Самая яркая звезда на небе II / The Brightest Star in the Sky (pt. 2)

Декабрь 1929 года: Жил-был маленький мальчик, который боялся темноты. Он залезал в кровать в своей поношенной полосатой пижаме, слишком короткой для его быстро растущего тела, — ожидая, когда выключат свет. Он вырос в заточении окружающих его стен, не зная ни о чём за их пределами. Это был дом. Но чего-то не хватало. Он не мог понять, чего: или, возможно, ему не хватало слов, чтобы правильно это сформулировать. Двенадцать других мальчиков, с которыми он делил комнату, вертелись, используя последние несколько минут, чтобы поиграть с их игрушками, пока миссис Коул, настоятельница сиротского приюта, не погасит свет. Это происходило ровно в девять вечера, но маленький мальчик не умел определять время. Неуверенность в том, когда наступит тьма, держала его в постоянном беспокойстве. Она удивляла его. Застигала врасплох. Как и ожидалось, свет погас, оставив его в сбивающей с толку пустоте. Он нахмурился, моргая, чтобы глаза привыкли ко тьме. От остальных детей раздавалось бормотание, пока они играли в свои игрушки и залезали в кровати. Мальчик держал у груди мистера Тедди. Он спал с этим потрёпанным плюшевым мишкой каждую ночь. Тот защищал его. Шум всегда наполнял приют. Плач раздавался эхом, ветки били об оконные стёкла от зимнего ветра, и он слышал более взрослых детей за дверью, всё ещё бодрствовавших и прохаживавшихся по коридорам. Он знал, что должен спать, но его сердце билось слишком быстро, чтобы он мог успокоиться. Он в безопасности? Что, если кто-то попытается забрать у него мистера Тедди, пока он спит? Он сжал его крепче. Этот плюшевый мишка его. Он не давал никому с ним играть. Он принадлежал ему. Что, если кто-то захочет причинить ему вред? Он не сможет их увидеть. Однажды он зажёг свет, и другие мальчики и миссис Коул разозлились. В качестве наказания маленькому мальчику пришлось сидеть в чулане — в темноте. Он плакал, кричал, надеялся, что миссис Коул услышит его и выпустит. Не выпустила. Поэтому он перестал плакать. Какой смысл в слезах, если он не получал желаемого? Он тихо сидел на полу, пряча лицо в облезлый мех мистера Тедди. Мальчик полагался на способность мистера Тедди видеть в темноте. Если что-то нападёт из теней, медведь защитит его. Вдалеке раздался звон церковного колокола. Он отсчитывал удары. Что идёт после восьми? Он пытался вспомнить. Но звон продолжался. Он сбился со счёта. Со скрипом отворилась дверь. Мальчик накрыл голову кусачим одеялом. Он притворился спящим. Миссис Коул злилась, если они не спали, когда она заглядывала. — Том? — раздался в комнате шёпот. Он узнал голос. — Кора? — Том выкатился из кровати, пока старшая девочка подходила к нему, держа мерцающую свечу возле едва освещённого лица. Даже этот крошечный огонёк принёс ему облегчение. Он наслаждался им. — Я достала это для тебя из запасов миссис Коул, — вытащила она маленький свёрток. Он взял его в руки и понял, что это крошечный тортик. — Почему? — Сегодня твой день рождения! — ответила Кора с лукавой ухмылкой, которую Том едва разглядел в тусклом свете. — Тебе сегодня три годика! — Ой! — он тоже улыбнулся. — Мне три? — цифра прозвучала скорее как «тли» из его рта. — А сколько тебе? — Четырнадцать, — Том почесал нос, пытаясь вспомнить, где находится четырнадцать в его счёте. — Загадай желание и задуй свечку, — сказала Кора, поднимая единственную свечу, мерцающую в латунном подсвечнике, который держала в руке. — Зачем? — лицо Тома покрылось краской. Он не хотел тушить пламя. Тогда снова станет темно! — Это делают на день рождения. Мои родители давали мне задувать свечи и загадывать желания. — Правда? — Ага. — Какие? — Любые, но не говори мне. Тебе нужно тихонько загадать его про себя. Том поразмыслил над этим. Он слышал, как спят другие мальчики. Никто из них не боялся темноты. Он колебался, прежде чем задуть мерцающую свечу. Без пламени он снова погрузится во тьму. Он не хотел говорить Коре о своём страхе. Выглядеть испуганным. Хоть это был и маленький огонёк, но единственный во всей комнате. Но если он потушит свечу, это не будет сюрпризом. Он сам призовёт тьму — по своему желанию. Он будет ей управлять. Он подумал о своём желании — вдохнул и подул. Пламя заплясало и погасло, оставив после себя слабый завиток дыма, почти неразличимый в лунном сиянии, пробивающемся из грязного окна. — С днём рождения, Том. Они с Корой вместе съели маленький торт. Как по волшебству, исполнилось желание Тома. После этого темнота его больше не пугала. Он выбрал тьму.

