Perfect

3 января 2025.

— Хочешь, я поднимусь с тобой? — пока Мэгги смотрела наверх, туда, где среди одинаковых окон подрагивал холодный свет их с Алексом квартиры, Луи не сводил с нее глаз. Девушка взяла себя в руки почти сразу, как села в машину. Она не дрожала, дышала ровно и даже отвечала на его тупые вопросы, а Томлинсон очень старался заваливать ее абсолютной чепухой, лишь бы отвлечь. Он бы согласился катать ее по городу хоть всю ночь, если бы потребовалось, но Мэгги упрямо твердила — домой. — Нет, я справлюсь, — немного погодя, девушка повернулась к нему, и на ее искусанных от нервов губах даже появилось подобие улыбки. — Спасибо, что подвез. И за твою доброту тоже. Луи не дал ей уйти, осторожно взял за руку и мягко потянул к себе, Мэгги вопросительно на него посмотрела, ее пальцы замерли на ручке двери. — Я не могу тебя оставить. — Я не буду там скандалить, Луи. Никакой поножовщины или вроде того. — Нет? — она отрицательно покачала головой, взгляд ее зеленых глаз оставался удивительно мягким, гипнотическим. Однако Луи чувствовал ее боль под своей кожей. Она была заразная, как болезнь, его начинало лихорадить. — Соберешься и уйдешь? — снова тот же жест. — Что тогда? Теперь она улыбнулась вполне искренне. — Устрою небольшой спектакль. Будет гадко, тебе бы понравилось. Томлинсон рассмеялся. Оба они не замечали (а может, делали вид), что все еще держатся за руки. Невесомо, едва-едва, но все-таки. В этом прикосновении пальцев теплилась жизнь. — Вот какого ты обо мне мнения, Мэгс... Она снова покачала головой, устало опираясь на спинку кресла. Была бы ее воля, Мэгги осталась бы тут, с ним. Приятная музыка, ненавязчивая, греющая душу. Его плавное вождение, почти вгоняющее в сон. Блестящий новогодними огнями Лондон за окном. Легкий снегопад. Тепло печки. Глупые вопросы Луи, его голос, что-то пробуждающий внутри, явно задевающий какие-то струнки души, о которых Стоун давно забыла. Она была готова даже простить ему это «Мэгс». — Я хорошего о тебе мнения, если это имеет значение. — Имеет. Потому что ты мне нравишься. Опять. Прямо в лоб. Мэгги начинала привыкать. — Сейчас мне не до этого, извини, — ответила она так же прямо. Он кивнул. — Я понимаю. Просто решил сказать, чтобы ты знала. Она улыбнулась и мягко отпустила его руку. На кончике языка Луи загорчило. Девушка еще несколько секунд смотрела на него, не шевелясь, и в ее зеленых глазах плескалась благодарность. Ей хотелось удержать внутри это спокойствие еще хоть ненадолго прежде, чем начнется хаос. — Мне пора. — Удачи со спектаклем, Мэгс. Едва Стоун зашла в квартиру, у нее задрожали колени, а желудок неприятно сжался, закручиваясь в спираль. Она бросила ключи на тумбочку, не утруждая себя тем, чтобы повесить их на место. Мэгги казалось, эта квартира пропитана холодом, удивительно, что ледяная корка не пошла по стенам. Как она раньше не замечала? Не замечала этого запаха фальши, скрытого за диффузором со вкусом корицы. Не замечала этой пустоты за минимализмом в ремонте. Не замечала обмана, который проник в каждый сантиметр этой квартиры, расползался по ней, словно плесень. Да что там… Обман тек по ее венам, инородно смешиваясь с кровью, вызывая воспаление, сейчас кипятящее ее изнутри мерзкой лихорадкой. Девушка сглотнула вязкую слюну и, оставив верхнюю одежду в прихожей, прошла в