Твоё путешествие с Дайнслейфом

Дайнслейф стоял у окна, он весь был напряжён, словно стоял на страже. Перед ним простирался город Сумеру, яркие огни рыночной площади начинали тускнеть с наступлением ночи. Шум оживлённых улиц постепенно затихал, оставляя лишь мягкий шелест листьев вдали и приглушённый гул мира, погружающегося в тишину. Однако его взгляд был устремлён не на город, а на тебя. Ты уснула быстро – усталость от путешествий и изнеможение от ранения наконец настигли тебя. Единственным звуком в комнате было твоё ровное дыхание, а слабый свет из окна играл на твоём умиротворенном лице. Глаза Дайнслейфа следили за каждым изменением в твоём выражении, каждым лёгким движением бровей, каждым тихим выдохом. Он всегда был внимателен – даже бдителен – когда дело касалось тебя. Это стало для него второй натурой, эта потребность защищать тебя, быть готовым к любой опасности. Но этой ночью всё было иначе. Он смотрел, как ты спишь, и не было никакой угрозы, никакой опасности, никакой необходимости защищать тебя. И всё же он не мог отвести взгляд. Ты лежала в полной безмятежности, черты твоего лица смягчились сном. Тени напряжения и усталости, что раньше были заметны, исчезли, уступив место тихой умиротворенности, которую он видел так редко. Ты выглядела такой… уязвимой, такой хрупкой в этот момент, как что-то, что легко может ускользнуть, если он не будет осторожен. Странное чувство зашевелилось в его груди, что-то, к чему он не привык, с чем он не знал, как справиться. Он всегда видел тебя сильной, уверенной, умеющей постоять за себя в бою, никогда не отступающей перед вызовом. Но здесь, сейчас, ты была абсолютно неподвижна, твоя защита была ослаблена настолько, насколько ты никогда бы не позволила себе в бодрствующем состоянии. Впервые он увидел в тебе нечто нежное. Кого-то, кто нуждался не только в защите от опасностей, подстерегавших в пути. Тебе нужен был отдых, комфорт, забота. И он понял, что хочет дать тебе это, хочет защитить тебя не только от физических угроз. Его челюсть слегка сжалась – привычная реакция на эмоции, которые он не знал (или забыл), как выразить. Нежность была чем-то чуждым для него. Это не было частью того мира, в котором он жил, мира потерь и выживания. Но сейчас, при виде тебя такой, это чувство было неоспоримым. Его пальцы дрогнули, желание смахнуть прядь волос с твоего лица стало почти непреодолимым. Он никогда прежде не прикасался к тебе подобным образом, никогда не позволял себе такой близости. Но теперь желание сделать это – хотя бы раз – захлестнуло его с неожиданной силой. Долгий миг он просто стоял там, наблюдая за тобой. Твои губы слегка приоткрылись во сне, дыхание было ровным и тихим. Ты чуть повернулась на бок, и твоя рука соскользнула с груди, безвольно свесившись с края кровати. В этой незащищённой позе было что-то, что заставило его внутренне напрячься. Не задумываясь, он шагнул ближе. Он двигался медленно, почти с опаской, словно боялся нарушить тихий покой комнаты. Его тень протянулась по полу, тёмная на фоне бледного света луны, когда он остановился рядом с кроватью. С этого ракурса он мог лучше разглядеть твоё лицо: нежный изгиб щеки, тень от ресниц. При всей твоей силе, огне и решимости, которыми он восхищался, сейчас ты казалась такой… хрупкой. И эта хрупкость вызвала в нём прилив защитного инстинкта, какого он не испытывал никогда прежде. Его рука замерла над тобой на мгновение, нерешительность сковала его. Что он делает? Это было не похоже на него – протянуть руку, чтобы коснуться тебя без причины, позволить себе чувствовать что-то, кроме долга. Но здесь не было никого, кто мог бы его увидеть, осудить. Только ты, спящая и не подозревающая о буре эмоций в его душе. Медленно, осторожно, он протянул руку. Его пальцы слегка, едва заметно, коснулись твоей кожи, когда он убрал прядь волос с твоего лица. Твоя кожа была тёплой, мягкой под его пальцами, и на короткий миг он позволил себе задержаться на этом контакте. Он был настолько мимолётным, настолько кратким, что могло показаться, будто его и вовсе не было, но он вызвал в нём волну незнакомого тепла. Хрупкая. Это слово снова эхом отозвалось в его мыслях, но он думал не только о твоей физической форме. В твоём доверии к нему, в том, как ты позволяла себе быть уязвимой рядом с ним, тоже было что-то хрупкое. И вместе с этой хрупкостью пришло чувство ответственности, которое оказалось тяжелее любого меча, который он когда-либо держал. Он отстранился, прикосновение уже стало воспоминанием. Но даже когда он выпрямился, вернув привычную маску отстранённости, его взгляд не покидал тебя. Он знал, что не может позволить себе этого – этой растущей привязанности, этой подкрадывающейся нежности, которая заставляла его хотеть прижать тебя к себе, оградить от всего. Он не мог быть тем рыцарем, которого ты заслуживаешь, не с тем прошлым, что он несёт, не с проклятием, которое висит над ним, как тень. Его долг, его цель слишком далеки от простых желаний сердца. И всё же… он не мог отвернуться. Наблюдая за тобой, такой спокойной, такой беззащитной, он чувствовал, как вся тяжесть его эмоций давит на него, готовых прорваться сквозь стены, которые он возвел вокруг себя. Он хотел защищать тебя не только из чувства долга, но и потому, что ты стала для него важной в тех смыслах, которые он не мог предвидеть. Ты была больше, чем просто попутчик. Больше, чем союзник. Ты шевельнулась во сне, тихий вздох сорвался с твоих губ, и на мгновение ты нахмурила брови, будто тебя потревожил мимолётный сон. Эта уязвимость в твоём лице вновь затронула что-то глубоко внутри него, и, не задумываясь, Дайнслейф снова протянул руку, на этот раз, чтобы мягко накрыть твою ладонь своей. Прикосновение было кратким, мимолётным, но оно укоренило его в этом моменте. Его рука задержалась всего на секунду, прежде чем он снова отступил, вернувшись к своему импровизированному посту у окна. Он не мог позволить себе этого. Он не мог позволить себе привязываться. Но, глядя на тебя, спящую, он знал, что уже слишком поздно. Тишина в комнате, казалось, стала тяжелее, вес его собственных эмоций давил на него. Он медленно выдохнул, пока ты вновь погружалась в безмятежный сон. «Она заслуживает большего, – подумал он, чувствуя тупую боль в груди. – Больше, чем я могу предложить. Но пока она рядом…» Его взгляд вновь задержался на твоей спящей фигуре, редкая нежность отразилась на его обычно сдержанном лице. «Пока ты рядом… я буду защищать тебя. Не только из долга, но потому, что ты стала для меня дорога». Он остался рядом, сторожа твой сон, пока воздух наполнялся невысказанными эмоциями. И впервые, в покое ночи, он позволил себе почувствовать это – хрупкое, нежное чувство, расцветшее в тишине вашего совместного пути.