····★·* ﾟ⁂ ﾟ*·★····

Гермиона лавировала между столиками с подносом алкоголя, который она разносила между пьяными работниками Министерства, заскочившими в «Дырявый котёл» на пинту после работы по дороге домой. Она была измотана. Её тело ныло от долгих рабочих часов и груза событий прошедшего года. Всё пошло не так, как было намерено. Но её годы в Хогвартсе всегда были наполнены неожиданными поворотами. По крайней мере, она жива — хоть это и давало небольшое утешение. В конечном итоге всё было сопряжено с риском. Осложнено её окаменением и смертью Вальбурги Блэк. Она поставила огневиски перед пожилым волшебником, который заходил каждый вечер и напивался в стельку. Это стало его ритуалом после того, как несколько месяцев назад от него ушла жена. Она подала пинту пива тихому мужчине и бокал вина его спутнице. Между ними повисло неловкое молчание, означающее, что их первое свидание шло не особенно гладко. Джин для блондина, отмечающего свою первую неделю в Министерстве с новыми коллегами. Гермиона пыталась выяснить, чем он занимался. Кажется, что-то в Отделе магического правопорядка, судя по его обсуждению взрывающихся растений с коллегами. Она разносила оставшиеся напитки остальным чиновникам. — Желаете чего-то ещё? — спросила она столик с широкой, выверенной улыбкой. — А что такая красотка делает, батрача здесь? — невнятно проговорил один из мужчин. — Это работа. — Есть и работы получше для такой штучки, знаешь ли, — засияли его остекленевшие глаза. Рука похлопала её зад. К сожалению, это не в первый раз, когда посетители распускали с ней руки. Она научилась с лёгкостью справляться с этими ситуациями. Она будет избегать его весь вечер. Если домогательства продолжатся, его будет обслуживать Эдгар. Но если станет невыносимо, его выведут из заведения. Когда она пыталась уклониться от мужчины, перед ним внезапно раздался взрыв осколков стекла. — Перри! Ты заляпал меня выпивкой! — закричал блондин. — Я ни при чём! Гермиона нахмурилась. Всё её тело напряглось, а по спине пробежал холодок, когда она поняла, чья это вина. Всю ночь она чувствовала прикованный к ней пронзительный взгляд. Он впивался ей между лопаток, пока она работала. От него у неё скручивало желудок, а кожа покрывалась мурашками. Она взглянула на Тома Риддла. Встретилась с его красивым, но зловещим сердитым взглядом. Он был похож на непрошеную мошку, от которой она никак не могла избавиться. Почему бы ему не уйти и не перестать её беспокоить? Она на каникулах всего три дня, а его постоянное присутствие доводило её до грани безумия. Он был её тенью — прячущейся в темноте, всегда рядом, наблюдавшей, преследующей. Когда она впервые очнулась, все эмоции, которые подавлялись месяцами неослабевающей боли и страданий, вдруг показались ей невыносимыми. Она сломалась под давлением всего этого. Она не могла не винить Тома, зная о масштабах его проступков. Зная, что он младшая версия Тёмного Лорда… Но она не могла понять, в каких преступлениях он виновен. Окаменение Альфреда, потом её самой, убийство Вальбурги, ложь о василиске, его обман, его властное собственничество… Она пыталась разобраться во всём, что произошло. Некоторые из этих действий заслуживали её порицания, но всё ли он проделал из этого? Чем больше она об этом думала, тем больше путалась в своих чувствах. В хороший день она от этого немела. В плохие — казалось, что на её сердце давит тяжёлый груз, сжимающий её череп, сдавленная своей тревогой и тонущая в океане горя. Гермиона пока не смогла с этим разобраться. Она жаждала одиночества, чтобы разобраться и распутать свои мысли. Главной проблемой было то, что Том отказывался ей его предоставлять. Она держала его на расстоянии вытянутой руки после случая в больничном крыле, и он боролся с ней на каждом шагу. В «Хогвартс-экспрессе» он затащил её в пустое купе и запер за ними дверь. Он прижал её к стене. Её окружило его тело, его запах поглотил её. Она задыхалась от него. Её тело напряглось от такой внезапной близости. Гермионе стоило ожидать, что он выкинет нечто подобное, нужно было подготовиться к его нападению. Она потеряла бдительность. — Я сказал тебе, что ничего не кончено. Сказал тебе, что никогда не будет кончено, — прошептал Том ей на ухо. Чувства Гермионы обострились, когда его пальцы скользнули по её бедру. Опустились ниже. Дыхание застряло в горле. Эти руки — его руки. Её глаза расширились от прикосновения. А затем он отодвинулся. — Так что даже не думай, — сказал он, его голос был гладким, как шёлк. Она узнала в его руке свою палочку. Он незаметно выхватил её из кармана. Она выпрямила спину и уставилась на него: — Отдай мне мою палочку. Он ухмыльнулся и убрал её в карман. Чёрт возьми, он был таким красивым с его губами, изогнутыми в великолепной ухмылке. Его глубокие карие глаза смотрели на неё, а волосы спадали тёмными, растрёпанными волнами: — Хорошо, если ты признаешь, что всё ещё хочешь меня. — Что? — Признайся, и я отпущу тебя. У