гостиную. Никого. Телевизор был выключен, на столе стоял пустой стакан из-под сока и тарелка с недоеденным попкорном. Шторы были не задернуты, и за окном горел праздничный Лондон. Мэгги надела на себя маску с улыбкой, и пока внутри не было ничего, кроме желания отмыться, стереть кожу мочалкой до крови, пытаясь вытравить из себя обман Алекса, внешне она оставалась сама собой. Даже чуть лучше. — Милый, — это слово жгло язык. — Ты спишь? — ласково спросила она, когда вошла в спальню. — Нет, — он тут же повернулся к ней, не вылезая из-под одеяла. — Ты рано. — Я соскучилась, — она подошла к нему и села на край кровати. Алекс потянулся за поцелуем, но это было бы чересчур, Мэгги удалось как-то удачно остановить его, вычурно нежным жестом она коснулась его лба, как бы проверяя температуру. — Как себя чувствуешь? — Чуть лучше. Как Питер? Вы говорили? — он с огромным, почти нездоровым интересом искал ответ на ее лице. — Да, он ничего толком не сказал. Но я уверена, ты прав, он что-то скрывает. — Ну, и к черту его, детский сад, — сильные руки Алекса обвили талию Мэгги, ком подкатил к горлу девушки, она вцепилась в его руки, желая одного — оттолкнуть, но заставила себя сдержаться. Все ее тело было напряжено, натянуто, как струна, готовая вот-вот лопнуть. — Ты чего? — губами, целующими другую в тайне, он прошелся по ее шее. — Ничего, — она коснулась его волос и выдавила из себя улыбку. — Милый, я очень устала. Ничего, если мы… Посмотрим что-нибудь вместе? Он в непонимании замер на несколько секунд, а затем почти разочарованно кивнул, и его руки, напоминающие ей скорее веревки, вымоченные в кислоте — так они жгли ее кожу — наконец, ее отпустили. Сколько раз они занимались сексом после того, как он изменял ей с Кейт? Он хотя бы менял рубашки? Как тщательно он соскабливал с кожи чужие прикосновения? Мэгги не хотела об этом думать, но не могла прекратить. Она чувствовала себя дурой. Это было хуже всего. Ее водили за нос, за ее спиной сговаривались, а она ничего не замечала. Или не хотела замечать? — Окей… — Я переоденусь, а ты выбери любой фильм. — Звездные войны? — он улыбнулся, зацепившись за слово «любой». Мэгги их ненавидела, Алекс это прекрасно знал. — Ладно. Давай. — Ты не заболела? — он шуточно коснулся ее лба ладонью, рассмеялся сам себе и легко поднялся с постели, кажется, довольный новостями. — Я схожу в душ, спал час или два, мерзко себя чувствую. Стоун надеялась, дальше будет только хуже. — Без проблем, — она была только за. Мэгги дождалась, пока он закроет за собой дверь, и тут же схватила его телефон, лежавший на тумбочке. Она знала пароль, но никогда не проверяла социальные сети или звонки Алекса. Ей казалось, это низко. Ей казалось, от недоверия отношения лучше не становятся. Ей казалось, если человек захочет, он изменит, даже если проверять его телефон каждый день. Вот, собственно, он и изменил. Самое забавное, Алекс никогда не прятал от нее телефон. Такая уверенность в себе? Секретные чаты? Или ему было плевать? А может, он ждал, что она, наконец, все узнает? Мэгги без труда нашла диалог с Кейт, она всегда была записана у Алекса как «Лисичка». Стоун злилась на каждую букву, на смайлик лисы и сердечко. Она быстро пролистала диалог вверх, прочитала пару отрывков то тут, то там. Было очевидно, что он подчищен. Девушка закатила глаза.

