457

Джун Хо 

Мы уже были внутри, окружённые угнетающей тишиной. Сердце стучало в груди, но я старался не подавать вида. Эта операция зависела от каждого из нас — малейшая ошибка могла всё разрушить. Моей задачей было не просто выбраться отсюда живым, но и вытащить этих несчастных игроков.   Я оглядел свою команду. Двое из нас уже замаскировались под охранников, розовые комбинезоны сидели на них как влитые. Они прошли тренировку, чтобы вжиться в роль, знали жесты, команды, и могли подражать голосу.   Код доступа к системе нам предоставил один из наших информаторов внутри — но я знал, что это лишь начало.   Мы шли по коридорам, притворяясь, что выполняем задание, и успевали отслеживать камеры. Каждый шаг приближал нас к игрокам. Я заметил охранников на посту у дверей.   — Что случилось? — спросил один из них, обратив внимание на нашего человека в розовом.   — Срочная проверка системы! — отрезал "наш" охранник. — На этажах замечены подозрительные сигналы. Начальство приказало эвакуировать заключённых.   Они заколебались. Я видел, как один из них потянулся к рации.   — Немедленно! — мой голос был твёрд. Я шагнул вперёд. — Мы теряем время! Или ты хочешь, чтобы это попало в отчёт?   Эти люди привыкли к слепому повиновению. Голову охранника наполнили сомнения, но он кивнул и открыл дверь.   Как только игроки увидели нас, я понял, что они не верят. Это было в их глазах. Разочарование. Страх.   — Мы здесь, чтобы помочь вам! — крикнул я, сделав шаг вперёд. — Нам нужно поторопиться.   Их сомнения сменились надеждой. Кто-то из них упал на колени, кто-то бросился к двери. Я поднял одного из них.   — Время не на нашей стороне!   Как только мы вывели первую группу, раздались выстрелы. Один из охранников понял, что происходит, и поднял тревогу.   Моя команда среагировала мгновенно. Два выстрела — и охранник упал.   — Блокируйте двери! — приказал я.   Мы переглянулись. Весь ад вот-вот вырвется наружу.   Мы знали, что остров — это ловушка. Здесь не было легкого пути к свободе. Возвращение всех игроков домой требовало не только смелости, но и тщательной подготовки. Вертолёты охранников всё ещё кружили неподалёку, лодки на причале были под усиленной охраной.   Моя команда действовала по разработанному заранее плану. Каждый шаг был рискован, но другого шанса могло и не быть.   Мы вывели игроков из корпуса, скрываясь под прикрытием густого леса. Их было много — усталых, раненых, отчаявшихся. Но их глаза, полные надежды, были тем, что двигало нас вперёд.   — У нас есть лодка, — сказал я, стараясь говорить спокойно, чтобы не поднимать панику. — Мы доберёмся до материка, но для этого потребуется ваша помощь.   Лодка? Это была не совсем правда. Мы знали, что придётся захватить одно из транспортных суден. По моим расчётам, на ближайшем причале стоял корабль для снабжения. Этим кораблём мы и собирались воспользоваться.   Мой план подразумевал, что часть команды пойдёт вперёд, чтобы устранить охранников на причале. Игроки — женщины, старики и самые слабые — следовали за нами медленно, под покровом ночи.   Когда мы добрались до причала, я увидел, что охранников было больше, чем мы рассчитывали. Двое из них стояли на палубе, ещё трое патрулировали территорию.   — Джун Хо, это самоубийство, — шепнул мне один из ребят.   — У нас нет другого выхода, — ответил я.   Мы начали операцию. Один из наших отвлёк патруль, издав громкий шум в кустах. Когда охранники отвлеклись, мы напали. Быстро, чётко, без промедления.   Корабль был захвачен. Я завёл игроков на палубу и усадил их в трюме. Время шло на минуты. Мотор взревел, и мы направились к открытому морю.   Но это был лишь первый шаг. Моя голова была полна мыслей о том, как доставить этих людей домой. Я понимал, что нам придётся иметь дело с береговой охраной, возможно, даже с армией.   — Нам нужно будет связаться с прессой, — сказал я одному из своих людей. — Чем больше шума, тем меньше шансов, что они пойдут на крайние меры.   Сейчас нас ждала неизвестность, но я твёрдо знал одно: мы уже не те, кто мирился с системой. Мы бросили ей вызов, и дороги назад больше не было. Мы находились на палубе, вокруг царил хаос. Некоторые игроки благодарили нас, их лица были полны эмоций — радости, облегчения, страха. Кто-то из моих ребят, кажется, Пак Чжин, пересчитывал освобождённых.   — Девяносто восемь, девяносто девять... Сто. Все здесь, — сказал он, вытирая пот со лба. — Никто не остался.   Он улыбнулся и стал помогать сесть одной из женщин, которая, казалось, вот-вот упадёт в обморок. Его попытки шутить и успокаивать людей выглядели одновременно нелепо и трогательно.   — Ничего, на суше уже можно будет отдохнуть. А сейчас просто дышите и держитесь за поручни, ладно? — говорил он девушке, которая дрожала от страха.   Но тишина не длилась долго. Один из игроков, мужчина лет шестидесяти с номером 100, внезапно вскочил на ноги.   — Зачем вы нас спасли? — выкрикнул он, его голос дрожал от злости. — Нам же теперь ничего не дадут! Призов не будет! Какой смысл?   Это стало искрой, разжигающей новый спор. Несколько человек начали возмущаться, некоторые соглашались с ним, другие кричали на него, пытаясь доказать, что он не прав.   Я чувствовал, как усталость и раздражение накапливаются во мне. Два дня без сна, только кофе и никакой еды. Я не мог больше сдерживаться.   — Заткнитесь! — закричал я так, что мой голос эхом разнесся над палубой. Все сразу замолчали. — Мы спасли вас! Лучше бы сказали спасибо, вместо того чтобы спорить, кто прав, а кто нет. Вы за людей себя вообще считаете?   Тишина нависла над палубой, нарушаемая лишь звуком волн. Никто не смел больше говорить. Даже этот дед под номером 100 опустил голову и сел обратно на скамейку.   — Джун Хо, всё нормально, — тихо сказал Пак Чжин, подходя ко мне. — Ты на взводе. Может, выйдем?   Я кивнул, чувствуя, как усталость накрывает меня с головой. Мы оставили команду с игроками — они помогали перевязывать раны, поить и кормить тех, кто не мог встать. Я вышел на палубу.   Чжин стоял рядом, закуривая сигарету. Я взял одну из пачки, которую он протянул мне. Мы молчали, глядя на тёмную воду, освещённую лишь луной и огнями корабля.   — Зачем ты это делаешь? — спросил я, наконец, нарушив тишину.   — Ну, господин Сон хорошо платит, — ответил он с усмешкой.   Я посмотрел на него, скептически приподняв бровь. Он улыбнулся, выдохнул дым и добавил:   — Ладно. Скажем так, терпеть не могу эту систему. Не только игры, вообще. Мир — он... неправильный. Но и деньги не лишние. Хочу сестру вытащить из этого дерьма, оплатить ей учёбу. Пусть будет кем-то, а не живёт, как... мы.   Я не удержался от улыбки.   — Такой здоровяк и так мило говорит о своей сестре?  Он засмеялся, хлопнул меня по плечу и сказал:   — Ну а что, так и есть.   Мы стояли, докуривая в тишине, пока остальная команда заботилась о людях. Я понял, что здесь все по-своему боролись за что-то важное.  Как бы я ни пытался убедить себя, что все под контролем, сердце сжималось от мысли, что Ин Хо сидит там, под дулом пистолета. Может, он и ведущий игры, тот, кто всё контролирует, но я видел за его холодной маской что-то большее. Почему он здесь? Ради чего всё это? Ради какого-то извращённого развлечения? Или есть нечто глубжее, чего я не могу понять? Иногда я задавался вопросом, не стал ли он заложником этого всего, как и игроки. Я видел, как эта игра разрушает людей, медленно стирая их принципы, заставляя меняться. Даже Ги Хун — человек, когда-то честный и преданный, начал терять себя. Всё это так похоже на путь Ин Хо. Я не могу не думать: может, именно поэтому мой брат так интересуется Ги Хуном?