неё пересохло во рту. Он выглядел таким спокойным и собранным. Его ничто не смущало. Гермиона не могла взять в толк, что это такое! — Зачем мне это делать?! — Потому что это правда, — ухмыльнулся он, проводя пальцем по её челюсти. Она пыталась подавить пробежавшую по ней дрожь. — Потому что ты отказываешь самой себе — отвергаешь нас. Потому что я хочу тебя. Том смотрел на неё, будто она была воплощением всей красоты и всех чудес целого мира. Ей было трудно совладать с силой его взгляда. Всё её тело перегрелось. Её душа распалялась от простого прикосновения его кожи о её. Ей нужно было выбраться отсюда. Она устала от постоянных игр и их бесконечного хождения по кругу. От запертых дверей, за которыми он постоянно заманивал её в ловушку. Прошло всего несколько дней с тех пор, как она очнулась в больничном крыле, освободившись от своего проклятия, и она не была готова встретиться с тем, что разрушилось между ними. Возможно, эти отношения уже нельзя было спасти. Некоторые раны никогда не заживают по-настоящему: вместо того чтобы зарубцеваться, они могут остаться, как гнойная инфекция, не поддающаяся никакому лечению. — Отойди, Риддл. — Нет. — Тебе хоть немного жаль обо всём, что ты натворил?! — ей пришлось прикусить губу, чтобы та не дрожала. Его взгляд блуждал по её телу, глаза вспыхивали от желания, отчего её щёки стали пунцовыми: — А какой ответ поможет мне вернуть тебя? Он сказал нечто подобное, когда попросил потанцевать её на Зимнем балу. «А от какого ответа ты со мной потанцуешь?» Гермионе не стоило вообще танцевать с Томом Риддлом. — Никакой. Отдай мне палочку… — Скажи мне, что хочешь меня. — Ты не слышал, что я сказала?! — Слышал, — его губы дрогнули. Он наклонился вперёд. На мгновение она решила, что он может поцеловать её, но он не стал. Его губы ласкали изгиб её уха. — Ты можешь презирать меня, моя львица. Брезговать землёй, по которой я хожу. Ненавидеть меня. Но это не значит, что ты не жаждешь меня. Он потянулся, чтобы откинуть её кудри через плечо. Его дыхание коснулось её шеи: — Так что скажи мне, Гермиона. Скажи мне, что хочешь меня так же сильно, как я тебя, — его губы прижались к чувствительной точке пульса. Она не могла сдерживать пробегавшую по ней дрожь. Судя по тому, как его рот скривился в ухмылку, он заметил, как действует на неё. Ей нужно отсюда выбираться! Чтобы забрать палочку, ей нужно перевести его внимание, отвлечь его. Её сердце билось так гулко, что она слышала его в ушах. Она надеялась, что он не видит, как горят её щёки. Она двигалась быстро, схватив его за волосы и притянув ближе. Их губы встретились. Впервые она ввергла в шок Тома Риддла. Он не ожидал такого поворота событий. На мгновение он был ошеломлён, но затем быстро вернулся к реальности и ответил. Том схватил её и поцеловал с жадным голодом. Его тело прижалось к ней с непреодолимой силой, его хватка была настолько крепкой, что граничила с насилием. Он хотел поглотить её. Иссушить её этим поцелуем. Ей нужно было быть осторожной рядом с ним, иначе она могла бы потеряться в нём. Стать жертвой его соблазна. Поддаться… Том попытался углубить поцелуй. Гермиона открыла рот, но не чтобы дать ему доступ: — Релашио. С освобождающим сглазом Том тут же освободил её, неловко отступив к окну. — Ты не следил за карманами, Риддл, — пробормотала она, сделав шаг к двери, не сводя с него палочку. Он стиснул зубы. Глаза расширились от удивления: — Коварно. Пожалуй, в тебе больше Слизерина, чем я думал. Гермиона фыркнула, но не удостоила его ответом. Она взмахнула палочкой у замка, услышав щелчок свободы. — Пока ты можешь бежать, моя львица, но в итоге я тебя поймаю. — Это угроза? — Это обещание. Её сердце пропустило удар, и она захлопнула за собой дверь купе. После этого Гасси не отступала от неё ни на шаг. Он стал приходить в «Дырявый котёл». Поначалу он пытался с ней заговорить напрямую. Она ясно дала понять, на каком этапе находятся их отношения — или их отсутствие. Том отреагировал на этот разговор именно так, как она и ожидала. Его брови нахмурились, лицо пылало от гнева и обиды, а затем он невозмутимо забыл разговор, словно его и не было. Она отмахнулась от него и продолжила работу — сделав вид, что поблизости его нет. Гермиона переключила внимание на хаос перед собой. На раздражённую группу чиновников. Она выхватила палочку и одним движением руки расправилась с беспорядком. Преимущества совершеннолетия этим летом. Эдгар, пожилой бармен, появился у нее за плечом: — Думаю, ребята, на сегодня вы закончили, — сказал он. Это не было предложением. Группа недовольно заворчала, но высыпала на стол несколько галлеонов за выпивку и удалилась. Гермиона вздохнула и вернулась к работе. В окне зловеще сияла луна, намекая на поздний час — практически полночь. Скоро Эдгар начнёт закрываться. Она знала, в какой именно момент удалился Том. Потому что, как бы она ни хотела это отрицать, она наблюдала за ним почти так же пристально, как и он за ней.