Спишь?

Ответ от Кейт пришел почти сразу. Нет Как себя чувствуешь?

Я хочу увидеться

Мне сразу станет лучше

Она скоро вернется, ты же сам сказал Стоун чертыхнулась. Этого в диалоге не было, значит, удалил. Мэгги прикусила губу и задумалась, как правильно ответить.

Все меняется, Лисичка. Хорошие новости

Она написала, что останется у Питера

Они напились

Мне так нравится, когда ты называешь меня Лисичкой Мэгги фыркнула и, не удержавшись, показала средний палец горящему экрану. Их с Питером точно можно допускать к пациентам? — Ах ты рыжая сука!

Ты приедешь?

Я думала, ты приедешь? Спасибо, что хватило совести не трахать другую в этой постели, Алекс.

Плохо себя чувствую

Позаботишься обо мне?

Всегда, милый — Милый? Серьезно? — Мэгги покачала головой и издала рвотный звук. Затем девушка вызвала для Кейт такси и, как ни в чем не бывало, переоделась в свою шелковую пижаму и вернулась в гостиную. К этому времени Алекс как раз вышел из душа, и девушка не дала ему взять телефон из спальни, убедив, что хочет побыть с ним только вдвоем. — И со «Звездными войнами», конечно. — Ты чудо, Мэгги, — он чмокнул ее в губы, и Стоун это стерпела. Возможно, ей стоило стать актрисой, как она и мечтала в детстве. У нее слишком хорошо получалось притворяться. Если так подумать, вся ее жизнь — сплошное притворство. И пока играла заставка, а Алекс довольно ерзал на диване, увлекая ее в объятия, Мэгги думала, любила ли Кейт этот фильм? Наверное, просто обожала, как и все, что было хоть как-то связано с Алексом. Она была влюблена в него со школы, даже в университет пошла за ним, хотя не слишком тяготела к программированию, уж этот фильм она наверняка наизусть знала. Молодец. Добилась своего, так или иначе. Мэгги хотела и не хотела знать, как давно это продолжается. — Кто это? — когда раздался звонок в дверь, Алекс отчего-то напрягся. Словно почувствовал. — Сюрприз! — Мэгги расплылась в улыбке и похлопала его по щеке. Девушка не просто поднялась с дивана, она выпорхнула из его объятий, понимая, что это был последний раз, когда он прикасается к ней. Она распахнула дверь, улыбаясь во все тридцать два, а на лице Кейт улыбка наоборот погасла в то же мгновение. — Кейт? Что ты здесь делаешь? — Алекс, шедший прямо за Мэгги, отыгрывал бесподобно. — Я… — она побледнела и захлебнулась собственным вдохом. — Я приехала навестить, ты же болеешь... Он не знал ничего, она металась от понимания, что Мэгги все узнала, до слепой надежды, что это просто какое-то недоразумение. — Это очень мило. Заходи?.. — он покосился на Мэгги, пытаясь понять, в каком она вообще настроении. Начистоту. Кейт мечтала о том, что все так обернется однажды. У Рипли отчего-то не хватало стойкости расстаться с Мэгги, возможно, ему нравилось быть с ней золотой парочкой на людях, а по ночам вести совсем другую жизнь. Возможно, он обожал обладать ими обеими. Возможно, любил обеих, просто по-разному. Возможно, не любил никого. Кейт понимала, если Мэгги узнает, она не простит Алекса никогда. Так что она даже подумывала рассказать ей сама, ну или подставить все таким образом, чтобы Стоун все поняла. Сейчас, когда все неожиданно обернулось этой сценой, Кейт дрожала, немела, бледнела и краснела одновременно. Ей хотелось сквозь землю провалиться, испариться, перестать существовать. Так всегда бывает, когда ты получаешь то, чего долго хочешь. Кажется, что тебе не слишком это и нужно. Тебе просто страшно это, наконец, взять. — Я все знаю, успокойтесь, — Мэгги прервала этот спектакль, хотя очень им наслаждалась. Она обернулась и посмотрела Алексу в глаза, девушка прочла в них все, что до этого момента почему-то отказывалась видеть. Он врал ей. Долго. Уверенно. И мастерски. И теперь Рипли не то чтобы сожалел, он был скорее поражен, что его нечестную игру так легко раскрыли. Именно поэтому ей и нужна была эта очная ставка, Стоун хотела все увидеть своими глазами, все почувствовать и все понять. Чтобы никогда больше не наступать на эти грабли. Чтобы ни в коем случае не позволить себе его простить, не дать ему затуманить ей голову. Он был растерян. Стоял в проходе, с чуть приоткрытым