Свет проклятых звёзд 2. От цепей и ошейников к свободе!

Её образ вышел из огромного настенного зеркала в ажурной раме. Медноволосая эльфийка, очевидно, чья родня, не слишком испугалась внезапной гостьи, однако и не обрадовалась, а, скорее, растерялась. Она произнесла что-то, но слова растаяли, навеки оставшись неуслышанными. Призрак царственно проследовал по комнате мимо бесчисленных книжных полок и висящих между ними картин, замер у окна. — Ты, — прозвучал пугающий до дрожи голос, — нужен там, где ты есть. Медноволосая эльфийка куда-то быстро ушла, потом вернулась с портретом, и призрак шагнул внутрь холста. Загудела, будто далёкий боевой рог, песня, заставляющая кровь стынуть в жилах: «Душой отдыхая, на тропку ступаешь, Средь шёлка травы, улыбаясь, идёшь. Но лишь одного никогда не узнаешь — Здесь правит художник, рисующий ложь. Ему поклонишься, но этого мало, Нужна ты здесь только, как образ с холста. Я видела это, узоры читала. Чудовищна истина, страшно проста. Прекрасны деревья, но сок их дурманит, Коснёшься ручья — и забудешь, кто ты. Творец здесь — художник, он Аманом правит, Картины его — воплощения мечты. Надежда, любовь, теплота и забота, Узор песни Эстэ волшебно хорош. Художник покажет тебе, где и кто ты, Художник, рисующий дивную ложь». — Почему, когда хочу сдохнуть, я вижу тебя?! — воскликнул, просыпаясь, Алмарил и понял: его слова услышали все соратники, имевшие несчастье оказаться рядом, поэтому не продолжил речь о своей вере в возрождение эльфов в Валиноре — земле без искажения. — Ну прости, — пожал плечами Гилнор, поправлявший поленья в костре. — Я не хотел. Но скоро мы расстанемся, возможно, навек. Я точно не пойду в Химринг, а вернусь с докладом в Барад Эйтель. — Ты так говоришь, как будто туда легко пройти, — таргелионский принц, только сейчас осознавший, что спал сидя на пне прямо под моросящим дождём, подошёл ближе к огню. — Это не легко, — вышел на поляну Карнифинвэ, ломая в руках сырой хворост. — Но возможно. Сын нолдорана Питьяфинвэ уходил в разведку вместе с четырьмя соратниками и пугающе долго не возвращался. Похоже, в пути ему совсем нечем было заняться, раз насобирал столько веток. Швырнув часть хвороста под ноги, Карнифинвэ начал яростно гнуть оставшиеся палки, помогая себе ногой. Прутья треснули особенно громко, мелкие щепки отлетели в лицо сына Питьяфинвэ, и тот, на мгновение замерев, внезапно разразился нечленораздельной руганью. *** Страх в последнее время стал постоянным спутником по жизни. Он, словно злобный тюремщик, всегда находился рядом, унижал и угрожал побоями, а то и убийством. Не сказать, что это возникло на пустом месте, однако утешения от такого понимания было маловато. Гном остановился, вздохнул. Орки засели у подножия горы основательно. А ведь когда-то здесь можно было долго и безопасно продавать самые разные товары, боясь лишь скрытых ловушек, в которые легко угодить, если отклониться от намеченных на карте дорог. Страх давил на грудь и плечи, впрочем, привычно, однако в последнее время добавилось странное чувство ещё одной опасности. Гном объяснял себе это вероятностью готовящейся в Химринге попытке прорыва осады. Такое развитие событий было наиболее ожидаемым: морготово войско за зиму помёрзнет, передерётся, разбежится, в общем, ослабнет, армия же лорда Маэдроса за время морозов отдохнёт и подготовится. Может, конечно, придут свежие силы с севера, но пока орки про это ничего не говорили. Гном осмотрелся. Гора, крепость, знамя в тумане, орки у подножия... И найденные опытным путём ловушки, помеченные теперь пирамидками из палок. Первые смертоносные ямы были обнаружены случайно, когда в них кто-нибудь проваливался. Гном видел это сам. — Я сказал ссать здесь! — орал тогда на собрата орочий командир, поскольку один из бойцов внезапно пошёл прочь от костра. — Здесь ссать! Здесь! Морготовы вояки очень боялись, что вверенные им воины разбегутся, воспользовавшись любой возможностью, поэтому старались держать всех в поле зрения, но получалось не всегда. — Чё здесь? Чё здесь?! — орк развернулся, пошёл спиной вперёд. — На тя ссать? Да?! Он спустил штаны, схватил стручок и начал размашисто пускать струю, продолжая пятиться, но вдруг просто исчез, как сквозь землю провалился, хотя, почему «как»? Гном помнил: потом морготовы воины начали играть в кости на то, кто следующий отправится искать ловушки. Проигравшие, как правило, осторожничали, поэтому погибали редко, зато те, что пытались показать свою храбрость и удачливость всем сородичам, то и дело становились причиной возведения очередной деревянной пирамидки над глубокой дырой. — Дырка дырявая! — донеслось отчаянное, и гном подумал, что кому-то, вероятно, снова не повезло. Впрочем, какая разница? Главное — предупредить о телегах с бочками и мешками, чтобы за врагов не приняли. Страшно... И тот, другой страх тоже покоя не даёт. Если армия Химринга пойдёт в атаку, придётся бежать со всех ног. Помахав платком, как обычно, гном дождался посланника, передал про телеги, сообщил время прибытия и поспешил назад в редколесье за поворотом дороги. Конечно, его видели стражи, как бы он ни прятался. Но среди подгорного народа дураков тоже нет — если не поймают, то при встрече потом не узнают. Второй страх усилился, предчувствие чего-то очень плохого подкосило ноги, а потом откуда-то сверху упала сеть.