Игра в Таноса

      - Время вышло. Игра окончена. Охранникам можно снять повязки.       Шипящий приёмник ведущего дает команду не только игрокам, но и сигнал обслуживающему персоналу – розовые костюмы с масками кружков появляются из отварившихся железных дверей и быстрыми верными шагами следуют на поле. Руки в черных перчатках не церемонятся с телами погибших, спешно погружая их в глянцевые гробы, увозя в темную брешь коридора. Стянувшиеся к дверям охранники с заведенными автоматами блюдят за игроками на случай отчаянных попыток сбежать. Но никто не обращает внимание на призрачную надежду на выход, из прохлады которого долетают какие-то технические запахи – машинного масла, мазута и хлорки. Лица участников обращены друг к другу – в попытке сличить знакомых выживших – и к исчезающим под черными крышками – в желании узнать, кто не прошел это жестокое испытание.       456-ой глушит подступающие слезы, прикрыв рот кулаком, глядя на тщедушное старушечье тело с залитой кровью нашивкой 149, распластавшееся на полу в неестественной позе. Он не видел ее смерти, но слышал ее жалостливую мольбу «Ён-сик, сынок, ну же. Ты так никого не поймаешь!». Сколько мужества удалось вместить в таком крохотном увядающем теле. Мужчина горько всхлипнул – как хорошо, что она не увидела, что ее жертва по итогу была напрасной. Кучерявая голова ее сына с повязанными глазами торчала из-под крепкого тела номера 174, которому тоже выпала роль охранника – видимо, поддавшись панике, сбитый звоном колокольчиков, 174-ый заметался и наскочил на паренька, выиграв обоим билет в один конец.       Попавшихся и ошибившихся мертвецов убрали, и очередь дошла до не успевших. 095-ой, скромной, тихой девочке, немного странной в своей замкнутости, не хватило решимости и скорости – она так и осталась лежать в десятке метров от финишной черты, захлебываясь собственной кровью, вытекающей изо рта темно-багровым потоком. Руки касались простреленной груди и живота, в попытке угасающего сознания понять, что произошло. Бедная девочка, наверное, ей так больно – сердце 456-ого сжалось, но он не позволил себе отвернуться, как многие, в мазохистском намерении увидеть всю гнусную палитру Игры. Кружок махнул рукой, и крайний охранник с автоматом подошел и завершил свое дело. Широко открытые девичьи глаза, с каплями слез в уголках еще долго будут сниться многим участникам, кто не отвел взгляд. Лицо Таноса сделалось серьезным и, Су-хён не могла определить, чего в нем больше – злости или обреченной печали. Казалось, его сейчас стошнит, и что он впервые отнесся к Играм не как к детским шалостям. Причина была ясна – его зрачки нормального размера, а руки и голова не дергаются в возбужденном наркотическом психозе. И все же было помимо этого что-то еще. Какая-то тяжелая мысль легла между его густых бровей, будто состарив на несколько лет – в нем больше не было ребячества. Су-хён облегченно выдохнула - он человек, и человеческое ему не чуждо.       - Пора идти, - большая теплая ладонь мягко легла на плечо 230-го, - Забирай свою девушку. Ты ей нужен.       Танос перевел немигающий взгляд на Донсу – черт возьми, и как этот старик мог оставаться таким невозмутимо спокойным, когда только что чуть не схлопотал пулю в лоб. Он уже почти отдышался после своего рокового спринта, и, когда стер рукавом капли пота со лба, выглядел довольно свежим.       - I am glad to see you [Я рад тебя видеть], - кивнул Танос, имея ввиду именно прямой дословный перевод – он, действительно, рад видеть старика вояку – живым.       - Э, пугало, это мой цветок, - Пихнул локтями розового кружка, намеревавшегося помочь Су-хён стащить с нее ее победного мертвеца. И хотя во фразах все еще звучала присущая ему бравада, сдавленный голос делал его не похожим на «мистера Таноса». Ей показался какой-то другой человек – незнакомец из глубин, настоящего имени которого она не знала. Господи, сколько же у него лиц...       Он стянул с нее промоченную грязную олимпийку и, вытерев сухими рукавами ее лицо от крови, выкинул кофту в угол. Снял свою и закутал Су-хён подобно тому, как накидывают теплый плед жертвам какой-нибудь катастрофы. На его сосредоточенном лице не было ни тени улыбки или кривляния, будто катастрофа, действительно, имела место быть.       Весь путь назад в общежитие Соль-Джу, Дольсу и Ко (их всего сбилось в группку человек 10) весело перекидывались глупыми и злыми шуточками, действуя на нервы остальных выживших. 456-ой тоже переговаривался со своими товарищами, о чем-то тихо науськивая. Молчали только Танос и Су-хён, каждый погруженный в свои мысли.       