Иллюзия свободы

- Слушай, красотка, я правда не хочу сейчас вредить тебе! Но ты пойми! Если ты будешь припираться, то ты не представляешь как тебе будет плохо! Конечно, решение за тобой, но я бы посоветовал тебе сидеть ниже травы тише воды! Хе-хе-хе! Нет. Он не хочет. С какого хера он должен подчиняться или что то по типу того? Ему прошлого раза по горло хватило. А что если... Лололошка вздохнул и сделал вид, что успокоился, сев более прямо и облокотившись на стенку двери, смотря в окно. На лице Джона было явное недоумение. Неужели он так рано сдался? Учёный не убрал пистолет, а просто положил его себе на ноги, а то вдруг голубоглазый что то учинит. Очень медленными движениями, в течении около десяти минут Ло отстегивался, стараясь не привлекать к себе внимание, делая каждое движение медленно и плавно на столько, на сколько это возможно. Как только этот пункт был выполнен Лололошка не задумываясь, на адреналине набросился на парня сидящего рядом. Стараясь целиться в лицо. Удар, удар, удар, удар, удар. Машина свернула на обочину, а водитель с красным шарфом быстро выбежал из машины, что бы помочь своему "товарищу". Удар, удар, удар, удар, удар, выстрел. После очередного удара по лицу Джона Лололошка внезапно почувствовал как его нога пронзила острой, нечеловеческой болью. Это была не просто слабая жгучая симфония, а целый шторм боли; она разлилась по всей его ноге, напоминая о буре, готовой разразиться. Лололошка принял позу эмбриона, стиснув зубы, пытаясь сгладить пульсацию боли. Он посмотрел вниз и увидел как из его стопы во всю хлестает кровь, пачкая ухоженный салон машины. Сгибаясь от боли, Лололошка попытался поднять голову, но Джон был быстр — ловкий удар в затылок, и все закончилось. Тело Лололошки обмякло, как колода, с которой сняли все резинки. Все звуки, голоса и мельчение шагов водителя постепенно затихли, оставляя его в полной тишине. Лололошка потерял сознание, и всё вокруг него погрузилось в абсолютную тьму. - Чтож, Джон, видимо по хорошему у нас не получилось, а я ведь говорил, что лучше сразу отправить его туда, но нет, наш "гениальный" и "умнейший" ученый думал, что с ним будет легко. - Ви, заткнись и не душни! Поехали уже, а то он скоро очнётся, хотя, можно опять вколоть ему снотворное, но есть шанс, что в него будет передоз..., хотя, можно опять вколоть ему снотворное, но есть шанс, что в него будет передоз... - Да плевать уже, поехали. Лололошка лежал в тени бесконечных темных просторов своего сознания, укутанный в мрак, который казался одновременно знакомым и чуждым. Время вокруг него растягивалось до неимоверных пределов: каждая секунда тянулась как вечность, словно сама вселенная пыталась изобразить глубокую пропасть между его мыслями и реальностью. В эти мгновения его существование стало игрой с пространством — каждая попытка осознать себя приводила к еще большему смятению. С другой стороны, часы жизни вне этого забытого состояния текли с завидной быстротой. Его удар сердца, казалось, продолжался целую вечность, каждое биение отдавалось в ушах как гулкий звук колокольчика, который настойчиво звенит, призывая о помощи. И вот он открыл глаза. Сердце заколотилось в груди, исполняя ритм панической симфонии. Каждый вдох , который он делал, насыщался жгучей болью, пронизывающей его душу; это чувство беспомощности, которое навалилось на него, заставляло иссушаться внутренности. Страх пробирался в его мысли, щупальца паранойи обвивали разум, заставляя его видеть врагов там, где их не было. Он чувствовал, как отвращение поднимается, как глоток яда – он не мог избежать этого, как не мог отыскать утешение. В помещении в котором он оказался невыносимо воняло, еле еле иногда сверкала тусклая лампочка в углу помещения из за чего Лололошке виделись различные странные силуэты, которые он лучше бы не видел.