Battle for the Sun

I will battle for the sun

And I won’t stop until I’m done

You are getting in the way

And I have nothing left to say*

      Когда он видит его, сил хватает лишь на то, чтобы еле слышно прошептать только одно слово «Предатель».       Мать, рыдающая возле окна, кажется, не замечает этого, тогда как Эймонд не только слышит, но и чувствует на себе взгляд брата. В нем нет злости, а только немой вопрос, озвучить который у Эйгона не хватает сил. Но в этом и нет необходимости. «Почему?» — именно этот вопрос считывает Эймонд, продолжая смотреть в глаза старшего брата. Смотреть и молчать.       Странно. Они никогда не были слишком близки настолько, чтобы понимать друг друга с полуслова. Но сейчас, когда один из них находится на грани жизни и смерти, им хватает лишь единичных слов и неотрывных взглядов.       Эймонду кажется, что в отчаянных попытках понять причину его поступка, Эйгон каким-то образом пробрался в его голову, поскольку иначе объяснить голос брата, который он слышит сейчас — невозможно. — Я верил тебе.       Эймонд вздрагивает от неожиданности, отчётливо слыша голос брата. Здоровый голос, а не предсмертные хрипы. Он поднимает голову, оглядывая комнату. Мать все ещё стоит у окна. Она больше не плачет и напоминает скорее каменное изваяние, нежели живого человека. Живого человека, чей сын корчится в предсмертных муках, и к которому она с момента их прибытия в Красный замок так и не смогла подойти слишком близко. Эймонд не знает, что движет матерью, но предполагает, что в этом замешано чувство вины. Такой вывод он сделал после их разговора по прибытию в Королевскую гавань. Мать долго говорит о его дальнейшей роли, о том кем и каким он должен быть. И совершенно ничего не говорит об Эйгоне. Словно его брата никогда и не было вовсе. Это злит его. Эймонд прячет руки за спину, сжимает кулаки до побелевших костяшек пальцев и, ссылаясь на усталость после дороги, уходит, впервые ловя себя на мысли, что ему невыносимо слушать свою мать. — Я доверял тебе.       Вновь раздавшийся голос брата вырывает его из наплывших так некстати мыслей. Взгляд Эймонда падает на покрывшиеся сухой кровавой коркой губы брата. Однако они все также неподвижны. — Ты трус, Эймонд.       Голос Эйгона эхом отдаётся в его голове. Эймонду отчаянно хочется закричать «Замолчи! Прочь из моей головы! Прочь!», но он молчит, вглядываясь в лицо брата. Ему кажется, что смех Эйгона разносится по всему замку. — Трус!       Глаза Эйгона выглядят стеклянными. Последствие действия отваров мейстеров в совокупности с маковым молоком, которые на время уносят сознание Эйгона из этой комнаты, но пока не из этого мира. О том, что брат ещё жив, напоминает его вздымающаяся, перемотанная повязками с лечебными снадобьями грудь.       Однако Эймонду кажется, что он знает, где сейчас находится его брат. — Сидишь здесь и не можешь завершить начатое. — голос Эйгона в его голове тут же напоминает о себе. — Ты жалок, Эймонд.       Руки непроизвольно сжимаются в кулаки и на секунду Эймонд жалеет, что сейчас они с Эйгоном не одни в этой комнате. Прям как тогда, на поле битвы у Грачиного Приюта. Слишком много лишних глаз. Слишком много вопросов возникнет. — Мать будет благодарна тебе за это.       Эймонд снова смотрит на женщину, стоящую у окна и понимает, что не знает ее. Да, когда-то она была его матерью, той, для которой он готов был пойти на все. Но борьба за трон изменила ее слишком сильно, не тронув лишь внешнюю оболочку — все такую же юную и прекрасную. Эймонд не хочет верить голосу брата в своей голове, но отчего-то ему кажется, что Эйгон прав. — Займёшь мое место. Станешь королем. Как ты всегда и хотел.       Тело Эйгона непроизвольно дергается и Эймонд инстинктивно сжимает в своей руке уцелевшую ладонь брата. Ладонь Эйгона горячая. Эймонду кажется, что ещё немного и она вплавится в него, сделав их одним целым. Но разве когда-то было иначе? — Я не передавал тебя, Эйгон. — он гладит зажатую в своей руке ладонь брата свободной рукой, надеясь, что брат все ещё там, в его голове. Что он его слышит. — Я никогда не хотел причинить тебе боль.       Эйгон стонет, ерзает по кровати, но не пытается одернуть руку. Повернувшаяся на раздавшиеся за спиной звуки мать делает шаг в сторону постели, пару секунд смотрит на искалеченное тело своего старшего сына, переводит взгляд на Эймонда, словно желая что-то сказать, однако лишь тихо вздыхает и уходит.       Словно чувствуя, что они остались наедине, Эйгон затихает. — Лучшего шанса, чем сейчас, у тебя не будет, — произносит в его голове старший брат, игнорируя все ранее сказанное Эймондом. — Я не хочу тебя убивать, Эйгон! — Эймонду кажется, что его голос разлетается по всему              Красному замку. Он замирает на пару минут, ожидая хоть какой-то реакции на его слова, ждёт, что в комнату ворвётся Коль, мать, мейстеры, да кто угодно! Но кругом лишь тишина, а в воздухе, несмотря на открытые окна, невыносимо пахнет сожжённой плотью и гноем.       Эймонду кажется, что он снова оказывается на поле боя у Грачиного Приюта. Он крепче сжимает ладонь Эйгона, словно боится, что брат встанет и убежит. Или улетит как тогда из замка прямиком на поле боя и никто его не остановит. Потому что никому нет дела до Эйгона. А Эймонд уже слишком далеко.