Су-хён разглядывала свои оранжевые руки, которые так и не удалось оттереть начисто. В теле и мыслях ощущалась какая-то вязкость, липкость, желейность – то ли она потеряла до селя державшуюся внутреннюю опору, то ли и не было вовсе ее никогда. Снова смерти, снова – ради того, чтобы она могла выжить. Только теперь благодаря Донсу. Горло сдавило комком, а внутренности черпало неприятным черпаком вины. Слезы прокладывали одинокие дорожки на щеках, высыхали, и снова текли по посолоневшей коже. Все случившееся настигало кусками, отрывками, осаждая голову как разлетевшиеся в стороны пазлы, собирающиеся в кучку.       Кто-то толкнул 124-го. Нет, у него есть имя – Нам Гю. Кто-то толкнул Нам Гю. Это он стал катализатором беспорядочной и бесчестной борьбы, где каждый насильно выгрызал свою победу из чужих глоток, безжалостно отправляя других в руки смерти. Может, не случись этого, все было бы по-другому.       Кто-то толкнул Таноса. Нет, не кто-то – тот здоровый мужик, которого Соль-Джу, кажется, называла Дольсу. Хорошо, что он заранее прокричал про размалеванного урода – ну кого еще могли так назвать? – и Су-хён успела подтянуть к себе выставленные вперед руки и сделать пару шагов назад. Хватило, чтобы почувствовать прямо перед собственным носом его запах, еще хранящий нотки его терпкого парфюма – и как только умудрился сюда протащить? Понимала, что между ними всего пара сантиметров, и любое неверное движение могло отобрать его жизнь ее руками. Медлила лишь потому, что пыталась понять, в какую сторону лучше отскакивать, чтобы не зацепить молоденькую беременную девушку и 456-го. Этот сковывающий горло страх, страх потерять его, страх погубить его, еще долго будет преследовать Су-хён. Как и общущение окатывающей с головы до ног крови и тяжелого мужского тела, повалившего ее собой.       Голову Таноса занимала другая мысль, вдруг сформировавшаяся так кристалльно четко: рано или поздно один из них погибнет, и, возможно, от рук второго. И если со своей смертью смириться было легко – все равно собирался спрыгнуть с чертового моста Хан вместе со всеми своими долгами и неудачами в жизни – то с гибелью Су-хён… Что если они снова окажутся друг против друга, и не он полетит в ее руки, а она в его? Что если он не успеет среагировать, как это сделала flower? Что если…       Что если рядом не окажется и Донсу, такого бесяще спокойного, с холодной головой способного вырулить из любой ситуации? Что если нытик 456 тоже опростоволосится в следующей игре, и у Таноса больше не будет возможности спасти старика? Почему вообще, твою мать, его беспокоят их престарелые задницы? Он даже не знал их до игры! Разве что только... из-за того, чтобы если он, мистер Танос, вдруг сыграет в ящик, рядом с flower были люди, готовые вступиться за нее?... Каждый сам за себя и двое против всех – уже не работает. От этой мысли стало мерзко на душе и захотелось надраться в стельку, чтобы забыться. Рука машинально потянулась к кресту на груди, оглаживая пальцем его рельефную поверхность.       Разваренный рис кашей с охладевшей яичницей не лез в горло, хотя голод скручивал живот. Танос сидел на кровати рядом с Су-хён, тоже задумчиво ковыряясь палочками в коробке бенто. На кровати напротив них дела шли веселее: переселившийся поближе к ним парень под номером 256, кажется, большой поклонник рэпа и его звезд, взахлеб описывал, как божественно готовит его мать, что не мешало ему с не меньшим аппетитом заглатывать местное варево. Донсу кивал, изредка комментируя, что в готовке важно чувство, с которым ты подходишь к плите.       - Да настрой вообще везде важен. Вот даже в играх, - Подхватил тему 256-ой, смахивая челку с глаз, - если ты идешь за победой, уверенно шагаешь в этот дурацкий зал, то это уже дает фору перед остальными. Ты видел с каким лицом, с каким настроем начал мистер Танос? Oh my God! Я думал, тигра выпустили из клетки!       - Ну не всегда это помогает. Многие уже к моменту четвертой игры были похожи на тигров из клетки, однако, их с нами сейчас нет, - Флегматично ответил Донсу, проглатывая яичницу целиком.       - Да-да, тот 124-ый, который меня шпынял все время и к вам даже не подпускал – видел его гнусную рожу? Столько самоуверенности, а верещал, как девчонка, когда его…       - Нам Гю, - тихо сказала Су-хён.       - А? Что?       - Его звали Нам Гю. А верещал бы так на его месте каждый из нас, если не хуже, - Су-хён даже не смотрела на собеседников, топя взгляд в белых слипшихся рисинках.       Танос поморщился, как от неприятной боли. Донсу, бросив беглый взгляд на лица собеседников, спокойно обратился к 256-му:       - Ты не хочешь еще риса, Кён Су? Я буду только половину. Могу отсыпать.       - Да, спасибо, - парень живо засунул свои палочки в чужой бенто, и, загребая комки и набивая ими рот, продолжил тарахтеть, - Ну не скажи, Танос даже не пикнул, когда его швырнули в тебя, а потом еще и ногой ударили в спину. Вот это я называю боевой дух. Этого, собственно, этому Нам Гю и не хватало. Ему надо было бороться, а не верещать, пока Танос его толкал в 456-го.       