Мэри-Энн

Слово "волшебница" согревало душу, словно мягкий плед в холодный вечер. Не дитя зла, не дьявольское отродье, как её часто называли в приюте, а именно волшебница. Она зацепилась за это слово, позволив ему обосноваться где-то глубоко внутри, словно это могло стать её новой правдой. Кто её родители, уже давно перестало волновать. Они отдали её, отказались, и вряд ли что-то могло изменить этот факт. — Сколько тебе лет? — спросил Ньют, разглядывая её, словно пытаясь найти ответы в её чертах. — Мне тринадцать, — тихо ответила она, избегая его взгляда. Ньют нахмурился, его лицо потемнело от раздумий. — Почему же тогда тебе не пришло письмо из Хогвартса? — Хогвартса? — удивилась девочка, впервые услышав это слово. — Школа магии. Самая лучшая. Но не беспокойся, я об этом поговорю со своим учителем, профессором Дамблдором. Он всё решит. Он заметил, как она напряглась, и, сменив тему, улыбнулся. — Хочешь кое-что увидеть? Мэри колебалась, но, заметив в его глазах что-то тёплое и честное, осторожно кивнула. Ньют поставил на пол свой потертый чемодан, привычным движением открыл его и жестом пригласил её подойти. — Прошу. Она заглянула внутрь — и её дыхание перехватило. Внутри шла лестница, ведущая куда-то вниз, в глубину, которая казалась почти бесконечной. Она бросила на него недоверчивый взгляд, но, увидев его ободряющую улыбку, неуверенно сделала шаг. Её туфельки мягко стукнули об деревянные ступени, и, спустившись, она оказалась в небольшом помещении, напоминающем старый сарайчик. Инструменты и книги были разбросаны повсюду, растения лезли в окна, словно пытались проникнуть внутрь. Запах трав смешивался с ароматом влажной земли. Ньют спустился следом, ловко поднял с пола ведро с чем-то, что пахло мясом, и открыл большие двери. Мэри замерла. Её глаза заблестели от восторга. За дверьми раскинулся целый мир: леса с густыми деревьями, горы с заснеженными вершинами, а вдалеке пробегали невероятные создания, каких она не могла бы себе даже представить. Она шагнула вперёд, едва дыша, чтобы не разрушить это чудо. Её маленькие атрофированные крылышки непроизвольно начали трепетать. Это было болезненно, но она не обращала внимания, её взгляд был прикован к окружающей красоте. Ньют наблюдал за ней с лёгкой улыбкой, понимая, что для девочки это было не просто открытие — это было спасение. — Идём, — сказал он мягко, направляясь к стаду огромных существ, напоминающих носорогов. Он бросил им кусок мяса из ведра, и звери, шумно фыркая, набросились на угощение. — Это эрмпенты, — объяснил Ньют, — довольно опасные существа, но если держать дистанцию, они очень мирные. Затем он подошёл к веточке, торчащей из угла стола, и взял её на ладонь. — А это лукотрус. Существо оказалось зелёным, с тремя тонкими ножками, длинными пальцами и двумя листочками на голове. Лукотрус сердито пискнул, цепляясь за пальцы Ньюта, как будто выговаривал ему за долгое отсутствие. — Не сердись, дружок, — усмехнулся он, погладив крохотное создание. — Лукотрусы очень привязчивы. Мэри-Энн впервые за долгое время почувствовала настоящую радость. Её губы сами собой растянулись в улыбке. Мир, который был для неё серым и пустым, теперь наполнялся красками и чудесами. ———— В кабинете Дамблдора царила гнетущая тишина, нарушаемая лишь тихим потрескиванием свечей и мягким шелестом страниц, перелистываемых ветром из приоткрытого окна. Гарри нервно шагал туда-сюда, с трудом сдерживая бурю эмоций. — Вы говорите о ней так, будто она была милой и доброй, — начал он, резко обернувшись к Дамблдору. — Но что-то здесь не складывается. Как она оказалась там, где она сейчас? Дамблдор тяжело вздохнул, упираясь руками в стол. Его взгляд был устремлен на что-то далекое, невидимое, что жило лишь в его воспоминаниях. — Мальчик мой, — начал он, с тихой печалью в голосе, — она действительно была чудесным ребёнком. Искренним, открытым, с большим сердцем, которое, казалось, способно вместить весь мир. Она была в восторге от магии, от этого нового мира, который открылся перед ней. Он замолчал, будто заново переживая момент. — Мэри-Энн полюбила Ньюта Скамандера. Для неё он был кем-то вроде старшего брата, наставника. Она