Очерки

Гравий въедается в оголенную кожу спины, и я чуть сильнее еложу по камушкам, стараясь избавить себя от назойливого ощущения испорченности. Немного запрокидываю голову и лыблюсь. Светловолосый парень неустанно всматривается в моё лицо, любуясь безрассудством. Ладошкой прикрываю его мимику от навязчивых солнечных лучей, стараясь насладиться моментом. — Ты чокнутая… — смеется. Киваю. И вновь устремляю взор на горизонт, наслаждаясь морским бризом и шумом волн. На мгновение прикрываю веки, надеясь запечатлеть в своей памяти эту беззаботность. — Почему мы не вместе? — задает вопрос Макс, и я ощущаю, как камни возле меня елозят. Задумчиво пожимаю плечами. — Потому что мы — друзья, — усмехаюсь. Возможно, мы завуалировано проехали остановку взаимоотношений и остались на станции приятелей. Увы, так бывает, когда двое изрядно интересных людей выбирают собственное Я, следуют своему эго и неустанно твердят о карьере, глядя в свое отражение. Круто, когда отражение друг друга это и есть вы. Не круто, что от идентичности порой становится тошно. — Друзей не любят, — подкалывает свое же сознание Максим и шумно выдыхает. — Я не понимал, почему ты всегда следуешь своим убеждениям, вопреки очевидным вещам. На любой чаше весов я всегда не добирал… — Ну, Максик, ты спортсмен, тебе нельзя набирать лишние килограммы! — иронизирую, но всё же поворачиваю голову в сторону собеседника. Он — надежность. Я это поняла в тринадцать, когда он прежде, чем вернуться на тренировочную базу, транспортировал мой портфель до дома, пока я напускно начитывала четверостишья и плелась позади. — А ты всегда перевешивала… Отрицательно покачиваю головой. — Ты женился, милый, — смешливо произношу я, стараясь скрыть истинное недовольство от его избранницы. Она не заслуживает. Возможно, никто в этом бренном и жестоком мире не оценит по достоинству Максима Мухина. И я бы не оценила, я знаю. Именно поэтому уже столь увесистый промежуток времени мы высидаем рядом с весами и не стараемся усесться в чаши. Я знаю, он всегда перевесит, но об этом ему знать необязательно. — Она хороший человек, да и в целом, я действительно начинаю понимать, что ощущаю к ней приятную зависимость. Заботливая, ласковая, верная… — Ага, и окольцевала тебя после подписания контракта. Ложка дегтя, зато разбавит эту приторность. — Завидуешь, что не ты заведуешь моим бюджетом? Макс улыбается, и на его лице прорисовываются очаровательные ямочки. — Завидую, что не я просыпаюсь с тобой по утрам… — подмигиваю. — Сашааа… — стонет. Парень недовольно вздыхает, а после проводит языком по сухим корочкам на губах. Пальцами зажимает переносицу, определённо стараясь обрести самообладание. Я знаю, как именно на него действую. И всё же при каждой возможности не позволяю себе упустить момент подкола. — Ты заслуживаешь самого наилучшего, Максим, и если ты и правда ощущаешь себя счастливым рядом с ней, то я рада. — честно заявляю я, поправляя плюшевое полотенце, скрывающее мокрую ткань бикини. — Но всё же, пожалуйста, не позволяй себе быть наивным. — Я наивен только с тобой… — недовольно бурчит Мухин и звучит по-детски. — В мои пятнадцать ты заявила, что если дрочить больше, чем несколько раз в месяц, то мой член сгниет, подобно гангрене. — Боже! Яркий смех слетает с моих уст, и я прижимаю ладони к лицу. Да, возможно, это была детская непосредственность и желание продемонстрировать свои знания, которые никогда не будут обнародованы в интернете в связи с тупостью шутницы, но вместо этого слова спровоцировали нескончаемый поток страха и обращение обиженного к родителям. — До сих пор не понимаю, как ты додумался обратиться к тете Ларисе у неё же как минимум нет члена! — запыхавшись произношу я, припоминая лицо мамы друга. — Даже не знаю отчего она охуела больше: от искреннего