***

Альбус Дамблдор написал ей письмо, сообщив, что собирается зайти в «Дырявый котёл» в первые дни её первой недели каникул. Гермиона ожидала рано или поздно встретиться с Дамблдором. Она отстала в учёбе из-за своего проклятья и окаменения. Она пропустила С.О.В. и почти месяц занятий. А теперь ей нужно собрать по кусочкам свою и без того хрупкую жизнь. Габриэлла настаивала, что ей нужно взять отпуск, чтобы восстановиться, но Гермиона знала, что это не поможет. Работа позволяла ей отвлечься, а понимание, что она справляется со своими финансами, снимало с её плеч тяжкий груз. Она ждала Дамблдора за барной стойкой в красной юбке и белой блузке из недавней доставки «старых вещей» от Гасси. В посылке было повседневное платье, две юбки и четыре блузки — все тёплых оттенков, которые были Гермионе к лицу. Там даже была пара стильных ботинок, судя по всему, из драконьей кожи. Всё показалось подозрительно неношеным. Но когда Гермиона попыталась ответить подруге и спросить про одежду, Гасси заверила её, что собирается бросить все вещи в огонь, если Гермиона не оставит их себе. Конечно, она их приняла. Каждая из вещей была прекрасна и демонстрировала тонкое чувство моды Гасси. Эдгар дружественно с ней беседовал, пока она ждала Дамблдора, но она заметила, что состояние пожилого мужчины ухудшилось. Его глаза запали в череп. Кожа выглядела пепельно-серой. Он даже потерял в весе, отчего его вещи безжизненно на нём повисли. Его съедала болезнь. От того, что он брал дополнительные отгулы, Габриэлле и Гермионе приходилось брать на себя лишние смены за барной стойкой. Иногда Патрик помогал обслуживать столики ради карманных денег, но Габриэлла не хотела, чтобы он чувствовал себя обязанным. Он проводил почти всё своё свободное время на летних каникулах с Филиусом Флитвиком. Несмотря на свой энтузиазм, старания помочь Бриджет больше мешали. Габриэлла поручила ей только одно задание: убирать со столов — работа, легко выполнимая с помощью магии. Габриэлла настаивала, что работа полезна для Бриджет. В основном так она уберегала девочку от шалостей. Всё это побудило Габриэллу разместить объявление о поиске дополнительных официантов. Эдгар взглянул вверх и приподнял бровь, глядя на первых прибывших посетителей. — Он здесь, да? — спросила Гермиона, хмурясь в свою чашу кофе. Они оба знали, что она имеет в виду не Дамблдора. — За своим обычным столиком, — кивнул Эдгар и пошёл принимать заказы. Гермиона простонала. На что надеялся Том от того, что являлся? Неужели он рассчитывал, что она передумает только потому, что он ходит за ней по пятам? — Кто здесь? — спросила Бриджет, взбираясь на высокий стул возле Гермионы. Её светлые волосы сегодня были заплетены в косу, отчего она выглядела как с картинки. Инстинкты Гермионы предупреждали её не доверять девочке, в чьих глазах таился намёк на шалость. — Никто! Бриджет это не волновало: — Эдгар, кто здесь? — А, бывший парень Гермионы, — пожал он плечами, разливая напитки. — Что?! Кто?! — Бриджет слетела со стула и начала оглядывать посетителей. — Если только это не старик со своей женой, полагаю, это тот, что возле окна. Стой, это из-за него ты хандришь после возвращения из школы? — Я не хандрю! Я работаю! — Угу, — закатила глаза Бриджет. — Ему нужно перестать приходить сюда каждый день, — Гермиона уронила голову в свои руки. Бриджет похлопала Гермиону по плечу в неловком сочувственном жесте. — Не понимаю, с чего бы ему хотелось смотреть, как ты работаешь. Мне кажется, это довольно скучно, — сказала Бриджет. Гермиона сердито уставилась на девочку. Очевидно, она не могла понять запутанную природу их отношений. Или их отсутствия. Гермиона провела следующие пятнадцать минут в жалобах Бриджет о своём невыносимом настроении. К её неудовольствию, Эдгар рассмеялся под нос и оставил её на растерзание ребёнка. На счастье, наконец-то появился Дамблдор и сел за стул по другую сторону от Гермионы, вежливо улыбнувшись, одетый в синюю мантию. Он сложил руки на стойке и изучал Гермиону: — Доброе утро, — Гермиона заёрзала под его испытующим взглядом. Эдгар поздоровался с ним, как со старым другом, и завёл будничную беседу, а потом Гермиона отвела его в банкетный зал. — Чувствуете себя лучше, мисс Грейнджер? — спросил он, сидя в мягком кресле напротив неё. — Да, все побочные эффекты проклятья полностью прошли. Дамблдор широко улыбнулся: — Удивительная магия, эти слёзы феникса. Немногих они ими одаривают. Особенно Фоукс. Он едва мог летать, поскольку только что прошёл сожжение, и всё же настоял найти Вас. Гермиона открыла рот, но тут же закрыла. Она никогда не слышала о том, чтобы незрелый феникс плакал. — Почему? Дамблдор