик. ― То есть, ты всё-таки влюблён в него. ― Твои догадки в начале года были верными, ― усмехается. ― Спасибо, здорово, ― кивает, саркастично улыбаясь в ответ. ― Но Хенджин… ― хмурится. ― Ты серьёзно решил сделать эту хрень, чтобы просто напакостить? ― Я в курсе, что он ни в чём не виноват, окей? Не начинай читать нотации. ― Ну, куда уж мне. У тебя для этого есть целых два старших брата, ― подкалывает Ким, а Хван вздыхает, смотря с недовольством. ― Но блин… ― снова хмурится. ― Ты уверен, что тебе это нужно? ― Мне обидно, ― плюёт. ― Я не могу поверить, что он действительно возился с тобой, как с младшим братом и по привычке, ― пожимает плечами, смотря в пол. ― А как это ещё назвать, Сынмин? ― вскидывает брови. ― Он даже после всего этого не написал ни мне, ни Чану. То есть: его это вообще не ебёт. ― Получается, настолько благородный? ― усмехается. ― В жопу пусть себе засунет эту благородность, ― отводит взгляд в сторону. ― Мне кажется, вам стоило поговорить дольше и лучше, а не так, как получилось, ― переводит взгляд на Хенджина. ― Ты лишь грыз его, а ему и слова сказать не дал. ― Да он и не стремился говорить, если уж на то пошло. Лишь ходил и причитал, что я разорался с утра. ― Ну, в таком случае… ― задумывается. ― Может, вам стоит сейчас повторно поговорить? Может, он человек такой, до которого чужие слова и мысли доходят спустя время и который может выдать что-то дельное, обдумав это? ― Ой, я тебя умоляю, ― кривляется, усмехаясь. ― Да что умоляешь? Может тут действительно так? ― Я знаю его десять лет, Сынмин. Тут не так, ― бурчит, отпивая из стакана. ― А может ты просто не встречал таких ситуаций в жизни Минхо, где ему именно нужно это время? ― задаёт вопрос Ким, а Хван переводит на него взгляд. ― Поговори с ним. Спроси настоящие причины подобного поведения. ― Он снова скажет, что это привычка, а я пойму, что я действительно его младший брат ― это единственный исход, ― вздыхает. ― Но он скажет, что это не так? Скажет, что не считает тебя своим младшим братом? ― Естественно. ― Тогда… Предложи ему доказать. ― Что? ― хмурится. ― Предложи доказать, что он не считает тебя братом. Пусть сделает что-то, что братья не делают. Даёт Сынмин дельную мысль, над которой Хван задумывается и отводит взгляд, хмурясь. Их уже зовут обратно на площадку, но Ким видит, что Хенджин загрузился этой мыслью, так что решает пока что его не трогать. Съёмки продолжались час за часом, ребят гоняли по площадке, как двух баранов, которых не могли загнать в загон, а сами они иногда переговаривались, пока вместе либо стояли перед камерой, либо сидели или лежали на декорации. Хенджин говорил глупости, Сынмин словестно кусал его за язык. Ким выдавал что-то странное, Хван закатывал глаза. Но когда в голову Хенджина наконец-то пришла дельная идея, Ким, конечно, не радушно оценил ту, но понял, что способ действительно действенный. ― Это не самое нормальное, ты это понимаешь? ― наконец, они заходят в гримёрку и принимаются переодеваться, стоя спинами друг к другу. ― Другого способа я не вижу, ― хмыкает, снимая всё до белья, и не торопится надеть свою одежду. ― Хенджин, нельзя просить на свой день рождения секс, ― поворачивается уже переодетый Ким и складывает руки на груди, смотря на сидящего в кресле в одном белье Хвана. ― Почему не оделся? ― У меня ещё съёмка с Хонджуном, ― отвечает, печатая что-то в телефоне. ― Для этого парня? ― Хван кивает, а Ким вздыхает. ― Ты всех решил своим задом взять или что? Других способов не видишь? Не сказать, что сам Сынмин является примером приличия и правильности, но данный расклад, где количество секса просто превышает все нормы, его мало устраивал. ― Сынмин, ― вздыхает Хван, выключая телефон и поднимая голову, ― во-первых, начнём с Сухёна: это та еще блядь, как я выяснил. Ему не нужно ничего, кроме секса. У меня есть чёткий план обгадить всё Минхо, а единственным человеком, который может помочь мне в этом, является этот парень. Но, ко всему прочему, этой суке нужен только секс, а мне ― ускоренный процесс сия «мероприятия» по выведению Минхо из себя, так что… ― выпячивает губы. ― Я дам ему то, что нужно ему, а затем возьму своё. Усмехается, а Ким хмыкает в недовольстве. ― А во-вторых, ты сам сказал мне проверить Минхо. ― Я предложил, ― исправляет. ― Не суть дела, ― отмахивается. ― Чего никогда не сделают братья? Они не будут трахаться друг с другом, ― складывает руки на груди. ― Вот и посмотрим, насколько Минхо проникся нашим детством и своей заботой. ― Хенджин, ты же понимаешь, что секс ― это не сходить за хлебом? Там, как минимум, должен встать член, ― выгибает бровь. ― Думаешь, у Минхо не встанет на меня? ― дёргает уголком губ. ― Ну, Хенджин, ― вздыхает, садясь на стул, ― тут не всё так просто, пойми ты. Секс не должен планироваться, как какое-то совещание. Тем более, когда второй человек даже не знает об этом. Ты не можешь просто прийти и сказать: «Трахни меня, иначе я буду думать, что твои слова про братскую любовь ― ложь». Это глупо. У него может не встать не потому что он тебя как-то не так любит, а просто из-за банального непонимания или той же дружеской любви, где член как бы тоже не всегда встаёт. Он всеми силами пытается привести парня в чувства, но, смотря на то, что Хенджин даже не меняется в выражении лица, понимает, что это бесполезно. Не только Чан, но и Ким знает: если Хенджину пришло что-то в голову, он будет биться за это до победного. Даже если член Минхо не встанет… Нет, он встанет. Хенджин сделает, сука, всё, чтобы тот встал. И Ким понимает, что это даже не обсуждается. ― Господи, ― вздыхает, поднимаясь с места. ― Но раз ты с Минхо потрахаться решил, то зачем тебе этот мужик? ― кивает на телефон. ― Вдруг Минхо действительно обосрётся? Я должен быть вооружён и иметь «туз в рукаве», ― усмехается. Сынмин стоит молча, сверля взглядом довольное лицо, и затем, просто махнув рукой, разворачивается и уходит, понимая, что этот разговор действительно бесполезный. Нет, пользу он принёс Хенджину, но для Сынмина ― лишь новая интересная информация, а затем ― трата ресурса. Они даже не прощаются друг с другом, что, по сути, уже вошло в привычку. Хенджин лишь тихо вздыхает, кратко усмехаясь и дёргая уголком губ, а затем тянется к телефону, что лежит на гримёрном столике. В руки брать не стал: лишь посмотрел время и новые уведомления. Съёмка всегда проводилась в закрытом помещении, где кроме них с Хонджуном никого не было. На самом деле, Хван был бы не против лечь и под своего фотографа ― больно уж тот хорош собой. Но, увы, у мужчины уже был муж, который, судя по всегда весёлому настроению Кима, отлично работал всем, чем только можно ― голова, задница, тело и язык во всех его возможностях. Сначала Хенджин был в белье, в котором он проползал буквально по каждой декорации и мебели, а также по каждому ковру и подоконнику. Но спустя два часа, когда оба расслабились полностью, Хван распахнул всю душу, не чувствуя стыда или неловкости, и принялся позировать ещё откровеннее, чем до этого. Всё находящееся в студии было «облизано» по второму разу. И только примерно к часу ночи Хван освободился, чувствуя себя до невозможности усталым. Почти двадцать часов съёмок ― это не шутки. Конечно, у Хенджина были и более загруженные дни, но были они давно, так что от подобного он отвык, почему и устал так сильно. Перед уходом он попросил Кима скинуть ему несколько фотографий, ведь Сухён ещё не спал и ждал, судя по до сих пор приходящим сообщениям. Честно, сейчас Хенджин хотел отправить всё это ему не для выполнения ещё одного «пунктика» своего плана по сближению с парнем, а чтобы он просто отъебался. Хван устал, а этот видимо на батарейках работает. Фотографии были отправлены без единой подписи ещё в такси, а когда Хенджин зашёл в свою квартиру и вытащил телефон из сумки, смартфон тут же завибрировал в его руках. Включив устройство, Хван увидел 30+ новых сообщений, которые, судя по скорости прихода, закончатся не скоро. Вздохнув, он лишь отбросил телефон на барную стойку, не жалея экрана, пошёл в ванную, а затем направился в кровать, ставя будильник на одиннадцать утра. Завтрашняя съёмка будет не с утра, как сегодня, а также не в студии. Их повезут в какой-то парк вместе со всей модельной командой. Вероятно, будут снимать какую-то коллекцию одежды и обуви: во всех магазинах открывается весенний сезон.

***

― Да какого хуя ты творишь?! На весь кабинет раздаётся громкий крик, который слышно даже за дверьми, из-за чего многие сотрудники едва заметно дёргаются, а затем продолжают свою работу. Их начальник уже который день словно сам не свой. Естественно, никто с ним не «подружка», отчего не может подойти и спросить прямо. Можно было предположить, что он умотался перед приходом друзей отца, но ведь сейчас можно уже прекращать так пыхтеть и стараться, можно сбавить темп и немного передохнуть. Так все и думают, но когда видят, как из кабинета вылетает Джей ― их главный пиарщик, которого буквально выпихнули оттуда, они вздыхают и понимают, что сегодняшний день не будет сулить окончанию их Ада. Как только дверь закрывается за Джеем, Минхо просто стоит перед той и не двигается. Он разъярён, взбешён и просто в гневе, что, по сути, одно и то же, но сейчас это накладывается друг на друга в разной степени злости. Стоя и громко дыша, он медленно прикрывает глаза, стискивает челюсти и сжимает кулаки. Работа вообще никак не идёт: всё валится из рук, мозг не может сосредоточиться, а тело просто ноет от каждого движения. Он даже попытался переложить часть работы на главных помощников, но, судя по Джею, и здесь не вышло, что злило ещё сильнее. Вы всё верно поняли, если не глупы настолько сильно: такой он с момента ссоры с Хенджином. В тот день, в субботу, Минхо, вообще-то, ощущал себя нормально. Ну, конечно, постоянно думал об этом разговоре, но не настолько, чтобы чувствовать себя ужасно. Всё это настигло его только вечером. Забавно, что именно вечернее время является самым прекрасным для свержения мира. Днём вы готовитесь, собираетесь, предвкушаете, а вечером приходите в гости к другу и сокрушаете мир его комнаты и вас самих громким смехом и фильмами. Вечером выходите на свидание и сокрушаете мир своим образом и дьявольскими повадками перед будущим партнёром. Вечером выходите гулять, надеваете наушники и сокрушаете свой собственный мир, слушая реп какого-то артиста. Зачем нужен психолог, когда есть наушники, музыка и ваши думы во время прогулки? Вот и голова всегда сокрушает ваш мир лишь вечером. Днём она готовится, прихорашивается, молчит, а вечером выливает всё без остатка. После ужина, когда он решил выйти на балкон и выпить виски, а затем покурить какую-то дорогую толстую сигарету, его настроение упало совсем. Даже член так быстро никогда не падал, как настроение в этот момент. Минхо, сидя и втягивая никотин, буквально сыпля табак на лёгкие, смотрел безжизненным взглядом на город и даже не шевелился. Его волновало по какой причине Хенджин вообще решил устроить эту истерику. Минхо называет эту ситуацию именно так, не иначе. Не было предпосылок, Ли не творил ерунды, чтобы по итогу получить этот кусок говна прямо в лицо, не успев увернуться. Хенджин распсиховался из-за его заботы. Чем забота-то не устроила? Особенно после такой ночи. Он бы до дома не дополз, его бы изнасиловали, ограбили и, ни дай Бог, убили. Ну, и чем ему не понравилась такая забота от Минхо? Остался с целым задом и карманами ― не каждому такое дано после клубов, где ты буквально выползаешь, засыпая по пути. Зачем стал выуживать причины? Ну, у Минхо привычка, он с детства с ним возится, вот и сейчас продолжает. Что за глупые вопросы? Но ведь и про младшего брата он спросил. А Ли ответил, что нет ― он не считает его своим младшим братом. Это ведь бред. И вот только после этой мысли, к которой он шёл почти час, Минхо понял, что эти вещи словно взаимосвязаны: «Я привык возиться с тобой с детства» и «Я не считаю тебя своим младшим братом». По логике и по трезвому разуму, если бы Минхо смотрел на это со стороны, он сказал бы, что второй человек откровенно пиздит сам себе. Ну, то есть Минхо. Минхо пиздит Минхо. В какой-то из этих фраз точно есть ложь, но только в какой? И это, на самом деле, удручило Минхо до невозможности. Расковырял уже затянувшийся шрам до мяса, скажем так. Долез туда, куда не планировал. Не сказать, что боялся или сторонился этой темы, но просто не хотел трогать. Даже не думал о ней. А теперь пришёл Хенджин и заставил подумать, заставил поковыряться грязными пальцами в ране и напустить кучу микробов в кровь. ― Привык возиться с детства… ― подаёт голос тихо, смотря на край балкона и стряхивая пепел куда-то мимо пепельницы. По сути, да ― Минхо вместе с Чаном возились с Хенджином с самого детства: покупали сладости, когда запрещала мама, таскали по заброшкам, смеялись с его глупой головы, а потом сажали смотреть мультики. Затем рассказывали о сексе, ходили защищать от ребят из школы, водили в парк аттракционов, разрешали сидеть в комнате Чана, пока играли в приставку. Он привык возиться с Хенджином. И даже по мере его взросления это не прошло, ведь человек растёт и учится всю жизнь, отчего и ему нужна была помощь в чём-то новом. Здесь, получается, Минхо не напиздел ни себе, ни Хенджину, тут этот факт не оспоришь, даже если захочешь. ― Не считаю младшим братом… ― снова тихо и задумчиво и следом затягивается, поднимая взгляд на город. А вот здесь почему-то не захотел размышлять. Точнее, мысли не полились рекой, как в первом случае, а сам он не торопил вытягивать их, хватаясь за оголённые нервы, как если бы стоматолог тянул их без анестезии. Ну, он ведь действительно не воспринимает Хенджина, как младшего брата. Это же бред. Только вот, исходя из того, что сказано выше ― поступает он с ним именно как с младшим братом. Не воспринимает, но поступает, отчего это восприятие уже не имеет такого веса, как было бы в другом случае. А почему он не хочет воспринимать его таковым? Вопрос, конечно, глупый, но иногда стоит спросить у себя даже глупость, чтобы прийти к чему-то более «высокому». Маленькие глупости по итогу создают империи. И Минхо хочется дойти до своей «империи». Ну, во-первых, Хенджин просто не его родственник, да и Минхо не хотел бы иметь в своём кармане таких родственников. Хван же безбашенный, он инфантильный, чрезмерно драматичный. У него нет перспектив на будущее, нет чёткого плана для каких-то дел, нет какого-то увлечения, в котором они с Минхо сошлись бы и смогли обсудить. С ним, в принципе, не о чем говорить; он меркантильный, всегда странно одевается, ходит на десять свиданок в неделю и всегда готов подставить свой зад. Минхо однажды услышал, что Хван пробовал себя в роли «актива», но тому не понравилось, отчего теперь его зад усаживался членами, как клумба у бабушки весной розами, лилиями, астрами и георгинами. И ведёт себя Хенджин как сука настоящая, и одевается, и красится так же. Он же как проститутка выглядит, он же… Ну, в общем, ягода не поля Минхо. Ли не хотел бы не то что родниться, а даже встречаться с таким. Даже на случайный секс. Хотя… Насчёт разового секса можно подумать, ведь, вероятно, если Хенджин такая скотина в жизни, то и в сексе он будет прям горячей конфетой ― карамелькой с перчинкой, скажем так. И после последней мысли Минхо резко замирает, задерживая взгляд на перилах балкона. Почему он вообще подумал о сексе с Хенджином? Карамелька с перчинкой? Нет-нет, стоп. Какая карамелька? Какой секс? Поставив локоть на подлокотник, Ли прижимает согнутые пальцы к губам и слегка хмурится, водя взглядом по перилам. «Какой, блять, секс?» ― вторит мысленно. Он не должен был думать о таком, ему непозволительно. А почему ему непозволительно? Он ведь не считает Хенджина своим братом, Чан не слышит этих мыслей, как и Хван, так что… Вроде и подумать можно, а вроде он его чуть ли не с пелёнок знает, какой секс? Какой член в его заднице? Да и задница у него, наверное, классная, ведь тот ходит в спортзал. ― Боже, ― вздыхает громко и глубоко, откидываясь на спинку плетёного стула, и накрывает лицо руками, задирая голову. Не в эту степь должны были идти мысли. Вот определённо. Но дальше, к сожалению, Минхо не стал думать. Хотя мог копнуть глубже, мог достать что ещё ― более значимое и понятное. Но не захотел почему-то, почувствовал себя словно придушенным. И вот с этих пор он ходит, словно утыканный иголками. Ёжик, не иначе. Только иглы впиваются как в окружающих, так и в него, вонзаясь в каждый сантиметр тела. Он больше не думает так открыто и глубоко, как в тот вечер, он в принципе не думает ни о чём, кроме работы, но сегодня уже вторник, а психи всё растут, начиная выливаться на окружающих. Минхо понимает, что, возможно, сама голова просит поговорить с собой, просит закончить эту тему, но парень, словно на пакость, упирается. Как только секретарша приносит ему чашку крепкого кофе, Минхо даже не кивает той в знак благодарности, берёт посуду и, развернувшись в кресле, устремляет взгляд на вечерний город. Сидя в тишине и стараясь думать только о городе и его красоте, Ли слышит, как позади вибрирует телефон, сообщая о новом уведомлении. Пару лет назад он мог спокойно отложить просмотр чего-то «супер важного», пришедшего на его телефон, но не сейчас. Сейчас ему могут писать партнёры, поставщики и многие люди с работы, с кем часовые пояса не всегда сходятся. Он может ложиться спать, а кто-то только просыпаться.

찬:

«Завтра у Хенджина съёмка около торгового центра,

который находится рядом с вами. Передай ему посылку,

что скоро придёт к тебе, я отправил курьера.

