singe bleu

      Силко медленно открывает глаза, ощущая себя до ужаса дезориентированным. Его встречает яркий свет над головой и смесь запахов антисептика и стерильных простыней. Он оглядывается вокруг, пытаясь в кратчайшие сроки разобраться в своем местоположении. Ему требуется пара секунд, чтобы полностью осознать свое окружение. Выкрашенные в белый цвет стены из шлакоблоков, кровать, на которой он лежит, придвинута к стене, рядом с ней стоит дешевая тумбочка. Ни окон, ни украшений. Единственное освещение — резкие белые люминесцентные лампы наверху. Но, по крайней мере, здесь чисто. Перед кроватью стоит небольшой столик и стул. Он небольшой, но выглядит относительно хорошо оснащенным. Он смутно слышит слабые звуки движущихся людей и сигнал кардиомонитора. Он узнает помещение почти сразу: секретная «мастерская» Синджеда.       Силко хмурится в замешательстве, когда осознает бинты, обмотанные вокруг его головы. Он медленно поднимает руку, нежно касаясь повязки на глазу, закрывающей его лицо. Боль пронзает его, когда он случайно щупает воспаленную кожу вокруг раненого глаза, заставляя его стиснуть зубы. Верно. Он потерял глаз. Его мысли кружатся, а воспоминания начинают всплывать в его голове. Взрыв, стрельба, крики. Смерть и разрушение. Он помнит, как внезапно все произошло, как быстро все пошло к черту. И он помнит, как боль взорвалась за его глазом, когда пуля вошла в него. Удивительно, что он вообще остался живым после такого ранения. Он осторожно прикасается к повязке на глазу, словно не может поверить, что она настоящая. Кажется, что время замирает, когда он вспоминает, что произошло. Никакая физическая боль не может сравниться с болью, готовую разорвать его душу в клочья. Фелиция. Фелиша. Девушка, которая была его другом, сколько он себя помнил, которая всегда была рядом с ним. Которая заставила его почувствовать, что он действительно кому-то дорог и что он заслуживает чего-то большего, чем грязные и неприветливые улицы Зауна, кишащие разбойниками, которые в любой момент готовы наброситься на тебя, если дашь слабину.       Спустя огромное количество времени, он все еще отлично помнит их первую встречу. Воспоминание возвращается к нему, как вспышка, яркая и жгучая. Ему было семнадцать, она была еще моложе, может быть, всего четырнадцать или около того. Он помнит, как впервые встретил ее, как она сразу привлекла его внимание. Она отличалась от любой другой девушки, которую он встречал раньше. Она была умной, остроумной и бесстрашной, с упрямством, которое могло соперничать с его собственным. Он помнит их первый разговор, как они сразу нашли общий язык, сблизившись благодаря общим интересам и взаимной любви к исследованиям и смешивании разных химических веществ.       Она стала ему как сестра. Ее присутствие стало постоянным в его жизни, постоянным присутствием, на которое он всегда мог рассчитывать. Он помнит, как она всегда могла заставить его улыбнуться, независимо от того, в каком плохом настроении он был. Как будто она могла видеть его насквозь, как будто она понимала его на уровне, которого не понимал никто другой.       Воспоминания, связанные с их маленькой группой для него как удар в сердце. Он, Фелиция, Бензо и Вандер. Они были неразлучны, как маленькая семья. Они все делали вместе, от реализации планов до розыгрышей. Он помнит, как много ночей провел в мастерской, смеясь и шутя, работая вместе. Он помнит чувство принадлежности, ощущения себя частью чего-то большего, чем он сам. Он грустно улыбается вспоминая, когда Бензо только получил лавку от своего покойного дяди. Для них всех это стало поворотным моментом. Это дало им чувство стабильности, место, которое они могли назвать своим. Он помнит, как они с Вандером работали в шахте, как они трудились в темноте, их тела были покрыты грязью и копотью. Они, конечно, жаловались на это, но он также помнит, как испытывал чувство гордости за работу, которую они выполняли. Они что-то строили, создавали себе жизнь.       Позже, по воле случая, к их компании присоединилась Севика. Они, как обычно, выпивали в баре, когда она подошла к нему, уверенная, что он девушка. Это был веселый момент: все, включая Севику, смеялись над ее ошибкой. Но это привело к глубокой дружбе между ними, и она стала частью их маленькой семьи.       Он детально все помнит и это ранит больше всего. Этого больше не вернуть.       Воспоминания продолжают наполнять его разум, каждое из которых является горько-сладким напоминанием о том, что он потерял. Боль в его сердце подобна физической боли, глубокой, гложущей ране. Это постоянное, вездесущее напоминание о людях, которых он потерял. Ему кажется, что он тонет, окруженный воспоминаниями, от которых, кажется, невозможно избавиться. Горе, словно тяжёлый груз, тянет его вниз, затрудняя его дыхание. Он отчаянно желает вернуться в прошлое, чтобы предотвратить трагедию. Он бы сделал все, что угодно, лишь бы увидеть ее вновь, поговорить с ней. Он знает, что это бесполезно, но это не уменьшает тоску. Это желание похоже на физическую боль в груди, боль, которая усиливается с каждой прошедшей минутой.       Но его настигает мысль о все еще оставшихся. Мысль, которая моментально приводит его к чувствам. Вандер. Девочки. Осознание этого словно толчок пронзил его, вырывая из жалости к себе. Он должен присмотреть за ними ради нее. Эта мысль возвращает его в настоящее, придавая ему новую жизненную цель. Силко смотрит на свои руки. Шрамы и мозоли на коже являются свидетельством той жизни, которую он вел. Он поступит с ними правильно. Он позаботиться о том, чтобы девочки были в безопасности и спокойствии. В конце концов, ей бы хотелось этого больше всего.

