До последней капли крови

Светильники и торшеры в комнате Пак Хэрин отбрасывали странные тени, наслаивались друг на друга, создавая причудливую обстановку. Кто-то должен был сделать что-то, заговорить, разбавить напряжение. Но стоящие друг напротив друга парень и девушка устали, внутри боролись злость и обида, кровь все еще кипела. Их разделяли всего миллиметры. Его дыхание, ее взгляд снизу вверх - они нуждались одновременно и в разрядке, и в утешении. В осознании того, что рядом кто-то есть. По крайней мере так бы точно думал стажер Джун У. Поэтому (и только поэтому) Чан Хансок не нашел лучшего решения, чем то, что уже давно крутилось в мыслях. Преодолев последнее расстояние между ними, он поцеловал Хэрин. Председатель Чан быстро осознал свой промах. В поцелуе притворяться было гораздо сложней, а уж в желанном поцелуе - тем более. Чан Джун У действовал бы нежно, осторожно, с заботой о партнере. Чан Хансок же хотел заявить свои права, хотел забрать у нее все, что есть, хотел, чтобы единственное, что осталось у нее - это его имя на выдохе. Хансок нередко целовал девушек. Нередко с ними спал, но кайфовал гораздо больше от игр разума, чем от самого секса. Ему нравилось ставить эксперименты. С одной он был нежен и ласков, с другой - груб, жесток и несправедлив. Так он ощущал себя выше их, простых смертных. Но все эти эксперименты объединяло одно - контроль. Чан Хансок никогда его не терял, никогда не выходил из образа. Но сейчас, почувствовав теплые, мягкие губы девушки, аромат ее кожи, ее талию в его руках, председатель вдруг понял, что сдерживать себя и оставаться в образе ему чертовски сложно. И все же с титаническими усилиями Чан Джун У отстранился от Хэрин после невинного поцелуя в губы, заглядывая в бирюзовые глаза спросить разрешения на продолжение. Возможно, лишь руки стажера слишком сильно стискивали рубашку девушки, а глаза блестели в свете ламп. Хэрин просто смотрела ему в глаза, ничего не говоря. Если бы не раскрасневшиеся щеки и подрагивающие руки, Хансок решил бы, что ей был неприятен его жест. Нет, вдруг понял он. Она просто сильно удивлена. Очень сильно. Неужели… - Хэри, - голос Хансока был хриплым, низким. Он все еще держал девушку слишком близко, но она не предпринимала попыток отстраниться. - Это был твой первый поцелуй? Хэрин пожала губы, будто готовилась защищаться, а потом в глазах появилась решимость. Вместо ответа девушка сократила мизерное расстояние между ними, и прикоснулась губами к его. Это было легкое, почти невинное прикосновение. Но кровь председателя, не успев остыть, вновь побежала по венам с нечеловеческой скоростью. Сжав рубашку на спине девушки, чтобы хоть немного привести себя в чувство, Хансок ответил все же более страстно, чем планировал. Его губы впились в губы Хэрин, а язык настойчиво проник в ее рот. Девушка почти удивленно застонала, и - боги, в которых он не верил, свидетели - это был лучший звук, что Хансок слышал за всю свою жизнь. Мужчина прижал девушку ближе, другой рукой зарываясь ей в волосы, почти утопая в ней. Обоим не хватало дыхания, но ни один не хотел останавливаться. Ее губы были такими мягкими, податливыми, и в то же время даже с отсутствием опыта Хэрин пыталась быть наравне, что нравилось Хансоку еще больше. Интересно, как громко она будет выкрикивать его имя, когда он будет в ней? Такие мысли вовсе не помогали сохранять рассудок. Хансок с большим трудом отстранился - буквально на миллиметр, чтобы вдохнуть воздух. Губы Хэрин немного опухли, щеки горели, а глаза из-под густых ресниц смотрели удивленно, и в то же время блестели, раскрывая все истинные мысли девушки. Вид был лучше, чем из его пентхауса. Хэрин несмело улыбнулась, и Хансок заставил себя так же, чуть смущенно улыбнуться в ответ. Пусть даже хотелось сдернуть с нее эту бесформенную рубашку, спортивные штаны и взять прямо здесь, без прелюдий. - Я… Хэри, извини, я… - хоть заикания стажера Джун У и были ненастоящими, хрипоту в голосе все же скрыть не удалось. - Все в порядке, - Хэрин улыбнулась более смело, почти счастливо. Хансок не мог не отметить, что такая улыбка ей очень шла, а лицо будто преображалось. Она была похоже на солнце, восходящее над Сеулом. - Я… я тоже этого хотела. Смотря сейчас в бирюзовые глаза девушки, Хансоку казалось, что он правит всем миром.