ртом, и не шевелился, пока Кейт едва не умирала, не решаясь перешагнуть порог или уйти прочь. В этой немой тишине, когда воздух едва ли не искрился отчаянием, страхом и виной, Мэгги впервые с момента, как она все узнала, стало легко дышать. И она была собой довольна. Отец бы похвалил ее. Стоун вывернула невыгодную для себя ситуацию в свою сторону. Он всегда учил ее этому. Оставив их вдвоем, девушка прошла в гостиную и выключила чертов фильм, осознавая еще одну свою победу. Никогда больше ей не нужно будет смотреть «Звездные войны». Мэгги села на диван, закинула в рот попкорн и взяла в руки свой телефон, на экране она огромным удовольствием обнаружила сообщение от Луи. @louist91: Я все еще здесь, если спектакль пойдет не по плану Ей хотелось танцевать, так хорошо она себя чувствовала. К своей чести, а может, от шока, Алекс не стал отпираться. Когда он прошел следом за ней в гостиную, то не приблизился к ней ни на один лишний метр, он знал, в такие моменты Мэгги лучше не трогать. Он выглядел, как виноватый школьник. Двухметровый провинившийся шкаф. Взгляд побитой собаки ему не шел. — И что теперь будет? У Мэгги был готов ответ. — Заночуй у своей любовницы. До конца каникул я соберу вещи и съеду. Он облизнул губы. Нервно. — Мэгги… Давай поговорим? — она отрицательно покачала головой. — Все сложно. Я знаю, это огромный косяк, но… — Алекс. Ты не хочешь слушать, что я хочу тебе сказать. Ничего хорошего не жди. — С чего ты взяла? Может, хочу? Выговорись. Станет легче. Она отложила телефон и вздохнула, прикрыв на секунду глаза. Алекс надеялся, Мэгги даст волю слезам или вроде того. Он надеялся, ему удастся пообещать ей все исправить, девочки же склонны прощать, особенно она, Мэгги ведь такая добрая, такая чуткая… Стоун резко распахнула веки, ресницы ее дрогнули, и Алекс увидел в ее глазах пламя преисподней. Оно жгло так, что он отступил на полшага назад. — В таком случае, пошел нахуй ты, твоя ебнутая сестра с надутыми сиськами и ее идиотскими комментариями. Мерзкая, двуличная семейка. И пусть твоя рыжая сука-любовница тоже идет нахуй, как и твои любимые всратые фильмы, от которых только спать хочется, приложение для знакомств, от которого меня тошнит, как и половину города, там одни извращенцы, ты в курсе? Засунь себе в жопу свое «давай поговорим», свои детские травмы, погибших родителей, мне настолько насрать, Алекс, ты врал мне, ты меня предал, ты уебок. Я не хочу с тобой иметь никаких дел, это понятно? Никакой больше золотой парочки, мне до трясучки противно даже смотреть на тебя. Катись к черту, не заставляй меня позорить тебя на весь интернет или еще что-то, я в гневе, я могу наломать дров, и ты это знаешь. Она даже не кричала. Мэгги просто говорила на одном глубоком выдохе, и с каждым словом ее тело наполнялось приятном пустотой, невесомостью. Алекс нервно сглотнул, выслушав ее до конца. Закончив, девушка перевела дух и покачала головой. Наконец-то! Ему нужно было изменить ей, чтобы она, наконец, перестала играть не свою роль в этом чертовом спектакле, длинной в два года. — Вопросы? — она иронично приподняла брови. Рипли, шокированный всем происходящим, глаз не мог от нее оторвать. Было ощущение, что она сейчас наберет воздуха побольше, и продолжит. При желании Мэгги бы нашла, что сказать. — Знаешь, ты явно не в настроении строить конструктивный диалог, Мэгги. Алекс не мог так просто проиграть. Это совсем не вязалось с его образом золотого принца. Он не был намерен оставлять все вот так. Глубоко внутри Рипли считал, что если все и должно кончиться, то куда драматичнее. Мэгги просто вылила на него кучу дерьма, не заплакала даже. Не так он видел конец этой сказки. — Пошел нахуй, — Стоун сладко улыбнулась. Она бы выбила ему это татуировкой на лбу, с радостью. — Я понял. Я напишу тебе завтра. Напишу… Мэгги взяла в руки телефон, не вполне обращая внимание, как Алекс собирает какие-то свои вещи, бросая на нее опасливые взгляды. Вдруг кинется драть ему лицо когтями? Стоун, впрочем, и правда было не до него. Она упорно игнорировала его и то, как внутри все немеет от боли. Ей нужен был наркоз, и срочно.

