Первое впечатление

      Кажется, он никогда в жизни не чувствовал себя настолько расстроенным, опустошенным до безразличия. Все эмоции испарились, не оставляя следа ни внутри, ни снаружи — никакой плаксивости, страдальческой мимики — абсолютно нейтральное нулевое выражение лица. Он зашел домой и бросил рюкзак у двери.       — Пришел? — выглянула мама из кухни, застегивая на ухе сережку. — С подругами встречаемся. На кухне пюре и рагу. Ой, убери виски обратно в шкаф в гостиной — пирог пекла вишневый, добавила немного в начинку. Хорошо? Ну я побежала.       Дверь за мамой закрылась, Фрэнк прошел на кухню. На тортнице под стеклянным куполом красовался аппетитный вишневый пирог с тающей сахарной пудрой. Фрэнк просто на него посмотрел. Ну пирог и пирог. В другой раз он бы немедленно отрезал маленький кусочек, но сейчас…       Подошел к плите, приподнял крышку у кастрюльки с пюре. Посмотрел на эту пышную массу с ароматом мускатного ореха. Достал тарелку из навесного шкафа, по инерции, сейчас аппетита не было никакого. Заметил на столешнице у плиты бутылку бурбона. Мама специально покупала для выпечки или иногда добавить чайную ложку в кофе. Ей уже лет пять, этой бутылке, в этом доме гулянок не устраивали, и алкоголя много не было, как и специального места для него — бутыль стояла в шкафу с праздничным сервизом.       Фрэнк не чувствовал голода, хотя не ел с утра (да и на завтрак перехватил лишь один пересушенный тост) — уж очень волновался перед встречей. Не зря, как выяснилось. А все, что ему хотелось — это отыскать кигуруми-динозаврика, которое он носил в тринадцать, как-нибудь в него влезть и сжаться в комочек в кровати.       Фрэнк взял бутылку, чтобы вернуть в шкаф, а потом внимательно посмотрел на янтарную жидкость. Он никогда не напивался так, чтобы крышу сносило или совсем вырубало. Да он вообще не напивался никогда. Максимум, что он пробовал в своей жизни — один глоток из любопытства, будучи подростком, а потом пытался вычистить зубы до кровавых десен и волновался, не заметила ли мама, что жидкости в бутылке поубавилось.       Почему люди пьют алкоголь? Возможно, на следующий конкурс он напишет такую статью. Недостаток дофамина, вызванный тем, что влюбленность уже не работает? И эта болезнь души, называемая любовью, требует транквилизаторов?       Фрэнк отвинтил крышку и сделал глоток. Несмотря на пряный приятный запах, на вкус это оказалось так себе — кукурузный горький привкус. Фрэнк поморщился. Лучше ему не стало. Но любому лекарству нужно время для действия, так ведь?       Он плюхнулся в кресло в гостиной, сделал еще глоток и начал ждать. Смотрите-ка, какой взрослый! И сексом занимался, и виски из горла хлещет! Фрэнк поднялся, взял свою любимую кружку (с собачьей мордахой и ручкой в виде хвоста — единственная собака, которую ему разрешили) и налил виски туда. Так было как-то поприличнее. Он снова с размаху плюхнулся в кресло. К лицу резко прилил жар. А потом вдруг стало еще больше безразлично, но как-то уже по-душевному.       Он почувствовал, что обмякает в кресле, расслабляется. Независимо от его желания губы разъехались в улыбке, и он рассмеялся. Почему? Потому что солнце из-за туч выплыло и засветило лучом через окно в нос. Потому что его портрет на каминной полке напротив такой смешной. Зачем мама вообще его поставила — сидит мелкий совсем в темный очках. Потому что до сих пор мелкий и не вырос. Потому что… потому что теперь не надо страдать еще год по чуваку, который оправдался банальным «дело не в тебе, а во мне». Фрэнк расхохотался. Как же у них все банально! Как в мелодраме. Он даже напился сейчас для драмы, как там принято.       