Ин Хо 

Позади слышался шум, и, повернув голову, я увидел, как Артур с трудом волочил тело француза. Он выглядел ужасно — лицо перекошено от отвращения, шаги неловкие. Я видел, как его мутит, как он борется с рвотными позывами. — Ги Хун, может, я помогу ему? — спросил я, наблюдая за происходящим. Ги Хун обернулся ко мне, его взгляд был холодным, почти ледяным. — Нет, — твёрдо сказал он. — Я попросил его убрать труп. Это его проблема, если он не может справиться. Я не мог не удивиться. Такой Ги Хун был мне незнаком, и в то же время эта сторона его завораживала. Этот холодный контроль, жёсткость — всё это напомнило мне меня самого в первые годы работы здесь. Я тоже наслаждался властью. Я любил ощущение, что стою выше других, что я — нечто большее. Но в случае Ги Хуна... Он поднялся выше, чем я когда-либо мог себе представить. Управлять людьми, которые стоят на вершине этой системы, было чем-то немыслимым. Я чувствовал разочарование из-за того, что он так легко отрезал меня от себя, но в то же время понимал: он прав. Доверять здесь нельзя никому. Даже мне. — Ты сильнее меня, Ги Хун, — тихо сказал я про себя, едва слышно. — Даже если ты ещё этого не понимаешь.