Сам не могу, уеду в другой город на день»

Минхо читает это сообщение и буквально чувствует, как в теле начинает что-то загораться, а, если быть точнее ― всё. Всё горит, крушится и рвётся. ― Какая, нахуй, посылка? ― шепчет, смотря на экран. Этот Хенджин начинает выводить из себя. Он в принципе выводит Минхо из себя на протяжении всей жизни, это Ли понял только что. В детстве бедокурил похуже подростков в пубертате. Будучи тем самым подростком в пубертате творил вообще ярую херню, где Минхо приходил домой либо с разбитым носом и чужим ботинком в рюкзаке после драки с ребятами, которые поцапались с Хваном; либо вместе с Чаном слушал причитания родителей парней о том, что они потеряли Хенджина. Точнее, Хван сбежал сам, желая упасть в жизнь хипстера или бомжа, а эти двое не смогли его найти. К вечеру полиция привезла эту кошку подранную домой. А во взрослом возрасте Хван продолжает творить чёрт-те что, подобно моментам со случайным сексом, походами в клуб или спонтанным идиотским решениям. И вот сейчас! До сих пор! Хенджин выводит из себя! Минхо третий день сам не свой, его голова болит, так ещё и предварительно Хван наговорил ему всей той хрени. И сейчас Чан просит забрать посылку и отдать Хенджину? Так ещё, судя по всему, Минхо нужно будет именно отнести её. То есть: поднять зад с кресла, взять эту вещь, донести до лифта, спуститься, выйти, дойти до торгового центра и найти Хенджина? Столько ему нужно проделать ради этого Хвана? У него работа, вообще-то. Отставив кофе на столик, Минхо закидывает нога на ногу, опирается локтем о подлокотник и, подперев двумя пальцами голову, кладя те около виска, смотрит на сообщение. Он ведь может отказать? Может же? Ну, ничто ему не мешает вроде. А если Чан спросит, то Ли ответит, что занят сильно. В принципе, план хорош. Вы: «Я не… Хмурится, стирая сообщение. Вы: «Извини, не… Прикусывает губу, снова стирая. Вы: «Не получ… ― Да сука! ― кричит, блокируя телефон и дёргая рукой так, что смартфон бьётся о ножку стула. Не может он отказать. Вот вообще. Не из-за Хенджина, а скорее из-за самого Чана. Там он точно лучший друг, Минхо в этом уверен, о сексе с ним он не думает. Чан ведь по-человечески попросил, и Минхо ведь может сделать такое простое дело. Ли, на самом деле, возможно, понимает причину своего нежелания подходить к Хвану, но наотрез отказывается думать об этом. И он даже отрицает, хотя не разобрал всё по полочкам до конца. Ладно. Он сделает. Окей. Вы: «Ок» Вздыхает, кладя телефон на стол, предварительно повернувшись к нему. Уже не оставшийся, а очередной день прошёл дерьмово и для Минхо, и для сотрудников. Ли мало того, что старался не вспоминать о грызущих мыслях, так теперь ещё и старается не думать о том, что завтра ему самому нужно будет прийти к Хенджину и что-то там отдать. Нужно ведь здороваться, разговаривать, стоять рядом хотя бы пару минут. Они не разговаривали эти дни, не решали проблему этой ссоры, не говорили даже с Чаном. Минхо уверен, что Хван не говорил брату, ибо в ином случае Ли давно выслушал бы нотацию или переживания друга о том, как ему тяжело из-за ссоры двух близких для него людей. В общем, остаток дня и начало нового дня ― среды, прошли дерьмово, уже как обычно. Не нравится Минхо такое «обычно», но что уж поделать, он баран упёртый, который просто не хочет ступать туда, куда страшно. А нет, видимо, тут он не баран, а просто трус ― разница присутствует. Call you — Lucidbeatz Сегодня должна быть поставка алкоголя от Сухёна, который, как назло, не отвечает с самого утра. На него это вообще не похоже, ведь обычно всё было в порядке. С восьми утра Минхо ждёт ответ на сообщение, а сейчас, вообще-то, уже обед. Это злит. Снова! Ли начинает уже подумывать, что все решили просто ополчиться на него за какой-то смертельный грех, который тот совершил в прошлой жизни, потому что иного объяснения этому дерьму он не находит. Минхо хотел идти к Хвану как раз в обед, и время подходило. Впервые Ли не хотел, чтобы время до конца рабочего дня бежало так быстро, а тут оно даже не бежало ― оно летело, как в зад ужаленное. Вздохнув, он всё-таки поднимается с места, засовывает телефон в карман, берёт пакет, который утром секретарша принесла в кабинет, и выходит. Шёл, на самом деле, не спеша: пропускал сотрудников в лифт, пару раз вышел не на том этаже, но даже не психовал. Просто не хотел идти к Хенджину. Но, к сожалению, тяни кота за одно место-не тяни, встретиться придётся в любом случае. Уже подходя к торговому центру, что был в пяти минутах ходьбы от компании Ли, Минхо замедляет шаг и начинает всматриваться в толпу, что кружила около входа, а точнее ― около лавочек и кафе, что были рядом со входом. Подойдя совсем близко, он не спешит звонить или писать Хенджину, решая найти его так ― в толпе или где-то вдалеке. Так он растянет время ещё сильнее. Но, тяни-не тяни, как только он подходит немного ближе, то замечает, что за столиком, что находился напротив кафе, сидят два парня. И один из них ― сраная карамелька с перчинкой. Вероятно, столик решили отодвинуть от остальных, чтобы для моделей было место для передышки. Подойдя совсем близко, он тихо вздыхает и опускает взгляд, смотря на широкие плечи, на которые был накинут бежевого цвета тренч, и на светло-розовые волосы, что уложили достаточно хорошо, выпрямив. ― Хенджин? Слышит Хван позади себя, но поворачиваться не торопится: Сухён валит сообщениями с приглашением на ужин. Наконец-то. Напротив Хвана сидит Сынмин, и вот он, всё же подняв взгляд, встречается с опущенными очами и «гуляющими» желваками, на что лишь вздыхает, снова опуская взгляд в телефон. ― Пиздец, ― шепчет сам себе под нос, понимая, что эта встреча будет явно неловкой для всех присутствующих. ― Хенджин? ― вторит громче, а Хван, глубоко и недовольно вздохнув, решает отложить телефон и всё же поворачивается. Только подняв голову, он замирает, теряя весь запал лёгкого задора и одновременно недовольства. Минхо стоит перед ним в своём рабочем костюме молча, смотря спокойно и держа в руках пакет. На секунду Хенджин чувствует, как внутри что-то обжигает, но всё же старается не терять себя. Без сомнений, он всё ещё обижен на Минхо, но никто ведь не отменял факта, что Хенджин всё ещё влюблен в него. Ему и приятно, и противно. Но приятно, конечно, больше. Медленно поднявшись с места, он встаёт напротив Ли, натягивает победную и сучью ухмылку, складывает руки за спиной и слегка задирает подбородок. Минхо сейчас ему челюсть сломает, вот честно. Так надменно на него ещё никто не смотрел. «Сука блядская», ― плюет, смотря в карие глаза. ― Тебе Чан… ― Хенджин! Сынмин! Идите сюда! ― прерывает Минхо чей-то голос из толпы, и затем Ли видит, как парень, что сидел за столиком, откладывает телефон и резво поднимается, а Хенджин, так и не дослушав, разворачивается и уходит в это кишащее нечто. И Ли остаётся один. Стоит как идиот в туфлях с пакетом в руках и смотрит на уходящие фигуры, понимая, что он тут явно не важная персона. Хван показал, что он вообще не важен ни для кого. Действительно курьер, раз Хенджин не удосужился дослушать даже пары слов. ― Ёбаная сука, ― плюёт негромко и, вздохнув, присаживается на место Хвана. Ну, будет ждать, что ещё делать? Исходя из карьеры и популярности Хенджина ― пакеты, оставленные на их рабочих местах, никто не будет открывать и смотреть с нетерпением и восторгом. Эту хрень скорее выкинут или отдадут стаффу, ведь там может лежать распылитель с краской, что взорвётся при открытии, а может ― вообще с кислотой. И даже записка, оставленная на пакете, не поможет. Поставив пакет рядом со стулом, Минхо откидывается на спинку, закидывает нога на ногу и складывает руки на груди. Ему это не нравится. Сидеть и ждать Хвана, который смотрел на него, как на слугу своего, и с которым они, вообще-то, вроде как поссорились. Хотя истерил тогда только Хенджин. Смотреть на окна кафе, где то и дело мелькали продавцы, было мало интересно, отчего Ли всё же решил уделить своё внимание тому, где Хван зарабатывает немалые деньги. Медленно ведя взглядом по всем людям, он всё же добирается до эпицентра съёмки, сразу цепляясь за парня, находящегося за столиком: Хенджин, сидящий к нему лицом, спокойно смотрит в газету, держа ту одной рукой, а второй ― чашку с кофе. Его длинные ноги не под столом ― скорее, сбоку. Да и сам парень сидит на стуле слегка боком. Вероятно, нужно показать новые туфли и штаны одного из магазинов. И ему идут эти чёрные туфли, чёрные классические штаны и белая рубашка, поверх которой надет бежевый тренч. Ему идёт сидеть так спокойно, смотреть в газету и касаться пухлыми губами белоснежной чашки с чёрным кофе. «Ему идёт всё это», ― и на этой мысли Минхо ловит себя лишь спустя несколько минут. Хван просто хорошая модель с хорошим лицом, телом и постановкой себя. Он просто научился цеплять своим образом и энергетикой, вот почему засмотрелся и Минхо. Отвернувшись, Ли стискивает челюсти и слегка задирает подбородок, делая вид, что ни на кого он не заглядывался. Доказывает сам себе. Продавцы за стеклом всё же не такие скучные. Пока съёмка идёт, а Минхо смотрит на стекло кафе, он всё чаще начинает слышать вибрацию от рядом лежащего телефона, начинающую буквально разбивать голову. «Настолько популярный что ли?» ― хмыкает мысленно, потому что понял, что телефон со звучанием принадлежит именно Хвану. И эта вибрация настолько, откровенно говоря, заебала его, что он просто повернулся и некультурно заглянул в телефон, суя свой нос, как в зад при римминге. Тот был не заблокирован. Вероятно, Хенджин не успел этого сделать, отчего Минхо увидел, что в телефоне открыт директ Инстаграма. А также увидел, что весь этот словестный понос шёл только от одного пользователя. Присмотревшись, Минхо заметил пару быстро-приходящих сообщений. Точнее, попал на пятнадцатое сообщение, а через секунду и на шестнадцатое, и так далее.

@ksniii

«Куда пропал?»

@ksniii

«Подумал о времени?»

@ksniii

«Я думал сходить в кафе какое-нибудь»

@ksniii

«Или можем сразу ко мне))»

После этого сообщения Минхо вскидывает брови, а затем поднимает взгляд на всё ещё позирующего Хвана, что уже почти сидит на столике и загадочно смотрит вдаль. Вновь вернувшись в свою позу: скрещенные на груди руки и взгляд на стекло кафе, ― он хмурится. Во-первых, какой «сразу ко мне?» Опять что ли ёбыря нашёл? Да и, видимо, очень увлечённого самим Хваном. Разве у него не было пассии на прошлой неделе? Или это тоже разово? ― Совсем свихнулся? ― хмыкает, дёргая бровью. ― У него задница резиновая, что ли? Или помимо букетов из цветов принимает ещё и половые? Так вот, было «во-первых», а во-вторых, какое кафе? Где Хенджин и кафе? Он буквально испускает пары сучки, богатой сиамской кошки и гордого лебедя. Он выглядит, как статуя из музея. Одевается, словно на показ мод. Следит за собой так, словно боится, что без всех уходов, спортзала и врачей просто умрёт. Какое ему кафе? Нет, в него можно, но для кофе с коллегой, другом или братом, но явно не для первого свидания. Такого только в ресторан вести, да не в абы какой, а в самый дорогой и шикарный. Вибрации снова участились, а Минхо, уже прокажённый своим любопытством, вновь заглядывает.

@ksniii

«Твои фото были такими горячими)))»

@ksniii

«Я хорошо провёл время»

― Фу, блять, ― плюёт, морщась. Это безобразие нищее дрочило на Хвана? Ну, многие дрочат на Хвана, но эта кошка даже скинула ему свои фото? Совсем идиот, что ли? А вдруг, по интернету разошлёт? Хотя у Хенджина фото такие, за которые даже и не стыдно будет. В общем, Минхо просто мерзко. «Но мерзко от чего?» ― решает задуматься. «Если бы он был моим младшим братом ― было бы мне неприятно? Думаю, я бы просто разозлился и захотел убить это существо. Вот Чан захочет, да». Но Минхо ведь чувствует не только злость. Что-то ещё неприятно шкребёт рёбра и царапает горло. От одного представления, что у кого-то есть фотографии Хенджина интимного характера, ему становится как-то не по себе. Но почему? К сожалению, додумать не успевает: ещё одно сообщение.

@ksniii

«Куда ты пропал?»

― Ты спрашивал уже, ― хмыкает.

@ksniii

«Сегодня ты свободен? Ты не

сказал о времени, но…»

― Раз не сказали, значит, жди, когда скажут, ― дёргает бровью.

@ksniii

«Очень хочу увидеть тебя)

При первой нашей встрече ты

даже не смотрел на меня»

Минхо вскидывает брови. Значит, они виделись уже?

@ksniii

«Твой брат злобно смотрел

на меня, хахаха»

И тут Ли хмурится, замирая. Брат? То есть ― Чан? Он знает Чана? Значит, этот ёбырь не просто член на ночь? Значит, знал его до таких переписок и фотографий? Минхо, всё ещё нахмуренный, наклоняется сильнее и решает посмотреть ник этого парня. Видит, что что-то знакомое, но вспомнить не может. Конечно, в телефон Хвана он не полезет, и так позволил себе много, но через свой Инстаграм посмотреть может без проблем. Зайдя в социальную сеть и введя в поиске нужный ник, Ли видит, что парень высвечивается в его подписках, из-за чего вскидывает брови. Значит, и Минхо знает его? И, только зайдя на профиль юноши и полистав фотографии, Ли в моменте оседает, замирая. Нахмурившись сильнее, он задерживает палец на одной из фотографий и сидит просто смотрит, забывая дышать. ― Ах ты ёбаная сука, ― и он не знает, кому адресовывались эти слова ― Хенджину или его поставщику алкоголя Сухёну. Вновь услышав вибрацию, он переводит гневный взгляд на чужой смартфон.

@ksniii

«Посмотрел твои фотки

в инсте ― обалденные!)))»

― Я тебе эти скобки в зад запихну, свинья извращённая, ― рычит себе под нос. ― Значит, скотина, мне не отвечаешь с самого утра, потому что тут крутишься?

@ksniii

«Надеюсь, когда-нибудь

увижу тебя в этом))»

Отправляет это сообщение и прикрепляет какую-то фотографию. У Минхо очень чешутся руки открыть диалог и посмотреть на то, в чём он так хочет увидеть Хенджина, но, к счастью, сдерживается. ― А ты знал, что в чужой телефон смотреть неприлично? Вдруг разбивается чрезмерно громкое, отчего Ли едва заметно дёргается, но от телефона не отрывается слишком резко ― уже спалили, что уж стараться. Подняв гневный взгляд на подошедшего Хенджина, Минхо молчит, тяжело дыша. ― Ты серьёзно собрался трахаться с ним? ― процеживает, сверля взглядом. ― Во-первых, ― хмыкает Хван, забирая телефон со стола, ― это не твоё дело. А во… ― А во-вторых, мне поебать. Какого хера, Хенджин? ― вскакивает с места и подходит непозволительно близко. ― Почему он? ― А почему не он? ― усмехается, дёргая бровью. ― Это мой поставщик, мой знакомый, ― рычит, смотря в глаза. ― А ты их подписываешь или, может, клеймишь? Ну, доказываешь, что это твоя вещь и трогать её нельзя, ― усмехается сильнее. ― Хватит язвить. ― Хватит нести чушь. Какая тебе разница, с кем я собрался трахаться? Он тебе нравится, что ли? ― Не неси ерунды, ― плюёт, снова присаживаясь на стул. ― Аналогично! ― прикрикивает недовольно, беря стул Сынмина и ставя тот ближе к Ли, и присаживается, закидывая ногу на ногу. ― Хенджин, ты себе скоро букет болячек насобираешь, ты понимаешь это? Да он даже не в твоём вкусе! ― прикрикивает Ли, а Хван хмурится, складывая руки на груди и откидываясь на спинку. Он сидит молча с минуты две, рассматривая Ли и пытаясь понять посыл его слов и интонации. ― Прости, мам, ― выдаёт по итогу, на что Минхо хмурится. ― Ну, отчитываешь, как мать. Или же, в нашем случае, как брат, ― хмыкает, облизывая губы. ― Не начинай, ― говорит строго. ― А как это ещё воспринимать? ― спрашивает спокойно, потому что всё происходящее начинает казаться цирком, и он воспринимает это уже с истеричной усмешкой. ― Да и тем более: не в моём вкусе? Откуда ты вообще можешь знать о моих вкусах? Будто бы мы, словно подружки, обсуждали с тобой это, ― хмыкает, презрительно осматривая. ― Просто… ― мнётся, прокашливаясь. ― Ну, я видел твоих партнёров и… ― И сделал свои выводы? ― дёргает уголком губ. ― Слушай, не лезь, а. Это не твоё дело, ты не в праве что-то решать за меня и всё из этого вытекающее. Ты говоришь, что не воспринимаешь меня своим младшим братом, но посмотри, что происходит сейчас. Склоняет голову вбок, смотря с усмешкой, а Минхо сглатывает, начиная злиться. Да какой младший брат? Минхо же не поэтому говорит всё это! Он… Он просто беспокоится, как за… За друга, наверное. Как за брата Чана. Как за знакомого. ― Хватит говорить об этом, ― плюёт злобно. Хенджин не спешит атаковать снова, понимает, что этот разговор пойдёт по кругу: Хенджин приводит аргументы, Минхо отнекивается и затыкает. И именно в этот момент он вспоминает о гениальной мысли Сынмина, из-за чего победно хмыкает. Снова подняв голову и обратив внимание на Минхо, Хван облизывает губы. ― Значит, не считаешь меня братом? ― Нет, ― звучит чёткое и твёрдое. ― Тогда докажи, ― дёргает бровями. ― Что? ― хмурится. ― Докажи, что не считаешь меня своим братом, ― он смотрит уверенно, с вызовом, с лёгкой ухмылкой, пока второй загружается по полной. Хенджину приятно это. Приятно поговорить с Минхо, пусть и не на самую греющую душу тему. Ли сам пришёл, сам начал диалог, сам подождал, сам сейчас не уходит. Пусть снова гнёт свою идиотскую линию с этой заботой, но влюблённость ― штука непредсказуемая и интересная ― даже в таком диалоге плюс найдёт. ― Как я могу такое доказать? ― спрашивает неуверенно спустя минуту, поднимая взгляд. ― А ты подумай, чего не делают с братьями, да и вообще с родственниками? ― задаёт вопрос с максимально прозрачным намёком, ни разу не смущаясь. Естественно, первым, что пришло в голову Минхо, было не самым приличным. Секс, прямо говоря. Ну, он человек взрослый, о чём ему ещё думать после такого вопроса? Но эту мысль он решил быстро отогнать, потому что… Ну, она максимально странная и вряд ли такая, какая нужна Хенджину. Минхо снова погружается в свои думы, а Хенджин сглатывает, стараясь не терять своего напора. Он не давит, нет. Не наседает и не трясет за плечи, поторапливая. Он просто старается «держать лицо», показывая уверенность в своих словах и намерениях. Словно ему не страшно, не стыдно, он не влюблён в Минхо и не готов падать перед ним на колени. А, вообще, упасть хотелось бы. Костюм слишком хорошо сидит на парне, рубашка натягивается на широкой и твёрдой груди из-за дыхания, а брюки обтягивают бёдра чуть ли не до треска. Хенджину нравится смотреть на это произведение искусства. И ему хочется оказаться во власти Минхо не только морально, но и физически. ― Не понимаешь? ― задаёт вопрос, не дожидаясь ответа от Ли. Минхо лишь молча поднимает взгляд и просто смотрит. Не мотает головой, не хмурится, не закатывает глаза. Просто смотрит и чего-то ждёт. ― Мы думаем об одном, ― дополняет Хван, дёргая уголком губ. И тут Минхо резко поднимается со стула и просто отходит в сторону, отворачиваясь и засовывая руки в карманы. Он всё ещё ничего не говорит, не психует и не смотрит злобно, лишь ходит кругами недалеко от Хвана, пребывая в накатывающем шоке. О чём они оба думали? О сексе? Точно нет. У Минхо лишь заглючил мозг, а у Хвана… Он ведь думает о другом. Думает же? И предполагает, что Минхо тоже думает об этом «другом». Их мысли не могут сходиться. Но Хенджин говорил слишком загадочно, пропуская максимально тонкие намёки. Их только тупой не понял бы. Да не может же такого быть. Что за бред? Как Хван вообще может говорить о таком Минхо? Он же… Да Минхо растил его. Он возился с ним, как с… Как с младшим братом Чана. Глубоко вздыхая, Ли всё ещё стоит спиной к Хвану и смотрит куда-то вперёд. Нет определённой точки, он просто посадил свой взгляд, пока полез в голову и начал копаться в той, разрезая мозг. Но нет, Минхо не настолько идиот, чтобы не понять намёков. Он просто специально закрывался от них, просто специально отрицал то, что понимал даже без усилий. ― Ты совсем охуел, что ли? ― всё же подлетает к нему и, встав рядом, разъярённо шепчет, смотря со злостью. ― Воу, ― улыбается Хенджин, вскидывая брови. ― Тише ты, ― продолжает улыбаться. ― Присядь и успокойся, я не сказал чего-то настолько сокрушительного. ― Разве? ― буквально падает на стул и вскидывает брови, смотря с невероятным удивлением и сарказмом. ― Вообще ничего сокрушительного, ― на это Хван лишь выпячивает губы и непринуждённо пожимает плечами. ― Хенджин, это не смешно. ― Ну, раз не смешно, чего завёлся так? ― хмыкает. ― Отреагировал бы спокойно и не смеялся ― всё же просто, ― вскидывает брови словно в «вызове», мол, ещё немного и я раскушу тебя. ― Прекрати этот детский сад. Ты вообще думаешь, о чём говоришь? ― он не пропускает ни единой усмешки и продолжает смотреть со всё той же злостью. ― А что в этом такого? Это просто секс, ― снова пожимает плечами. ― Секс между кем ― думай об этом. ― А между кем? ― кусает за больное, усмехаясь, на что Минхо прикрывает рот, не спеша кусать в ответ. ― Так, зайка, послушай… ― Я тебе не з… ― Замолчи, ― Хенджина перебили, потом перебил он и продолжил. ― Раз ты утверждаешь, что не считаешь себя моим старшим братом, тогда что тебе мешает потрахаться со мной? Великая дружба? У нас не то что великой, у нас и дружбы-то нет, и это ты понимаешь сам. Тогда что? Чан? Ну, я могу не рассказывать ему, как, собственно, и ты. Угрызения совести перед тем же Чаном? Уволь, у тебя совести нет от рождения. Тогда что, Минхо? Что тебе мешает? ― Мой член не встанет, ― кусает грубо, буквально вгрызаясь, и смотрит серьёзно. Хенджин на это лишь замирает, затем медленно сводит брови к переносице и вытягивает губы в улыбку, смотря с сомнением. Опустив голову, он усмехается громче, облизывая губы, а затем поднимает её, начиная медленно кивать самому себе, словно с чем-то соглашаясь. А Минхо сидит и ощущает себя так, словно его зад приклеен к какой-то бомбе. Один неверный шаг ― и всё взорвется. Он прекрасно услышал Хенджина, пусть и ответил скупо и глупо. Но кроме этого он и не смог бы ничего ответить. Хван противно прав, эта правда прям укусила его за зад, а он всё ещё отказывается её принимать. ― Я смогу сделать так, чтобы твой член встал, ― слегка наклоняется вперёд и, улыбаясь, смотрит чётко в глаза. Если бы Минхо нормально принимал все свои мысли и чувства, он бы тут же согласился со своей головой с тем, что его член определённо встанет на Хвана. И тому даже стараться не придётся. Но, так как Ли всё ещё остаётся Ли, он будет отнекиваться до последнего. ― Зачем тебе всё это? ― Мне надоело, что ты вечно отнекиваешься и не можешь принять действительность. ― Это не действительность. Я не считаю тебя своим братом, ― огрызается. ― Вот видишь, ― хмыкает. ― Господи, Хенджин, ― вздыхает и подносит пальцы к переносице, прикрывая глаза. Голова начинает болеть неимоверно. ― Так, слушай, хватит этого цирка, ― переходит на более серьёзный и психованный тон. ― Я даю тебе два варианта: ты займёшься сексом со мной или ты признаешь, что считаешь меня своим младшим братом. Выбирай, тут даю волю. ― Да нахуя тебе это? Ну, скажу я, что от этого изменится? ― Ничего. Ты просто признаешь правду, и мы оба закроем маленький пунктик в своей голове. Перестанешь отрицать и всем станет легче. Ты как баран упёртый. Не баран, а трус, Хенджин. Он просто трус. ― Я не буду признавать то, что не является правдой, ― психует. ― Ну, вот видишь. Значит, переспи со мной. Считай, что сделаешь подарок на мой день рождения. Я уверен, ты бы подарил что-то, так вот ― дари себя и свой член. Либо же просто признай правду и облегчи всем задачу. Минхо медленно переводит на него взгляд и просто смотрит, не подавая ни единой эмоции или звука. Подарок на день рождения? Да когда такое вообще дарили? Что за бред? И всё это ради идиотских слов? Минхо не собирается говорить их: он упёртый и не будет делать того, чего не хочет, а также если понимает, что скажет неправду. Его просто прижали с двух сторон. ― А что будет, если не сделаю ни того, ни другого? ― рискует найти третью сторону. ― Значит, твой ответ будет безмолвным, но он всё равно будет. Я буду считать, что ты испугался сказать это вслух. Хван провоцирует, вгрызается в кожу, душит своими длинными пальцами, а Минхо, как дитя малое, ведётся. Он не хочет, чтобы эту неправду воспринимали за правду. Это будет по-идиотски. Его обличат непонятно кем, хотя он об этом вообще ни слухом, ни духом. ― Нельзя просить секс на свой день рождения, ― всё ещё пытается отбиваться. ― Ну, во-первых, я не помню, чтобы у подарков на день рождения были какие-то правила и ограничения, ― усмехается. ― А во-вторых, мы можем и не в день рождения, ― пожимает плечами. ― Да блять, это бред, ― хмыкает, откидываясь на спинку. ― Секс не должен планироваться вот так, а особенно тогда, когда один из партнёров не согласен. ― Значит, секс всё-таки планируется? ― вскидывает брови, улыбаясь, на что Ли отворачивается, сжимая челюсти. ― Да и при том: если твой член встанет, тогда можно будет думать, что ты согласен? ― вопрос риторический, оба это понимают. ― Ты сам знаешь, что это не так работает. Член может встать просто так. ― А свои руки, губы и всё тело в принципе сможешь удержать при себе, если мы будем наедине в моей квартире, я сниму всю одежду и сяду на твои бёдра? И это выбивает весь воздух из Минхо, отчего он замирает, даже не торопясь возмутиться. Хенджин серьёзно сказал это? В таких… В таких подробностях? Сказал это лично Минхо? Представляя их двоих? Ли пытается не представлять это, пытается не думать и не реагировать, но, как только чувствует, что бельё начинает медленно натягиваться в районе паха, резко закидывает нога на ногу и скрещивает руки на груди. ― Смогу, ― отвечает дерзко, задирая подбородок. ― Ну, давай проверим, ― дёргает уголком губ, смотря с уверенностью. ― Мой день рождения через неделю, если ты помнишь. До этого времени готовься, думай, и как раз двадцатого марта всё скажешь. Если «нет» ― я пойму твой настоящий ответ насчёт братства. Если «да» ― приходи ко мне, поужинаем и уже после будем устраивать проверку, ― усмехается, поднимаясь с места. Ли ничего не отвечает, лишь продолжает смотреть на стул, где ранее сидел Хенджин. Ему даже нечего ответить, и он вообще не хочет говорить с этой сукой. Прижал его со всех сторон. ― Ты мог упростить жизнь всем, ― вдруг звучит около уха. ― Просто признал бы правду и всё. Но нет, ты же баран упёртый, бьёшься до победного, ― усмехается и отходит на шаг, намереваясь развернуться и пойти обратно на площадку. ― А это… ― смотрит на пакет, стоящий около стула Ли. ― Ты изначально пришёл с этим. ― Чан передал, ― отвечает грубо и резко, а затем, быстро встав с места, молча уходит.

