Сердце дракона

У Дракона красивый хвост, 

и клыки опасно остры. 

Очень сложен и очень прост, 

мой дракон с Ледяной горы.

      Булава десницы сияла на груди Джекейриса Велариона как самая яркая звезда на тёмном небе. Что бы не увидеть её – нужно было лишиться зрения. Столь важный атрибут вызвал разную реакцию у Великого совета и королевской семьи. Алисента Хайтауэр глубоко вздохнула, начиная в полной мере осознавать, что её мир уже никогда не будет таким, как прежде. Королева-мать тихо переговаривалась со своим верным рыцарем, бывшим десницей, и это не укрылось от зорких глаз Рейны, выдавая чужое сметение.        Вторым, кто удостоился пристального внимания, стал отец. Деймон отказался от притязаний на трон — Рейниры и своих собственных — но ни за что не отказался бы от власти. Легко было представить, как в его голове взрывается так много противоречий. Власть ускользала от него прямо в руки к старшему сыну любимой супруги. Рейниру же назначение не сильно обнадёживало, и Рейна прекрасно её понимала, потому что выбор Эймонда обескуражил и её саму. Стоило бы радоваться, ведь близкий человек теперь будет рядом, но вместо этого Рейна пыталась найти объяснение — король презирал Джейса, называл бастардом, а тот в свою очередь ненавидел Эймонда за гибель Люцериса и желал мести. Говорят, что друзей нужно держать близко, а врагов ещё ближе. Возможно, Эймонд руководствовался этой логикой, но Рейна не сомневалась: было что-то ещё, её супруг продумал наперёд десятки ходов, и то был лишь первый из них.       Один за другим лорды великих Домов присягали своему королю — избранному Семерыми, — звучали клятвы верности, так хорошо знакомые Эймонду с детства. Всё шло так, как должно быть. Пока не вышел вперёд лорд Штормового Предела.       — Бастарда назначают десницей! — грохот меча Борроса Баратеона, что тот швырнул к подножию Железного Трона, прервал тишину. — Назначает король, который не держит слова! Эймонду Таргариену была обещана моя дочь, но посмотрите — девчонка, у которой даже нет своего дракона, стала нашей королевой! Грош-цена такому королю! Лорд Штормового Предела не будет служить мальчику, который узурпировал трон вопреки закону! — лорд Боррос грохотал грозным громом, так удобно позабыв, что уже присягал на верность одному узурпатору.       Но потом снова наступила тишина, как будто буря стихла. Рейна видела, как отец сжимает в руках Тёмную Сестру, как спешит к Баратеону сир Корвин, однако быстрее всех оказался король. Его меч сверкнул в воздухе и голова лорда, оскорбившего корону, упала к его ногам.       — Я слышал, что младший брат Баратеона куда сговорчивее. Пошлите ворона. Кто-то ещё хочет высказаться? — прозвучал холодный приказ, и Эймонд вернулся к Железному Трону, но был остановлен голосом собственной матери, который должен был звучать тихо, но в гробовой тишине услышали все.        — Кристон! — Алисента пыталась остановить бывшего десницу и своего преданного слугу, но тот, не поддавшись её словам, устремился к королю. Эймонд обернулся, и лицо его превратилось в камень, выточенный умелой рукой, но абсолютно холодный. Буря не стихла — буря только начиналась. Рейнис за её спиной догадалась, что сейчас намерена сделать внучка, и шёпотом призвала оставаться на месте, но Рейна устремилась вперёд. Её шаги в застывшей тишине звучали предательски громко. Эймонд не обернулся, но конечно же он слышал.       — Вы ведь знаете, как вас прозвали в народе, Ваша светлость? Был Король Эйгон Завоеватель, король Мейгор Жестокий, Джейхейрис Миротворец. Теперь нами правит Эймонд Братоубийца, — Отто Хайтауэр удерживал свою дочь под локоть, Алисента готова была броситься к Эймонду или к Колю, отчаяние и ужас смешались в жалкую маску на её лице, ведь Боррос Баратеон лишился головы за менее дерзкую речь. Рейна поняла этот взгляд — страх женщины не просто за верного соратника или друга, нет, здесь крылось нечто большее. Меч короля должен был взмахнуть в воздухе снова, но ничего не произошло: «Принцесса без дракона» оказалась на его пути и накрыла его руки своими дрожавшими ладонями, пытаясь уберечь от ошибки — как она считала. Огонь ярости, что горел в нём, был столь велик — её ладони жгло от королевского гнева и собственной дерзости.       Эймонд с легкостью сбросил её руки, но оттолкнуть Рейну со своего пути так же просто не смог — только не на глазах у Деймона и Морского Змея. Подобный жест обратил бы все усилия прахом.        — Отойди, — король говорил с ней тихо, не желая, чтобы разговор достиг чужих ушей — их тут были десятки, — но его шепот звучал особенно зловеще.        «Как ей взбрело в голову возражать ему на глазах у всех, как могла проявить столько вопиющее не уважение и встать на пути у своего супруга и короля!» — Эймонд словно оцепенел, ярость затмевала разум, но в происходящее верилось с трудом. Перед ним сейчас был кто угодно, но не та милая девочка, что привлекла его внимание когда-то.       Отпустить Коля после прилюдного оскорбления было попросту невозможно. Все должны знать, что подобная дерзость не останется безнаказанной, но одна проблема — жена стояла на его пути. Эймонд впился ладонями в рукоять меча до боли. Эмоции бушевали в нём, но выход не находили, и это ввергало в ещё большую ярость.       — Как ты смеешь смешать мне? Как смеешь прилюдно возражать воле короля? — он склонился настолько близко к её лицу, как мог, но и Рейна не дрогнула, схлестнувшись со своим мужем-королем в битве огненных взглядов. — Ты забываешься, моя дорогая. И упускаешь одну маленькую деталь. Что мешает мне объявить наш брак не настоящим? — голос Эймонда был едва различим, превращаясь в самый холодный лед, и теперь в ней самой закипала ярость.       — Может быть, тебе помешает флот моего деда Морского Змея, или Тёмная Сестра моего отца? Или все Дома, что отвернулись от вас и поддержали Рейниру? — Рейна вторила шёпотом, но от этого в словах, что она бросала к ногами короля, дерзости не убавилось. В какой-то момент показалось, что Эймонд сомкнет руки на её шее, лишь бы только заставить замолчать. Если бы взгляд мог убивать, ветер уже развеивал бы её пепел. — Если ты хотел покорную жену, которая, кроме «да» и «нет» ничего сказать не может, стоило выбрать кого-то из дочерей Фреев!       — Но я женился на драконе, — слова, которые могли бы быть комплиментом — при других обстоятельствах — полетели в неё как кинжал. Больше не глядя на Рейну, Эймонд обошёл её и покинул тронный зал.        — Сир Коль, — Рейна обернулась к рыцарю, о котором уже все позабыли, пытаясь различить хоть слово в противостоянии короля и королевы, но слова предназначались Алисенте. — Вы не можете больше оставаться в Красном Замке, но уверена, вам будут рады в Староместе.        — Рейна, — отец молчаливо ждал, пока тронный зал опустеет, и жестом остановил её. — Подобные вещи недопустимы, в какое положение ты ставишь короля?        — Он король, а я его королева, — понимания от отца в подобных вопросах Рейна не ждала. Усталость опустилась на плечи тяжёлым грузом. Первый Великий совет прошёл просто ужасно. Но Рейна не жалела о своём поступке. Только один человек в тронном зале осознавал в полной мере, что она сделала. Обернувшись, прежде чем уйти, Рейна отыскала глазами Алисенту. Королева-мать ответила — в её взгляде промелькнуло нечто похожее на благодарность. 