Джун Хо

Когда я и моя команда вывели игроков с острова и посадили их на безопасное судно, я ожидал облегчения — хотя бы тихого "спасибо". Мы рисковали всем ради этих людей. Но вместо благодарности я увидел, как человеческая природа проявила себя во всей её отвратительной красе. Они начали с мелочей. Кто-то жаловался, что не получил своей доли воды или места для сидения. Один из выживших, тот самый мужчина, который всю игру прятался за спинами других, обвинил более сильного игрока в том, что тот "пытался его убить ради выигрыша". В ответ сильный мужчина взревел, хватая его за воротник. — Ты бы там сдох, если бы не я! — орал он. — А теперь ещё и винишь меня? Другая пара, молодая женщина и пожилой мужчина, спорили о том, как должны распределяться деньги, которые нам удалось вывезти вместе с игроками. Она называла его "жадной сволочью", а он её — "наглой девчонкой". Никто из них даже не вспомнил, что именно эта команда спасла их от неминуемой гибели. Я стоял в коридоре временного убежища, держа телефон у уха. Тишина вокруг казалась гнетущей после грохота недавнего хаоса. На другом конце провода был Ги Хун, его голос звучал глухо, словно через толщу воды. — Они... они просто не понимают, господин Сон, — сказал я, пытаясь совладать с эмоциями. — Люди, которых мы спасли... они разрывают друг друга на куски. Они кричат, обвиняют, дерутся за мелочи. Как будто всё, что мы сделали, было зря. — Это не только в игре, Джун Хо, — раздался его голос. — Ты думаешь, они были другими там, на острове? Нет. Это их природа. Здесь нет разницы — игра или реальная жизнь. Я замер. Он был прав. Эти люди не изменились. И, может быть, никогда не изменятся. — Ты всё ещё на острове? — спросил я. — Да. Пока ещё здесь. Но знаешь что? — Его голос стал холодным, как лёд. — Возможно, это и есть настоящий урок. Всё, что мы делаем, не имеет значения. Никто не заслуживает спасения. Слова Ги Хуна ударили в меня, как молния. Его цинизм, его отчаяние были заразительны. Но я попытался спорить, надеясь хоть как-то восстановить остатки своего идеализма. — Это не так, Ги Хун. Люди могут меняться, если им дать шанс. Мы должны верить в это. — А ты? — Его вопрос был прост, но пробивался к самому сердцу. — Ты ещё веришь? Молчание с моей стороны было слишком красноречивым. Я сидел напротив чиновника в прокуренном кабинете. Серый свет пробивался через грязное стекло окна, делая атмосферу в комнате ещё более удушающей. Передо мной лежала кипа бумаг, каждая из которых, казалось, была пропитана холодной враждебностью системы. Мужчина лет сорока с гладко зачёсанными волосами и безразличным взглядом, не отрываясь, читал с листа: — Объясните, почему вы скрыли масштабы произошедшего. Какую цель вы преследовали, подвергая людей такой опасности? Его голос был ровным, но я чувствовал в нём холодное осуждение. — Мы спасали людей, — попытался объяснить я, но моя собственная уверенность звучала как-то неубедительно. Чиновник поднял взгляд, его губы искривились в легкой усмешке. — Спасали? А массовая паника, к которой вы могли привести? А риски, которые вы создали? Вы вообще понимаете, какие последствия могли быть? Словно раз за разом меня били молотом. Казалось, что моих слов никто не слушает, никто не хочет понять. Я только крепче сжал кулаки под столом, стараясь сохранять спокойствие. Когда я вернулся домой, телевизор уже работал. Экран мигал новостными сюжетами, и мой собственный образ мелькал среди кадров. Ведущие обсуждали нас, словно мы были злодеями в каком-то фильме: — «Неужели за спасением скрывались корыстные мотивы?» — «Скандал вокруг спасателей: герои или преступники?» Мой телефон разрывался от звонков, но я даже не смотрел на экран. В голове звучала только одна мысль: "Как они могут так легко искажать всё, что мы сделали?" Когда настал день моего выступления на Тв, я стоял за кулисами, чувствуя, как сердце с каждой секундой стучит всё быстрее. Гул толпы журналистов за занавесом напоминал океанскую бурю. Руки слегка дрожали, но я пытался