Прикол!       Состояние было ватным, но веселым. Фрэнк, даже в пьяном тумане не распрощавшийся с привычным образом хорошего мальчика, решил, что будет правильным кружку помыть. Он допил остатки и, напевая какую-то мелодию, шатаясь, добрался до кухни. Шататься и биться о дверной косяк было очень прикольно, он опять рассмеялся. Кухня за те минуты, что он пьянствовал в гостиной, почему-то поменяла все местами. Раковина точно раньше была там, куда он сперва направился, а не под окном. Он помыл кружку и посмотрел на стол. Оказывается, кусок пирога он уже отломил, очень кстати. Было вкусно и смягчало горький осадок в горле.       Наверное, из-за пирога пришла внезапная мысль поиграть в бейсбол. Вот просто так — ничего в доме не наводило на эту мысль. Он парень, который хочет побросать мяч, и прямо сейчас, почему нет?       Фрэнк накинул куртку, нацепил бейсболку. Бейсбол же! Поэтому бейсболка! Он посмотрел на себя в зеркало и пригрозил пальцем:       — Пьяному за руль нельзя!       Вышел из дома и, пошатываясь, отправился по дорожке вдоль по улице.       Вечерело, оранжевый закат красиво освещал его ладони, он засмотрелся. Шел и вертел пальцами, зачарованно наблюдая, как лучи окрашивали кожу.       Бейсбольная площадка была недалеко, — впрочем, как и все в этом маленьком городке. Тем не менее это было не место свободного посещения, а вполне себе клуб. Да, маленький и детский, но с со своей юниорской командой и тренерским составом в виде учителя физкультуры из школы.       Фрэнк малышом как-то даже посещал эту секцию, но у него ничего не получалось, потому что он боялся выигрывать, ему было жалко проигравшую команду. И свою потом, как проигравшую, тоже. И еще он стеснялся выступать перед зрителями, пусть даже это были только родители членов команды.       — Здрасьте, миссис Грин, — поздоровался Фрэнк с мамой Энтони, которая доставала почту из ящика. Она как-то странно на него посмотрела. Возможно, потому что Фрэнк взял с собой бутылку, ничем ее не маскируя. — Несу соседке для пирога, — добавил он. Какая разница, какая там соседка живет через десять домов. Здесь маленький городок, все друг друга знают. Фрэнк не знает, потому что он особо не горел желанием с кем-либо знакомиться, но миссис Грин это неизвестно.       Он прошел подальше и тупо захихикал от того, как провел маму Энтони. Ее муж, кстати, патрульный. Фрэнк вспомнил, как тот подвозил его маленького до дома, когда он потерялся. Ну как потерялся… на самом деле заплутал где-то в метрах двадцати от дома. Завернул не в тот переулок и разревелся.       Фрэнк добрел до бейсбольного поля. Обошел весь периметр, огражденный сеткой-рабицей, и нигде не нашел входа. А, ну да, вход же всегда был через помещение. Фрэнк глотнул виски. Вкус, кстати, стал заметно поприятнее. Фрэнк дошел до двери.       С его детства тут ничего не поменялось. Все та же деревянная дверь со стеклом. Фрэнк подергал ручку. Сигнализация не сработала. Неизвестно, была ли она вообще. Что тут воровать? Детские кепки? Биты, которые переходят из поколения в поколение?       Казалось бы — ну закрыто, уйди. Но внутри Фрэнка снова рассмеялся чертик и треснул бутылкой по стеклу. В кино так делают крутые детективы. Фрэнк просунул руку и попытался повернуть замок. Спустя несколько попыток и одну царапину ему это удалось. Он прошел до помещения, где хранится инвентарь, схватил набор мячей и биту.       На поле было спокойно. Во времена тренировок и матчей после заката солнца здесь горели четыре больших фонаря по краям площадки. Сейчас почти стемнело, но день не тренировочный. Фрэнк подкинул мяч, замахнулся битой. Это был заранее провальный маневр, он не успевал за короткий миг хорошо перехватить биту и ударить по мячу, который уже падал. Ну и плюс ноги его не особо держали.       