I will battle for the sun

‘Cause I have stared down the barrel of a gun

No fun you are a cheap and nasty fake

And I am the bones you couldn’t break*

— Идиот. — уже вслух произносит Эймонд, чувствуя на своей щеке что-то влажное. — Какой же ты самовлюблённый идиот, Эйгон!       Слёзы капают на руки, в которых он до сих пор сжимает ладонь старшего брата. Эйгон что-то бессвязно бормочет, мотая головой из стороны в сторону. Замечая это, Эймонд тянется рукой к лицу брата, откидывая с его лба прилипшие белоснежные прядки. — Ты ведь знал, что у нас с Колем есть план. Знал и все равно полез в самое пекло, не удосужившись перед этим узнать подробнее о разработанной нами стратегии. Ты подставил нас, Эйгон. Подставил меня, Коля и войско, собранное из тех, кто примкнул к нам. Кто бросался в бой, крича твое имя!       Эйгон дергает ладонью, все ещё лежащей в руке младшего брата, вероятно услышав своё имя, и Эймонд вновь крепко сжимает ее. — Ты не оставил мне ни выбора, ни времени! Ряды нашего войска редели, мы теряли преимущество.       Его губы дрожат, а слёзы продолжают катиться по здоровой щеке. В горле стоит горький ком. Хочется закричать, выпустив наружу все то, что накопилось в нем за эти дни. Всю злобу и обиду на старшего брата. Всю ту боль, что сжирает его живьем изнутри. — Ты…- он сплетает их пальцы, а затем поднимает сцепленные ладони к своему лицу — Ты должен был понимать. Понимать, что на поле боя нельзя медлить. Что жертвы неизбежны. И порой приходится принимать быстрые решения. Не всегда правильные, но быстрые. Он покрывает поднесённую к лицу ладонь брата невесомыми поцелуями, ощущая то, насколько она соленая от его слез, капающих на нее. — Как только с Рейнис и ее драконом было покончено, я бросился искать тебя. Молился, чтобы ты оказался жив. Прочесал этот гребанный лес в надежде, что до тебя не успели добраться те, кто примкнул к этой чертовой суке. Что не найду твое обезглавленное тело. Зачем ты приперся, Эйгон?       Но старший брат по-прежнему молчит. — Семеро, да я и сам тогда, увидев Солнечного Огня в небе, задумался о том, чтобы убить тебя, паршивец. Чтобы больше не мешал ни мне, ни Колю, чтобы никакой ебаный выблядок, примкнувший к злобной суке, не смог быть достоин этой чести — отрубить голову Королю. В голове, кажется, уже в сотый раз проносится переполненный страхом душераздирающий крик брата за секунду до того, как его накрывает столбом огня, а перед глазами тут же возникает взгляд Коля, обнаружившего его в лесу, приближающегося к телу брата с обнаженным мечом в руке. Неужели Кристон мог подумать, что Эймонд способен на такое? Когда он успел превратиться в такого монстра в его глазах? — Я испугался. Я так испугался, Эйгон, — склонившись над лицом брата, шепчет Эймонд и одна из его слез капает на бледную кожу щеки Эйгона.       Эймонд дрожит всем телом, с трудом сдерживая всхлипы, но взгляд от лица брата не отводит. Протягивает руку, стирая с лица Эйгона соленую каплю, словно его слезы — отрава, причинить еще больший вред, чем он уже это сделал. Ведь все потери Эйгона начались с Эймонда. Сначала старший брат по его вине потерял сына, затем Эймонд лишил его Солнечного Огня, а самого Эйгона, такого красивого, изящного мягкого Эйгона, превратил обугленный кусок мяса, находящийся на грани жизни и смерти.       Эймонд думает, что после всего произошедшего Эйгон имел полное право злиться на него, ненавидеть, презирать. Мог бы даже попытаться убить. И это было бы справедливо, ведь Эймонд отнял все то немногое, что было дорого Эйгону, то, что делало его человечным. Однако его брат, будучи королем и обладая массой возможностей расправится с Эймондом, ни сделал ничего. Ничего из того, что могло бы серьезно навредить Эймонду. При всех своих недостатках старший брат оказался лучше него, вновь оказался впереди, отталкивая Эймонда на уготованное младшему брату самой судьбой второе место. -Я не предавал тебя, Эйгон. — он смотрит на лицо брата, судорожно мотая головой — Я бы никогда…       Он не договаривает. Слёзы душат его, и он сгибается, уронив голову на постель рядом с предплечьем Эйгона. Эймонд не знает, сколько проходит времени, когда ощущает, как чужая рука гладит его по волосам. Он медленно поднимает голову, встречаясь взглядом с братом. Взгляд Эйгона, находящегося под маковым молоком, кажется ему на удивление осознанным. — Я верю тебе.

Dream brother, my killer, my lover*

*Placebo — Battle for the Sun