следовала за ним повсюду, очарованная его добротой и знанием. Так она и оказалась в Америке. — В Америке? — удивился Гарри. — Именно. Именно там она впервые узнала, кто такие обскуры. И, боюсь, с этого момента всё начало катиться вниз. Дамблдор перевёл взгляд на стеклянные склянки, стоявшие на полках, на золотистые перья феникса Фоукса, на блестящую поверхность котла с воспоминаниями. Его голос стал тише, словно он говорил не с Гарри, а с самим собой. — В те годы я ещё был учителем. Когда ко мне обратился Ньют с просьбой принять её в школу, я... я испугался. — Испугались? — Гарри нахмурился, остановившись. — Но почему? — Тогда я всё видел только в черно-белых тонах. Человеческая жестокость, трагедии, которыми были полны те времена, научили меня бояться. Я подумал, что Мэри-Энн может стать угрозой для учеников. Я посчитал, что магическим тварям не место в школе с детьми, разве что на уроках магических животных. Дамблдор закрыл глаза, будто это могло заглушить воспоминания, но они, напротив, становились только ярче. — Она стояла за дверью, ожидая Ньюта, — прошептал он. — Я помню её лицо, её надежды, её мечты, которые разбивались, как стекло. Она услышала каждое слово. Гарри замер, а Дамблдор продолжил: — Это был первый шаг в пропасть. Первая трещина на её душе. Первая точка невозврата. И я не могу не признать: в этом есть и моя вина. ————— Мэри-Энн сидела на ветке старого дуба возле гнезда нюхлеров. Она беззаботно болтала ногами, но её крылья, обычно такие живые и подрагивающие от малейшего движения, сейчас печально свисали. На душе было тяжело. Она обхватила руками себя за плечи и глубоко вздохнула. Сегодня ей исполнялось семнадцать лет, но праздновать она собиралась одна. Как и последние два года. Мысли её унеслись далеко. Она вспоминала поездку в Америку, которая изначально казалась приключением, но обернулась кошмаром. Конфликт с министерством магии США, знакомство с маглом Якобом, его теплоту и добродушие. Куини, которая всегда угощала её вкусностями и рассказывала удивительные истории. И, конечно, Тина. Тина... От этой мысли у неё непроизвольно нахмурились брови, а в глазах предательски заблестели слёзы. Как Ньют мог простить её после того, как она сдала их министерству? Как мог забыть её ошибки, смотря на Тину с влюблёнными глазами? Как он мог вообще забыть о ней? Она крепче сжала руки, ощущая, как её дыхание сбивается. Ньют стал меньше звать её в мир, меньше говорить с ней. Он всё чаще уходил по своим делам, а её оставлял одну. Она знала, почему. Её сущность — её крылья, её магия — становились всё сложнее скрывать. И Тина, конечно же, поддерживала Дамблдора. Дамблдор... Как же она его ненавидела. Для него она никогда не была волшебницей. Для него она всегда оставалась чем-то чуждым, животным, существом, которое нужно было изолировать. Он запретил ей использовать палочку, он закрыл для неё магию. Мэри всхлипнула, смахнула слезу и спрыгнула с дерева. Она обняла себя за плечи и медленно направилась к сараю. Её взгляд упал на лестницу, ведущую вверх. Она знала, что Ньют дома. Она осторожно поднялась и вышла наружу. Звуки доносились с кухни — там явно шёл оживлённый разговор. Она выглянула из-за угла. На кухне разыгрывалась настоящая словесная дуэль. Якоб и Куини громко спорили о чём-то, а Ньют сидел за столом, подпирая рукой голову. Он выглядел усталым и задумчивым. Куини первая заметила её. Она прервала спор, улыбнулась и направилась к Мэри-Энн. — С днём рождения, Мэри-Энн, — тепло сказала она, обнимая её за плечи. Мэри улыбнулась, чувствуя, как её сердце наполняется теплом. Кто-то помнит... Ньют вдруг поднял голову, словно очнулся. Его глаза широко раскрылись. — Это сегодня? — растерянно спросил он, торопливо вставая со стула. — Прости, Мэри, с этой беготнёй я совсем забыл... Её улыбка стала чуть грустнее, но она покачала головой. — Всё в порядке, Ньют. Правда. ———— Куини тихо постучала по кровати рядом с собой, приглашая Мэри сесть. Девушка, всё ещё смущённая, медленно подошла и устроилась рядом. — У меня есть кое-что для тебя, — сказала Куини с тёплой улыбкой, вытаскивая из кармана пальто чёрный футляр. Мэри, с дрожью в пальцах, приняла его. Её