***

      — Как ты догадалась? — Хелейна была увлечена вышивкой и изредка смотрела за дочерью, что играла в куклы на ковре у её ног. Чужого присутствия принцесса, казалось, не замечала, но это было не так. Она то и дело возвращалась взглядом к королеве, отчего-то решившей придти в её покои.        — По её взгляду. Она выглядела так, словно земля под ногами сейчас разверзнется и Коль упадёт в пропасть, — пойти к Хелейне было действительно странным решением, но и самым правильным. Отец увидел в её поступке покусительство на мужскую власть, а вот Бейла, Рейнира и бабушка Рейнис это покусительство поддержали бы. Но Рейне не нужны были ни нравоучения, ни одобрение. Она пришла к Хелейне только по одной причине: никто не знал Эймонда так хорошо, как его сестра.       — Он тебе этого не простит. В нём слишком много гордости, чтобы стерпеть подобное. А ты не извинишься — твоя гордость не позволит этого, ведь извиняясь, придётся признать себя неправой.       — А я была неправа? — странные, витиеватые речи Хелейны внезапно оказались увлекательными. — Или права всё же?       — Здесь нет правильного ответа, — вышивка была позабыта и отложена в сторону. — Кристон Коль должен был понести такое же наказание, как и лорд Боррос, но это ухудшило бы отношения Эймонда с матерью до точки невозврата.        — Значит, всё таки я была права, — резюмировала Рейна, но даже тени удовлетворения в её словах не было. — Ты помнишь, когда ещё при жизни короля Визериса мы в последний раз собрались на ужин, помнишь, что сказала мне тогда?        — Не помню, но ты не обращай внимания, я иногда говорю странные вещи.        Хелейна держалась так просто, не играя в вежливость, не жонглируя масками, и совсем не походила на братьев и мать. Словно она была из другого мира, вот почему её называли чудной, но, выходя из покоев принцессы, Рейна думала о том, что Хелейна смотрела куда глубже, чем они все вместе взятые. Иногда её слова пугали — как те, что были сказаны в последний ужин с королём Визерисом. То было всего лишь порождение нестабильного ума принцессы или пророчество, которое ещё не сбылось? Рейна не знала ответ на этот вопрос, но сказанное тогда Хелейной она не забывала.       Разговор принёс успокоение и теперь она готова была встретиться с Эймондом лицом к лицу, вот только его, похоже, не было в Красном Замке. Рейна не нашла ни его, ни сира Корбрея, ни даже Джейса. Тревожить Бейлу не хотелось, решила дождаться Эймонда в его же покоях, но время шло, а король так и не появлялся, и вскоре она сама не заметила как уснула.       Что-то зелёное обожгло руки так больно, и сердце сжалось от страха и ярости, соединившихся в огненной смеси. Рейна проснулась, вскочив на кровати, не понимая, что происходит. Грудную клетку сдавливало невидимой рукой, в ушах застыл драконий рёв — она понимала, что звука нет наяву, но слышала его. Как будто сходила с ума. Рейна бросилась в коридор, где один из «Белых плащей» тут же подхватил её, не позволив упасть.        «Отец, позовите моего отца», — сумела произнести она, прежде чем сознание затопил новый приступ боли. Прошла вечность, и, наконец, слух различил родной голос, с трудом пробиравшийся через рёв и гул — Деймон велел дышать. Удерживая её за плечи, проговаривал каждый вдох и выдох, и постепенно боль начала отступать.        — Папа, что это было? Я схожу с ума? — должно быть, она выглядела маленькой девочкой, потому что Деймон опустился на колени и взял за руки — как в детстве, когда Рейна будила его, напуганная кошмаром, а он держал её дрожавшие пальцы в своих широких ладонях и успокаивал.       — Нет, Рейна. Это драконий зов. В Логове что-то происходит. Нам с тобой нужно попасть туда прямо сейчас. Кто-то напугал и разозлил драконов, — Рейна хотела спросить про зов, но сделать этого не успела: в конце коридора появился Эймонд, а Хелейна летела ему на встречу, повторяя имя своей дочери. — Пойдем, — отец не дал ей сосредоточиться на происходящем, накинул на плечи свой плащ и увлёк за собой.        Деймон оказался прав: с драконами что-то происходило. В своём сознании Рейна отчётливо видела некие зелёные вспышки, но в реальности на это явление не было ни намёка. Драконоблюстители пытались успокоить своих подопечных, но те были слишком разъярены — Караксес выпустил пламя огня и люди бросились врассыпную. Драконов поменьше удерживали цепи, но Караксес и Вхагар оставались за пределами Логова, оба ревели, готовые в любой момент взлететь, но их как будто что-то останавливало. Подойдя ближе, Рейна разглядела маленькую девочку, упавшую на колени, закрыв уши руками — Джейхейра каким-то образом оказалась здесь, и причина паники Хелейны стала предельно ясна. Деймон подхватил малышку на руки и направился к своему дракону, а Рейна поспешила к Вхагар. Паника, заставлявшая драконов метаться, сменилась раскалённой яростью — её волны окутывали всё вокруг и не ощутить их было невозможно. В тихой ночи раздался голос отца, Деймон пел Караксесу старую валирийскую песню. Вхагар услышала её, но, заметив появление Рейны, отвлеклась, а та обняла её, прижимаясь к тёплой чешуе, и ощутила, как под ладонями утихает стихия. Вхагар просила её и не откликнуться Рейна не смогла — забралась на спину дракона, сжимая рукоятку седла, и город под ногами стал уменьшаться, исчезая в ночном мраке.        «Ищи, Вхагар, ищи», — говорила Рейна. Её глаза ничего не различали в темноте, но дракон следовал своей цели и вскоре Рейна увидела тоже: несколько всадников на лошадях скакали вдоль Черноводной, уверенные, что ночь надежно скрывает их следы. Вхагар узнала добытчиков, спустилась ниже, напугав лошадей — кто-то продолжил скакать, кто-то вылетел из седла.        «Дракарис!» — голос Рейны не дрогнул, и из огромной пасти вырвался огонь, устремляясь к её обидчикам. Огромный дракон летел над водой — его охота только начиналась.