откинулся в своём кресле, наблюдая за Гермионой. Между ними воцарилось молчание. Нога Гермионы нервно стучала о пол, а сама она тревожно ёрзала в кресле. Она хотела, чтобы он сказал хоть что-то. — Возможно, беззаветная преданность привела Фоукса к Вам. Гермиона нахмурилась. Дамблдор сказал нечто подобное Гарри после того, как Фоукс помог ему в Тайной комнате — что его преданность самому Дамблдору призвала феникса. Неужели в Гермионе была столь стойкая преданность? Она доверяла профессору Дамблдору. Восхищалась им. Возможно, этого достаточно, чтобы Фоукс спас её. — Я бы хотела поблагодарить его. Дамблдор кивнул: — Вы можете это сделать, когда вернётесь в Хогвартс. — Спасибо. — А теперь о причине, по которой я сегодня пришёл, — улыбнулся Дамблдор и сложил руки на коленках. — Вы думаете, что будете готовы к сдаче С.О.В. через две недели? Я понимаю, что это неидеально. Вы пропустили три недели занятий, а до этого были больны. К сожалению, было трудно организовать для Вас отдельные экзамены, многие из экзаменаторов заняты… — Отлично! — сказала она, прервав его. Не похоже, что у неё в этом вопросе был выбор. По правде, она, наверное, могла бы сдать экзамены в первый день, как попала в эту вселенную, и неплохо с ними справиться. Повторение пятого года дало дополнительную проверку её базовых знаний. — Очень хорошо, — кивнул он. — Мы сможем добавить Ваши результаты к остальным, чтобы записать Вас на предметы следующего года. — Конечно. — И ещё нам нужно поговорить о Ваших карьерных целях. С учётом Вашей болезни, казалось бесцеремонным обсуждать это раньше. Что, по сути, означало, что было бессмысленно планировать её будущее, учитывая неумолимую смерть. По крайней мере, так они оба думали. — Вы уже думали, какую карьеру бы хотели построить после Хогвартса? Я понимаю, что Вы хорошо устроены в «Дырявом котле», но Вы одна из моих самых одарённых учениц, может, Вам бы хотелось рассмотреть и другие возможности. Гермиона думала об этом. Год назад, когда её спросили, она собиралась что-то делать в Министерстве. Тогда она была страстно увлечена правами эльфов. Не то чтобы теперь ей было плевать на домовых эльфов! Но в последнее время другие вещи были для неё приоритетнее правозащиты. Ещё она размышляла о карьере целителя. Это было несерьёзно, когда она сказала это Слагхорну на встрече «Клуба слизней» в прошлом году. Это была уловка, чтобы получить доступ к Запретной секции. Но, если честно, после этого она задумалась над этим. Это давало ей потенциал менять жизни людей к лучшему. А затем её мысли захватил Отдел тайн. Она могла бы изучить Завесу. Стать частью команды, изучающей магические чудеса. Возможно, вернуться домой… Ей оставалось лишь гадать, в какой мир она вернётся. Будет ли это, будто она и не покидала их битву за жизнь, лишь таинственно постарела? Или время пройдёт и там тоже? Закончится ли война? Кто победил? Дамблдор, казалось, не был обеспокоен затянувшимся молчанием, которое повисло между ними. Он ждал, сложив руки на коленях, высоко подняв подбородок и пристально глядя на Гермиону. Это решение могло пока подождать. — Я думала о чём-то в Министерстве… или, возможно, о целительстве. Я не совсем уверена. Я бы хотела, чтобы мои возможности были открыты. Дамблдор кивнул: — Целителям требуется Ж.А.Б.А. по заклинаниям, зельеварению, трансфигурации, травологии и защите от Тёмных искусств. Для Министерства — зависит от Ваших интересов, но эти предметы покрывают почти все позиции. — А ещё мне нравится нумерология и древние руны. Я бы хотела продолжить их изучать. — Очень хорошо, мисс Грейнджер. Амбициозное расписание, но у меня никаких сомнений, что Вы справитесь. Судя по тому, что я слышал, Вы на пути к получению «превосходно» по каждому предмету. Вам потребуется хотя бы «выше ожидаемого», чтобы быть зачисленной на трансфигурацию, заклинания и зельеварения уровня Ж.А.Б.А. Профессор Меррифот берёт учеников лишь с «превосходно» на свой курс по защите от Тёмных искусств. Гермиона кивнула. Это её не удивило. Она слышала слухи о продвинутой магии, которой учила профессор Меррифот старшекурсников. Ещё это объясняло, почему так мало людей шло на Ж.А.Б.А. по защите от Тёмных искусств. — Как и в прошлом году, мы предоставим Вам средства для школьных принадлежностей, — закончил Дамблдор. Она была благодарна любой возможной помощи. Аластор купил ей новый котёл, после того как взорвался её, но было сложнее найти подержанные учебники продвинутого уровня, и обычно они были дороже. Дамблдор встал и попрощался. Он едва вышел за дверь, как Гермиона достала пергамент и перо и начала набрасывать расписание повторений на ближайшие две недели.