глаза расширились от любопытства и волнения, пока она аккуратно открывала подарок. — Знаешь, моя мечта — выйти замуж за Якоба, — начала Куини, задумчиво глядя в сторону. — Но законы Америки слишком строги. А здесь, в Британии, у нас был шанс... Она печально вздохнула, её лицо на мгновение омрачилось. — Но Якоб против. — Она опустила голову, но затем подняла взгляд, полный решимости. — Поэтому я хочу, чтобы хоть твои мечты сбывались. Ты этого заслуживаешь, Мэри. Ты больше всего на свете хотела научиться магии, верно? Мэри-Энн замерла. Её сердце бешено забилось, когда она наконец увидела, что лежит в футляре. Внутри была изящная палочка тёмно-коричневого цвета. Её глаза наполнились слезами. — Я не согласна с вашим британским учителем магии, — твёрдо сказала Куини, наблюдая за её реакцией. — Я считаю, что ты прекрасная волшебница. Мэри осторожно взяла палочку, её дрожащие пальцы сжали гладкое дерево. — Она сделана из дерева сирени, а в сердцевине — чешуйка морского дракона, — с гордостью добавила Куини. Мэри прошептала единственное заклинание, которое знала: — Люмос. Кончик палочки зажёгся мягким светом. Девушка не сдержала слёз. Она смеялась, почти истерически, одновременно утирая мокрые щёки. Куини придвинулась ближе, положила руки на её плечи и посмотрела в глаза. — Я скоро отправлюсь искать Тину, но ты запомни одно: не слушай никого. Доверяй только вот этому, — она легонько коснулась её лба, — и вот этому. Она положила ладонь на сердце Мэри. Мэри-Энн энергично замотала головой, стараясь прогнать все сомнения. Её лицо озарилось новой решимостью. Куини исчезла с мягким хлопком, оставив в воздухе лёгкий аромат её духов. Якоб стоял в задумчивости, нахмурившись, а Ньют лихорадочно собирал вещи, бросая то один, то другой предмет в свою потёртую дорожную сумку. Мэри-Энн тихо подкралась к двери. Она знала, что ей нельзя вмешиваться, но надеялась: может, названный брат возьмёт её с собой. Её пальцы коснулись холодного дерева, и, прижавшись ухом к двери, она услышала их разговор. — Ты берёшь с нами Мэри? — спросил Якоб, его голос прозвучал негромко, но в нём слышались укор и тревога. Ньют остановился. Послышался глухой стук, будто он нечаянно задел ногой край стула. — Нет, — отрезал он резко. — Не в коем случае. Нельзя так рисковать. Мэри замерла, её сердце забилось сильнее. Она осторожно заглянула в щель. Якоб смотрел на Ньюта с укором, его плечи напряглись. — Ты слишком жесток к ней, друг, — медленно проговорил он. — Она тянется к тебе, а ты её отталкиваешь. Ты ведь раньше везде её с собой таскал, когда она была младше. Что изменилось? Ньют провёл рукой по лицу и покачал головой. — Всё изменилось, Якоб, — проговорил он тихо, но в его голосе чувствовалась усталость. — Ты думаешь, мне легко? Я знаю, как она ко мне относится. Но сейчас... всё на меня давит: Дамблдор, Тина, Тесеус, Министерство. Если что-то пойдёт не так, она пострадает. А пока что ей будет безопаснее здесь. С остальными животными. Глаза Мэри расширились. Она почувствовала, как холодный комок сковал грудь. — С остальными животными? — голос Якоба задрожал от негодования. — Ты только что приравнял её к ним, дружище? Ньют замер. На мгновение в комнате воцарилась тишина. — Иногда... — начал он, опустив взгляд, — я и сам не могу их отличить. К магическим тварям нужно особое отношение. Как и к Мэри. Но ведь ты понимаешь, её нигде не примут. Ни в школах магии, ни в мире маглов. Так кому ей быть? Мэри не стала слушать дальше. Она закрыла рот ладонью, чтобы сдержать подступающий крик, и отшатнулась от двери. Слёзы жгли глаза, сердце стучало в ушах. Она бросилась к себе в комнату, не замечая, как ноги подгибаются от внезапной слабости. Она захлопнула дверь, упала на колени и, прижимая руки к груди, заплакала. Дыхание становилось рваным, горячие слёзы обжигали её лицо, а в голове всё звучали слова: «С животными... Как и к Мэри...» Её взгляд упал на книгу, лежащую на столе. Руки сами потянулись к ней. «Фантастические твари и где они обитают». Пальцы нервно листали страницы, пока она не остановилась на рисунке крылатого существа. Его взгляд, резкий и холодный, словно пронзил её. Мэри зажмурилась. В голове