***

Джун У не ушел домой до самого рассвета. День они встретили неспешными поцелуями и разговорами ни о чем. В сердце Хэрин расцветало что-то теплое, тихое счастье первой влюбленности. Хотелось смеяться даже без причин и постоянно смотреть на него. Непослушные кудряшки, ямочки от улыбки. Но самое главное - карие глаза. Девушка никогда не забудет то, как он смотрел на нее после того, как поцеловал. Удивленно, почти недоуменно. Словно совсем не планировал этого. Как разглядывал ее лицо в поисках ответов на одному ему ведомые вопросы. Как прижимал ближе, будто и не замечая этого, как его сильные руки сжимали ее одежду, боясь сделать больно ей самой. Как после того, как Хэрин поцеловала его, и они никак не могли отдышаться, щеки парня чуть порозовели, а на покрасневших губах выступила нерешительная улыбка. И пусть ради того, чтобы быть с ним, Хэрин снова придется носить маску, не раскрывать всех своих мыслей и чувств, впервые в жизни она готова была сделать это с радостью. Потому что впервые девушка не заметила, как прошла ночь. Впервые не считала минуты до рассвета. Впервые с гибели Наён не чувствовала груза вины и ответственности. И это чувство, чувство беспричинной радости и свободы, почти побега от всех бед, опьяняло.

***

В офисе юридической фирмы Усан было нестерпимо жарко, несмотря на работающие кондиционеры. Или это только так казалось Хан Сынхюку после того, как Хон Чаён и этот итальянец в дорогом костюме - как там его? Винченцо что-то там? - принесли оповещение о том, что за дело пострадавших против Вавилона взялись они. Как сообщить эту новость председателю Чану, если еще вчера Сынхюк убеждал его, что дело почти решено? С молодости Хан Сынхюк не блистал ни силой, ни внешностью. В школе не был самым сильным или красивым, а в семье - средним ребенком, ничем особо не выделявшимся. Но внутри всегда были амбиции, которые зрели день ото дня. Сынхюк никогда не пытался получить то, что хотел, напрямую. Зачем играть в заранее проигранную игру? Именно поэтому мальчик с детства оттачивал смекалку, хитрость и ум. Его старший брат был гордостью семьи, самым полярным учеником в школе, подавал большие надежды. Это не помешало директору школы найти в его рюкзаке мешочек с подозрительным белым порошком - и это накануне экзаменов! Хоть брат и отрицал до последнего, Сынхюк позаботился о том, чтобы доказательства были неопровержимы. Он шел по головам, незаметно, но упорно получая то, что хочет. Мужчина всегда умел читать людей - точности позавидовали бы любые шаманы. Он знал, перед кем нужно унижаться, чтобы получить свое, а на ком отыграться, чтобы потешить гордость. Единственная загадка встретилась ему на последнем курсе университета - с кудрявыми каштановыми волосами, в очках на пол лица, девушка ничем не выделялась. Но пронзительный взгляд карих глаз мог бы посоперничать с его по упорству и смекалке. Та, что он так и не смог разгадать и победить - а таких мужчина опасался, сторонился, стараясь выкинуть из своей жизни насовсем. И тем не менее Чхве Менхи снова сидела перед ним на диване и, похоже, совсем не переживала о судебном иске, что станет ее дебютом как адвоката. Все такая же пугающая и неприступная. Все такая же привлекательная. К сожалению, Хан Сынхюк сильно переоценивал свои способности в понимании людей. Иначе знал бы, что стоит опасаться совсем не женщину, которую он знал пол жизни, а парня в рубашке с закатанными рукавами, что сидел за компьютером. Ведь пока они обсуждали иск Чаён и возможные последствия, глаза того все больше наполнялись гневом.

***

Телефонный звонок отвлек Чан Хансо от острой лапши. Отложив палочки, парень вальяжно посмотрел на экран телефона, но тут же вздрогнул, изменившись в лице. Совет директоров Вавилона, сидевший напротив в зале совещаний, недоуменно наблюдал за председателем. Откинув салфетку с колен и попытавшись подражать грозному взгляду старшего брата, Хансо быстро вышел, на ходу принимая звонок дрожащей рукой. - Да, хённим, - он сжал кулак, злясь, что голос ощутимо сорвался. - Хансо, внимательно слушай, - голос Хансока звучал зло, глухо. - Мне пора вступить в игру. Сегодня же скажи Хан Сынхюку сделать меня партнером Усан.