***

Весь прошлый и сегодняшний день Минхо сидит, словно на иголках. Словно их засунули в него, словно заставили съесть, и теперь они медленно втыкаются в органы. Это непозволительно ― думает так он до сих пор. Как вообще можно было сказать подобное? Предложить? Подумать? Это же полный пиздец. Вчера он, как только вернулся в офис, работать вообще не смог. Всё думал-думал-думал. Хотя даже чёткой мысли не находил ― просто был загружен и часто засматривался в одну точку, слыша белый шум в ушах. Он пытался разложить данную ситуацию по пунктам, чтобы разбирать ту было легче, чтобы сломать стену не толканиями, а путём разбора по кирпичикам. Кирпичиков не нашлось. В голове ― сплошная каша. Он старался брать одну мысль, а за ней, словно на нити, тянулась вторая, а там и третья. Вообще не понимал, как это разбирать. А ведь голова продолжала болеть, ведь работа не шла, психи наваливали, а Минхо сидел, словно кукла: не двигался и смотрел в одну точку. Так и прошёл день до окончания рабочего. Домой он ехал молча, в тишине, даже не слышал вибраций телефона. Лишь, как робот, смотрел на дорогу и светофоры. И даже дома не стало легче: есть не хотел, зато выпить виски и закурить ― определённо. Ложился спать в таком же молчании и загруженности. Ему стоит выпустить эти мысли, стоит немного освободиться, ведь этот ком так больно тащить из себя. Он ведь не рассоединяется, не расплетается, словно клубок с нитями, он, скорее, как камень. И этот камень Минхо достаточно больно вытаскивать из глотки. ― Да какой, нахуй, секс?! ― посреди ночи просто вскакивает с кровати и кричит на всю квартиру. Это предложение, судя по всему, явно не обрадовало его. Ну как так можно вообще? Хенджин же… Ну, он же брат Чана. Минхо же с детства возился с ним. Да и раздражающий он до жути. Встав с кровати, Ли, даже не включая свет и не смотря на время, бредёт на балкон и присаживается на стул, сразу беря сигарету. Ночами ещё довольно холодно, но сейчас он этого не ощущает. Поднеся сигарету к губам, Минхо затягивается и молча смотрит на город, чувствуя, что вот-вот ― и просто взорвётся. Мысли просто выгрызали мозг. Вроде бы Минхо жил в нормальной семье, его не обижали и любили, но почему он просто не может посмотреть себе же в глаза и произнести всю чистую правду ― не понятно. more than friends — Isabel LaRosa И вот сегодняшний день тоже идёт через задницу. Снова ничего не получается, валится из рук и диалог ни с кем нормальный не складывается. Но ещё более поганым день стал после того, как Ли всё же решил заглянуть в свой телефон спустя час рабочего времени. Посмотрел все новые сообщения, где-то выдохнул, где-то понегодовал, а где-то… ― Да сука! ― ну, не его день сегодня явно. Ему нужно дышать. Просто дышать, успокаиваться и пить кофе. Он пьёт, дышит, но чувствует, что сейчас буквально согнёт телефон от сжатия, на котором до сих пор висело:

찬:

«Я приехал пораньше. Сегодня хочу

встретиться с Хенджином в ресторане.

Приходи»

У Минхо сейчас начнёт дёргаться глаз. Он бегал от Хенджина, как мог, бегал от своих мыслей, от всего этого дерьма, но, мало того, что Хван предложил ему какую-то невероятную хрень, так ещё и Чан по незнанию пытался столкнуть их лбами. Ли ещё не знает насчёт своего ответа на даже не предложение, а условие Хенджина. Он до сих пор не может поверить, что Хван вообще сказал такое. А также не может представить, что буквально через неделю будет шанс, что он засунет в него свой член. В этого сопляка, с которым таскался, как с сумкой на ремешке. Но если не сделает этого… Хенджин ведь скажет и себе, и ему, что Минхо считает его своим младшим братом. И вроде бы ― ну скажет, и скажет, чего бубнить? Пусть неправда, но главное ― отъебутся. А вот Минхо уже пошёл на какой-то принцип и псих, считая, что такая ужасная и сокрушительная ложь не должна существовать, ведь от неё погибнет чуть ли не вся Вселенная. Идиот. Он может отказаться от встречи с ним и Чаном. Может, если судить объективно. Если же субъективно ― нет. Не может. С Чаном они видятся достаточно редко из-за взрослой жизни и всех её последствий, отчего такие встречи начинают казаться поистине волшебными. И, если уж на то пошло, может, он сможет каким-то способом переубедить Хенджина насчёт его предложения? Ну, вдруг шанс всё-таки есть? Вы: «Во сколько и куда?» Отправляет, вздыхая. Эти дни просто отвратительные и всё это из-за Хенджина. Сидя и пытаясь хотя бы разобраться в пришедшей кипе документов, Минхо слышит две вибрации, оповещающие, что два пользователя отправили свои сообщения практически одновременно. Первое сообщение было от Чана, где Минхо понял, что место это знает, добираться недолго. А вот второе…

황:

«У тебя есть ещё шесть

дней на раздумья»