@magstone: А сейчас?

@louist91: И сейчас Он прождал ее больше двух часов. Это ее удивляло.

@magstone: Подождешь еще минут пятнадцать?

@louist91: Ты там в порядке? Мне подняться?

@magstone: Я в норме. И очень хочу танцевать. Устроишь?

@louist91: Все, что угодно, мой Ангел

***

Ночной Лондон только начинал раскачиваться, заведения заполнялись людьми, жаждущими приключений и веселья. Мэгги сегодня оказалась одной из них, ей нельзя было останавливаться ни на мгновение, иначе дробь из осколков очередного в ее жизни предательства настигнет ее и вопьется в бедное, сжимающееся от ужаса сердце. Стоун не желала его слушать. Она велела ему заткнуться в ту самую секунду, когда снова села в машину к Луи. Он ничего у нее не спросил, только улыбнулся своей «той самой» озорной улыбкой. — Прекрасно выглядишь, Ангелок. — Поехали уже. Шот за шотом, бар за баром в Хокстоне. Громкая музыка, вибрацией звучащая не только в голове, но и в районе солнечного сплетения, его смех, ее сумасшедшие танцы и ощущение, что еще чуть-чуть, и она взлетит. Ему стало жарко, Томлинсон был одет не для танцев в тесном пространстве, в конце концов он снял свою водолазку и остался в черной майке, Мэгги присвистнула от количества татуировок на его руках. — Сколько их у тебя? Он пожал плечами и отпил колы из своего стакана — хотя бы один из них должен был оставаться в трезвом уме. — Я перестал считать. — Я сосчитаю, — со знанием дела заявила она. Мэгги была пьяна настолько, что наверняка бы сбилась на десятой. — Мы не настолько близки, Ангелок, — шепнул он ей на ухо, обжигая кожу горячим дыханием. Колени девушки задрожали (от танцев на высоких каблуках, естественно). Голова закружилась (от мелькающих по телу огоньков света). Хорошо, и от запаха Луи — зеленый чай, виски и проблемы. Мэгги чувствовала, что ее самоконтроль с треском проигрывает битву с его обаянием. У нее пересохло во рту. Рука Луи лежала на ее талии, невесомо и очень естественно. — Мне нужно выпить воды. Нет, — она замотала головой, противореча сама себе. Его губы были в опасной близости от ее. — Мне нужно на воздух. Не сказав больше ни слова, девушка кинулась в толпу и начала пробираться к выходу. Музыка стучала по вискам, она натыкалась на чужие локти, обрывки фраз и пару раз ее едва не облили коктейлем, ярко-розовый свет бил по глазам, ослепляя, так что двигаться приходилось на ощупь, но в конце концов Мэгги выбежала на улицу, и холодный зимний ветер ударил по лицу, слегка ее успокаивая, отрезвляя. Коснувшись горячего лба ладонью, она коротко рассмеялась сама над собой. Надо же, поплыла от какого-то парня в татуировках. Первого встречного горе-музыканта. Мэгги вдохнула полной грудью, покалывание мелких снежинок на щеках и обнаженных руках слегка привело ее в чувства. — Эй, ты чего? — Луи мягко коснулся ее плеча. Его прикосновение вновь обожгло кожу, и заставило сердце в груди дрогнуть, вибрация прошла по всему ее телу. — Перепила? Тебе плохо? Ей не было плохо. Ей было хорошо. Особенно, когда он был рядом и вот так внимательно всматривался в ее лицо, спрятанное за светлыми прядями, с которыми играл ветер. — Ты говорил, что живешь тут недалеко? — она откинула волосы назад и подняла на него вопросительный взгляд. Томлинсон опешил и не сразу нашелся с ответом. Ее зеленые глаза его просто гипнотизировали. — Да… Минут десять ехать. Да к черту все. Она кивнула. — Поехали, — Мэгги зашагала к его припаркованной на стоянке машине уверенной походкой. Луи не двинулся с места. Ее плавный силуэт манил его за собой, но здравый смысл бил в барабаны и мигал красными