сосредоточиться на том, что скажу. Прокрутил в голове заготовленный текст, но он вдруг показался бессмысленным. Шагнув на сцену, я оказался в центре настоящего хаоса. Вспышки камер били по глазам, как слепящие молнии. Голоса, сливаясь в гул, окружали меня со всех сторон, становясь всё громче. Вопросы раздавались один за другим, заглушая друг друга. — Господин Хван, вы понимаете, какие последствия имело ваше вмешательство? — раздалось справа. — Как вы можете оправдать свои действия, рисковавшие жизнями людей? — выкрикнули слева. Я поднял микрофон и попытался говорить спокойно, несмотря на то, как дрожал голос: — Мы сделали то, что посчитали правильным. Мы спасали людей, которые оказались в ловушке... — Спасали? — перебил кто-то в толпе. — Или просто играли в героев, забыв про последствия? Вы осознаёте, что из-за вас могли погибнуть люди?   Эти слова ударили больнее, чем я ожидал.   Но вдруг, из другой части зала раздался голос:   — Почему вы обвиняете его? Разве не благодаря его усилиям многие выжили? Он сделал то, что не смогли вы!   Зал замер на мгновение, а потом вновь взорвался. Я видел, как люди начинали спорить друг с другом прямо передо мной. Кто-то кричал, что мы герои, кто-то называл нас преступниками.   — Вы же знали, на что идёте, — снова прозвучал вопрос, — почему вы просто не обратились к властям?   — Потому что власти ничего не сделали! — неожиданно выкрикнул я. Мой голос сорвался на крик, и в зале наступила тишина.   Но тишина длилась недолго. Крики возобновились, и я понял, что не могу больше говорить. Мои слова никто не слушал, каждый уже решил для себя, кто я — герой или злодей.   Повсюду раздавались вопросы. Их было так много, что я больше не мог это выдерживать. Каждое слово звучало, как приговор. Моё дыхание сбилось, я хотел что-то сказать, но не мог выдавить ни звука. И вдруг, сквозь общий гул, кто-то выкрикнул: — Господин Хван, это правда, что среди глав этих Игр стоял ваш сводный брат, который пропал много лет назад? Моё сердце остановилось. "Чёрт! Откуда они узнали?" — эта мысль пронеслась в голове, как молния. Паника разлилась внутри, словно яд. Я почувствовал, как вспотели ладони. Камеры продолжали вспыхивать, а толпа ждала моей реакции. Я опустил голову, пробормотал в микрофон: "Спасибо", и быстро ушёл со сцены. За кулисами я остановился, чувствуя, как воздух становится густым и тяжёлым. Сердце бешено колотилось, а в груди поднималась паника.   Когда я добрался домой, перед дверью стояла толпа репортёров. Они тут же окружили меня, направляя камеры и микрофоны.   — Господин Хван, прокомментируйте обвинения в ваш адрес!   — Вы действительно считаете себя героем?   Я пробился через толпу, стараясь не обращать внимания на их вопросы. Открыв дверь, я оказался лицом к лицу с мамой.   — Что это такое? — она выглядела растерянной, но в её голосе звучало раздражение. — Почему эти люди здесь?   Я хотел что-то сказать, но просто облокотился о стену, закрыв лицо руками.   В этот момент зазвонил телефон. Номер был незнакомый. Я задумался, стоит ли отвечать, ожидая очередной звонок от СМИ. Но инстинктивно нажал на кнопку ответа:   — Алло?   — Привет, Джун Хо, чего не отвечал?   Я узнал голос сразу.   — Чжин, это ты? Чёрт, извини, мне звонят постоянно, кто попало, из-за... ну, ты знаешь.   — Ладно, ладно, — усмехнулся он, — не буду обманывать: мне сказали, что твой дом стал отрадой для желтушников.   Я огляделся через плечо, снова замечая вспышки камер.   — Чёрт, серьёзно? — выдавил я. — Ты и впрямь профессионал.   — Я веду к тому, что, может, побудешь у меня некоторое время? Маму можешь с собой взять.   — Чжин, это не обязательно…   — Я настаиваю! К тому же, я рассказал сестре о нашей операции, но она не верит. Мне нужен ещё один свидетель, — в его голосе звучала улыбка.   Я улыбнулся впервые за день.   — Ладно, уговорил. В любом случае, надо следить за Ги Хуном. Он давно не отвечал.   — Вот и договорились. Жду.   Я отключил телефон и посмотрел на маму.   — Собирайся. Мы уезжаем.