«Да отъебись ты», ― вздыхает, блокируя телефон. Эта семейка начинает порядком надоедать, а точнее ― одна кошачья особа. Закусив губу, он переворачивает телефон экраном вниз и всё же старается вникнуть в работу, хотя до конца рабочего дня остаётся около трёх часов. Насильно постарается загрузить мозг чем-то другим. И, как только последний человек выходит из офиса, желая Минхо приятного вечера, Ли лишь вздыхает, закрывая папку с бумагами. Пытался удариться в работу ― ударился, но из-за этого и время пролетело. Всё это слишком некстати. Обычно Минхо старался никуда не опаздывать и даже приходить раньше, но не сегодня. Не тогда, когда он знает, что в ресторане помимо Чана его ждет ещё и Хван. Сука эта мелкая. Надо было учить манерам лучше. Неторопливо накинув пиджак, Ли по всем правилам выключает ноутбук, а не просто закрывает крышку; убирает со стола, раскладывая всё по полочкам, как хотелось бы убрать в голове; а затем подходит к зеркалу. Поправив чёрный галстук, он осматривает белую рубашку, примечая, что все пуговицы нормально застёгнуты, а затем слегка поправляет ремень, устанавливая тот правильно ― посередине. Взяв свой портфель, парень покидает офис и после стоит около лифта, даже не ругаясь на то, что он слишком долго едет. И даже тогда, когда ехал в ресторан ― пропускал некоторые машины, не нервничал, что светофор так долго переключается, или что пешеходы так медленно идут. Он вообще ни на что не злился, ведь всё это помогало ему оттягивать время до встречи. Ну, тяни-не тяни, но когда он уже подъехал к ресторану, то тяжело вздохнул. Надо было отказываться. Определённо. Как только парень зашёл в помещение и сообщил фамилию своих спутников, администратор провёл его к нужному столику. И по мере того, как Минхо подходил всё ближе, он старался найти очами этих двоих, чтобы уже заранее начать морально готовиться. Будто бы целого дня ему не хватило. Он не знал и не видел, за каким столом сидели ребята, но, как только заметил, что из-за одного из столиков встала высокая фигура, почувствовал, что перестал моргать и дышать. Эту кошку он узнает ото всюду, а также узнает её вечно восхитительный вкус и стиль в одежде. Как бы Минхо не ненавидел Хенджина ― он никогда не посмеет отрицать, что одевается Хенджин просто бесподобно. И вот он подходит ближе и всё ещё не может увести взгляда. Хенджин стоит около стола и смотрит, вероятно, на Чана. Его длинные ноги и неширокую талию обтягивают чёрные классические брюки с тонким чёрным ремешком, на ногах ― массивные чёрные лоферы, а на теле колышется рубашка в чёрно-белую полоску, что идёт вертикально. Волосы зачёсаны, и пару прядей чёлки падают на брови, а пальцы держат несколько колец. Да, Хенджин явно может выглядеть, словно статуя в музее, и никакое кафе для первого свидания ему не подходит. ― Привет, ― только подходит он к столу и сразу смотрит на Чана. Хенджин, слегка дёрнувшись, поворачивает голову налево и встречается с точёным профилем. Затем с карими глазами и серьёзным выражением лица. Никто не здоровается друг с другом ― лишь стоят и смотрят: у одного лёгкий и непроизвольный взгляд, но без явного дружелюбия, а у второго ― испепеляющий и недовольный. ― Оу, привет! ― звучит от Чана в эту же минуту, из-за чего Минхо поворачивает к нему голову, а Хван так и продолжает смотреть на Ли. Это снова вкусно, прекрасно и сексуально. Минхо ходит в костюмах практически всегда, но это никогда не надоедает Хенджину, который видит его редко, но, исходя из последних дней, достаточно метко. Как только Минхо присаживается на диван рядом с Чаном, он бросает мимолетный взгляд на присевшего напротив Хенджина. Тот даже не посмотрел в его сторону, какая грубость. ― Так, а почему вернулся раньше? ― первым задаёт вопрос Минхо, пока берёт меню и начинает изучать его. В принципе, начало вечера прошло нормально: они общались, о чём-то думали, что-то вспоминали. Естественно, Хван и Ли не болтали друг с другом, словно лучшие подружки, но это не мешало им поддерживать беседу на троих. Еда в этом ресторане особенно вкусная, Минхо подумывает сходить в это место ещё раз, дабы насладиться сполна. Иногда либо Ли, либо Хенджин посматривали друг на друга, но не торопились что-то сказать или задержать взгляд. Минхо злился ещё сильнее, что Хенджин ведёт себя так непринуждённо, а Хван внутри себя тихонько посмеивался с напряжения, которым буквально воняло от парня. Ну, на самом деле, хотели они словесно погрызться или нет ― делать такого не стали бы. Даже не из-за того, что не хотят ничего рассказывать Чану, а потому что не хотят испортить вечер. Они собрались здесь, как в старые добрые, так что… Ну, посидеть спокойно можно ведь, не так ли? Но тишина повисла только тогда, когда перед десертом Чан отлучился в туалет, и эти двое остались наедине. Ли хотел снова начать гнуть свою линию про идиотское предложение Хенджина, но понимал, что если они начнут, то к приходу Бана явно не закончат. Хенджин же сидел спокойно, словно статуя, и осматривал ресторан, а также играющего музыканта за пианино. Пусть Минхо не хотел рассказывать что-либо Чану, но он, даже просто смотря на молчаливого Хенджина, чувствовал, как просто выходит из себя, желая вмазать тому по первое число. ― Помню, читал под эту музыку один из романов Толстого, ― вдруг негромко подаёт голос Хенджин, продолжая спокойно смотреть на музыканта. Минхо вмиг замирает, теряя весь запал своей злости и готовности напасть. Он сначала даже и не понимает, что сказал Хенджин, но затем, сначала посмотрев назад ― на музыканта, а потом повернувшись обратно ― смеряет непонимающим взглядом Хвана. ― Ты… Что? ― выдавливает, пребывая в непонимании. ― Читал? ― Французскую версию. Я не настолько умён для оригинальной, хотя и в той были ноты трёх языков разом. Минхо конкретно загружается. Они, вообще-то, по их уже выведенному плану и графику, должны были цапаться сейчас. Какой Толстой? Какие романы? Да и вообще… Хенджин читает книги? Он вообще умеет читать? Он же кукла намалёванная, не более. ― Войну и Мир? ― всё же решает уточнить, хотя не понимает сути этого диалога. ― Да, ― отвечает спокойно. ― Произведение хорошее, но самого Льва не поддерживаю, ― продолжает смотреть на музыканта. ― Чем тебя писатель не устроил? Я лишь слышал о его работах, но… ― пожимает плечами, хмурясь. ― Он был не самым приятным человеком, ― отвечает негромко. ― Сама его жизненная позиция и отношение к жене… Я просто это не поддерживаю. Романтично то, как он выбрал себе жену, но всё остальное, что происходило ― и врагу не пожелаешь. Думаю, самым глупым и неправильным было то, когда, кажется, после свадьбы он дал Софье свой дневник, где рассказывал обо всех своих похождениях в интимном плане. ― Да бред, ― усмехается. ― Не могло быть… ― Он, пусть и создал много прекрасных произведений, но человеком был аморальным. Софья переписывала его роман семь или восемь раз, на что потратила около пятидесяти лет. ― Софья? ― всё же решает уточнить. ― Его жена, ― Минхо хмыкает, кивая и хмурясь. ― Его даже не похоронили по-человечески, ― вздыхает, слушая мелодию, исходящую от пианино. ― Он не был радушником церкви и веры, почему и отпевания не было. Он даже сам просил после своей смерти хоронить его быстрее и без всякой этой «мишуры», ― всё ещё держит руки, сложенными на груди. ― Почему? ― Сказал, чтобы убрали его так же, как убирают всякую ненужную вещь, чтобы та не мешала живым, ― тихо вздыхает. ― Получается, он не на кладбище? ― Нет. ― До сих пор? ― вскидывает брови. ― Ну, может, после смерти он и стал верующим, но об этом никто уже не узнает, ― усмехается, поворачиваясь к Ли. Минхо молча смотрит в ответ, продолжая хмуриться. Как бы грубо это ни звучало, но он удивлён, что Хенджин знает хотя бы что-то помимо названия брендов различных магазинов. Даже Минхо не знает этого, а его мозг явно умнее, чем у Хвана. Разговор оказывается достаточно коротким, но до удивления спокойным и даже продуктивным. ― Остальные писатели тоже такие?.. ― решает задать вопрос, хотя сам не понимает, зачем ему эта информация. ― Все они писали мировые произведения, но, кажется, ни единый не был хорош, как человек. Взять того же Гоголя, ― усмехается. ― Стоит ли мне спрашивать, почему ты знаешь столько о писателях не нашей страны? ― Да и о наших знаю, ― Минхо вскидывает брови, но всё еще сомневается. Может, про Толстого Хенджин прочёл вчера перед сном, потому что публикация случайно попалась на глаза. ― И чем Гоголь тебе не угодил? ― Ли даже не слышал о его историях ― лишь фамилия, даже имени не знает. ― Этот был наоборот чрезмерно верующим. Боялся ошибиться перед Богом, боялся допустить хотя бы одну ошибку, по причине чего стал просто помешанным. Почему и романы его чрезмерно странные, но в то же время интересные, ― дёргает уголком губ. ― Но маниакальностью страдал не только он: были ещё писатели, но уже с другими тараканами, ― усмехается. Минхо запутался. Хенджин не говорил ничего сокрушительного, но сам факт того, что Хван падал в темы, не касающиеся секса или шуток, заставлял затормозить и подумать. Да и плюсом ― ни разу с Хенджином они не говорили просто, вот как сейчас. С самого детства Минхо лишь возился с ним или учил жизни, но простых разговоров у них не было никогда. И сейчас это странно. Хенджин умеет думать ― этот факт для Минхо удивителен. Хенджин может быть другим ― это просто сокрушительно. Минхо стоит продолжать злиться и ненавидеть, ведь он всё ещё помнит про идиотский план Хвана, но… ― Откуда ты это знаешь? ― Просто читал в разных источниках или же слушал на лекциях, когда преподавателю приспичивало «съехать» с основной темы, ― пожимает плечами. ― А как ты… ― чтобы продолжать ненавидеть, нужно не раскрывать чужую душу, но Минхо делает всё ровно наоборот. ― Как ты вообще окончил университет? Ты же на журналиста учился. ― Защитил красный диплом, ― отвечает спокойно и берёт стакан с безалкогольным коктейлем. ― Сам? ― вскидывает брови Ли. ― В те годы мне было трудно доверять людям. Я боялся, что те накосячат, или же я запутаюсь в их записях. Боялся, что не смогу ответить на то, чего не знаю, поэтому делал всё сам. ― Так у тебя, оказывается, есть мозги… ― бурчит задумчиво, но не с целью обидеть. ― Не мозги, а тревожное расстройство, ― усмехается, а Ли хмурится сильнее. Он и такие слова знает? К этому моменту как раз возвращается Чан, но Минхо не расслабляется и не переключает внимание на друга. Он… Он просто загружается. Хенджин сегодня какой-то другой. А, быть может, он всегда такой, но именно перед Ли показывал себя идиотом? Или сам Минхо не старался вытягивать из него что-то большее? Десерт принесли, ребята сидели кушали и общались о чём-то обыденном, а Ли то и дело бросал краткие взгляды на Хвана. Он не хотел этого признавать, но ему до ужаса хотелось послушать Хенджина ещё. Может, он расскажет ещё что-то интересное, может, поведает о своем прошлом, пока они были в разлуке? Ну, в плане, пока все учились в разных университетах. Минхо не понимал, что это за чувство, но оно донельзя навязчивое. И было оно настолько навязчивым, что на следующий день ― в пятницу, Ли решил впервые выйти на обед в кафе, а не как обычно ― заказать что-то в офис. И он сам прилично охренел, когда отправил сообщение Хенджину с просьбой встретиться в этот самый обед. Вообще не понимал, что делает, но все равно делал. Сидя уже в кафе, Минхо нервно тряс одной ногой и смотрел в окно. Он переживал, но не понимал почему. Хенджин ― не его новая пассия и это не первое свидание. Он знал этого человека, так почему чувствовал всё это ― не понимал. Его обед давно остыл, кофе ― также, но Минхо даже не обратил на это внимания. Как только Хван написал, что скоро придёт, Ли тут же заказал ему одну чашку американо. ― Привет, ― слышит спустя несколько минут где-то сверху и поднимает голову. Хван не улыбается ему, как Чану, но всё же неторопливо снимает тренч и несёт тот к вешалке. Каждый день у него новый образ и Минхо соврёт, если скажет, что хоть какой-то ему не понравился. ― Привет, ― отвечает тише, смотря, как юноша присаживается на стул напротив и смотрит на одну стоящую чашку. ― Ты взял одну? ― вскидывает брови. ― Нужно было две? ― усмехается, но потом видит, что Хенджин не поддерживает его смех. ― Ты серьёзно? ― Хван кивает. ― Зачем ты пьёшь две чашки? Или, например, почему не заказываешь одну большую? ― выгибает бровь. ― Первая всегда идёт, как запускающая весь процесс в моём организме, ― начинает говорить обыденно, беря чашку и смотря в окно. ― Мне нужно проснуться, хотя я мог выспаться, нужно прийти в себя, насладиться запахом, вкусом, тишиной, спокойствием, ― отпивает из чашки, а Ли следит, как пухлые губы обнимают серый краешек посуды. ― И вот уже после первой чашки, когда я чувствую себя по-настоящему живым, я беру вторую ― она больше для разговоров или простого времяпрепровождения. У Минхо сейчас взорвётся голова. Вчерашней ночью он думал, что ему показалось, что Хенджин может мыслить о чём-то извне. О чём-то, кроме секса, моделинга, шуток и идиотских поступков. И сегодня он понимает, что ему не кажется. Хенджин говорит такие обыденности, но внутри Минхо начинает что-то переворачиваться от этой обыденности. Сейчас Хенджин какой-то другой, а Ли это даже не пугает, лишь интересует сильнее. Он замечает, что первая чашка почти допита, отчего просто молча встаёт, идёт к барной стойке и заказывает вторую. По возвращении он видит, что Хван смотрит на него вопросительно, но, ничего не говоря, ставит вторую чашку с американо перед парнем. ― Не стоило, ― отвечает тихо. ― Пей, ― буркает кратко и не очень дружелюбно. Хенджин лишь вскидывает брови, но, не найдя других слов, молча двигает чашку к себе ближе. ― Ты хотел встретиться по какой-то определённой причине или… ― не договаривает, отпивая, а Минхо замирает. Вот же блять. А вот об этом он не продумал. Зачем позвал? Себе он ответил на это хоть как-то скомкано, но что говорить Хенджину? Что хочет пообщаться с ним? Не будет он такого говорить, Хван же зазвездится. И пока Минхо молчит, Хенджин пребывает в некоем непонимании. Ему до ужаса приятно, что Минхо позвал его сегодня. Это первый раз за всю их дружбу, когда они говорят вот так ― только вдвоём, не о работе и не о Чане. Хван не знает настоящих причин, но даже такая обстановка заставляет его сердце биться чаще. ― Как ты планируешь провести свой день рождения? ― и ничего другого Ли не придумал, как идиотское это. Сам же знает, что на данный момент это самая щепетильная тема, но почему-то решил прыгнуть именно в неё. Хенджин тут же усмехается, опуская голову, а Ли начинает злиться. Он спросил это не с намёком на их договор! Он просто решил поинтересоваться! ― У тебя есть предложения? ― подняв голову, Хенджин дёргает бровями и улыбается, словно кот, нажравшийся сметаны. ― Я не об этом, ― плюёт и складывает руки на груди, из-за чего упругие половинки слегка соединяются и топорщат чёрную рубашку, что не может не заметить Хван. ― Может, ты хотел сходить куда-то с друзьями? Или… Ну, с Чаном время провести? ― продумывает эти бредовые вопросы буквально на ходу. ― Минхо-о-о, ― тянет с улыбкой Хенджин, немного наклоняясь вперёд и смотря прямо в глаза. ― Тебе не удастся слить меня, и я не поменяю своего решения, ― игриво дёргает бровями. ― Это уже походит на изнасилование какое-то, ― хмыкает и отворачивается в сторону, подмечая, что в кафе начали заходить подростки. ― Повторюсь: если твой член встанет, это будет явным согласием. А точнее, явным оно будет тогда, когда ты не сможешь сдержать себя, ― хмыкает, откидываясь на спинку стула, и тоже смотрит на пришедших детей. Минхо лишь тяжело вздыхает. Он, вообще-то, даже не пытался отговорить Хвана, просто нёс эту чушь, чтобы не говорить правду. Но после этого ответа он снова погрузился в бесячие чувства, понимая, что им действительно придётся потрахаться. ― Не был бы упёртым бараном, всё было бы проще, ― говорит обыденно, смотря на ребят. ― Сам ты баран, ― отвечает с психом. Оба не продолжают диалог, лишь наблюдают за толпящимися детьми. В один момент мимо них проходит другая компания детей, и один из парней пихает в спину второго, что был не в его компании, прикрикивая что-то о его одежде или внешности в целом. Разобрать не удалось, но, в общем и целом ― пытался унизить, посмеявшись. ― Глупый, ― тихо усмехается Хенджин, снова беря чашку и отпивая. Минхо лишь поворачивается на него, вскидывая брови. ― Глупый? ― Когда он подрастёт, я уверен, поймёт, что не стоит осуждать кого-то за его вкус. ― Он его за это пихнул? ― Ли снова поворачивается на детей и пытается найти того паренька. ― У него часть волос покрашена в фиолетовый цвет, ― Ли сразу же находит эту «белую ворону» и затем поворачивается к Хвану. ― Думаешь, поймёт? ― усмехается. ― Думаю, что в каком-то возрасте к каждому нормальному человеку приходит понимание того, что чужие вкусы ― на то и чужие, чтобы не судить их со своей колокольни. Если тебе не нравится чей-то стиль или внешность ― ну, не одевайся так или не красься. Всё же просто, ― пожимает плечами. ― Для подростков ― далеко не просто, ― дёргает уголком губ, слегка расслабляясь. ― Потому что они ― неуверенные в себе дети, которые только идут на тот правильный путь, когда на всех, кроме себя и близких, становится всё равно. Сейчас их важной задачей является то, чтобы самоутвердиться за счёт унижения других, и чтобы выставить себя крутым перед друзьями, ― усмехается, отпивая из чашки. ― Печально, что они не думают о том, что своими самоутверждениями ломают жизнь другому ребёнку, ― вздыхает, наконец, беря и свою чашку в руки. ― Второму даже легче, как бы грустно это ни звучало, ― смотрит на Ли. ― Его приучат к тому, что за вкусы не стоит осуждать, ведь он и сам был осуждённым, из-за чего к этому пониманию он придёт быстрее. А вот эти… Ну, им придётся бороться за это гениальное понимание, что в разы сложнее. ― Но безболезненнее, ― смотрит в ответ. ― Но безболезненнее, ― слабо улыбается. Хенджин откидывается на спинку стула, закидывая нога на ногу, а Ли просто не может оторвать взгляда. Этим он цепляет всех своих мужиков? Сначала красивой обёрткой, а потом и конфетой вкусной? Везде хорош, получается? А может, он в сексе полное дерьмо? Ну, судя по тому, как часто он меняет мужиков. Вздохнув, Ли также откидывается на спинку стула и складывает руки на груди. Хенджин путает, а Ли такого не любит. Хвану даже делать ничего не приходится ― из-за него и так создаётся полнейшая драма в голове Ли. Они не обсудили день рождения, не обсудили их предстоящий вечер, но, судя по всему, обсуждать там и нечего. Всё уже решено. Ну, только если Минхо не оторвёт своих рогов от ворот и не побежит в другую сторону, соглашаясь, что считает Хвана своим братом.

***

Обычно и в пятницу, и в субботу Минхо работает, ведь если работать перестанет он ― перестанет и весь его бизнес. Но отчего-то именно в эти две недели семья Хван и Бан решила захватить его мозг и тело, не позволяя ступить в свою обычную жизнь. Вчера, когда Минхо вернулся домой, он получил сообщение от Чана: тот пригласил его прокатиться за город и немного отдохнуть. Честно говоря, весь офис был только «за», чтобы начальник отдохнул. Им самим хотелось отдохнуть от этого разъярённого недоразумения. Обычно, с Чаном они ездили лишь в другие города, с кем-то знакомились, трахались, а потом приезжали домой и рассказывали Хенджину истории со своих поездок. Ну, Хван был подростком, ему были интересны такие «взрослые» дела, почему слушал он всё это с упоением и радостью. Но только сейчас выросли уже все, отчего могут поехать куда-то вместе. Конечно, идея с другим городом и спонтанным сексом откинулась сразу, но обычная поездка за город и обед около заправки казались шикарной идеей. Утром, когда Чан и Хван ждали Минхо в своей машине, оба болтали и пили холодный кофе, хотя было не настолько жарко. Как только Чан кивнул Хвану в сторону выхода из дома Ли, Хенджин повернулся и замер, медленно опуская уголки губ. Обычно Минхо ― это классика, это офис и встречи лишь по вечерам. Но сейчас он шагал по сухому асфальту в белой футболке, что была вправлена в светлые джинсы с прорезями в различных местах. Его широкие плечи держали красную куртку с каким-то логотипом позади, а на ногах были массивные грубые мартинсы. Хенджин старается держать себя в руках, старается не думать о том, насколько Минхо хорош в любом одеянии, насколько сильно он хочет его, но ничего не получается. Он влюблён, словно подросток, и он до невозможного рад, что сейчас они отдыхают втроём. Что ребята теперь берут его с собой. Что Минхо не против. ― Так, мелочь, на выход, ― тут же открывается дверь около Хвана, а затем он, подняв голову, смотрит в карие родные глаза. Но, стараясь не держаться за свою Вселенскую любовь, он лишь вскидывает брови. ― Маленький ещё, чтобы ездить спереди, ― усмехается Ли, бросая взгляд на улыбающегося Чана. ― Ты, блять, серьёзно? ― процеживает недовольно и поворачивается на Чана. ― О, да вы издеваетесь! ― всплёскивает руками, когда видит, что брат не спешит противоречить Ли. Недовольно вывалившись из машины, он становится прямо перед Минхо и на секунду замирает, смотря в карие глаза, что не спешат убегать куда-то в сторону. Впервые Минхо смотрит на него вот так ― спокойно, обыденно, как на друга. ― Давай-давай, ― вновь подаёт голос Ли и, перехватывая Хенджина за талию, подводит того к открытой задней двери. Когда Хван садится, Минхо держит руку около верхнего края, чтобы тот не ударился головой. ― Будь осторожнее, вдруг, там мозги, — бросает шуточное и непринуждённое, а Хенджин недовольно вздыхает и захлопывает дверь. Хван тут же передвинулся на середину, чтобы видеть дорогу. Но, на самом деле, его взгляд всё чаще цеплялся за сидящего спереди Минхо. Это невозможно. Он помнил это прикосновение к своей талии и, пусть тогда не подал ни единой эмоции, сейчас чувствовал, как его бок буквально горел. То ли его чёрная футболка слишком тонкого кроя, то ли рука Ли очень горячая. Пока они выезжали из города, Хенджин осматривал все здания и магазины, людей и машины, но часто задерживал свой взгляд на крупном выступающем из-за кресла плече. Хотелось дотронуться, сжать, поцеловать. Минхо о чём-то болтал с Чаном, но Хенджин не особо слушал ― Ли улыбался красиво, когда поворачивался к другу; он часто чесал шею сзади, а Хван не мог оторвать взгляда от накаченной руки и стройной шеи. Он иногда разводил свои ноги, а Хенджин буквально сгорал от того, насколько бёдра широкие и упругие. Прорези впивались в молочную кожу, а у Хвана голова шла кругом. Эти бёдра хотелось оседлать, да так, чтобы зад просто сгорал на следующее утро. Но, несмотря на всё это, Минхо действительно чувствовал, что сейчас он отдыхает. Не думал о работе, о разговоре с Хенджином и вообще о любых противных ситуациях. Он очень скучал по такой атмосфере, где они с Чаном просто катаются и болтают, слушая какой-нибудь рок. И сейчас это вернулось вновь. Изначально ему казалось, что Хенджин всё испортит, ведь он, судя по всему, более «высокий» человек со своими нарядами и умными мыслями, но, к счастью, нет. В момент, когда Хван перестал дуться и активно пялиться на Ли, он слегка расслабился и придвинулся ближе, вклиниваясь в разговор ребят. Подключиться смог быстро, ведь те болтали о ерунде, к которой даже особый подход не нужен. Пока они ехали уже по пустой трассе, на обочинах видели маленьких зверьков, что выскочили посмотреть на мир. Когда проезжали мимо лесов, оглядывали птиц и пробегающих лисиц. Дорога была лёгкой, для всех весёлой и интересной. В какой-то момент Хенджин даже не заметил, как придвинулся ещё ближе и положил свои руки на плечи Бана и Ли. Но это явно заметил Минхо. Почувствовал, как кожа словно загорелась. Не понял этой реакции, но явно не хотел, чтобы Хенджин убирал свою руку. Пусть держится, раз удобно. Когда они всё же доехали до одной из заправок, Хенджин вылетел из машины первым и побежал в магазин, желая прикупить чего-то вкусного. Минхо и Чан вышли следом, улыбаясь. Прохладный ветерок приятно освежил лицо и взъерошил волосы, а ещё неспящее солнце ударило лучами прямо по очам, заставляя сощуриться. Пока Чан заправлял машину и мило болтал с какой-то девушкой, Ли, прислонившись к «носу» автомобиля ягодицами, засунул руки в карманы и глубоко вздохнул, смотря на дорогу. Это действительно хорошо и приятно: когда слышится смех Чана, когда тело не сковывает костюм, когда он видит солнце не через окно, когда ветер ласкает кожу. Это спокойно: когда по почти пустой дороге нечасто проезжают машины, когда позади то и дело слышится звон колокольчиков, что висят на двери магазина, и когда ветер носит по земле веточки, листики и какие-то бумажки. Этого явно не хватало всем присутствующим. Повернувшись налево и немного назад, он видит, как Чан уже не заправляет машину, но продолжает болтать с девушкой, попутно доставая свой телефон. Значит, номер всё-таки выудил. Кратко усмехнувшись, Минхо поворачивается полностью назад и понимает, что Хенджин ещё не вернулся. Нужно сходить посмотреть, как он там. Вообще, не очень-то и нужно, Хван не малый ребёнок, в магазине справится, но… Но Минхо почему-то хочется просто пойти и постоять рядом, словно истукан. Войдя в магазин, Ли тут же оглядывается и понимает, что сам магазинчик ещё меньше, чем выглядит снаружи. Тут он Хенджина точно не потеряет. Слоняясь между стеллажами и смотря в проходы, в предпоследнем он замечает сидящую на корточках фигуру, рассматривающую что-то очень внимательно. Подойдя совсем близко, Минхо тихо вздыхает и смотрит на чёрную кепку, что шла козырьком вперёд и прикрывала светло-розовые волосы; на худую спину, где виднелись позвонки; а также, подняв взгляд, на тонкие длинные пальцы, перебирающие пакеты с мармеладом. ― Ты ищешь что-то конкретное? ― слышит позади себя Хван, но оборачиваться не спешит: узнал голос. ― Кислые. А тут всё на японском, сука, ― бурчит недовольно. Минхо лишь молча присаживается рядом с ним и начинает вести пальцами по всем пачкам. Хенджин, повернув голову направо, смотрит на излюбленный профиль и чувствует, как внутри что-то переворачивается. Ему всё ещё сложно поверить, что они, наконец-то, добрались до таких отношений: когда можно говорить не о работе и не о Чане, когда они, вроде как, почти походят на друзей. ― Вот эти, ― указывает на три разных пачки. ― Ты знаешь язык? ― вскидывает брови и, повернувшись обратно, снимает три пакетика. ― Для работы нужно было, ― дёргает уголком губ. ― Ты всё взял? ― Минхо встаёт, осматривая стеллажи, а Хван, всё ещё сидящий на корточках, медленно поднимает голову. Он сейчас задохнётся. Вот прямо здесь. Эти упругие и большие бёдра буквально около его носа, широкая грудь кажется ещё шире и больше, а острый подбородок и серьёзный взгляд буквально просят упасть на колени, стянуть эти сраные джинсы с Минхо и отсосать ему прямо здесь. Минхо, опустив голову, видит смотрящего в ответ Хвана и гулко сглатывает, не спеша уводить взгляд. Ну, вот, блять, только не это. Зачем он так смотрит? Почему не встаёт? Минхо же не железный. Пусть всё ещё не поддерживает идею Хенджина, но сейчас, когда Хван сидит перед ним практически на коленях и смотрит так, Минхо готов взорваться. Громко вздохнув, он всё же поднимает голову и старается сосредоточиться на полках и стеллажах. А Хван, опустив взгляд, останавливается на выпуклом бугорке, что так отчётливо виднеется на светлых джинсах. «Попался», ― хмыкает сам себе. Хенджину действительно даже не нужно стараться, чтобы поднять член Ли. Как только они всё же выходят из магазина ― Хван держит кучу разных не самых полезных снеков, а Минхо ― подставку с тремя кофе, ― они видят, что Чан сидит на «носу» машины и просто смотрит на дорогу. ― Он заебался, ― обыденно говорит Минхо. ― Пусть сегодня отдыхает. Давай не будем грызться и портить ему настроение, ― отвечает спокойно Хван. Ли немного замедляется в шаге и смотрит на удаляющуюся фигуру, хмурясь. Значит, и Хенджин умеет о ком-то заботиться? Он сам понимает, что с Минхо они действительно грызутся, но сейчас предложил просто не делать этого? У них всё, словно по графику какому-то: секс ― через четыре дня, грызнья ― на сегодня откладывается. Он всё ещё идёт не спеша и видит, как к Чану подходит его брат и приобнимает за плечо, предлагая сладости. Бан отказывается, но не потому что не любит, а потому что хочет, чтобы его младший съел всё, что ему нравится. Но Хенджин не принимает этого отказа, отчего буквально впихивает в руки Чана рыбный пирожок в жёлтой обёртке. Чан любит всё лимонное ― это помнит Минхо, но Ли действительно удивлён, что это помнит и Хенджин. Встав около друга и так же опершись о машину, он смотрит на дорогу, предварительно подметив, что Хенджин встал около Чана с другой стороны. Они стоят в тишине и в лёгком спокойствии, смотря, как ветер носит по дороге всё те же листья и веточки. Солнце медленно падает за горизонт, а Минхо понимает, что вместе с солнцем падает и его ненависть к Хенджину. Ветер несёт пыль по дороге, а Хенджин чувствует, что его душа уносится вместе с ветром прямо к парню, что стоит рядом с Чаном. Кофе был вкусным, день ― хорошим, а Минхо больше не думал о Хенджине так плохо, как думал буквально пару дней назад. И, сидя в машине и едя домой, он чувствует, что точно не считает Хвана своим младшим братом. Он хочет заботиться о нём, но уже как-то иначе. Приехав домой, приняв душ и пройдя на балкон, Ли ставит перед собой чашку с чаем и вздыхает. Хенджин раскрывается в его глазах, как личность, а Минхо от этого хуже. Он не настолько сильный идиот и прекрасно помнит, как засматривался на Хвана в белье, когда раздевал его пьяным, как рассматривал во время съёмок и как смотрел сегодня в магазине. На младших братьев так не смотрят, если рассуждать об адекватных людях. И только после этого понимания Минхо почувствовал, что в его голове стало немного больше места. Словно теперь та забита не до краев, словно он распутал самую толстую запутанную нить. Будет невероятной грубостью сказать, что Минхо влюблён в Хенджина, но факт того, что он не против попробовать что-то большее, пообщаться с ним больше и послушать его дольше ― является желанным фактом. Чан отвертит ему голову ― он это знает. Минхо не должен поступать так, ведь отголоски прошлого ― их детства ― всё ещё кружат где-то рядом. Но он понимает, что настоящее начинает перевешивать всё прошлое, где теперь Минхо смотрит на Хенджина как-то иначе.