лампочками в его голове. — Ну? Рок-звезда? Ты чего застыл? — А шуба твоя? — он был готов себе врезать. Какая к чертовой матери шуба? Девушка его мечты идет к его машине, чтобы поехать к нему домой, а он останавливает ее? Томлинсон явно теряет хватку. Она махнула рукой. — Завтра заберем. У него не было никакого желания сопротивляться ее уверенности в этом решении. Мимо них плыли улицы, одна за другой, редкие прохожие, но больше — блеклый свет фар едущих по встречке машин, свет фонарей и гирлянд над Лондоном. Мэгги молчала, прижавшись лбом к стеклу, и рисовала на нем дурацкие узоры, обжигая теплым пьяным дыханием. — Пишешь SOS? Она усмехнулась. — Мне стоит? — Не знаю. Решишь сама, — он сделал музыку чуть громче. Это расшевелило Мэгги. Она повернулась к нему и закинула ногу на ногу идеальным движением. Стоун думала о том, что делала бы без него? В конце концов, она действительно считала, что его симпатия к ней — единственное, что помогает ей держаться на плаву этой ночью. — Ты прямо рыцарь на белом коне, Луи. Томлинсон отрицательно покачал головой и прошелся зубами по нижней губе, он улыбался. — О нет, не заблуждайся на мой счет. Я точно не рыцарь, как раз наоборот, — темный принц. Колдун. Вампир. На кого еще из дарк романов он был похож? — А ты? Какая ты? Она пожала плечами, задумавшись ненадолго. — Пожалуй, я из тех, кого на третий день отношений ведут знакомиться с родителями. — Хорошая девочка, значит? Не зря я зову тебя Ангелом. — Мне это жутко не нравится. — Ты привыкнешь. Они посмотрели друг на друга, едко улыбаясь, но в этом не было ни капли напряжения. — Приехали, — Мэгги огляделась. Он припарковал машину у кирпичного четырехэтажного, типичного для Лондона многоквартирного дома по Баундари-стрит. Милого и уютного на вид, с мансардными окнами на верхнем этаже. В этом районе между домами на тротуарах росли деревья, летом раскидываюшие листву во все стороны, создавая такую желанную тень. В этом было что-то живое, далекое от каменных джунглей, стеклянных высоток до небес, которые Стоун, по большому счету, не слишком и любила. — Идем, — девушка довольно улыбнулась и, не дожидаясь его помощи, спрыгнула из Range Rover на тротуар, засыпанный снегом и покрытый тонкой коркой льда. Едва не упав, она рассмеялась сама себе, держась за дверь машины со всей оставшейся у нее силы. У Луи замерло сердце, неприятно так, до дрожи. Травмоопасная девчонка. Он почти выпрыгнул из тачки, захлопнул дверь и в несколько широких шагов обошел ее, взяв Мэгги под руку. — Идем, Ангелок. Не ломай крылышки. Лифта в доме не было, и Луи придерживал ее за талию, пока они поднимались на третий этаж, от греха подальше. Мэгги не помнила, когда в последний раз поднималась куда-то вот так, по лестнице. Стук ее каблуков наверняка перебудил всех соседей, в одной из квартир залилась лаем собака. Они глупо о чем-то перешептывались и хихикали, как нашкодившие подростки. Войдя в квартиру, они тут же оказались в гостиной. Он включил свет. Мэгги не нужно было спрашивать, его ли это апартаменты, она сразу поняла — нет. И хоть Луи и пытался освежить их, сделать более минималистичными, в интерьере все равно проглядывалась старина. Например, древняя, абсолютно чудесная по мнению Стоун гравированная плитка на полу в гостиной, он прикрыл ее серым ковром, но она все равно выглядывала из-под него, как бы говоря: «Хэй, модник, я все равно здесь!». Широкие окна, выходящие прямо на дом напротив, Луи закрыл плотными шторами, чтобы не встречаться взглядами с соседями в трусах каждое утро. В гостиной стоял старый, потертый стол, на котором были