Фрэнк уселся прямо на траву. Земля была холодная и немного его отрезвила. Капельку. Достаточную для того, чтобы настроение резко сменилось. От эйфории Фрэнка швырнуло в пучину стыда и разочарования в самом себе. И снова накрыло его уже окончательным расставанием с Джерардом. Они встречались совсем недолго, а потом расстались на такой большой срок, но было все равно очень, очень больно. Может, он излишне романтичный и глупый, напридумывал себе «вместе и навсегда» на основе пары страстных недель? Энтони встречался с девочками в школе. Та, с которой, казалось, все серьезно, сама его бросила. Но Грин сейчас не страдает по ней, а влюбился снова. Почему же этот чертов Джерард так застрял в его голове и сердце?       Пшшш! Включилась поливальная система. Лучше бы дверь новую поставили, чем поливальную систему. И осенью вообще зачем она нужна? Сейчас ночи холодные и дожди. Кто-то совсем безответственный тут у них!       Что он вообще наделал?       Фрэнк пульнул мячик наугад. Тот стукнулся о сетку.       Что он тут делает?       Блин.       Что ж. Он просто будет ждать полицию. Мокнуть, мерзнуть и страдать.       Через несколько минут рядом раздался короткий сигнал патрульной машины. Наконец-то.       — Фрэнк Айеро, — мистер Грин снова, как много лет назад, усадил его в свою машину. Только теперь в его волосах была седина, но он выглядел все таким же добрым. — После проникновения со взломом не могу отпустить тебя просто так. А алкоголь — это отягчающее. — Полицейский протянул ему бутылку минералки.       — И не надо, — промычал Фрэнк, сделав большой глоток. Ему хотелось улечься на это заднее сиденье, поджать ножки и уснуть. И еще расплакаться, как тогда, в детстве. Но он посчитал, что Джерард Уэй его слез не заслуживает. Да и всего этого пьяного перфоманса. Поездки в полицию и отсидки там всю ночь. Маминого расстройства и скандала. Возможно — разбирательства в колледже. — Я придурок.       И повалился на сиденье, как и хотел. Голову закружило, в глазах заплясали звездочки.       — Что у тебя случилось?       — Энтони ни при чем, — промямлил Фрэнк на всякий случай. А то мистер Грин пройдет еще сына допрашивать. Вот надо было просто завернуть к нему в дом, устроиться с ночевкой, все рассказать, ведь лучший друг-то в курсе. Надо было, чтобы кто-то выслушал. А он… виски обпился.       — Ой я идиот…       — Фрэнк, мне придется составить протокол. Клуб муниципальный, но надо бы договориться, чтобы до суда не дошло, а лишь административка с оплатой штрафа. Сейчас тебя отпущу только потому, что знаю, какой ты ответственный. Придешь завтра с утра в участок. Позвонить твоей маме?       — А можно позвонить моему парню? — вырвалось у Фрэнка. Ему внезапно захотелось, чтобы приехал Джерард. Чтобы он увидел, до чего довел его. Посадил в свой «фольксваген-жук» и увез. Остановился бы где-нибудь в месте с красивым видом и прижал Фрэнка к себе, убаюкивая и приговаривая, что все хорошо, что он такой несносный малыш, все еще его принцесса и булочка.       Однако мистеру Грину это явно показалось пьяным бредом, потому что он предложил снова:       — Давай все-таки маме.       — Мистер Грин, можно отцу? Пожалуйста? — у Фрэнка совсем не было желания слушать мамины причитания. Она поможет ему, но выскажет много «интересного». А с начинающей гудеть головой и подступающей тошнотой этого совсем не хотелось.       Он лежал на мягком диване, накрытом одеялом. Сперва Фрэнку было жарко, поэтому он разделся до трусов, но теперь потряхивало от прохлады из окна, которое открыл папа. Но в его ситуации кутаться в одеяло было даже лучше, уютнее.       