····★·* ﾟ⁂ ﾟ*·★····

Она игнорировала его, и это сводило его с ума! После всего, что он для неё сделал, всего ада, через который он прошёл в поисках её исцеления, она с ним не разговаривает! Даже не смотрит на него! Ежедневное расписание Тома включало в себя поход в «Дырявый котёл», где он занимал столик в углу и ждал. Ждал чего? Он не был уверен. Чего-нибудь. Чего угодно! Затем она появлялась, и рёв в его голове смолкал. Даже наблюдения за её юбкой между столиками, пока она разносит напитки, — это успокаивало его. Она жила. Он хотел вернуть её. Он знал, что она будет расстроена, когда её разбудят из окаменения, но такого даже представить не мог. Что будет наблюдать за ней, как посторонний. Как бы сильно он ни пытался удержать её, он всё равно её потерял. Том гадал, стоит ли рассказать ей о фениксе, но что-то внутри него удерживало его. Он не мог этого сделать. Что, если она узнает правду? Что, если он скажет ей, что любит её, а она всё равно не выберет его? Когда эта мысль пересекла его разум, в нём отозвалось глубинное и незнакомое чувство боли. Холод пробежал по спине, а в желудке образовалась дыра, будто ледяная рука вырывала его внутренности. Никто никогда в итоге его не выбирал. Никто никогда его не хотел. Все покидали его. По крайней мере, он никогда не даст ей понять, как много у неё власти над ним… Невозможно было отрицать господства Гермионы в его сердце, будто она держала в своих руках каждую его эмоцию. Гораздо лучше скрыть правду… да? Потому что хуже уже быть не может. В таком режиме прошла неделя. Всё, чего он желал, — чтобы она была рядом, прижать её тело к своему. Сколько времени прошло? Он начинал отчаиваться. Она приходила к нему во снах. Он чуял запах яблок. Попробовал на вкус мёд. Чувствовал её гладкую кожу под своими руками. Он разорял её. Снова и снова. Он жаждал эти сны. Больше всего на свете желал, чтобы они стали явью. Чтобы её карамельные глаза смотрели на него со своим лукавым сиянием. Его ослепительная ведьма. В реальности она может отвергать его, но в его воображении она стонала его имя, пока он её жёстко трахал. Она кричала в забытье. Гермиона цеплялась к нему, будто от него зависела её жизнь. Произносила те слова, которые он так отчаянно желал от неё услышать. С каждым сильным толчком она шептала их как мантру, находя утешение в их ритме. Он так жаждал познать звук её слов, произносящих их. Может ли это когда-либо стать реальностью? Нет… Это было фантазией. Том был уверен, что никогда не услышит, как эти слова сорвутся с её губ… — Ну привет, — маленькая девочка села на пустой стул напротив него. Её светлые волосы были стянуты в два хвостика, а умные зелёные глаза критически изучали его. Он узнал её, она часто бывала в «Дырявом котле». Но почему теперь она села напротив него? — Что? — огрызнулся Том. — Гермиона сказала, что ты должен перестать сюда приходить. — Она послала ребёнка сказать мне, чтобы я ушёл? — скривился он. Гермиона бы никогда так не сделала. Она знала о его взрывном характере и не рискнула бы распалять его, отправив к нему это исчадие ада. Гермиона храбрая, она бы не стала прятаться за спиной маленькой девочки… Но, опять же, она его избегала. — Нет! — цокнула она на букве «т» и пожала плечами. Значит, девочка действовала сама по себе. — Я никуда не пойду, отъебись, девочка, — та даже не поморщилась. Она откинулась на стуле и изучала Тома пронзительным взглядом зелёных глаз. Том обхватил кружку сливочного пива. Жаль, что ему не семнадцать. Ему нужно чёртово виски. Может, немного «Драконьей бочки», что они пили вместе с Гермионой в «Трёх мётлах»… — Меня зовут Бриджет. — Мне плевать, как тебя зовут, сгинь. — Знаешь, вежливо было бы сказать мне в ответ своё имя, — и хватило же девчонке наглости. — Если бы я хотел сказать тебе своё имя, я бы сказал, — обычно Том поддерживал свой харизматичный образ на людях, но после недавних событий он был не в настроении. — Неважно. Я вообще-то уже знаю, как тебя зовут, — сказала Бриджет. Том моргнул. Они уставились друг на друга. Бриджет повернула голову и искоса взглянула на него. — Почему ты приходишь сюда каждый день? — наконец спросила она, заметив, что Том не намерен разговаривать. — Не твоего ума дело, — не имея других вариантов, он оказался здесь, надеясь, что Гермиона примет его обратно. Планируя провести лето, он изначально собирался найти семью своей матери. Если верить прочитанным книгам о родословной Слизерина, фамилия его матери должна была быть Гонт. Следующим шагом должно было стать определение места жительства семьи Гонт. Найти его не составит труда. Но эти планы придётся отложить. Сначала ему нужно было поймать льва. — Тебе