разбросаны смятые листки бумаги, все в черных чернилах, перечеркнутые, истертые почти до боли. Наверное, он так мучительно писал песни. Белые стены, высокие потолки, небольшое эхо, странная форма стен, угловатая, непродуманная. Мэгги безумно нравилась эта квартира. Она была живая, настоящая. И здесь везде пахло им. Зеленым чаем и виски. — Вау, — она улыбнулась. — Круто. — Тут все стариковское, но цена была хорошая, и… — Нет. Я бы жила в такой. Это лучше стеклянной бездушной громадины, поверь мне. Он улыбнулся и как-то неловко почесал затылок. — Мне, если честно, тоже так кажется. Она поймала его взгляд и улыбнулась в ответ. Томлинсон так смотрел на нее… Мэгги казалось, молния на ее юбке, в которую она переоделась перед вечеринкой, расстегивается сама от одного этого взгляда. Сердце начинало биться чуть чаще. Она знала, зачем приехала, и не видела никакого смысла больше ждать. К тому же, Луи тоже знал. Они уже далеко не маленькие дети. Мэгги подошла к нему и, привстав на цыпочки, поцеловала Томлинсона. Пол ушел у нее из-под ног. Его губы ощущались, как огонь, но он обжигал так приятно, он проникал под кожу, он тек по телу вместе с кровью, расплавленный и дающий смысл. Его руки с силой легли на ее талию, и инициатива в одну секунду перешла к нему. Луи прижал Мэгги к двери, прикусывая ее нижнюю губу, слизывая, наконец, этот манящий розовый блеск, сладкий, с привкусом текилы. Ее холодные от волнения и мороза ладони прошлись по рукам, она ощутила подушечками пальцев шрам на одной из них, в район бицепса, глубокий и длинный. Венка на его шее взбухла, он целовал ее так яростно, будто ждал этого не одну сотню лет. Дни с их знакомства ощущались ровно так, ведь до этой секунды Луи мог довольствоваться только невесомыми прикосновениями украдкой. Он пропускал ее светлые волосы сквозь свои пальцы — нежный шелк, не иначе. От Мэгги пахло сладкой амброй, пионами и запретом. Это сводило с ума, кружило мысли едким и опасным водоворотом. Дыхание сбивалось, этот поцелуй дарил и отбирал кислород одновременно. Перенасыщение и голодание. От такого можно было упасть в обморок. Луи повел ее к дивану в гостиной, небольшому и твердому, поэтому он сел на него первым, усадив Мэгги к себе на колени. То, как она двигала бедрами, как позволяла ему исследовать свой рот языком совсем не вязалось с ее словами о хорошей девочке. Хорошие девочки так не ведут себя, а ведь у них фактически даже не было первого свидания. Она была пьяна. Луи чувствовал это, видел в ее зеленых, ошалевших от происходящего глазах. В ее движениях было больше развязности, чем обычно, больше свободы. Мэгги себя не контролировала. И когда она стащила с себя топ, когда кожа ошпарила кожу, Луи словно холодной водой окатили. Он прорычал. Томлинсон хотел от нее оторваться, знал, что должен, но не мог, к ней притягивало, как магнитом. — Мэгс… Она словно не услышала, ее влажные поцелуи скользили вниз по его шее, и горячий язык прошелся вдоль венки. Луи вцепился в обивку дивана рукой, сдерживая стон. — Я пожалею об этом, — сказал он сам себе, чувствуя, как ему жжет даже веки. — Что? — переспросила она, не отвлекаясь, ее тонкие пальцы поглаживали татуировку на его груди. Луи с силой, но не грубо отодвинул ее чуть назад. Мэгги дернулась, испугавшись такой резкой перемены. — Прости, детка, но нет. Нам надо остановиться, — каждое слово давалось тяжело, темное, настоящее внутри него кричало бросить эту глупую идею с рыцарством и честностью. — Ты шутишь? — тяжело сглотнув, выдавила она. Это было тяжело. Ее кружевное розовое белье просилось быть снятым. Луи почти