Ги Хун

Второй день я сижу здесь, окружённый этими ВИПами, которые больше не смеются и не чувствуют себя в безопасности. Теперь они смотрят на меня, как на своего тюремщика. Это странное чувство власти, смешанное с отвращением, не покидает меня. Я не знаю, что делать дальше. Телефон, лежащий рядом, вдруг зазвонил. Джун Хо. — Ги Хун, слушай внимательно. Тебе надо быстрее что-то делать с этими ВИПами и убираться с острова. — Что случилось? — спросил я, чувствуя, как внутри всё сжимается. — Полиция, репортёры… Всё пошло к чертям. И это ещё не самое худшее. Ты должен… — Что, чёрт возьми, происходит? — я перебил его, голос дрогнул. Ин Хо, наблюдавший за мной с углом рта, в котором играла ухмылка, вдруг вмешался: — Включи новости. Я схватил планшет, включил трансляцию. Экран засверкал яркими красками репортажей: обвинения, скандалы, разоблачения. Голоса ведущих смешались в единый поток. — «Герои или преступники? Их вмешательство привело к...», — «Семьи требуют объяснений. Как такое стало возможным?» Я больше не слышал слов. Увиденное било по нервам. Люди, которых я верил, на которых надеялся… В этом моменте я почувствовал, как что-то сломалось. Глубоко внутри, на самом дне души, рухнуло нечто важное — моя вера в людей. Она раскололась, оставив только пустоту. — Эти твари, — пробормотал я, едва слышно. Я повернулся к Ин Хо, бросив: — Откуда ты знаешь? Он лишь рассмеялся. Ублюдок. — Это человеческий фактор, Ги Хун, — сказал он с усмешкой. — Жертву всегда будут обвинять, а насильника — защищать. Это закон. Мне стало противно. Я схватил его за локоть и отвёл в сторону. — Что мне делать, Ин Хо? — спросил я грубо, чувствуя себя униженным, но у меня никого не осталось. Только он мог дать хоть какой-то совет.

Ин Хо

Когда Ги Хун, наконец, перевёл взгляд на меня, я заметил в его глазах смесь злости, замешательства и усталости. Он хотел спросить, почему я был настолько уверен, что всё это в итоге останется скрытым, но я опередил его: — Ги Хун, слушай. Этот остров — это не просто точка на карте, это тщательно спланированная ловушка для любого, кто попытается вмешаться. Даже если кто-то из ВИПов заговорил, до властей дойдёт лишь то, что им разрешат узнать. И никто из них не будет заинтересован раздувать скандал. Репутация, деньги, связи — всё это сильнее справедливости. Он молчал, тяжело дыша. — Но, если ты хочешь сделать хоть что-то, чтобы изменить это, нам нужно действовать быстро. Здесь всё держится на страхе и контроле. Если ты покажешь им силу, это может сработать. Мы разговаривали, когда один из ВИПов, заметив, что мы отошли, начал что-то шептать другому. Ещё через пару минут они переглянулись и вдруг ринулись в сторону двери. — Они пытаются сбежать, — хрипло сказал я, глядя, как паника начала распространяться среди остальных. Ги Хун бросился за ними, но в этот момент один из охранников, оставшийся в здании, решил вмешаться, чтобы восстановить порядок. Потасовка началась внезапно: крики, звуки ударов, лязг металла. ВИПы и охранники смешались в хаотичной борьбе за выход. Я смотрел на это и понимал, что это мой шанс. Используя хаос как прикрытие, я побежал к запасному выходу. Ги Хун заметил меня и закричал: — Что ты делаешь, Ин Хо?! Я обернулся, ухмыляясь: — Доверься мне.