За скобками

— Ты мой ангел, Шико, мой дорогой друг… Шико захотелось провалиться к черту сквозь кровать. К счастью, Генрих не видел его покрасневшего от стыда лица, потому что они слишком близко обнимались. Неужели этот дурак не понимает, насколько не к месту его переслащенные нежности? Хоть бы что-то персональное придумал, а то перед глазами прям всплыл синьор Купидо, — прости господи, и упокой его душу, — вот уж кто действительно твой ангелочек, Генрике, а я не влезаю в этот костюм. Генрих сегодня был погружен в какие-то свои грёзы и в самом деле слегка невпопад бормотал, уткнувшись в шею возлюбленного: — Да, да, ангел! Ему пришло в голову, что помимо непревзойденной честности и остроумных выходок (а Генриху хватило бы и этого с лихвой, чтобы любить Шико; его душа томилась и переполнялась любовью), Шико не раз оказывал ему довольно ощутимую помощь, даже, спасал жизнь… Шико не рассказывал о своих подвигах, поэтому король и вполовину не догадывался (или не задумывался), как часто шуту случалось уберечь его глупую головушку от беды. (Только иногда замечал, как тот задумчиво приковывает к нему взгляд среди легкомысленно нежного разговора, словно этот тёплый вечер, его мягкие кудри и их поцелуи — это так странно…) А кроме этого, его единственный друг Шико не увивался за дамами, как Жуайез; не выжимал из него деньги, как Эпернон; его не интересовала слава или что-то ещё; талантливый во многих вещах, он однако не видел своего призвания ни в чем, кроме… словом, жизнь Шико, кажется, была посвящена ему, и не ради одного глупого долга, а ради любви. Генрих перестал ждать этого от слуг давным-давно, ещё наивным принцем. В нынешней ситуации это было бы не просто наивностью, а настоящим безумием. Но, — ах, — ведь он ещё ложится со мной в одну постель; ему не противно от того, какой я. Да-да, это слишком для простого человека! Итак, королю было достаточно хорошо, чтобы просто говорить то, что придет в голову. — Признавайся, тебя послал ко мне господь с неба? — Может быть. — проворчал шут. — А вот тебя мне кто послал? Генрих лег щекой на его грудь. — Не знаю…