и впрямь очень нравится Гермиона. Он любил Гермиону. Он любил её каждой частичкой своего существа. Она была всем, в чём он нуждался в жизни. Всем, чего он когда-либо желал. Он отказывался разглашать настолько личную информацию назойливому ребёнку. Хватит того, что он рассказал фениксу. Том не обратил на неё внимания. Девочка ничуть не сникла: — Знаешь, тебе стоит быть поприветливее с людьми. — Отъебись, девочка. — Вообще-то меня зовут Бриджет. — Я знаю, как тебя зовут. — Просто напоминаю. Том сердито уставился на неё, когда не освободила стул в ту же секунду, как ей было приказано. — Гермиона со всеми приветлива, — продолжила она. — Может, поэтому ты ей больше не нравишься. Это привлекло его внимание: — Она так сказала? — душа Гермионы излучала чистое добро. Он не должен был втягивать её в свой темный мир. В его существование в тенях. Но его тянуло к её свету. Он жаждал его так сильно, что ему становилось больно. — Не совсем. Может, если бы ты был более приветливым, у тебя бы появилось несколько союзников, — её улыбка была шаловливой донельзя. Том колебался, сказать ли снова девочке «отъебись», и поразмыслил над её словами. Именно поэтому он построил себе образ обаятельного ученика в Хогвартсе. Чтобы пудрить мозги людям ради собственных целей. Он покачал головой: — Мне не нужна помощь какого-то ребёнка. — Тебе даже ни чуточку не интересно, что я могу сделать? — спросила она с сияющим от возбуждения лицом. Эта девочка питалась драмой жалкой личной жизни Тома. — Зачем тебе мне помогать? — скрестил Том руки и сурово посмотрел на неё. Многие волшебники старше неё содрогались от этого взгляда. Бриджет и глазом не моргнула. — Гермиона хандрит с самого возвращения из школы! С ней теперь совсем не весело! Она не ходит со мной в Косой переулок, не играет в игры. Это так раздражает! Мне скучно! Мне нужно с кем-то общаться! Я умоляла маму завести мне питомца, но она сказала «нет»! Чушь! Я смогу о нём заботиться! И я знаю, что в школу можно привозить некоторых животных! — нахмурилась Бриджет. Неужели Гермиона чувствовала себя такой же потерянной и пустой без него? Он будто блуждал по лабиринту с бесконечными дверьми, но без единого окна, чтобы показать, что за ними. Мрак. Она вытащила его из замешательства прямо к солнцу. Жизнь стала терпимой, а Том — счастливым. Теперь он чувствовал себя ещё хуже, когда всё это у него отобрали. Это была тюрьма. Пустырь. Ничто не имело смысла. Если Гермиона была несчастна без него, почему она всё ещё игнорирует его? Невыносимая, прекрасная ведьма! — Бриджет! — раздался пронзительный голос. — Бриджет, отойди от него! — Гермиона подошла и схватила девочку за руку. Впервые за всё лето их глаза встретились. Он мог бы потеряться в глубине её теплого, карамельного взгляда. Её веснушчатые щеки раскраснелись, но, несмотря на неумолимое летнее солнце, она выглядела бледной. Он задержал дыхание. Мир остановился вокруг него. На мгновение. Одно восхитительное мгновение — он утонул в нём. Всё вернулось на круги своя. — Гермиона! Перестань тянуть меня! — ныла Бриджет. Том поднял бровь. Расчётливая хитрость девочки исчезла, сменившись детской истерикой. — Я же просила тебя не лезть! — Я и не лезла! Я просто хотела узнать, кто он такой! Я даже не упоминала тебя! Честно! — солгала девочка. Она шмыгнула. Слёзы были настолько фальшивыми, что с тем же успехом они могли бы быть наколдованными. Том должен был признать, что талант девочки впечатлял. Её вьющиеся светлые хвостики и милые круглые глаза подчёркивали её невинный образ. Она была преступным гением. Том не мог не восхищаться ею. Гермиона тащила девочку прочь, оставив Тома размышлять об этом странном разговоре. Какую пользу он мог получить от ребёнка? Его гордость хотела отказаться от любой помощи, но чего стоила его гордость без Гермионы? Чёрт, ему что-то от неё нужно. Беглого взгляда хватило для того, чтобы он почувствовал себя более живым, чем за весь месяц… с тех пор, как она окаменела. Было уже за полдень, и у него было время до полуночи, пока не закроется «Дырявый котёл». Не то чтобы он обычно оставался до закрытия. Хотя он мог тратить монеты, чтобы каждый день платить за сливочное пиво, он не мог выделить средства на покупку еды. По крайней мере, пока не пополнит свои карманы. Он подумывал о том, чтобы встретиться с Абраксасом Малфоем и украсть несколько галлеонов из его солидного кошелька. Даже Норрис Эйвери и Райнхардт Лестрейндж происходили из старых зажиточных волшебных семей. Норрис был бы лёгкой мишенью. Райнхардт проводил лето во Франции с бабушкой. Он достал из сумки книгу и раскрыл её. Из-за проклятия Гермионы в прошлом году он так и не прочитал