признания в пубертате, от столь невнятно продуманной информации или же от моего слезливого нытья… Максим заливается смехом, и я искренне наслаждаюсь сотнями воспоминаний, полученным благодаря дружбы с этим человеком. — Когда ты в Москву уехал, у меня истерика была… — пожимаю плечами, припоминая его отъезд в академию. — Казалось, всё, что я выстроила в своей голове рухнуло. Возможно, тогда мы и проехали эту станцию? — Станцию?.. — недоуменно произносит Максим, всматриваясь в радужку моих глаз. — Да, возможно, именно тогда. Грустная усмешка слетает с моих губ, и я немного сжимаю ладони, приподнимаясь. Возможно, сидя появится больше смелости для обнажения своей реальности. Возможно так, я позволю себе мыслить чуть открытее. Возможно, не видя его глаз, я скажу то, что неустанно гложет мою сердечную мышцу. — Первые дни в Локо я засыпал разглядывая наши совместные снимки. Казалось так я возвращаю себя в Самару. К тебе. А после узнал от родителей, что ты со Стасиком рассталась, и история получилась очень мутная… Киваю. Да, мутная. — От напоил меня и трахнул. Всё как в мелодраме по федеральному каналу. Пометки об убожестве только не хватает… Вскакивает, усаживаясь рядом со мной. — Что блять? Правда больше не провоцирует пыл боли, обрамляющий мышцы диафрагмы, скорее омывает штилем, показывая, что вот тот ад я пережила для того, чтобы стать тем, кем я являюсь. Почти бездушной стервой, собравшейся натягивать кольцо на безымянный палец не за любимого человека, а за хорошего. — Это сейчас неважно, Макс, то, что произошло тогда не назвать насилием, лишь моей глупостью… — впопыхах объясняюсь, стараясь набраться смелости для произношения сокрытой информации. — В смысле не важно? Саш, ему нужно член нахер отрезать и руки, чтобы больше не мог спаивать девочек! Усмехаюсь, наслаждаясь мягкостью его волос. Небольшая длина русых волос качается на голове под морским воздухом, и я с любопытством осматриваю мягкую мимику мужского лица. Я должна была его выбрать прежде, чем усомниться в своих ощущениях. Обязана была сподвигнуть его на переход влюбленной пары, когда знаки внимания медленно возрастали в теле мужчины. Прежде, чем глупость не овладела сознанием, и я позволила мужчине заключить брак и сама сподвигла свое тело на новую ступень. — Я замуж выхожу… — на выдохе произношу я, а по телу пробегает волна мурашек. — Ты же шутишь? — изумление мгновенно озаряет лицо футболиста, и я томно покачиваю головой. — Нет, нет, нет. Ты не можешь, Санечка, ты не можешь меня бросить… Усмехаюсь. — Я тебя не бросаю, Максимушка, просто пора двигаться дальше… Перехватывает мои ладони, старательно сжимая нежную кожу кистей. Разряды медленно проникают под эпителий, и я искренне вдохновляюсь прежде уже случающимся ощущениям. — Кто он? Ты его любишь? — тараторит. — Он делает меня счастливой и этого достаточно. Поверь, иногда сильных чувств достаточно с одной стороны. Я была влюблена, но ничего не получилось… — пожимаю плечами. — Нет! Я тебя люблю, Санечка, очень люблю! Пожалуйста, давай я разведусь, и мы попробуем. Отвожу глаза, стараясь сосредоточиться на неприятном осознании реальности. Мы никогда не сможем выстроить башенку любовных отношений, когда вызываем негативность друг от друга спустя длительных и яростных споров после просмотренного фильма. Ибо мнение настолько разное, а ощущения идентичные, что кричим так громко, что можно оглохнуть. И это неизменно. Это примерно как запереться в крошечной комнатке и визжать на свое отражение. Мы не вынесем. — Нам уезжать пора. У меня примерка в столице через несколько дней. — грустно заявляю я, приподнимая сумку с камней. — Значит, твои весы перевесили не в мою пользу… — с неприкрытым расстройством произносит Макс. Увы, он всегда перевесит. Но я никогда ему в этом не признаюсь.

***