***

Сегодня было воскресенье и у Минхо, как и у многих людей ― законный выходной. Ни на какие встречи он не должен был идти, так что решил провести этот день в своё удовольствие. Но не сказать, что день Хенджина прошёл так же легко, как и день Минхо. Пусть Хенджин и был своего рода авантюристом, относился ко всему наплевательски, да и в принципе не боялся и не стеснялся ничего, но… Но в это воскресенье, когда он ехал домой после съёмок, загрузился чем-то очень сильно. Его день рождения уже в среду, значит, на этот день нужно отменить все съёмки, ведь праздновать он действительно будет. И он будет с Минхо. У них не было чёткого «да» на эту фидуцию, но оба понимали, что всё это будет, ведь никто не отказался и не передумал. Это почти даже прекрасно, ведь чего ещё можно желать, как не любовь всей своей жизни, да ещё и в таком плане? В принципе, ничего. Так и думал Хенджин ровно до того момента, пока не сел за барную стойку и не открыл бутылку с коньяком. И только в этот момент в его голову пришло одно и самое важное, от чего он старался бежать всю жизнь: что будет дальше? Хенджин не привык планировать что-то и расписывать своё будущее. И, в принципе, с этим уклоном ему жилось отлично. Но не сейчас. Сейчас Минхо косвенно заставил задуматься об этом. Ну, переспят они, проведут прекрасное время, а дальше что? Вдруг, Ли ничего не понравится и он уйдёт на утро? Точнее, уйдёт он в любом случае, но вдруг ― навсегда? Вдруг, не захочет больше пробовать или вот так же видеться с Хенджином, как сейчас? А если им понравится и они, быть может, вообще захотят быть вместе? Хван же заядлый гулёна по членам. И нет, речь не о том, что он может изменить Минхо, а о том, что в данном случае ему придётся менять устои своей жизни. Это немного странно. Так как Хенджин всегда жил одним днём, он никогда не думал о будущем и о том, что ему придётся что-то менять в своей прекрасной жизни. Но теперь… ― Блять, ― вздыхает, допивая из бокала. Он, конечно, молодец, смелый ― сам предложил такую авантюру. Но, кажется, он до сих пор не понимал, что вообще происходит. Сухён до сих пор пишет ему, а Хван продолжает отвечать, но уже менее охотно. Это «на всякий случай» ― как он говорит Сынмину. Но, на самом деле, он не хочет этого «всякого случая». Он хочет Минхо. А также боится, что тот откажется в последнюю секунду или пошлёт после. Это действительно грузит.

***

I Wanna Be Your Girlfriend — girl in red Так как на среду Хван отменил все свои съёмки, то их решили переложить на понедельник и вторник. Именно поэтому уже с утра пораньше Хенджин стоял около студии и ждал Кима, чтобы зайти вместе. ― Хенджин! ― он слышит вдалеке голос своего начальника, которому сначала кланяется, а затем скромно здоровается. ― Слушай, у меня просьба к тебе, ― Хван хмурится. ― Что за просьба? ― Это же у тебя друг владеет клубами? Ли… ― хмурится мужчина. ― Ну, Ли кто-то там. ― Минхо, ― отвечает спокойно, но находясь в полном непонимании. Как связаны его начальник и Минхо? ― Да-да, он самый. В общем, завтра нам нужно будет снять многих моделей с большим количеством бутылок с алкоголем, ― Хван хмурится сильнее. ― Покупать всё это ради одного дня… Ну, глупость, согласись, ― неловко усмехается. ― Поэтому я хотел спросить: не можешь ли ты попросить у своего друга пару ящиков? Ну, всего лишь на пару часов. Хенджин, вскинув брови, стоит и молча смотрит на мистера Чона, не понимая, что ответить. Нет, с одной стороны его запрос абсолютно понятен и даже не удивителен: для съёмок они используют всё, что только можно, но покупка такого количества алкоголя действительно нерациональна. Однако с другой стороны… Ему как-то неловко просить что-то у Минхо. Особенно исходя из их отношений в данный момент. Начальник ждёт с улыбкой, а Хван, понимая, что отказы тут не примутся, неуверенно кивает, улыбаясь. ― Спасибо! ― прикрикивает радостно и обнимает парня. ― Тогда можешь, пожалуйста, съездить к нему сейчас? ― Сейчас? ― вскидывает брови. ― Всё нужно завтра. И я очень сомневаюсь, что завтра он согласился бы и так напряг людей, чтобы они привезли всё в считанные минуты, ― рационально. ― Хорошо, ― вздыхает и, развернувшись, идёт ловить такси. Ехал Хенджин в молчании, даже не залезая в телефон и чувствуя нотки какой-то тревоги. Что-то произойдёт. Либо Минхо откажет, либо ещё что-то случится. Как только Хван выходит около компании Ли, он сначала оглядывает здание, а затем, вздохнув, достаёт телефон. Вы: «Привет, ты на работе? Я приехал поговорить насчёт своей работы. Нужна твоя помощь» Ответ не приходит несколько минут, за которые Хван чуть ли не изводится. Лучше бы сейчас на съёмках был. В какой-то момент он понимает, что эта тревога не даст ничего дельного: она явно не поможет ему, если случится какое-то дерьмо, а также не предотвратит его, так что она здесь вообще не к месту. Глубоко вдохнув и выдохнув, Хенджин старается успокоиться и немного расслабиться, что, на самом деле, помогает, пусть и не в полной мере. Тут же он слышит, как телефон вибрирует, и быстро включает его.

Minho:

«Да. Можешь заходить»

Максимально сухо отвечает Ли. Спасибо, хоть нахуй не послал. Хенджин на это лишь закатывает глаза и, сунув телефон в сумку, отправляется в само здание. Ещё при входе его встречает охранник, которого предупредил Минхо, и проводит к лифту, сообщая, где находится кабинет Ли. Как только Хенджин поднимается на нужный этаж, он подходит к секретарше, которая радушно принимает его и предлагает присесть в кресло, ибо у Ли в кабинете находится гость. Сидел и ждал Хенджин около десяти минут, оглядывая всё вокруг. Они ни разу не был в компании Ли, но сейчас, сидя и смотря на всё это, понимал, что денег тут вбухано немало. Минхо явно работает не просто на словах. И как только Хван видит, как дверь в кабинет Ли медленно открывается, он поднимается с места и уже намеревается подойти. Но, как только два человека выходят из помещения, парень замирает, задерживая дыхание. «Твою мать», ― этим он обличает Сухёна, вышедшего вместе с Минхо. Мда уж, не зря задница тряслась всю дорогу. ― Ну ладно, спасибо за встречу, ― смеётся парень, похлопывая Ли по плечу. ― Я пой… Не договаривает, когда поворачивается и видит стоящего Хвана. А вот Минхо, только вспоминая связь этих двоих, непроизвольно сжимает челюсти и переводит гневный взгляд на своего поставщика. Он ведь даже и позабыл о всех тех сообщениях, как же так. ― Хенджин? ― разбивается резкое и громкое, из-за чего Минхо начинает уже злиться. Хван стоит молча, понимая, что это пиздец. Не хотел он видеться с этим недоразумением, а особенно при Минхо, но, дурак, связи не оборвал. ― Это правда ты? ― говорит веселее и начинает подходить к парню. «Не поверишь: впервые не хочу быть собой», ― натянуто улыбается. ― Обалдеть! В жизни ты ещё красивее! ― начинает бестактно рассматривать юношу, словно игрушку на полке. Хенджин, расширив глаза, слегка отклоняется назад, а затем переводит взгляд на Минхо. И Ли вздыхает. Это крик о помощи? Вероятно. Снова придётся вытаскивать Хвана из какой-то задницы. ― Сухён? ― зовёт негромко Ли, натянуто улыбаясь. ― Вы знакомы с Хенджином? ― Конечно! ― прикрикивает радостно, поворачиваясь. ― Мы общаемся в Инстаграме, ― улыбается, а Минхо сжимает кулак, пока рука лежит в кармане брюк. ― Кстати, почему ты перестал отвечать? Наша встреча в силе? Хенджин медленно опускает уголки губ, а затем задерживает дыхание. Идиот. Зачем сказал это при Минхо? Переведя взгляд на Ли, он видит, что тот смотрит вопросительно и со злостью, и понимает, что, кажется, их встреча именно с Минхо сейчас здорово обосралась. Да и хорошие отношения в принципе. ― Я… ― пытается ответить Хван, но тут же чувствует, как его хватают за руку, отчего прикрывает рот. ― Давайте вы потом поговорите, ― произносит Ли чётко и быстро. ― У нас сейчас дела. Спасибо, что зашёл, ― и, даже нормально не попрощавшись, Минхо просто утягивает Хвана в свой кабинет. Как только Хенджин буквально забегает в чужой кабинет, он тут же разворачивается и видит, как Минхо замыкает дверь в помещение. ― Минхо… ― старается начать как-то мягко и спокойно. ― Какого хера?! ― тут же срывается на крик Ли. ― Значит, всё ещё переписываешься с ним? ― смотрит со злостью. ― Хенджин, какого хрена? Минхо смотрит в карие глаза, нахмурившись. Его до невозможного злит эта ситуация и этот идиот Хенджин. ― Мы договорились встретиться с тобой, если ты забыл, ― процеживает, сжимая кулаки. ― И наша встреча в силе, ― Хван старается отвечать чётко и спокойно. ― А потом, на следующий день, ты побежишь к нему и сиганёшь на член?! ― кричит громче, на что Хван дёргается. ― Или вы договорились сделать это до твоего дня рождения? Хенджин, я понимаю, что в твоём арсенале членов ― немерено, и я, судя по всему, буду одним из них, но ты не мог хотя бы какой-то промежуток времени переждать? ― вскидывает брови, видя, как меняется чужой взгляд. ― Ты как проститутка, Хван, ― говорит тише, но выплёскивая ещё больше яда. ― Я не собираюсь засовывать член туда, куда… И здесь Минхо неожиданно замолкает, потому что чувствует, как ему в лицо прилетает что-то тяжёлое. Ну, быть точнее: кулак Хенджина. Он пусть и статуя из музея, но и за себя постоять может. Ли, схватившись за скулу, резко поворачивается и вопросительно смотрит на парня. Он не ожидал, что Хенджин и такое может. ― Проститутка? ― разбивается лишь это, а Хван смотрит гордо и спокойно. В голосе слышится невероятная обида, но всем своим видом он старается её не подавать. ― А ты не прихуел ли? ― А я не прав? ― усмехается, но тут же морщится от резко уколовшей боли. ― Если я люблю секс, и постоянного партнёра у меня нет ― это не повод считать меня проституткой. Да и денег я не беру за это, к твоему сведению, ― процеживает Хенджин, скрещивая руки на груди. ― Я просто люблю секс, Минхо. И это нормально для любого человека. Не нужно прививать мне своё обосранное мнение. ― Это не только моё мнение! ― переходит на крик. ― Кому не скажи ― каждый так подумает! ― убирает руку от скулы. ― Не поверишь, но мне катастрофически поебать на мнение каждого, ― театрально вздыхает. ― Я ещё раз повторюсь: я не стану вставлять член туда, где был обрубок этого идиота, ― процеживает, подходя на шаг ближе. ― У нас и не было бы секса, идиот, ― цедит в ответ. ― Тогда какого хуя ты скидывал ему свои фотографии? Какого хера общаешься до сих пор и даёшь надежду, если ни на что не рассчитываешь?! Тебе просто нравится, когда на тебя дрочат? Так ты не ту профессию выбрал, дружок, ― усмехается, и Хван тут же пихает его в грудь. ― Блять, Хенджин, ещё раз ты… ― Не был бы ты таким идиотом, я бы ничего и не делал! ― всё же выпаливает Хенджин, даже не понимая, что действительно сказал это. Резко прикрыв рот, он смотрит на Ли растерянным взглядом. Парень понимает, что из этого нужно выпутываться, но тут уже никакая ложь не выйдет настолько правдивой, как сама правда. Минхо лишь хмурится и молчит, пытаясь осмыслить. ― Я влюблён в тебя. Разбивается более тихое, а у Хенджина разбивается сердце от этих слов. Действительно сказал. Вероятно, уже через час пожалеет, но, как говорится: сгорел сарай ― гори и хата. А Минхо вообще теряется, замирая и просто сверля взглядом Хвана. Эту шутка? Отговорка? Что это за херня? ― Ещё с подросткового возраста, ― продолжает тихо, сглатывая. ― Естественно, ты не знал и не замечал. Но в тот день, когда я вылил на тебя всё про эту заботу и братскую любовь, ты даже ничего не ответил! ― прикрикивает. ― Не сказал Чану, не написал мне. Тебе вообще было насрать на то, что я практически ушёл из твоей жизни! ― смотрит разочарованно. ― И тогда я решил напакостить тебе. Я же сука, ребёнок, проститутка. Кто угодно, но не адекватный человек, ― горько усмехается. ― Я правда хотел переспать с Сухёном и подговорить его, чтобы он отказался от поставки алкоголя в твой клуб. Я просто хотел подгадить тебе. А потом началась эта канитель из моего дня рождения, нашего уговора и каких-никаких хороших отношений, отчего… ― вздыхает, уводя взгляд. ― Я просто забыл и даже не подумал о том, что ему надо написать и отказать. Общался, как со всеми по привычке. Как делают проститутки, ― договаривает в конце с усмешкой. Хенджин заканчивает, стоит и смотрит на Минхо. А Ли… Он вообще потерялся в пространстве. Настолько неожиданных новостей он не получал, наверное, никогда. Он даже не может понять, о чём думать в первую очередь. Просто стоит в шоке. ― В общем, я приходил затем, чтобы спросить: сможешь ли ты завтра одолжить нашей съёмочной группе пару ящиков алкоголя? ― продолжает говорить Хенджин, как ни в чём не бывало. ― Пить ничего не будем, нам для съёмки надо, а покупать такую кипу ради пары часов ― бред, ― поправляет одежду и сумку. ― Как решишь ― напиши. И Хенджин просто уходит из кабинета, даже не прощаясь. Он перестал плакать ещё в десять лет, но сейчас пелена слёз впервые покрыла его глаза, отчего ему стало даже неприятно. Он просто шёл к лифту, а затем и из компании в полном молчании и без единой мысли. Ещё не до конца осознал, что случилось, и что он наделал. По сути, сказал всё, что было нужно, но… Может, просто хотел сказать это не в такой обстановке, а может, вообще не хотел говорить, чёрт его знает. Съёмки прошли совсем незаметно. Хенджин был словно в прострации, за что постоянно получал замечания от фотографов. С Сынмином не говорил, потому что сам не понимал, что ему сказать и хочет ли он вообще получать поддержку от Кима. В общем и целом: пиздец. Но такой сильный пиздец настиг не Хвана, а именно Минхо. Он просто не смог нормально закончить свою работу, по причине чего посреди дня уехал домой. Голова всё ещё кружилась и болела, а он не понимал, откуда начинать мыслить. Снова этот камень, который вообще не распутывается. Снова всё внутри забито. Лежал в ванне около часа, но всё ещё не думал и не пытался поговорить с собой. Просто молчал и приходил в себя. Это не было чем-то сокрушительным по типу «завтра конец света». Но для Минхо узнавать, что его давний знакомый, тот, с кем он возился с самого детства, оказывается, любит его ― не самое обыденное. И только тогда, когда он снова взял виски и вышел на балкон, присев в плетёное кресло, выдохнул. «Значит, влюблён…», ― прикусывает губу, смотря перед собой. Теперь можно сложить все пазлы воедино и понять, почему Хенджин иногда смотрел чересчур внимательно и как-то странно, почему устроил тот цирк, почему пригласил Минхо на свой день рождения. Теперь всё можно понять, но как-то не становится легче от этого. Тут больший вес имеет то, что Хенджин вообще влюблён в Минхо. И либо Ли настолько идиот, раз не видел всего этого, либо Хван идеальный пиздун, ― не иначе. Вздохнув, он расслабляется и откидывается на спинку стула, разводя ноги. Да уж, не самое привычное, что можно было услышать. Но, ко всему прочему, сейчас-то Минхо убедился окончательно, что Хенджин ― не его младший брат. Эта новость пусть и вызвала шок, но не настолько сокрушительный, как, например, если бы Хван признался в этом тому же Чану. Вот там был бы тотальный пиздец. А здесь так, пиздецок. До самой ночи Ли просидел на своём балконе, стараясь обдумать это. И, на самом деле, он настолько сильно заебал свой мозг, что тот уже начал понемногу принимать эту реальность. Реагировал не так остро. И Минхо старался думать не только о Хване, но ещё и о себе. Он ведь чувствует и понимает, что эта новость ему не противна. И, будь у него выбор: услышать её вновь или нет, ― он бы, вероятно, согласился услышать это снова. Он не влюблён так же, как Хенджин, Хван даже не нравится ему, но что-то Минхо определённо чувствует. Он человек, который может потрахаться один раз и забыть, но с Хваном что-то другое… Обычно Минхо засматривался на своих будущих половых партнёров или просто на симпатичных парней, но только вот после секса или же после общения понимал, что больше не смотрит на этого человека, как в первый раз. Больше не восхищается его внешностью, телом или умом. А вот с Хваном иначе: тут он смотрит не как в первый раз, конечно, но определённо понимает, что ему всё равно нравится смотреть на Хенджина спустя такое большое количество времени. Он не теряет своих красок, как все остальные. Вероятно, Минхо не стоит отказываться и отнекиваться от того, что чуть ли не дышит ему в спину. Он примет и поддастся. Сделает это, только, дай Бог, не будет послан нахуй. Перед Хенджином он сильно накосячил. Пусть тот ударил его, но, как уже успели выучить все: слова бьют намного сильнее кулаков. ― Сука, ― вздыхает, отпивая из бокала. Хенджин не отменил их встречу, чему Минхо, может совсем чуть-чуть, но рад. Будет шанс извиниться. Может, Хенджин вспомнит об этом завтра и поспешить всё отменить, но Ли постарается убедить его в обратном. Нужно хотя бы поговорить и извиниться, если не потрахаться. Вы: «Я дам алкоголь» Отправляет посреди ночи, вспомнив о просьбе Хвана.