***

      С информацией, которой располагала Севика, они находят лагерь, куда отступили выжившие Зауниты. Он огромен, заполненный самодельными палатками и ветхими постройками. Люди всех возрастов, женщины и дети, а также мужчины, ютятся вокруг костров или собираются небольшими группами. Запах пота, дыма заполонил некоторые территории. Чувство безысходности витает в воздухе, как толстое, гнетущее одеяло, тяготяющее над душами людей.       Силко прочесывает лагерь в поисках знакомых лиц. Некоторые парни, завидев его, выпрямляются, принимая более занятой вид, но он не обращает на них никакого внимания. Им же лучше. Он старается не позволять себе сбиваться с толку такими пустяками, сосредотачиваясь только на своей задаче. Силко замечает женщину, которая, должно быть, собирает имена, записывая их на бумагу, закрепленную на планшете. Она, вероятно, отвечает за отслеживание людей, входящих в лагерь. Он целеустремленно приближается к ней.       — Извините, — Силко говорит приглушенным голосом, — я ищу кое-кого.       Усталые глаза женщина скользят по нему.       — Имена? — она спрашивает ровным и деловым голосом.       — Вандер. Он должен быть с маленькими девочками: Вай и Паудер.       Женщина хмурится, проверяя свои бумаги, проводя пальцем по списку имен. Кому-то пришлось расставлять все это по алфавиту. Она останавливается на имени Паудер, ее глаза поднимаются, смотря на него. Прежде чем заговорить, она просматривает список еще секунду.       — Здесь зарегистрирована Паудер, — она говорит, но ее голос насторожен. — Вам придется быть более конкретным об этом «Вандере». Это имя или фамилия?       Силко испытывает смесь облегчения и разочарования от слов женщины. С одной стороны, Паудер здесь, живая. С другой же, незнание женщины о Вандере вызывает беспокойство. Не говоря уже о том, что она никак не упомянула Вай. Это означает, что их вообще может здесь не быть.       — Имя. Вандер. Просто Вандер, — Силко говорит, стараясь держать свой голос под контролем. Он внимательно наблюдает за реакцией женщины.       Выражение лица женщины остается настороженным, ее глаза слегка сузились, как будто она пытается понять, говорит ли Силко правду.       — Вандер, да? — бормочет она, по-новой перебирая бумаги. Ее глаза пробегают по полному списку, в надежде, что кто-то просто вписал имя не в ту букву. Наконец, она поднимает взгляд. По выражению ее лица, можно понять, что ничего она не нашла. — Никто под этим именем здесь не зарегестрирован. Та же история с Вай. Вы уверены, что они должны быть здесь?       Силко чувствует как живот начинает крутить от ее слов. Если их здесь не было, то где они?       — Да, я уверен, — он делает паузу на мгновение, пытаясь сдержать нарастающее негодование. — Слушайте, вы сказали, что Паудер здесь, верно? Могу я ее увидеть? — Она с остальными детьми вон в той секции, — женщина указывает в нужную для Силко сторону.       Он кивает в знак благодарности, и его охватывает волна облегчения. По крайней мере, Паудер в порядке. Но мысль о пропаже Вандера все еще грызет его, словно непрекращающийся дискомфорт. Он должен найти его. Должен убедиться, что он в безопасности.       Он делает глубокий вдох. В первую очередь, ему нужно увидеть Паудер, а уже после выяснить, что произошло с Вандером и Вай. Чувствуя решимость, он направляется в указанное место.       Силко идет по лагерю, лавируя между скоплениями людей и самодельными постройками. В воздухе стоит густой запах бедности, постоянное напоминание о невзгодах и борьбе выживших. Однако, несмотря на мрачную обстановку, здесь присутствует чувство общности. Люди помогают друг другу, делятся небольшими ресурсами, которые у них есть. Это свидетельство стойкости их духа. Зауниты всегда были такими. Преданными.       Добравшись до нужной ему части лагеря, он оглядывается вокруг, замечая группу детей, сбившихся в кучу и, выглядящих напуганными и потерянными. Он останавливается как вкопанный, его сердце сжимается в груди, когда он замечает ее. Она сидит отдельно от других детей, закрыв лицо руками. Она выглядит маленькой и хрупкой, как кукла, которую сломали и выбросили. Это зрелище навевает воспоминания о более счастливых временах. О временах, когда она была полна жизни и озорства.       