На журнальном столике стоял тубус с шипучками, одну из которых он уже принял. Ему очень хотелось есть, но сейчас Фрэнк сконцентрировался на том, чтобы уснуть. Глухо доносился папин голос. Он разговаривал с мамой.       — Нет, Линда, ничего не случилось. Он просто решил приехать ко мне в гости и переночевать. Да, в середине недели. Может быть, есть некие вопросы, которые он хочет решить со мной, и это нормально, Линда. Я тоже его родитель. Нет, он не собирается ко мне переезжать. Сын заехал в гости, так бывает. Нет, я не могу дать ему трубку, он спит. Да, завтра с утра он будет дома. Пока.       Отец зашел в гостиную.       — Ну как ты?       — Вообще никак, — выдохнул Фрэнк.       — Надо поспать. Завтра уладим все дела. Отец Энтони сказал, что ты дел натворил… Я оплачу твой штраф и за новую дверь, все будет в порядке. Мама и не узнает.       — Я верну. И не отказывайся. Это дело чести.       Папа тихо рассмеялся, потушил торшер и пожелал сыну доброй ночи.       Наверное, виски все еще оставалось в его крови после двух чашек кофе, отрезвляющего позора в полицейском участке и неловкого разговора с представителем муниципалитета (причем неловкого оттого, что разговаривал папа, а Фрэнк сидел, как нашкодившая собака), иначе он не мог себе объяснить тот порядок действий, который планировал воплотить в жизнь.       Вот и сейчас он стоял у расписания и переписывал номера аудиторий, в которых сегодня планировались занятия у определенного преподавателя.       — И что там по делу Фрэнка Айеро, о котором мой отец сегодня говорил по телефону? — Энтони появился внезапно, Фрэнк вздрогнул.       — Я напился и вломился в детский бейсбольный клуб, — отчеканил Фрэнк, закрывая блокнот. — Теперь у меня есть минут двадцать к тесту подготовиться. Потому что всю ночь меня подташнивало.       — Ты? — округлил глаза друг.       — Прикинь?       — Что случилось-то?       — Я с головой погрузился в ожидания и иллюзии и уткнулся в дно суровой реальности.       — И что будешь делать дальше?       — Начну дно раскапывать.       Хлопнула дверь кабинета, раздались четкие шаги и на стол Джерарда Уэя, который немного задержался, чтобы выключить ноутбук после занятия, легла шоколадка с наполнителем «ром-изюм».       — Вроде правильно помню, — пожал плечами Фрэнк. Но ведь это не «вроде», он помнил отлично, что Джерард назвал этот вид шоколада любимым.       — Фрэнк… — начал Джерард, но его тут же прервали:       — Как, интересно, отреагирует руководство колледжа, когда узнает, что их преподаватель занимался сексом со студентом? — Фрэнк приподнял брови.       — Да каким там сексом… ни я, ни тем более ты опыта-то большого не имели… — смущенно розовея, произнес Джерард.       — Ах, ну простите! — возмутился Фрэнк. — А вот для меня ты выглядел крутым и… все умеющим.       — Фрэнк, извини, я не это хотел сказать. Было здóрово. Я ни в коем случае не умаляю… погоди-ка? Ты меня шантажируешь, что ли? И вообще — ты тогда еще студентом не был.       — О, еще лучше! Уважаемый преподаватель в отпуске соблазняет вчерашних школьников, у которых еще чернила с пальцев не стерлись… — Фрэнк прислонился к парте перед преподавательским столом.       — Фрэнк, пожалуйста, что ты хочешь? — устало сказал Джерард. — Я же сказал, что дело…       — Ой, только не эту фразу!       — Я не твой преподаватель.       — Отлично, — улыбнулся Фрэнк. — Покатай меня на мотоцикле. Это ничего не значит, просто покатай.       — Дороги пригорода — это не пустые шоссе маленьких городков.       — А ты осторожно. Не гони.