Призма для лунного света

Золотые глаза и тяжелый спертый жар, вылетающий из ноздрей ящера околдовывали и пьянили. Волшебная сила Смауга побуждала рассказать ему все. Сдаться . Манила выдать себя и погибнуть в благодатном спасительном огне забвения. Но девушка испытывала ее на себе слишком часто. Кажется, всю свою жизнь. Выпрямившись во весь рост и уперев руки в бока, Мирион уставилась в самую душу зверя. Это он научил ее быть несгибаемой. Это он довел ее до изнеможения своей безграничной силой. Это он сломал в ней все живое. — Куда ты его спрятала?! Я знаю, что он с тобой, жалкая ты эльфийская зубочистка! Мирион поморщилась неприятному прозвищу и лениво почесала затылок, а потом села на каменный пол, скрестив ноги. — Тебе какой, чертила? У меня рубин среднего качества, весьма сносный алмаз и россыпь золотых диадем, где же они... Вот! А еще весьма увесистый кусок янтаря... Там славная бабочка внутри. Я их просто рисовала! Разговор сопровождался выкладыванием из потрепанной льняной сумки, перечисляемых сокровищ. Прямо к носу дракона, который с каждым новым камушком становился все возмущеннее и в конце молча воззрелся на нее, утробно рыча. — Чего тебе нужно Смауг? Я высыплю это в твою копилку сразу, как зарисую. Мне скучно! Книги закончились. Отвали. — Ты видела Наездника бочки?! — Гнома с лягушачьми ластами вместо ног? Да. Вы мило поговорили. Мне дела нет. Чертовы гномы наводят на меня ужас и ты это знаешь! Я не хочу видеть их в подземелье! Я не хочу слышать их чертов язык, летающая ты чешуя! Разберись с ним и отвали от меня, я тебе не помощница. И близко не подойду к потомкам рода Дарина или кем они являются! Под конец она почти кричала, вложив в голос весь ужас, что накопился от давнего страха и желания сбежать с проклятого подземелья, вкупе с общим волнением этого неожиданного дня. Кровь бурлила от адреналина, ладони вспотели, а на лбу проступили вены. Дракон, не видевший эльфийку пару лет, встрепенулся и удивился не свойственным девушке порывам чувств. Он принял ужас, что она испытывала, за страх перед гномьей сущностью. — Это был не гном, Сокровище. Я хотел бы узнать кем он был. Как же интересна загадка! Какую бочку он оседлал, а? Но тварь ушмыгнула из под моего носа. Хотя, думается, я знаю как выманить этого дуралея и его приспешников из норки, в которую не пролезть моему крылу. У него на рубахе была эмблема речного города. Мирион хмуро подняла глаза на крылья ящера. Он потянул их поочереди, разминая. Красота его ужасного тела была безусловна и невольно завораживала. Привычно хотелось дотронуться, но она ни за что не сделала бы этого. Он не получит от нее такого подарка! — Я нанесу визит к речным людишкам. Подчищу ряды этих бесполезных блох, утащу для себя десяток пони! Посмотрим, как быстро низкорослые болваны побегут тушить остатки погоревших тел. С этими словами дракон наклонился к ней и устремил взгляд своих янтарных хищных глаз прямо в ее. Тусклые и карие, уставшие и беспомощные, сломленные. Больше нечего там искать. Он долго смотрел в них, пару раз выпустив из ноздрей облачко теплого дыма. — Ты красива, Сокровище Гномьих Подземелий. Но ты слаба. Слаба, чтобы представлять из себя хоть что-то, кроме подручной крысы. Ты всего лишь эльф. А я Смауг. Я страх. Я... Он взмахнул гигантскими крыльями, направляюсь к выходу из горы. Жуткий ветер закружил вихри пыли по полу, спутав ее волосы. — Я смерть! — на голос дракона отозвались все стены. "Смерть, смерть, смерть." — повторило эхо. А потом вдруг разом все стихло. Вдруг стало холодно в стенах безмерно огромных пещер. Он покинул стены Эребора. Мирион втянула в себя охладевший воздух и осела на пол, тупо и шокированно уставившись на выложенные по нему драгоценные кристаллы. Неужели люди придают хоть какое-то значение этим... Она вздрогнула и закинула россыпь камней в сумку. "Нечего раздумывать, у меня вряд ли есть больше пары часов. Я отдала этим идиотам Аркенстон, пусть показывают выход с проклятой горы!" Сойти в том месте, где вылетал Смауг не было возможности, там на сотни метров вниз обрывались скалы Одинокой горы. Другие же входы змей засыпал в тот самый день, когда решил взрастить себе игрушку. Выхода не было. Она бродила здесь 200 лет. Его точно не было! Но гномы ведь как-то зашли! Эльфийка затянула лямки рюкзака, в котором вряд ли нашлось бы что-то ценнее блокнота и побежала, беззвучно ступая голыми пятками по гладкому камню Эреборских подземелий. "Западный выход. Минут 40 в пути. Потом сколько-то времени на болтовню с хоббитом... О нет, я ни слова не скажу гномам! Пошли они к черту! Полурослик покажет на дверь и я побегу и буду бежать так долго, пока не умру или пока не буду на другом конце Средиземья." По щекам покатились слезы. Она не плакала с того самого дня, как Смауг нашел ее, испуганную, на куче золотых монет. Он обещала себе, что не почувствует и грамма слабости и страха, пока не обретет свободу от оков чудовища. Сейчас еще не был открыт перед ней мир, но больше удержать внутри подземелий ее ничего не смогло бы. Даже если гномы ушли, она найдет их следы за пару минут. И никаких больше подземелий. Никогда!