Взгляд Силко обостряется, когда он замечает мальчика, аккуратно подсевшего к ней. Он выглядит так, будто утешает ее: его спина сгорблена, а рука зависла чуть выше ее плеча, как будто он боится прикоснуться к ней. Силко видит беспокойство и заботу в его глазах, то, как он пытается быть тактичным, несмотря на свой возраст. Несмотря на собственную боль. Он еще мгновение разглядывает мальчика, его худощавую фигуру, его белые волосы и темную кожу. Он не видел его раньше, хотя есть в нем что-то странно знакомое, что-то, что он не может объяснить. Он делает шаг вперед, приближаясь к дуэту.       — Кто это у нас здесь? — Силко говорит непреднамеренно низким голосом.       Мальчик смотрит вверх, его глаза широко раскрыты от удивления. Он выпрямляется, бегая глазами по сторонам, словно он ищет путь к отступлению. Но он не успевает ничего предпринять, как глаза Паудер падают на Силко и тут же наполняются слезами.       — Силко! — она шепчет, вскакивая на ноги и бросаясь в его объятия. Ее маленькое тело содрагается, прижимаясь к нему так, будто она боится, что он пропадет. Слезы текут по ее щекам.       Силко поднимает ее на руки, крепко держа ее, пока она рыдает у него на груди. Он чувствует тяжесть ее боли и горя в том, как она прижимается к нему, ее маленькие ручки сжимают его кофту. Звук ее рыданий как нож пронзает его живот. Он пытается держать свои эмоции под контролем, но это сложно. Очень сложно. Пытаясь успокоить, он гладит ее по голове.       Силко чувствует взгляд мальчика, наблюдающего за их воссоединением с осторожностью. Но когда тот понимает, что опасности нет, то быстро встает.       — Видишь? Я говорил тебе! — Он говорит с широкой улыбкой. Силко слышит тихий смешок Паудер, прерываемый икотой.       Силко опускает голову, чтобы посмотреть на ребенка, его глаза снова осматривают его внешний вид. Мальчик маленький, но в нем есть твердость, которая редко встречается в детях его возраста.       — А ты у нас кто, мистер? — Силко спрашивает.              — Зовут Экко, — он отвечает. Он пытается стоять прямо, расправив плечи, но Силко замечает легкую дрожь в его руках.       Силко не может не поднять бровь, услышав уверенный тон мальчика. Он видит страх и решимость в нем, то, как он старается держаться храбро. Несмотря на его браваду, он всего лишь ребенок.       — Экко? Заунское имя?       — Да. Рожден и вырос в Лэйнах, — Экко гордливо кивает, сузив глаза. — Почему? У вас есть что сказать против Заунитов?       — Силко — главнокомандующий заунских разведчиков! — Паудер говорит, успокоившись. В ее голосе слышится защитный, но немного хвастливый тон.       Глаза Экко расширяются от удивления. Он смотрит на Силко со смесью благоговения и уважения. Силко практически видит, как крутятся колесики в сознании мальчика, пока он обрабатывает информацию. Экко оборачивается, когда кто-то выкрикивает его имя. Он улыбается, узнав голос. Видимо это тот, кто за ним присматривает, как может судить Силко.       — Иду! — он кричит, кидая быстрый взгляд на Силко, прежде чем убежать.       Силко переключает свое внимание на Паудер, которая все еще цепляется за него, слезы на ее щеках начали потихоньку засыхать. Он успокаивающе гладит ее по спине, пытаясь хоть немного утешить.       — Ты в порядке? — он мягко спрашивает.              — Они не смогли найти Вай, — она шепчет в ответ, ее голос срывается на имени сестры.       Силко замирает от ее слов. Он знал, что это произойдет, знал, что рано или поздно она спросит о Вай. Как он должен ей сказать? Что он может сказать? Он пытается найти подходящие слова, но прежде чем он успевает ответить, их прерывает знакомый голос.       Бензо стоит в нескольких футах от него, на его лице читается беспокойство. Он смотрит на Паудер и выражение его лица смягчается, когда он видит, в каком состоянии находится девочка.       — Ах, нашел ее, да?       