мелькнули слова Куини, которая всегда поддерживала её, говорила, что она особенная, что её сила — это дар. Но теперь... Её руки дрогнули. Она вырвала страницу из книги и начала рвать её на мелкие кусочки, словно пытаясь избавиться от боли, разорвать её на части. Бумажные клочки упали на пол, но это не принесло облегчения. Она поднялась, вытерла слёзы рукавом и схватила с тумбочки палочку. Надев пальто, чтобы скрыть крылья, она огляделась в последний раз. Губы шевельнулись, прошептав заклинание, и в голове вспыхнуло воспоминание: парк в Америке. Их смех с Ньютом, лунный свет свет, как они ловили сбежавшую самку Огнерога. Она закрыла глаза, сосредотачиваясь. Всё внутри будто сжалось от желания уйти, убежать, скрыться. Тошнота, резкий рывок — и вот ноги Мэри-Энн коснулись мягкой травы. Она открыла глаза. Перед ней раскинулся парк, укутанный утренним туманом. Знакомые деревья покачивались под лёгким ветром, где-то вдали слышалось пение птиц. Мэри сделала шаг вперёд, чувствуя, как слёзы снова наворачиваются на глаза. Теперь она была одна, но впервые за долгое время — свободна. Мэри-Энн шагала по парку, цепляя ногами опавшие листья. Воздух был прохладным, обостряя запах мокрой земли и увядшей листвы. Серое небо начинало окрашиваться в розовато-золотистые оттенки — это рассвет пробивался сквозь остатки ночной темноты. Вдалеке виднелись редкие прохожие: кто-то спешил на работу, кто-то гулял с собакой. Но её это не волновало. Она шла, низко опустив голову, мысли вихрем кружились в голове. Кто она? Что делает? Может, она ошиблась, когда ушла? Её сердце тяготило осознание: теперь она одна. Совсем одна. Из-за своей эгоистичности она осталась без дома, без семьи, без цели. Но ноги упрямо несли её вперёд, по памяти. Вот знакомая тропинка, вот тенистая аллея. Скоро она оказалась у узкого переулка. Знакомая стена из тёмного кирпича возвышалась перед ней. Она остановилась на мгновение, нерешительно коснулась её рукой. Сердце забилось сильнее. Собравшись с духом, она постучала три раза палочкой по шершавой поверхности. Стена задрожала, заскрипела, а затем медленно начала раздвигаться, открывая проход. Тёплый свет залил тёмный переулок, и Мэри-Энн шагнула внутрь. Магическая улица встретила её запахами специй и звоном посуды. По узкой мостовой сновали гоблины с усталыми лицами, шустро перебегали дети, держась за руки родителей. Она глубоко вздохнула, на мгновение чувствуя облегчение, но этот миг быстро сменился знакомой тоской. Её взгляд привлёк бар с яркой вывеской в виде зелёного пузырящегося зелья. Она остановилась, собравшись с духом, и толкнула тяжёлую дверь. Внутри было тихо и сумрачно. За барной стойкой сидел старый эльф с хмурым лицом, его руки лениво тянулись к бутылке. Вид у него был потрёпанный, будто он провёл за стойкой не одну бессонную ночь. Мэри-Энн подошла ближе и осторожно дотронулась до его плеча. — Здравствуйте... извините, — начала она, чувствуя, как голос предательски дрожит. Эльф медленно поднял глаза, лениво посмотрел на неё и ничего не ответил. Она вдохнула глубже и повторила: — Да, здравствуйте. Простите, могу ли я снять комнату? На какое-то время. У меня нет денег, но я могу помочь вам здесь. Эльф прищурился, казалось, его не впечатлила её просьба. — Ну, например, убирать буду. Или вас заменять. Мне просто нужно где-то остановиться. Я не могу остаться на улице... Его лицо смягчилось, и он устало вздохнул. — Ладно, — сказал он сиплым голосом, — если так нужно, бери ключ. Но чтобы через час была внизу. Он бросил тяжёлый ключ на стойку, и Мэри-Энн поспешно взяла его, пряча в карман. — Спасибо, спасибо вам, — выдохнула она, чувствуя, как по спине пробежала волна облегчения. Она поднялась по скрипучей лестнице, ведущей на верхний этаж. Комната была крошечной, с простенькой кроватью, маленьким столиком и узким окном, за которым уже виднелись розовые отблески рассвета. Мэри грустно огляделась, села на кровать, сжав руки в коленях. Комната была проста до безликости, но всё же — крыша над головой. Она решительно заправила постель, поправляя тонкое одеяло, и, бросив последний взгляд на комнату, спустилась вниз, готовая выполнить свою часть сделки.