***

Следующий день что у одного, что у другого прошёл, мягко говоря, не очень. Каждый переживал о своём. Уже завтра день рождения Хенджина, а они умудрились упасть в такую жопу. Хван всё ещё злится, но уже не на себя, а на Минхо и его поганый язык. Ли не привил ему новый комплекс по поводу его частых свиданок, ведь своего мнения Хенджин придерживается и не считает это чем-то постыдным. Но вот Минхо всё равно говнюк ещё тот. Утром в их студию всё же приехали люди с коробками алкоголя, но Хван даже не стал писать Ли и благодарить за это. Ещё чего. Вон, у него язык длинный, сам себя и поблагодарит, и нахуй пошлёт. Съёмка длилась достаточно долго, и к пяти часам вечера Хенджин чувствовал себя умотанным до невозможного. Фотограф и остальная команда прям «расплясались» с идеями, отчего гоняли моделей, как прокажённых. И только ближе к семи часам Хенджин прерывается на краткий отдых, желая выпить кофе и перекусить. Его телефон снова вибрирует, но он не спешит посмотреть. Вероятно, Сухён. Он оборвал с ним все связи ещё вчера: пусть и неприятно это признавать, но хотя бы насчёт пункта с этим парнем Минхо был прав ― стоило закончить это бессмысленное общение. И теперь тот, возможно, написывает с вопросами и просьбами. Хенджин пытается ужинать спокойно и не торопясь, но вибрация просто достаёт его чуть ли не до дёргающегося глаза. С психом всё же схватив телефон, парень включает тот: уведомлений было много, но за что взгляд Хенджина цепляется в последнюю очередь ― сообщение от Минхо. Открыв переписку, он хмурится.

Minho:

«Завтра всё в силе?»

― Совсем дебил, что ли? ― сильнее хмурится Хван, жуя салат. Какой «в силе»? У Минхо память отшибло, и он не помнит, что вчера сказал Хенджин? Или настолько член чешется? Вы: «Даже не знаю, что тебе ответить» Продолжает жевать, но из переписки не выходит.

Minho:

«Я хочу поговорить.

Если будет что-то ещё ― ладно.

Но разговор важен для меня»

Хенджин хмыкает. Вы посмотрите «если будет что-то ещё». Да иди ты в жопу, умник! Закатив глаза и недовольно цокнув, Хван не спешит отвечать.

Minho:

«Так, я могу прийти?»

Как бы зол и обижен Хенджин ни был, его сердце всё ещё влюблено. Грёбаная простуда, а не онкология ― он не умирает, но нос неприятно чешется, горло саднит, а он хочет мороженое с карамелью. Ладно, хер с ним. Либо скажет что-то дельное, либо будет послан нахрен. Завтра решится уже окончательно: будет Хенджин пытаться перебить эти чувства или продолжит доверять им. Вы: «Ладно. Приходи в восемь вечера» И с психом отбрасывает телефон, как и вилку в контейнер, беря стакан с тёплым американо.

***

Underwater — MIKA Каждый год Хенджин праздновал свой день рождения как-то по-особенному. Сначала в кругу семьи и с кучей подарков, гостей, сладостей. Затем с друзьями Чана и первой выпивкой. А уже в зрелом возрасте дарил себе свидания в дорогих ресторанах, билеты в другую страну или какое-то невероятное шоу по типу прыжка с парашютом и всему подобное. Чем старше он становился, тем меньше хотел отмечать свой день с кем-то. Изначально родители и Чан относились к этому странно и презрительно, но со временем привыкли. Потому после стали лишь дарить ему подарки с утра, а на следующий день или тогда, когда Хван навестит их, слушали обо всём произошедшем. Сегодняшний день начался, в принципе, так же: утром, когда Хенджин уже проснулся и принял душ, родители позвонили ему и поздравили самыми первыми, сказав, что подарок отдадут немного позже. Затем примерно каждый час до 14:00 к Хенджину стучали курьеры и отдавали ему подарки или букеты, что присылали различные бренды, его коллеги или бывшие партнёры. Не отличился даже Сухён: прислал большой букет красных роз. «Умом ты не отличился, идиот», ― лишь мысленно пробурчал Хенджин на сие чудо. Чан позвонил брату в районе четырёх часов дня, найдя свободную минутку, и пригласил его в ресторан на следующей неделе. Без сомнений, свой день рождения Хенджин любил, потому что в первую очередь любил внимание. И это не выпрошенное и не навязанное внимание ― оно именно от чистого сердца. У него нет договоров с кем-либо, почему все подарки, присланные от брендов, подразумевали собой исключительно желание самих директоров, а не потому что: «Он наша модель ― нам надо». Но и не сказать, что этот день был для Хенджина каким-то особенным. Он не покупал множество продуктов или не заказывал миллион доставок, не украшал квартиру и всё прочее. Чаще всего в свой день рождения он и не был в своей квартире, по причине чего сегодня у них, можно сказать, первый раз. И поэтому он решил не трогать её, лишь вызвал клининг, пока сам выскочил в кофейню, что была около дома. Сидя в гордом и спокойном одиночестве, он обедал круассаном, хотя было уже шесть вечера, и попивал третью чашку кофе. Погода была особенно прелестна: лёгкий ветерок, отсутствие холода, тёплое солнышко. В общем, всё сулило об углублении весны. Ради такого Хенджин решил не оставаться в самом здании, а выйти на летнюю террасу этой кофейни. Ну, день, без сомнений, прекрасен, только было в нём одно «но»: ёбаный Минхо, ― так его кличит Хван уже вот второй день. Минхо сегодня придёт, да, но что выйдет из этого вечера? Они поговорят? Подерутся? Потрахаются? Помолчат да разбегутся? Он вообще не понимает, что ждать от сегодняшнего «мероприятия», что будет уже с часа на час. Ему было приятно осознавать, что Минхо придёт в его квартиру, ведь он даже не был в ней никогда. Приятно, что тот сам написал, что прислал алкоголь, что начал буквально напрашиваться в гости. Всё это приятно, Хенджин ощущает это всеми внутренностями, но улыбка отчего-то не ползёт вверх, а глаза не сверкают радостью. Вероятно, он именно обижен, из-за чего по итогу получает такую реакцию. И ради Минхо Хенджин даже не хочет ни наряжаться, ни готовить, да и не делать вообще ничего. Он просто рад, просто ждёт, но из-за обиды всё остальное притупляется. Хенджин и так всегда хорош собой, еду можно заказать, а квартира уже убрана, как сообщили пять минут назад, так что… Ну, он будет просто ждать.

Minho:

«Могу я приехать в половину восьмого?

Нужно что-то купить?»

Приходит это сообщение, и Хван, нахмурившись, вздыхает. Минхо выглядит как муж, который летит домой с работы, или как мать, спешащая к ребёнку. «Купи себе мозг, придурок», ― лишь мысленно плюёт Хенджин и берёт чашку с кофе. Белоснежная посуда мягко прикасается к пухлым розоватым губам, пока карие очи щурятся от солнышка, рассматривая всё вокруг: прохожих, проезжающие машины, пробегающих животных, другие заведения и магазины. Сейчас спокойно и хорошо, так что говнюк-Минхо может подождать. Не умрёт от пары минут ожидания сообщения, всё равно по-любому занят своей работой. ― Хенджин? ― вдруг он слышит, как его кто-то окликает, и, держа чашку, начинает медленно водить глазами по округе. Неподалёку он примечает Сынмина, который стоит и машет ему. Дёрнув уголками губ, Хван подзывает парня жестом руки и уже через минуту его уже даже почти друг, а не знакомый, оказывается справа от парня ― столик был квадратным. ― С днем рождения, наша богема, ― улыбается Ким и ставит большой пакет на стол, выполненный в пастельный тонах. ― Не стоило, ― усмехается, оставляя чашку. ― Давай без этого, ― хмыкает Ким и поднимается с места, намереваясь зайти в заведение и заказать себе что-то. Когда парень отходит, Хенджин всё же решает заглянуть в пакет. Осторожно поставив его рядом с собой на деревянную лавочку, юноша медленно раскрывает тот. По итогу через несколько секунд на столе оказались пакетик с новой рубашкой, книга очередного русского писателя, а также билет на Бали. ― Ну как тебе? ― тут же звучит голос знакомого, а сам он присаживается, ставя на край стола чашку с кофе и тарелочку с какой-то сладостью. Улыбнувшись, Сынмин смотрит на такого же улыбающегося Хвана. Хенджин, встав с места, расправляет руки, и в его объятия осторожно вползает Ким. Длилось это около пяти секунд, потому что Сынмин всё ещё остаётся нетактильным, а у Хвана всё ещё всё хорошо с памятью. ― Спасибо тебе большое, ― улыбаясь, Хенджин присаживается на место и принимается складывать всё обратно. ― Рубашку специально для тебя шили, ― говорит обыденно Ким, отламывая кусочек сладости маленькой вилочкой, а Хенджин вскидывает брови. ― То есть, такой нигде больше нет? ― И ни у кого. Ты единственный, ― усмехается Сынмин, зная, как Хенджин любит отличаться от всех подобным образом. Он видит, как пухлые губы вытягиваются ещё сильнее, а глаза начинают буквально сиять. Сынмин доволен своим подарком и тем, что может себе это позволить. А также доволен тем, что с Хваном они работают в одной индустрии, отчего никого не удивляют подобные подарки. Ким любит тихих людей, и если бы сейчас Хван начал кричать и прыгать от подобного рода подарка, юноша минимизировал бы своё общение с ним. ― Ну, как там у вас? ― спрашивает спустя пару минут молчания, когда съел половину сладости, а также когда Хенджин всё убрал и подвинул свой обед обратно к себе. ― Он говнюк, ― плюёт, но скорее расслабленно, нежели раздражительно. ― Правда, что ли? ― театрально вскидывает брови. ― Он назвал меня проституткой, ― хмыкает. ― Он говнюк, ― хмурится и затем подносит чашку с американо к губам. ― Но сегодня он придёт. ― Ты всё-таки выудил секс? ― выгибает бровь, а Хван пожимает плечами. ― И оно прям надо тебе? Особенно после таких слов? Сынмин даже не разбирается во всей ситуации, но, на самом деле, ему мало хочется. Сейчас фактом остаются неприятные слова одного парня и некоего рода печаль другого. Может, там вообще виноват только Хенджин, но Сынмин друг именно Хвана, а не Ли, почему поддерживать он будет его, не копоша это бельё. ― Он хочет поговорить. Может, извинится, ― снова пожимает плечами. ― Значит, секса не будет? ― Да хер его знает, ― вздыхает. ― Пока что я ничего не хочу. Эта ебатория весь мозг мне вынесла, ― откидывается на спинку лавочки и смотрит на город. Услышав очередную вибрацию, он лениво вытягивает руку и слегка поднимает телефон, включая тот.

Minho:

«Ну?»