Донсу кашлянул. Танос огрел парня изничтожающим взглядом.       - Что ты сказал? – Голос Су-хён дрогнул.       - Что ему надо было бороться… - Недоумевающе повторил Кён Су, только сейчас ощутив напряжение, повисшее в воздухе.       - Нет, дальше… - Су-хён уже не слышала своего голоса за гулом, поднимающимся в ушах.       Однако, ответ 256-го очень четкими звуковыми рядами ударил в голову.       - …когда Танос тащил его к 456-му…       -… Так это ТЫ? Ты убил… с в о е г о д р у га? – Су-хён подняла начавшие мокреть глаза на Таноса, но, увидев его злое раздраженное выражение лица, ощутила, как возникшее разочарование сменяется гневом. Ему не было стыдно за свой поступок, - ТЫ начал весь этот Ад, подставив своего же друга на смерть??!!       Ее бенто ударился о грудь Таноса, рассыпаясь комками риса по кровати.       - Ты не понимаешь…       - ЧЕГО?! ЧЕГО Я НЕ ПОНИМАЮ?! Того, как можно легко и играючи убивать людей направо и налево???!! – Су-хён вскочила с кровати, не позволяя Таносу ухватиться за ее руки, и, понизив голос, процедила сквозь зубы, - Я думала, я надеялась, я, черт бы тебя побрал, верила, что это твои сраные таблетки делают тебя беспощадным психом! Но сегодня ты был абсолютно трезв! Я видела твои глаза! Это не гребаная наркота, это ты, Танос, это ТЫ!       - Боже милостивый, Мадам «А», да ваши глаза блестят ярче всех бриллиантов на ваших руках и шее, - Ехидно проговорил господин под маской богомола, все еще посвистывая легкими после болезни.       Жадно наблюдая за происходящим на экране широко раскрытыми глазами, женщина в маске совы вся подалась вперед. Ее язык замер между губ, растянувшихся в пластичной улыбке. Казалось, она даже не слышала подтруниваний неугомонного богомола.       - Это было ожидаемо, на мой взгляд, - Раздался тонкий певчий голос с дальнего края стола. Габаритная дама в блестящем костюме и в шляпе с пером, едва умещала на своем круглом мясистом лице маску лисы, - Девчонке не хватает стержня. Она силилась - надо отдать ей должное - пыталась, но все же. Этот любимчик мадам «А» слишком большая акула для ее маленьких зубов. Когда он схватил 066-ую, я убедилась в том, что у красавчика действительно есть все, чтобы удовлетворить взыскательный вкус мадам.       - Хорошо, что она выжила – нам не дадут скучать даже в общежитии. Наверняка, эта история не останется без продолжения. Может, она даже присоединится к 407-му и 031-ой, - Тощий мужчина с маской дракона, огладил свой вытянутый гладко выбритый подбородок, - Так или иначе думаю, лагерей останется всего два, и все, кто будет неприкаянным – скоропостижно покинет игру.       - Эта серия – полнейший восторг! – Заключила сова, откидываясь на спинку стула и довольно потягивая шампанское из высокого флюте, - Не могу дождаться следующей! Эта проклятая игрок номер /…/ должна уже отвалиться от моего 230-го. Присосалась там как пиявка – фу, противно.       - Надеюсь, она в скором времени вас поразит не меньше, а, возможно даже больше. Она долго запрягает, но поедет очень, оооочень резво, И тогда… - Господин в маске льва испустил довольный смешок, и, завидев каплю черной икры на белоснежной рубашке, натянутой на его необъятное тело, переключился на вытирание пятна шелковым белым платком.              - Господа, - проговорил крупье, до того молча стоявший в углу, - Время делать ваши ставки. Напоминаю, градацию ставок. Ставка на смерть в следующей игре – 50 миллиардов вон, ставка на выживание в следующей игре – 100 миллиардов вон, ставка на победу в игре – 500 миллиардов вон. Подтверждение вашей ставки на победу, сделанной ранее, бесплатно. Изменить ставку на победу с одного игрока на другого участника того же пола – 700 миллиардов вон, на игрока противоположного пола 900 миллиардов вон. Изменить ставку на победу можно один раз за все игры. После пятой игры, перед последней шестой изменение ставки на победу невозможно. Прошу. Ваши фишки…       Девушка в обтягивающем идеальную фигуру красном платье вошла в зал, держа в руках поднос с тремя золотыми блюдцами. На ее миловидном европейском лице красовалась голливудская улыбка, оскаровская по своей искренности.       - Наконец-то пригласили топ-моделей. Ваш сервис только улучшается, - Мужчина в маске волка, облаченный в кроваво-красный смокинг, подмигнул иностранке, бросая свои три бордовые фишки с номерами в блюдца.       - Все еще ставите на 063, господин «Х»? Он же чуть не выбыл, - Усмехнулась сова, сбрасывая свои синие фишки на протянутый к ней поднос.       - Спецназовцы бывшими не бывают. Уверен, он мог добраться до финиша значительно быстрее, это было его осознанным решением прийти к финишу в последнюю секунду…