потянулся к ней, желая снова коснуться идеальной персиковой кожи, но одернул себя. Нет. Она пьяна. И ее сердце разбито. Утром она пожалеет, а он окажется мудаком. В любом другом случае Томлинсону было бы абсолютно все равно, но не с ней. Отчего-то не с ней. — Нет. Ничего не будет. — Мужлан! — она ударила его по щеке с такой силой, что кожу обожгло огнем. Мэгги ловко отшатнулась назад, прикрываясь обеими руками. В свете настольной лампы, которую они зажгли, в ее зеленых глазах заблестели слезы. — Придурок! — губы девушки задрожали. — Ненавижу вас всех, — она замотала головой, откуда-то изнутри, из самой глубины вырвался всхлип. Догнало, наконец. Чертовы осколки впились прямо в сердце, и ни текила, ни его поцелуи не обезболивали. Девушка пошатнулась и опустилась на ковер, зажимая рот рукой. Слезы, горячие, как лава, покатились по щекам, дыхание, сбитое от страсти, закоротило, как провода, и Мэгги разрыдалась. Она ненавидела Алекса. Жалела о потерянном времени и потерянных чувствах. Мэгги спрашивала себя, что с ней не так? Почему она вынуждена повторять судьбу мамы, хотя так старалась быть умнее и лучше нее? Почему все в итоге всегда заканчивается предательством? Может, она была недостаточно нежна? Недостаточно любила? Недостаточно… — Мэгс… — его шепот прорвался сквозь бесконечные вопросы к самой себе. Теплые ладони Луи скользили по ее обнаженной спине и дрожащим плечам, перебирали светлые волосы. — Он придурок. Ты не виновата. Она отрицательно покачала головой. Луи ничего не знал. Он и ее совсем не знал. И даже не захотел ее сегодня. Настолько она жалкая? — Он проебал лучшую девушку на свете. — Ты не знаешь этого, — только и смогла выговорить Мэгги. У нее никогда не было проблем с самооценкой, но сейчас все это ощущалось, как конец света. — О, поверь, Ангелок, я знаю, — он повернул ее заплаканное лицо к себе, тушь собиралась комками на ее щеках, лицо покраснело от слез, а глаза посветлели, стали оттенка первой весенней листвы. Мэгги была прекрасна. — Вы, девчонки, всегда выбираете не тех. Поэтому ты здесь. — Иди к черту, — выдохнула Стоун сквозь слезы. Только этих философствований ей не хватало. Мэгги хотела утонуть в своей боли. Она, наконец, ее приняла. Он усмехнулся и кивнул. — Иди сюда, — Луи прижал ее к себе, обнимая, хотя Мэгги и сопротивлялась. Его губы скользнули по ее волосам, он с удовольствием вдохнул их сладкий аромат. Он гладил ее по рукам, по мокрым щекам, молча, без лишних советов и громких слов. Мэгги снова пришлось ему довериться, и девушка прижалась к нему, Стоун тоже молчала. Луи все знал и так. Он просто был рядом, пока она, в конце концов, не отрубилась, так и не прекратив плакать. У Мэгги выдался чертовски сложный длинный день. Дыхание ее выровнялось, и она полностью утонула в его объятиях. Луи просидел так еще немного, давая ей заснуть покрепче, даря себе еще какое-то время в этом приятном спокойствии рядом с ней. Томлинсон понимал, утром эта магия исчезнет. И она, вероятно, тоже. Умные и хорошие девочки, как Мэгги, не задерживаются надолго с такими парнями, как он. Луи легко поднял ее на руки и занес в свою спальню. Томлинсон не помнил, когда девушка в последний раз оказывалась в его постели, чтобы просто… Поспать. Он осторожно уложил Мэгги на матрас, убрал волосы, прилипшие к еще чуть мокрому от слез лицу, и накрыл ее одеялом. Либо он сходил с ума, либо от нее реально исходил какое-то блестящее розовое сияние, как от диснеевской принцессы. Качая головой, пытаясь сбросить с себя напряжение и тяжесть этого блядского благородства, Луи поплелся спать в гостиную.