Вздохнув, парень смотрит на экран недовольно, начиная печатать: Вы: «Да. Нет» И откладывает гаджет в карман тренча, чтобы вообще не видеть и не слышать его. В этот момент они слышат, как вдалеке разбивается гром, да такой, что бегущие дети дёргаются от звука. Подняв глаза на небо, Хван примечает, что в их сторону идёт большая туча, а также видит, что в той части, где она сейчас находится, идёт дождь. ― Думаешь, дойдёт? ― сморит на ту же тучу Ким. ― Определённо, ― нежно прикусывает нижнюю губу. ― Поэтому советую бежать домой. Мне-то ладно ― дойти метров двести, а вот тебе на другой конец города лететь. Ким молчит пару секунд, но затем Хенджин видит, что тот встаёт с места и начинает быстренько собирать свои вещи. ― Ладно, именинник, ― подходит к нему друг и целует того в макушку, ― удачи тебе в этом пиздеце. И убегает ловить такси, а Хван сидит и думает: о дожде говорил Ким или об их встрече с Минхо? К сожалению, туча приближалась всё быстрее и быстрее, отчего и солнце уже не светило, и ветер стал прохладным. Взглянув на время ― 19:00, Хенджин вздыхает и всё же решает направиться домой. К счастью, он жил в центре города, почему все магазины и заведения были буквально «под рукой». Понимая, что дома у нет не то что еды, а даже какого-то алкоголя, Хван решает заскочить в супермаркет. И только пройдя через стеклянные двери, за своей спиной он слышит неожиданно появившийся громкий шум, а, повернувшись, видит буквально водопад, что сорвался на их город. «Вот же блять. Надо было домой сразу бежать», ― вздыхает недовольно. Понимая, что терять уже нечего, да и спешить некуда, он медленно разворачивается и всё же проходит в основное помещение магазина, начиная неторопливо ходить меж стеллажей. Вообще, он не собирался брать что-то, кроме алкоголя, но спустя несколько минут, взглянув на свои руки, наполненные какими-то закусками, вздохнул. «Ну и хуй с ним», ― деньги есть, время ― тоже, так что прикупит чего-нибудь в запас других дней. Психанув и взяв корзинку, парень бросает в неё уже взятые клубнику, виноград, бананы, овсяное печенье и коробку конфет с коньяком и бредёт дальше. Хенджин идёт, корзина пополняется, и как только он доходит до алкогольного отдела и поворачивает налево, резко замирает, расширяя глаза и хмурясь. Минхо сидит около вин и выбирает какое-то определённое, читая каждую этикетку. Рядом с ним стоит корзинка с неплохим наполнением всего разного. Хенджину стало не по себе. Он же сказал, что ничего не нужно. Но сейчас он видит в его корзине свой любимый шоколад, который хотел купить сам, да и то не для праздника. А также видит, как Минхо кладёт в корзину вино, которое часто пьёт Хван. Это странно, необычно, но с нотками чего-то приятного. Хотя бы из-за того, что Ли помнит что-то о Хенджине помимо того, что тот скачет по членам. Как только Минхо, слабо улыбаясь, разворачивается в сторону выхода из отдела, он так же замирает, сбрасывая ноты своей радости и довольства. Два истукана, не иначе. ― Твоё пальто волочилось по полу. Теперь там пыль, ― спокойно говорит Хван, опуская взгляд на одежду парня. Минхо, медленно опустив голову, осматривает пальто и тихо шикает, хмурясь. ― А ещё я сказал, что покупать ничего не нужно, ― переводит взгляд на корзину. ― Хотел купить сам? ― Минхо смотрит в его корзину. ― Это… ― закусывает губу, хмурясь. ― Это просто так. На будущие дни. Я пришёл только за коньяком. Ли кивает, делая шаг в сторону, и наблюдает за тем, как Хенджин без раздумий берёт определённую бутылку и кладёт ту в корзину. И потом он разворачивается и молча уходит. ― Да не будь ты такой свиньёй! ― ускоряет шаг Ли и старается догнать Хвана. ― Ну, ты же мне как старший брат ― беру пример, ― бросает язвительное через плечо. ― Хенджин, хватит, ― подбежав к парню, он резко хватает того за локоть и злобно смотрит. ― Мы обсудили это. ― Ещё ничего не доказано, ― Хенджин натягивает свою кошачью ухмылку и подмигивает парню. ― Так что… ― выпячивает губы. ― Увы и ах. Пока только так. Одёрнув руку, он всё же подходит к кассе и ставит корзину на ленту, в то время как Ли идёт к другой. Спустя несколько минут, когда они подошли к стеклянным дверям, держа по два пакета в руках, оба вздохнули: дождь лил, как проклятый, и заканчиваться или хотя бы немного затихать, кажется, вообще не планировал. ― Твою мать, ― недовольно цедит Ли. ― Придётся бежать, ― спокойно говорит Хван, а затем, поставив пакеты на пол, принимается посильнее затягивать пояс тренча и застёгивать все пуговицы. Не сказав ни слова, Хенджин хватает свои пакеты и выбегает из магазина, где Минхо успевает увидеть только сверкающие пятки. Быстро собравшись, он выбегает за парнем, а затем поворачивает налево и летит в сторону его дома. С неба льёт, как из ведра, дворники на машинах не успевают убирать всю влагу, животные прячутся под крышами около зданий, кого-то даже не спасает зонт, за шиворот Хвана заливается вода, в пакетах уже не только продукты, а волосы Минхо выглядят, как ёршик. Пальцы морозит, лицо мокрое, из-за сильных шагов брызги попадают на одежду, но они продолжают бежать, начиная невольно улыбаться. Начинает пахнуть детством и беззаботностью, хотя они уже взрослые. Дождь сливает их обиды хотя бы на то время, пока оба бегут. Как только оба залетают в подъезд, Хенджин тут же идёт к лифту и нажимает нужную кнопку, пока Минхо стоит около входа и громко дышит. ― Ахуеть, ― смеётся он, задирая голову и оголяя зубы. Хенджин, повернувшись, видит, что тот выглядит, словно половая тряпка: с пальто капает, волосы прилипают к коже и докуда только достают, руки и лицо влажные, но… Простуда чёртова. Он улыбается слишком красиво. Он вообще редко улыбается, отчего сейчас видеть его таким: свободным, лёгким, задорным ― приятно и тепло. Хван всё ещё чувствует, что не может взаимодействовать с ним так, как хотя бы пару дней назад, поэтому, не поддержав его смех, молча поворачивается обратно и входит в лифт. Пока поднимаются, оба стоят молча, даже не смотря друг на друга. То ли неловко, то ли не хочется, то ли чёрт его пойми, что у них там происходит. Два идиота. Как только Хенджин отмыкает свою квартиру и проходит первым, он тут же разувается, снимает тренч и бежит на кухню, желая взять какую-то большую посуду, чтобы переложить в неё продукты. ― Мы серьезно сейчас будем таскать всё это в мисках? ― выгибает бровь Минхо, всё ещё стоя у порога. ― Здесь только что был клининг, так что я не позволю, чтобы эти грязные капли с пакета испоганили мой пол или стол, ― говорит серьёзно Хван и, присев на корточки, принимается перекладывать часть продуктов в большую металлическую миску. Минхо, всё ещё пребывавший в небольшом шоке, неуверенно пожимает плечами, хмурясь, но затем всё же решает помочь с этим делом. Сняв мокрое пальто, он кладёт его на тренч Хвана, а потом снимает ботинки. Сделав пару шагов вперёд, он присаживается на корточки и начинает рыться в своих пакетах. ― Ты хочешь перенести сначала всё маленькое? ― Да. Остальное перенесём так. Ли, подняв голову, пару секунд смотрит на опущенный профиль и на свисающие мокрые пряди, затем опускает взгляд на длинные пальцы, перебирающие продукты, и кивает. Они молча сидели в прихожей и возились с продуктами: по итогу Хван отнёс миску на столешницу, вернулся, принял от Ли ещё часть продуктов, а затем в квартиру прошёл уже и сам Минхо, держа в руках алкоголь. Freckles, — Normal the kid Поставив бутылки на барную стойку, он медленно поворачивает голову в сторону основной комнаты и начинает скользить по той взглядом. «Красиво», ― впервые не лжёт насчёт чьего-то дома, хотя вкусы у него специфичные. Медленно расхаживая по комнате, осматривая стены, потолок, вообще всё вокруг, он молчит, слыша на фоне, как гремит посуда и шуршат пакеты. ― Сейчас я схожу в душ, ― поворачивается и видит, что Хван стоит к нему спиной, кружась около столешницы: его чёрная промокшая рубашка свисает, налегая на бежевые брюки, испачканные от колен и до самого края. Минхо не спешит отвечать и вообще что-то говорить, лишь пытается привыкнуть и понять всё происходящее. ― Потом сходишь ты. У меня есть пара вещей Чана, так что голым не останешься, ― Минхо ждёт какую-то пошлую шутку в конце, как обычно и делает Хенджин, но, слыша в его голосе лишь ноты спокойствия, маленького недовольства и обыденности, он хмурится. Не по себе как-то. Только не понимает: в положительном или отрицательном смысле это «не по себе». Ли, снова отвернувшись, продолжает рассматривать всё вокруг, а затем слышит, как хлопает дверь. Резко повернувшись, он больше не видит Хенджина, но, осмотревшись, замечает неизвестную дверь. «Вероятно, ванная» Вздохнув, он поджимает губы и медленно движется в сторону кухни. Ведя пальцами по столешнице, осматривает каждый уголок, каждую полку и технику, а также барную стойку и стоящие на ней фигурки. Подойдя к неизвестной гаромошковой двери, осторожно отодвигает ту и примечает серый пушистый ковёр, маленький винный столик и ленту, приклеенную к краям между стеной и полом. «Вероятно, что-то вроде неона», ― хмыкает. Но заходить в комнату не стал: носки могут быть грязными, а ковёр здесь ну уж очень чистый и пушистый. Испортит ― Хван его с балкона сбросит. Вернувшись обратно к барной стойке, Минхо осматривает аппаратуру и телевизор, диван и столик, а затем, пройдя дальше, за своеобразной стеной видит большую кровать. Здесь действительно уютно, пусть всё и выполнено в мрачных тонах, да и плюсом в стиле «Лофт». Может, Хенджин сделал это уютным, может, оно само как-то, но фактом остаётся то, что Минхо здесь нравится. Стоя около барной стойки, он слышит, как позади открывается дверь, и, развернувшись, видит, как из комнаты выходит Хенджин. Теперь на нём тёмно-серый льняной костюм, состоящий из шорт до колена и свободной рубашки без рукавов; на его ногах чёрные пушистые тапочки, а влажные светло-розовые волосы опадают на шею и лоб. ― Можешь идти, одежду я оставил там, ― бросает спокойное и снова подходит к столешнице. Как только Ли скрывается за дверью, Хенджин выдыхает. Сейчас ему стало страшно. Ужасно страшно. Он любил Ли, ждал, пока тот придёт для секса, хотел его всеми фибрами души, но… Но сейчас он чувствует что-то другое. Пока за окном барабанят капли, пока в квартире свет горит не везде, а включена лишь подсветка, из-за чего придаётся ещё большая мрачность и уют, пока он перебирает продукты, за спиной стоит алкоголь, а Минхо находится в душе, Хенджин чувствует, что ему мало тех чувств, которые у него были ранее. В такой атмосфере ему хочется подойти и обнять Минхо, прижаться к нему, получить поцелуй в лоб, а затем вместе приготовить ужин. Минхо смотрел на всё так спокойно и с интересом, отчего у Хенджина закралась непонятная и секундная мысль о том, что лучше Ли в его квартире не смотрелся ещё никто. И в этот момент было страшно из-за нескольких причин: они не смогут поговорить нормально, и он уйдёт, оставив после себя это чувство любви и желанности; они всё-таки займутся сексом, но затем он также уйдёт, оставив после себя ещё больше чувств и эмоций; они поговорят и всё решат, может, даже попробуют что-то большее, а Хенджину придётся перекраивать свою жизнь. Нет, Хенджин не тот человек, который ради множества членов и эмоций побежит изменять ― он просто боится менять свою прекрасную жизнь, где его всё устраивает. Это обычный страх изменений, не более. Пока Хенджин расставлял некоторые продукты на барной стойке, он продолжал слышать лишь шум воды. Это было словно мелодией. И, как только фрукты оказались в тарелке, а в бокалы было налито вино, он услышал, как открылась дверь. Сглотнув, поворачиваться не спешил, но почувствовал некоторое тепло внутри от того, как его тапочки зашаркали по полу. Минхо в его тапочках зашаркал по полу. ― Ты уже всё сделал? ― звучит тихое, но Хван не поворачивается и не отвечает. Ли, осмотрев уже чистую столешницу и можно сказать «накрытую» барную стойку, поджимает губы. Как только Хенджин присаживается на стул, что был ближе к балкону, он немного отодвигает от себя второй стул и смотрит на Минхо. Пусть это были вещи Чана: чёрная футболка и чёрные шорты до колена, ― но смотрелось всё это на Ли очень правильно и уютно. Как только парень присаживается рядом с Хенджином, он берёт бокал с вином и поворачивается к тому, смотря в глаза. ― Так и будешь молчать? ― спрашивает тихо, спокойно, без злобы. ― За меня, ― осторожно подносит бокал к чужому, после чего по квартире разносится негромкий звон. ― За тебя, ― почти шепчет, продолжая смотреть. Отпив из бокала, Ли выдыхает, чувствуя приятное ощущение внутри от попадания чего-то алкогольного в организм. Да, этого и хотелось, оно помогает расслабляться. ― Прости меня, ― говорит тихо, опуская голову, но краем глаза видит, как Хенджин поворачивается к нему полностью и опирается частью спины и головой о стену. ― Я не буду извиняться, ― отвечает спокойно, но явно уверено, пока водит пальцами по бокалу, что обхватывают стекло сверху. ― Тебе и не нужно. Тот удар я заслужил, ― смотрит на него. Помолчав пару секунд, Ли облизывает свои губы, а затем вновь вздыхает. ― Так ты… Ты правда… ― Да, ― перебивает. ― Правда влюблён в тебя. ― Почему же не сказал? ― на это Хенджин лишь выгибает бровь, мол, «что за херню ты спросил?», а Ли, моргнув пару раз, усмехается, опуская голову. ― Да, прости, вопрос глупый. ― Если бы у меня была возможность ― я бы с радостью не любил тебя, ― разбивается негромкое, но Хван дёргает уголком губ. Минхо, подняв голову, смотрит на него пару секунд, пребывая в молчании. Впервые он услышал подобную вариацию их отношений и, представив это лишь на секунду, почувствовал что-то странное внутри. Неприятно-странное. ― Почему? ― рискует спросить. ― Ты же говнюк, ― усмехается, из-за чего улыбается и Ли. ― Да и выгоды мне в этом мало: ты со мной не дружишь, мы грызёмся, ты не полюбишь в ответ, ― вздыхает, поджимая губы, но всё равно улыбается, пусть и спокойно. Это было словно принятием, от которого даже больно не было. Минхо снова смотрит на него и понимает, что с каким-то из этих аргументов он согласиться не может. Произносить этого не хочет, но понимает, что где-то Хенджин не прав. ― Не рассказывай Чану, по какой причине ты пришёл сегодня сюда, ― продолжает тихо, а затем отпивает из бокала. ― И я не о возможном сексе, а о том, что мы здорово посрались. ― За секс он оторвёт мне голову, а за ссору ― просто загрустит. ― И лучше ты будешь ходить с оторванной головой, чем он будет грустить, ― Минхо усмехается. ― Я пришёл без подарка, ― всё же выдаёт уже давно известную всем истину. ― Мне не нужны подарки, купленные наспех и лишь бы подарить, так что ничего страшного. ― Это от всех твоих поклонников? ― Ли смотрит на груду подарков, что стоят около телевизора. ― От всех в принципе, ― берёт клубнику. ― И от Чана? ― От Чана я бы не положил в эту кипу, ― Минхо поворачивается к нему, выгибая бровь. ― Подарки от родных я не смею мешать с теми, которые были присланы от практически незнакомых людей. Чан и родители ничего не подарили, сказали, сделают это позже, но подарок от Сынмина был, и я положил его в отдельное место. ― В третьем пакете был подарок от него? ― Ли водит взглядом по квартире, ища пакет, который Хенджин прижимал к себе, когда бежал под дождём. Вероятно, не желал, чтобы туда залилась вода. ― То, что он подарил, было нужным? ― задаёт непонятный вопрос, но он, скорее, задан по привычке. Минхо уже привык, что многие, пытаясь сделать сюрприз, по итогу дарят какую-то неведомую хрень. Это по большей части. ― Вообще ― да, но даже если бы и было ненужным… Не думаю, что отложил бы это в ящик. Там было внимание, а не подарок, ― Минхо снова смотрит непонимающе. ― Он сделал заказ на рубашку, чтобы ту сшили специально для меня. Это было не потому что он не мог найти какую-то определённую, а потому что знает, что я люблю выделяться и иметь то, чего нет либо у многих, либо ни у кого вообще, ― Минхо хмурится. Он этого не знал. ― Подарил ещё одну русскую книгу, ― Ли усмехается. ― Ты же не знаешь языка. ― Да не в этом дело, ― дёргает уголком губ. ― Он просто знает, что я люблю такое, он нашёл её в оригинале и он подарил ― вот то внимание, которое мне нужно. ― Уделяешь ли ты его таким же образом другим? ― снова непонятный вопрос, но Ли правда интересно. ― Сынмин не любит прикосновения, поэтому я никогда не трогаю его, пока он не попросит. Но когда я хочу дотронуться, я спрашиваю. Чан не любит запах яблока, почему перед встречей с ним я стараюсь не наносить чего-то яблочного на себя, а также не брать любой напиток или еду с ним, ― Ли вскидывает брови. Этого он тоже не знал. Минхо больше ничего не спрашивает, а Хенджин не спешит говорить. Ли замечает, что бокал Хвана уже опустошён, отчего доливает и себе, и ему. Но, пока он наливает, видит, что Хенджин встаёт с места и бредёт куда-то в сторону телевизора. Поставив бутылку, Ли переводит взгляд на парня и замечает, что тот раскрывает тот самый пакет от друга. И Минхо странно. И ему уютно. Здесь почему-то слишком хорошо, чего он вообще никогда не ожидал почувствовать именно с Хенджином. Сегодня он необычайно спокойный, а вчера и позавчера стал необычайно человечным, а не кукольным. Ли смотрит на него и понимает, что родным Хвана повезло: у них есть забота и внимание Хенджина, есть умные и тёплые мысли, есть уют и есть эта красивая обёртка, на которую они могут смотреть всегда. Медленно встав со стула, он проходит в основную комнату и становится рядом с диваном, наблюдая, как Хенджин ставит новую книгу на одну из полок к остальным. Длинные ноги встают на носочки, из-за чего напрягаются икры, руки тянутся вверх, из-за чего задирается рубашка, оголяя поясницу, а уже почти высохшие волосы сильнее целуют шею. И Минхо тоже хочет поцеловать её. Медленно отходя назад и любуясь новым произведением, Хенджин довольно улыбается, но затем неожиданно сталкивается с чем-то, что стоит позади. Замерев, он расслабляется в лице и чувствует, как лопатки упираются во что-то тёплое. Медленно повернувшись, Хван встречается с карими глазами, смотрящими неотрывно. Смотрящими спокойно, с толикой интереса и полнейшего непонимания. ― Ты, оказывается, другой, ― негромко говорит Ли, не торопясь отходить. ― Я всегда был таким, просто сегодня ты захотел увидеть меня всего, ― говорит тише. Минхо продолжает смотреть, даже не моргая, а Хенджин неглубоко дышит, боясь оторвать свой взгляд. Сделав небольшой шаг вперёд, Ли опускает взгляд на его губы, а затем снова поднимает к глазам. Хенджин не отходит, что значит, он не передумал. Минхо не отходит, что значит, этот подарок будет не только для Хенджина. И всем становится понятно, что Минхо уже проиграл в их сделке на «сдержанность». Медленно подняв одну руку, Ли кладёт ту на скулу Хвана, а затем осторожно наклоняется, останавливаясь в паре сантиметров. ― Чан оторвёт мне голову, ― шепчет в губы. ― Ты проиграл, ― отвечает с небольшой усмешкой. Rain — Nuit Oceān И Минхо прижимается к нему своими губами, тут же чувствуя невероятную мягкость и тепло. Хван сразу раскрывает губы сильнее и обхватывает нижнюю губу Ли, прижимаясь и кладя свои руки на его шею. Настолько приятного удовольствия он даже и представить не мог. Пока что неторопливо сминая пухлые губы парня, Минхо втягивается в процесс всё сильнее, понимая, почему партнёры Хенджина не отлипают от него, почему дарят подарки, почему ждут его ответа и какого-то внимания. Он действительно словно карамель, к нему хочется быть ближе. Осторожно перенеся руки на талию Хенджина, Минхо чувствует, как его плечи сжимают длинные пальцы, отчего начинает понемногу выходить из себя. Даже если бы сейчас он не хотел трахаться с Хенджином ― он бы захотел. В любом случае. Медленно пронося язык вперёд, Ли чувствует, как Хван делает то же самое, из-за чего раскрывает рот шире и сталкивается с влажной тёплой плотью, касаясь её. Порыв начинает становиться всё более грубым и желанным, и Ли, уже не контролируя себя, медленно заползает под рубашку парня, касаясь пальцами его спины: чувствуется каждая мышца, каждый изгиб и выемка. Хенджин начинает тихо стонать в его губы, пока одной рукой зарывается в волосы парня, сжимая те у корней и слегка оттягивая. Делая шаг назад, Хенджин косвенно указывает на то, чтобы было бы неплохо переместиться на кровать, на что Ли откликается сразу же, открываясь от его губ и перехватывая одну из рук парня. Идя следом за Хваном, он осматривает его всего, а затем, зайдя за небольшую стеночку, переводит взгляд на окно: виднеется весь пасмурный Сеул, грозовые тучи и балкон Хенджина, который тот успел закрыть задвигающимися стеклянными дверьми. Как только Хенджин ложится на кровать, он слегка поджимает ноги и опирается на локти, смотря на Ли. Минхо забирается к нему и сразу нависает сверху, утягивая того в поцелуй. Сильнее прижимаясь к парню, Минхо прикусывает его нижнюю пухлую губу, тут же чувствуя, как его шею сжимают, а сам Хван сильнее разводит ноги, пропуская к себе. Кладя руку на чужую шею, Ли слегка сжимает её, вылизывая рот Хвана всё активнее. Хенджин пахнет чем-то приятным и сладким, чем-то ненавязчивым и пудровым. Минхо всё сильнее втягивается в этот процесс, понимая, что теперь просто не сможет встать и уйти из этой квартиры. Хенджин слишком музейный для этого мира и для него. Начиная дышать чаще, Минхо чувствует, как под его футболку забираются чужие руки, и как пальцы сжимают кожу, пока сам Хенджин облизывает его губы и язык, тихо постанывая в рот. Он слишком нежный и аккуратный, одновременно с тем огненный, начиная сжигать Ли чуть ли не до пепла. Опуская руку на его талию, Минхо сжимает кожу и гладит ту большим пальцем, чувствуя нежность и упругость, прощупывая мышцы пресса. Хенджин, уже не в силах держаться, отрывается от губ Ли и задирает голову, прижимая парня к своей шее, тут же чувствуя горячий язык и зубы, стремящиеся то ли вылизать, то ли прокусить, то ли сожрать его к чертям. Пока гром разбивает весь город, а молния осаживается ярким светом, квартиру разбивают тяжёлое дыхание и стоны, набирающие обороты с каждой минутой. Хван чувствует, как его кожу засасывают, как волосы щекочут скулу и как проворная рука уже гладит его торс. А также он ощущает, как в его бедро давит что-то чрезмерно твёрдое и горячее. Ухмыльнувшись и возбудившись от этого ещё сильнее, Хенджин снова притягивает к себе Минхо и целует его со всем напором и желанием, которое у него только может быть. Он влюблён в Минхо. Он ни разу не жалеет о том, что сейчас происходит. Это лучшее начало секса, которое у него когда-либо было. Ему приятно, что Минхо тоже не может устоять перед ним, что он трогает, целует и берёт инициативу в свои руки. Проникая языком в чужой рот, Хенджин опускает руки и начинает расстёгивать свою рубашку, пока Минхо спускается рукой до его бёдер и гладит их, сжимая. Словно пробует каждый сантиметр, смакуя, как какую-то сладость. Как только рубашка оказывается распахнутой, Ли тут же прилегает губами к прохладной коже, выпуская язык и касаясь им оголённой груди, из-за чего Хенджин негромко стонет, задирая голову и жмуря глаза. Язык скользит по каждому сантиметру, изучает все изгибы его тела, все мышцы или мягкости. Перехватив губами сосок, Минхо водит по нему языком, слегка прикусывая, и уже чувствует, как член Хвана давит в его живот, из-за чего возбуждение начинает расти в невероятном темпе. Перемещаясь ниже, он вылизывает каждый участок, вместе с тем кусая слегка подкачанную грудь, кожу на рёбрах, едва видимые кубики пресса и сжимая его плечи, талию, бёдра. Минхо начинает ощущать себя натурально голодным, отчего даже кружится голова. Ему мало. Ему всего мало. Подняв взгляд на Хенджина, он видит, что тот лежит, закрыв локтем лицо, и тяжело дышит, часто облизывая губы. Минхо тоже хочется облизать их. Резко поднявшись вверх, он выпускает язык и проводит им по пухлой плоти, сразу же чувствуя, как его утягивают обратно в поцелуй, хватаясь одной рукой за шею. Второй же Хенджин ведёт вниз, медленно заползает той под шорты парня и нащупывает тонкую дорожку волос, что начинается от пупка. Накрыв ладонью твёрдый толстый член, он ощущает, как его нижнюю губу сильно прикусывают. ― Блять, ― отрывается Минхо и громко дышит, пытаясь сосредоточиться на чём-то одном. Ему хочется продолжить изучать Хвана, но даже не ради того, чтобы доставить удовольствие, а потому что интересно самому. Но с другой стороны рука Хенджина так правильно лежит на его члене, что он просто не может попросить убрать её. Начав медленно водить тазом, он потирается о его ладонь, смотря в карие глаза и тяжело дыша, пока сам чувствует, что ещё пара таких движений, и он просто кончит. ― Презерватив и смазка в тумбочке, ― мурчит сладко Хван, ухмыляясь, а Ли, повернув голову направо, видит чёрного цвета маленькую тумбу и так же ухмыляется. Хенджин всё же вытаскивает свою руку, а Минхо встаёт с него и тянется к нужному месту. Хван, скинув рубашку на пол, обхватывает край шорт и тянет те вниз, также сбрасывая. Как только Минхо кладёт рядом с ним вещицы, он встаёт на колени и стягивает футболку. Хенджин тут же вытягивает ладонь, касаясь едва выраженного пресса и большой накачанной груди. Ли невозможно сексуальный и Хенджин сейчас сойдёт с ума. Снова навалившись на парня, Минхо сначала целует его, а затем начинает спускаться всё ниже и ниже. Дойдя до резинки белья, он осторожно подцепляет ту пальцами, а затем тянет ткань вниз, из-за чего более крупный член, чем у него, несильно обивается о низ живота. ― Я могу начать комплексовать, ― подняв голову, он усмехается и видит такую же улыбку в ответ. ― Твой шире, из-за чего приятнее будет, ― вздыхает довольно, но затем резко падает головой на подушки, когда чувствует прикосновение к своему органу. Минхо проводит языком по головке и, обхватив член, опускается всё ниже и ниже, слыша сверху до ужаса сладкий и довольный стон. Ему самому хочется стонать от того, насколько приятно кричит Хван. Вылизывая почти всю длину, Ли подводит вторую свободную руку к мошонке и слегка сжимает её, начиная поглаживать. Хенджин разводит ноги сильнее и поднимает таз, пока тяжело дышит и смотрит в потолок. ― Блять, ― вздыхает громко, когда Ли начинает сосать активнее. ― Твой язык действительно бесподобен: и сделку заключит, и хуйни наговорит, и вылижит, как суку. На эти слова Минхо лишь сильнее насаживается, а Хенджин выгибается. Убрав руку с мошонки, Ли опускает ту ещё ниже и сразу сжимает одну ягодицу, чувствуя нежность и гладкость кожи. Действительно профессиональная модель. Подведя пальцы к сфинктеру, он слегка надавливает на него, из-за чего тут же чувствует, как его хватают за волосы, а затем как его голову поднимают. ― Хватит, ― буквально рычит, смотря с голодом и желанием. Ухмыльнувшись, Минхо целует головку, а затем ложится рядом с Хенджином и стягивает свои шорты и бельё, бросая одежду на пол. ― Ахуеть, ― звучит довольное справа, и Ли усмехается. Слегка поднявшись, Минхо опирается затылком об изголовье кровати, затем наносит смазку на свою руку и проводит той по члену. Заметив, как Хенджин вытягивает к нему руку, парень выгибает бровь. ― Налей немного, растяну себя. Хенджин садится на колени, разводя бёдра в стороны, и заносит руку назад. Минхо, смотря на него, продолжает водить рукой по члену, не желая останавливаться. Он сам понимает, что, ускорься он и усиль хватку, сможет кончить без промедлений, но сейчас он мало думает об этом. Хенджин выглядит как дорогая сиамская кошка, ему не хватает только золота на шее и руках; он смотрит слишком пошло и желанно, он хлюпает своими пальцами до невозможности развратно, а из его большого члена сочится смазка и стекает по стволу, словно мёд по деревянной ложке. Надев презерватив, Минхо тянет Хвана к себе, а затем, как только Хенджин оказывается на его бёдрах, целует грубо и желанно, стараясь вылизать всё, что не вылизал ранее. У него уже, вероятно, ведёт голову, но ему кажется, что Хенджин весь пропитан чем-то карамельным. Обнимая Минхо за шею, Хенджин целует его в ответ ещё сильнее и, когда Ли подводит свой член, осторожно опускается, стараясь наугад попасть в нужное место. Как только головка прижимается к его входу, он выгибает брови и закусывает свою губу, смотря на Минхо, а затем стонет громче, начиная опускаться. ― Твою мать… ― шипит Ли, жмурясь и сжимая бёдра Хенджина со всей силы. Как только член оказывается полностью в Хване, парень громко выдыхает и задирает голову, жмурясь. Минхо, подняв голову, облизывает губы, смотря на эту картину, а потом понимает, что эта самая правильная и красивая картина, которую ему удавалось видеть. Нежно жалея Хенджина по бедру, он поднимает вторую руку на талию, видя, что парень опускает к нему голову, и чувствуя на своей шее медленные поглаживания. ― Я боялся этого, ― говорит тихо Хенджин, смотря сверху вниз. Минхо лишь хмурится, не отрывая взгляда. ― Того, что мне понравится с тобой. Надеялся, что ты окажешься с маленьким членом или просто полным неумёхой, ― усмехается, а затем начинает медленно покачиваться, хмурясь и прикрывая глаза. Ли молчит, не торопится отвечать, но притягивает к себе Хенджина и целует того, нежно жалея по шее. Хенджин двигает тазом плавно, чувствуя каждое прикосновение, а Минхо сходит с ума от всего Хвана: от его слов, взгляда, губ, тела, запаха, вкуса. Он просто сходит с ума, не желая идти больше ни к кому другому и не желая отпускать Хенджина к кому-то другому. Как Минхо и думал: Хван хорош не только своей обёрткой и своими словами, а партнёры не убегают от него после секса. Вероятно, он их даже выгоняет, как бы смешно и грустно это ни звучало. Продолжая целовать Ли, Хенджин начинает качаться сильнее и грубее, отчего и у Минхо срывает тормоза. С силой схватив Хвана за талию, Ли начинает резко выводить таз вперёд, стараясь вбиться в того глубже и сильнее, стараясь растянуть всё так, как не растягивал ещё никто. ― Встань, ― хрипит, тяжело дыша, а затем сам стаскивает Хенджина с себя. Поставив парня в коленно-локтевую, он становится сзади него и резко вводит член, тут же слыша краткий крик и видя, как Хенджин задирает голову. Положив руки на его тазовые кости, Минхо начинает быстро входить в парня, из-за чего пах обивается о ягодицы и отдаёт громким шлепком. Схватив Хенджина за шею, Минхо сильнее подтягивает того к себе и с силой выводит таз, чувствуя, как член тянет стенки, как кожа прилипает к ягодицам, как тяжело сглатывает Хван, толкая его пальцы своим кадыком. ― Ты проиграл, ― звучит хриплое с усмешкой. Минхо, так же усмехнувшись, отпускает парня и, перехватив его талию, начинает быстро вбиваться, периодически уводя руку и шлёпая того по ягодицам. Он хочет вытрахать из Хенджина всё: его идиотский характер, его умные знания, постоянных мужиков, музейность, картинность и психи. Но не любовь. Её не хочет. Её хочет посадить и на себя. Понял, что просто не готов уходить после сегодняшней ночи. Если только за кофе или за вещами. Входя в парня всё быстрее, он сам начинает дышать тяжелее, слыша под собой чуть ли не плачевные стоны, где Хенджин уже зарывается лицом в покрывало и подушки. Видя, что Хван переносит одну руку под себя, Ли продолжает свой темп, одновременно наблюдая за тем, как быстро двигается рука парня. Это возбуждает ещё сильнее, заставляет хотеть сожрать его всего, вытрахать всё, что только можно, потому что Хенджин просто невозможно сексуальный и желанный. Он уже на пике оргазма, входит быстрее и сильнее, жмурится и стискивает челюсти. И как только он слышит яркий и сладкий крик под собой, открывает глаза и с силой входит по самое основание в парня. Хенджин выгибается дугой, стараясь принять в себя и Минхо, и пришедший оргазм, а Ли кончает в презерватив, с силой сжимая талию парня и громко выстанывая. Выйдя из Хенджина, Минхо падает на кровать и продолжает шумно дышать, периодически закрывая глаза. Сейчас в его ушах лишь звон, а в голове словно белый шум. Хенджин приходит в себя немного быстрее, но это не означает, что он чувствует себя бодрее. Сев на край кровати, парень потирает лицо рукой, а затем поворачивается и смотрит через плечо на лежащее тело. Не желая говорить или слышать что-либо, он лишь молча встаёт с кровати, берёт свои вещи и направляется в душ. Только зайдя в душевую кабинку, Хенджин включает воду и, опершись рукой о холодную стену, свешивает голову. Это был и лучший, и худший его секс. Это был Минхо. Тот самый и до сих пор любимый. Хенджин не разочарован ничем, никак и нигде. Ему понравилось всё более чем. Ему хочется ещё. Не сейчас, конечно, а в будущем. В том раскладе, где они вместе. И не просто встречаются ради секса, а там, где не трахаются с другими, вместе ужинают, просыпаются, ездят к Чану и делают всё остальное. Вместе, значит вместе. Сможет ли удержать это «вместе»? Захочет ли сам Минхо? Понравилось ли ему? Или Хенджин действительно лишь поднял член, но не душу? Впервые после секса он думает настолько много и о таких глубоких вещах. И, только выйдя из комнаты, Хван тут же встречает уставший взгляд, почему сразу пропускает парня в ванную, не задавая вопросов. Оставшись на кухне в одиночестве, Хенджин чувствует, что хочет просто сесть и закурить. Погода на улице переходит чуть ли не в ураган, так что открывать даже форточку небезопасно. Наплевав на всё и включив вытяжку над плитой, он опирается локтями о край столешницы и подносит сигарету к губам, смотря в стену. Его организм находится на невероятных эмоциональных качелях. И его, блять, уже укачивает. Выкурив две сигареты, он чувствует, что голову немного попустило, отчего всё же решает достать из холодильника что-то более съедобное, а также заменить вино коньяком и виски. Как только Минхо выходит из душа, чувствуя себя более взбодрённым, он поворачивает голову в сторону кухни и видит, что Хван кружит около столешницы, перекладывая что-то из пакетов в тарелки. Он хочет подойти и помочь, хочет хотя бы предложить, но почему-то язык застревает где-то в горле. И он просто проходит в сторону дивана и присаживается на тот, подмечая, что на столе уже стоят два бокала. Покрутив и понюхав каждый, понимает, где стоит виски, отчего и садится ближе к стене. Повернувшись, Ли перекидывает руку через спинку дивана и смотрит в сторону Хвана. Дождь за окном всё не прекращается ― этот шум успокаивает. Свет до сих пор горит не весь ― эта подсветка в разных частях заставляет прижаться к чьему-то телу и чувствовать поглаживания по голове. Хенджин точно не его младший брат. Минхо сам закупоривал свои мысли этой заботой, и сейчас понимает, что это действительно являлось привычкой. Он не старался и даже не думал о том, чтобы попробовать увидеть в Хенджине хотя бы взрослого парня, обычного человека, а не того ребёнка с их детства. Но Хван сам показал: словами, действиями, телом. И теперь Минхо понимает, сколько всего просирал. Даже не в плане того, что они, возможно, могли сделать это раньше, а в плане обычного человека. Он просирал человека, хорошего собеседника. Только собеседника уже не хочет. Они слишком быстро перескочили все ступени, пропустив обычную дружбу, сближение и «конфетно-букетный» период. Сейчас у Минхо, он надеется, есть шанс, чтобы узнать этого человека ближе. Но теперь Минхо также знает, какой Хван во всех аспектах своей жизни, отчего просто разговаривать и слушать не сможет: будет хотеть соединить всё это сразу, не сможет быть с другими, а также не сможет видеть, как кто-то другой крутится с Хенджином. Когда Хван ставит последнюю тарелку на стол, он присаживается рядом, закидывает ноги так, что переходит в позу лотоса, и берёт бокал. Минхо следит, как губы касаются стакана, как глаза смотрят вперёд, как грудь медленно вздымается, и ему хочется сесть ближе, хочется прижаться. Хенджин снова спокойный, а у Минхо из-за этого буря в голове. Хенджин молчит, а у Минхо мысли грызут друг друга, потому что ни на кого более они вылиться не могут. ― Я понял, что всё ещё влюблён в тебя, ― тихо произносит Хван, не поворачиваясь. Минхо, начиная медленнее дышать, округляет глаза и смотрит неотрывно, чувствуя, что сердце сейчас выскочит из груди. Теперь это признание ощущается иначе в сравнении со случаем в кабинете. Сейчас это не «бред, страшилка на ночь, не понятно что», сейчас это «времяпрепровождение с Хенджином и понимание себя до конца». ― Я понимаю, что исключительно своими словами не заставлю тебя почувствовать то же самое, но… ― поджимает губы, опуская взгляд. ― В общем, просто хотел сообщить. Я постараюсь убрать эти чувства, постараюсь найти кого-то другого, чтобы не обременять тебя. Ибо при наших общих встречах втроём тебе да и мне будет пиздец неловко, ― старается усмехнуться и поворачивается на Ли. Встретившись с большими карими глазами, он медленно расслабляет уголки губ и смотрит неотрывно. ― Чан сломает мне нос, ― спокойно говорит Ли, тихо вздыхая. ― Но я не хочу, чтобы ты убирал эти чувства, а уже тем более искал себе кого-то, ― говорит тише и затем отводит взгляд. Хенджин сидит в молчании, но потом медленно сводит брови к переносице, словно пытаясь понять, что имел в виду Ли. Нет, конечно, он всё и так понял, но… Но не может понять: верны ли его мысли и понимание? ― Я не хочу уходить, ― снова подаёт голос, отпивая виски и ставя бокал на стол. ― Ты можешь остаться на ночь, ― отвечает спокойно, пожимая плечами. ― Не на ночь, Хенджин, ― переводит на него взгляд. Хенджин, медленно повернув голову снова прямо, сглатывает, пытаясь прийти в себя до конца. Он боится спросить прямо, боится сказать свои догадки и сделать что-то не так. Сейчас Минхо ощущается той самой кошкой, которая приходит поластиться к тебе очень редко, почему гладишь ты её осторожно, не шевелишься и не издаёшь громких звуков, боясь спугнуть. ― Можем ли мы попробовать?.. ― снова говорит Минхо, снова Хенджин смотрит на него. ― Стоит ли мне уточнять? ― кошка сейчас убежит. ― Ты понимаешь, о чём я, ― стискивает челюсти, смотря в глаза. ― Но Минхо… ― хмурится. ― Я не понимаю… ― Да я тоже нихера не понимаю, ― усмехается. ― Ты просто… ― облизывает губы, уводя взгляд. ― Ты просто стал другим. Я увидел тебя другим. Тогда, когда я говорил про привычку ― оно, вероятно, было именно так. Но ты не мой младший брат, ― снова смотрит на него. ― Во-первых, я не хочу такого брата, это с ума сойти можно, ― усмехается. ― А во-вторых… За эти дни ты слишком быстро и слишком сильно развернул себя в другую сторону. Я увидел в тебе именно личность, а не какую-то мелкую занозу в заднице, ― улыбается уже Хенджин. ― Поэтому… В общем, я просто не хочу, чтобы ты был с кем-то, и я сам не хочу быть с кем-то, кроме тебя. Я не утверждаю, что влюблён в тебя, но… ― Но ты хочешь попробовать влюбиться, ― звучит понимающее, и Минхо кивает. Хван, дёрнув уголками губ, ставит свой бокал на столик, а затем садится на свои колени, смотря на Ли. Медленно приблизившись к нему, Хенджин целует парня, стараясь не спешить и не углублять поцелуй. Просто нежное, тёплое и аккуратное касание. Как только он отрывается, он смотрит в глаза Минхо и слабо улыбается. ― Чан оторвёт тебе голову. ― Знаю, ― пожимает плечами, усмехаясь. Снова сев нормально на диван, Хенджин видит, как Ли ложится на его бёдра, кладя голову, а затем вплетает пальцы в волосы, откидывая свою голову на спинку дивана.