Силко кивает, все еще поглаживая спину Паудер. Он вопросительно смотрит на Бензо — молчаливое сообщение, передаваемое между двумя друзьями. Глаза Бензо расширяются от понимая, его лицо становится серьезным. Он делает шаг ближе, понижая свой голос.       — Могу я поговорить с тобой… наедине?       — Ты остаешься за старшего, поняла? — Силко говорит, смотря Паудер в глаза с хитрой улыбкой, на что она ухмыляется, хихикая.       — Поняла.       — Присмотривай за ним, — он указывает на Экко, выросшего за спиной у Бензо.       Паудер кивает, в ее глазах светится маленькая искорка решимости. Силко опускает ее на пол, подбадривающе улыбаясь, а затем поворачивается и следует за Бензо в укромную часть лагеря, достаточно далеко, чтобы их не услышали.       — Так значит, приютил пацана?       — Ага, нашел его прячущимся в моем магазине. Он трясся, как осиновый лист.       — Сирота?       — Сирота. — Бензо вздыхает, смотря издали на Экко, который поддерживает почтительное расстояние, хоть Силко и видит, что тот пытается подслушать их разговор.       Они оба знают, что не за этим сюда отошли.       — Вандера не нашли, да? — Силко спрашивает тихо, преодолевая ком в горле.       Бензо качает головой, его плечи поникли.       — Нет. Ни его, ни Вай.       Силко тихо выругивается себе под нос, проводя рукой по волосам. Он знал, что такое возможно, что его могут не найти, но он надеялся… Ему хотелось верить.       — Мы должны продолжать искать, — Силко бормочет, крепко сжимая кулак. О, как ему хочется ударить что-то, разбить все руки в кровь. — Мы не можем просто отказаться от них.       — Мы и не собираемся, — Бензо отвечает твердо, — но мы должны быть реалистами. Мы даже не знаем жив ли он.       — Он жив.       — Ты не можешь знать наверняка. Взрыв был… — голос Бензо дрожит, вспоминая, что ему рассказывали те, кто уцелели после него.       Силко хмурится, сжимая челюсти. Он хочет всеми фибрами своего существа верить, что Вандер выжил. Ему кажется невозможным, что с ним могло что-то случится. Но логическая часть его мозга, холодная и расчетливая, говорит ему обратное. Еще как могло. Вандер был опорой, которую, как будто бы все, пытаются выбить из-под его ног.       — Он был прямо в центре событий. Как мне сказали, с девочкой на руках. Если кто-то и был достаточно близко, чтобы попасть под взрыв, то это был он, — Бензо говорит аккуратно, но Силко слышит в нем намек на поражение. Он, несмотря на всю свою любовь и преданность Вандеру, уже принял возможность его смерти. У него было на это время. Силко не готов отчаиваться. Он не может, не когда дело касается Вандера и дочери Фелиши. Он слишком упорно боролся, слишком много потерял, чтобы сдаться сейчас. Он стряхивает руку Бензо, которую тот положил ему на плечо в успокаивающем жесте, его глаза горят.       — Вандер жив, — повторяет он твердым и решительным голосом. — Он переживал и хуже, чем простой взрыв. Он уже возвращался с пропасти. Сможет сделать это снова.       — Силко… — голос Бензо предостерегающий. Он знает его достаточно хорошо, чтобы понять, что он не собирается это вот так оставлять. Но он также понимает опасность ложных надежд.       — Речь идет о том, кто он такой, Бензо. Мы говорим о Вандере. Он пережил все, что пережил Заун, — Силко говорит со жгучей убежденностью. — На него бросали Миротворцев, его избивали, кололи, в него стреляли, и он всегда возвращался. Взрыв — не та вещь, которая убьет его. Я это знаю.       Бензо пристально смотрит на друга с явным беспокойством. Он хорошо знает его. Знает силу своих убеждений, огонь в своем сердце. Но он также видел, какую цену им всем принесла эта жизнь. Знает цену надежды, которая может оказаться ничем иным, как принятием желаемого за действительное.       — Я хочу верить, правда, — он говорит с тяжестью на душе, — но мы должны рассмотреть все возможности. Мы не может нашим эмоциям ослепить нас.       Силко резко выдыхает, его плечи напрягаются от разочарования. Он знает, что Бензо пытается быть разумным, пытается не витать в облаках, но он не может терпеть накопившийся в нем гнев, ощущение беспомощности. Как с Фелицией.       — Я говорю не об эмоциях. Я говорю о верности, о поддержке наших людей, о том, чтобы поступать правильно. И правильное дело — не отказываться от Вандера. Ни сейчас, ни когда-либо. Бензо какое-то время молча изучает Силко, рассматривая его напряженным плечи и челюсть, огонь в его глазах. Он понимающе вздыхает.       — Я знаю тебя, Силко, сколько я себя помню. Я знаю, как сильно ты на него рассчитываешь и твою веру в него. Но поиски длятся почти две недели. Я лично объездил каждый дюйм города. Если бы он был жив, не нашли бы мы его?       — Значит плохо искали.       — Это не то, что я говорю, — Бензо отвечает, — мы сделали все, что было в наших силах и продолжим это делать. Если Вандер был где-то там, прятался или ранен, мы бы уже нашли его. Нам придется смириться с тем фактом, что…       — Нет. — Силко резко прерывает, окончательно завершая дискуссию. В его голосе есть нотка, с которой невозможно спорить. Это больше, чем упрямство, больше, чем преданность. Это духовная уверенность, вера настолько сильная, которая может оказаться фатальной.       Бензо остается тихим пару долгих секунд.       — Что с твоим глазом?       — Глаз, — Силко повторяет с горьким смешком, не утихнувший гнев все еще присутствует, когда он говорит. — Пулевое. Севика вытащила меня за считанные секунды до взрыва.       Бензо буквально пялится на него, чувствуя холодок, пробежавший по хребтине. Он знает о том, что девушка в тот день спасла его жизнь, но он не знал про ранение.       — Черт побери, ты же почти… — Бензо не находит в себе мужества озвучить последние слова, одна мысль об этом причиняет ему боль. Мысль о том, что он мог остаться один. Он никогда не был близок с Севикой, даже если и считал ее своей подругой.       — Почти ничего не значит, да?       — Ага.       Смех Паудер раздается неподалеку. Оба мужчины оборачиваются в его направлении. Неожиданный звук разрезает напряжение. Они наблюдают, как Экко активно рассказывает что-то, махая руками и ногами в стороны, видимо изображая кого-то.       — Не слышал, чтобы она смеялась в последнее время, — Бензо говорит медленно. — Даже Экко не получалось ее разговорить в первую неделю, что уж говорить о смехе. Кажется твое появление облегчило ее ношу.       Силко продолжает наблюдать за взаимодействием детей с непроницаемым выражением лица. Когда он видит смех девочки, его глаза смягчаются.       — Этот Экко… Хороший ребенок, — он бормочет. В этом есть намек на неохотное одобрение, как будто он признает способности мальчика вопреки самому себе.       — Хороший.       — Как долго ты собрался греть его под своим крылом?       — Столько, сколько он сам захочет.       — Ты же теперь не отделаешься от него.       — В этом вся суть, Силко.

***

      Война закончилась, оставив Заунитов ни с чем, кроме как с потерями. По крайней мере, в Зауне наконец наступило спокойное время, когда житель может спокойно выйти на улицу, без страха быть убитым Миротворцем. Быть убитым от руки Заунита звучит не так позорно.       Паудер стукнуло уже десять лет. Она отрывисто помнит события той судьбоносной ночи, но Силко все еще замечает отголоски этого в ее поведении.       Он никогда не хотел быть родительской фигурой. Сама идея была ему смехотворной. Так было до тех пор, пока Паудер не появилась в его жизни. Что-то было в этом ребенке, что-то в ее неистовой решимости, что-то, глубоко его тронувшее. Это не только обещание, которое он дал Фелиции. Паудер напоминает ему самого себя. Он не хочет, чтобы она переживала все, что пережил он. Хотя бы не в одиночку. Он даже поймал себя мысли, что он не был зол, когда девочка разрисовала всю посуду, его пепельницу и парочку стен яркими мелками. Он просто посмеялся вместе с ней.       Паудер исполнилось четырнадцать и она, наслушавшись рассказов Экко, решила, что будет крутым изменить свое имя. Первое время он негодовал от ее решения.       — Чем «Джинкс» лучше твоего имени, скажи мне?       — Ты не понимаешь! Я устала быть просто «Паудер». Хочу быть чем-то большим.       Он относился к ее словам скептически, пока в один день не начал автоматически называть ее именно так. Пока в один день ей не стукнуло восемнадцать и она все еще была «Джинкс».       Чертов Экко!