книги, купленные в книжном магазине в Хогсмиде. Сейчас он решил полистать их. Она наверняка одобрила бы его выбор — если бы он смог заинтересовать её настолько, чтобы она заметила. Сегодня он раскрыл «Гордость и предубеждение» и продолжил читать, где остановился. Он не мог сказать, что ему нравится книга, но его забавляло постоянное нытьё сестёр Беннет об их невзгодах. У них была крыша над головой, слуги, готовящие им еду, и двое любящих родителей — хотя мать была скорее помехой, и лучше бы ей было умереть, по мнению Тома. Но о чём они жалуются? Несмотря на свои сомнения в отношении романа, он продолжил чтение. Спустя примерно час к его столу подошла Бриджет и плюхнула перед ним сливочное пиво. Он недобро посмотрел на ребёнка. — Я за это платить не буду, — сказал Том, беря сливочное пиво и отставив в сторону свою пустую кружку. Девочка пожала плечами: — Да пожалуйста. Я хотела закончить наш разговор. — У нас не было разговора. — Нет, был! — надулась она. Бриджет не оставит его так просто в покое. Где она манипуляциям училась, Том преподавал. Он уставился на неё со скучающим видом. Сопротивление девочки тут же рассыпалось, и широкая улыбка растянулась на её лице. Она взгромоздилась на стул напротив него. — Разве ты не боишься, что Гермиона снова тебя оттащит? — Том надеялся на это. За целую вечность это было самым близким, насколько он смог к ней подобраться. — Не-а! — сказала девчонка с лукавой ухмылкой. Том нахмурился: — Почему нет? — Не расстраивайся так сильно, Том. Ребёнок действовал ему на нервы. Но до этого она подметила важную вещь. Девчонка находилась возле Гермионы, и он не мог позволить себе оттолкнуть свою львицу ещё дальше, чем она уже была. — Чего ты хочешь? — Я здесь, чтобы дать тебе дружественный совет. — Мне не нужны советы от детей. — Думаю, ты не в том положении, чтобы отказывать от советов. У тебя самого не особенно хорошо получается, — ухмыльнулась она, будто ничего приятнее она в жизни ещё не произносила. — А у тебя есть какие-то важные новости? — спросил он, откидываясь на стуле и скрестив руки на груди. — Хм-м… — размышляла она. — Я думала о том, что ты мог бы попытаться преследовать её, сидя в тёмном углу и наблюдая, как она целый день работает — подожди… нет, это ты уже пробовал. — Отъебись, девочка, — у Тома были свои причины здесь находиться. Ему нужно было её видеть. Ему нужно было понять, что между ним с Гермионой. Он впитывал каждый беглый взгляд и её ускользающее внимание. Рано или поздно она придёт в себя. Она поймёт всё, что он для неё сделал! — Ещё раз, меня зовут Бриджет, а не девочка. — Я знаю, как тебя зовут. — Просто напоминаю. Её просьба осталась без внимания. — Ты злюка. Ну и пожалуйста, — пожала она плечами. Если бы Том не был посреди «Дырявого котла», он бы сглазил ребёнка. Чёрт, как же она раздражала. — Я всё равно помогу тебе… — Мне не нужна твоя помощь… — Я знаю! Вот почему я такая хорошая! Я всё равно собираюсь тебе помочь! Я вижу, как сильно нужна тебе! Чёрт возьми. — Я буду незаменимым инструментом для тебя, Том, — в её глазах мелькал блеск, привлекший его внимание. Остановивший его от того, чтобы уйти. — Почему? — Я уже сказала тебе почему! Ты не слушал? — проворчала она. Она упомянула что-то о том, что Гермиона не проводит с ней время. Он мог понять её разочарование. — Ладно, вот что тебе нужно сделать — держись подальше. Он моргнул. Она, должно быть, шутит. — Нет. — Прежде чем ты отмахнешься от этого, выслушай меня. Тебе нужно держаться подальше, чтобы она заскучала по тебе! Пока что ты всегда здесь! Постоянно наблюдаешь! Ты душишь её своим присутствием. Том открыл свой рот, чтобы возразить, но снова его закрыл. Он поразмыслил над этим. Гермиона ждала, что он будет рядом, но что, если он исчезнет? Ему было противно это признавать, но в этом было здравое зерно. Ему было сложно представить, как он не будет видеть её каждый день. Эта ведьма была для него как наркотик, от которого он зависел: — Да ты шутишь. — Нет, совершенно серьёзно. Держись подальше какое-то время, Том! Это вам обоим пойдёт на пользу! Он сердито уставился на неё и ничего не сказал, скрестив руки, будто ожидая, что она договорит шутку до конца. — Дай Гермионе заскучать по тебе, — повторила она. — Думаешь, она будет скучать по мне? Бриджет пожала плечами: — Ты не то чтобы дал ей возможность соскучиться. Дай ей гадать, чем ты занимаешься. Где ты можешь быть. Как ты проводишь своё время? С кем ты? Том провёл рукой по и без того растрёпанным волосам. От этих девчонок у него разболелась голова. Он не мог решить, кто из них хуже: Гермиона или Бриджет. Он закрыл глаза и ущипнул себя за переносицу. — Ладно.