***

LUNCH — Billie Eilish Чан, медленно водя взглядом от одного барана до другого, смотрит серьёзно и молчит. Минхо сидит с опущенной головой, перебирая пальцами пуговицы своего пиджака, а Хван смотрит в ответ на старшего. Чан видит засосы на шее брата, видит, что сидят те ближе обычного, а затем, глубоко вдохнув, шумно выдыхает. ― Да вы чё, охуели, что ли?! ― срывается на крик, отчего Минхо тут же подскакивает и кладёт руки на плечи друга, озираясь по сторонам. Да уж, приводить его в кафе для такого серьёзного разговора было не самой лучшей идеей. ― Тише ты, ― шипит Ли, хмурясь. ― Тише? ― вскидывает брови Бан. ― Ты моего брата в зад ебал, а мне быть тише? ― снижается на пару тональностей, но всё равно смотрит злобно и удивлённо. ― Чан, ― смотрит недовольно Хенджин. ― Ты вообще молчи, ― рявкает на того. ― У меня тут с другим смельчаком разговор, ― снова переводит взгляд на друга. ― Чан, ну… Ну что ты, в самом деле? ― хнычет Минхо, стараясь перевести обстановку хотя бы на нейтральную. ― Ну, это же… Оно не контролируется. ― Я могу отрезать твой член, чтобы всё контролировалось, ― спокойно произносит Бан и откидывается на спинку дивана, складывая руки на груди. ― Ты сам понимаешь, что я не об этом, ― вздыхает Ли, так же откидываясь. Чан вздыхает и снова начинает сверлить их взглядом, пребывая в молчании. Вот на самом деле, никто из этих двоих ещё не был загружен настолько сильно, как этот парень в данный момент. ― Как давно это у вас? ― смотрит на Ли. ― У него, ― кивает на Хвана, ― с подросткового возраста. А у меня… ― Стоп, ― прикрывает глаза Бан, хмурясь. ― Повтори, ― снова смотрит на Минхо. ― Я сам ахуел, так что претензий не предъявляй, ― выставляет руки в примирительном жесте, а Хенджин вздыхает. ― Да, ― подаёт голос самый младший. ― Я влюблён в него ещё лет так с четырнадцати. ― Тебе сейчас двадцать четыре, ― хмурится Бан. ― Десять лет? ― Я сам не знаю, что меня тянуло к нему, ― пожимает плечами, говоря так, словно Минхо здесь нет. Ли вздыхает, смотря в сторону и вскидывая брови, и быстро моргает пару раз. ― Ладно, хер с тобой, ― плюёт Чан. ― А у тебя чё? С рождения? ― смотрит на Минхо. ― Да там… Около недели, наверное, ― неловко пожимает плечами. После этого Чан хмурится ещё сильнее, пребывая вообще в полнейшем ахуе. ― Но у нас там ситуация такая… Ну, в общем, мы решили попробовать просто… ― спешит договорить, желая отсрочить время своей смерти. Чан снова вздыхает, затем морщится, стискивает челюсти и переводит взгляд на брата. ― Ну, ты мне объясни, что ты нашёл в этом безобразии? ― кивает на Ли, а Минхо снова вздыхает, отводя взгляд и смотря недовольно на пол. ― Он же пакость ещё та. А когда не работает ― вообще выглядит, как тряпка половая. Он ещё и старше тебя, у него скоро член стоять уже не будет. ― Чан, мне двадцать пять, а не семьдесят, ― встревает Ли. Бан лишь молчит, смотря на друга, а затем снова переводит взгляд на брата. ― Да я сам не знаю, ― пожимает плечами. ― Может, не таскай ты его за собой повсюду, он бы и не понравился мне, ― говорит без злости, скорее с идиотским рассуждением. Чан прекрасно понимал, что все его вопросы и попытки отговорить являлись безуспешными. Если они даже потрахаться смогли, хотя до этого даже слова друг другу не произносили без присутствия Бана, то, значит, нашли что-то друг в друге. «Член и задницу нашли, блять», ― плюёт в психе. Не сказать, что он супер положительно относится к этому в данный момент, но парень хотя бы понимает, что Минхо для Хенджина лучше, чем какой-то незнакомый оборванец, который захочет присунуть его брату. Всё ещё молча и медленно дыша, он смотрит на стол, о чём-то раздумывая, а затем поднимает взгляд, из-за чего оба напрягаются. ― Хоть раз ты сделаешь ему какую-то пакость ― я тебе голову оторву нахуй, ― смотрит на друга, говоря серьёзно. Минхо на это лишь кивает, смотря уверено и с неловкой улыбкой в ответ. И за весь разговор ни одного слово друга не обидело Минхо: они знакомы слишком давно, чтобы обижаться на подобного рода «оскорбления» и всю прочую херню. Да и Чана он понимает, уверен: будь у него кто-то младший, вёл бы себя так же. ― Возьмётесь сейчас за руки хоть раз, больше рук у вас не будет, ― говорит недовольно, но уже не рычит, а затем встаёт и подходит к барной стойке, желая сделать заказ и уйти от этих баранов куда подальше. ― Ну, ― пожимает плечами Хван, ― всё прошло не так плохо, ― смотрит на Ли. ― Мне кажется, теперь при каждом сексе я буду смотреть в окна и ждать, пока этот снайпер выглянет из окна и прострелит мне башку, ― отвечает нервозно, поворачиваясь на Чана. ― У него минус три, он не попадёт, ― усмехается. ― Значит, влезет в окно и забьёт прикладом, ― морщится. Хенджин на это лишь смеётся и затем осторожно перехватывает руку Минхо, смотря на того с теплом и умилением. Как только Чан приходит с подносом, они на всякий случай садятся друг от друга немного дальше, а после принимаются напряжённо завтракать.