Между тенями

      Олег сидел на ступеньках возле супермаркета, вдыхая ночной воздух, пропитанный сыростью и запахом горького дыма от его дешевых сигарет. Его разум слегка мутился после долгого дня и нескольких затяжек. Сознание ускользало от реальности, растворяясь в хаотичных мыслях. Он поднялся медленно, словно тело двигалось отдельно от воли. Его шаги сначала неуверенные, потом чуть быстрее, потянулись к знакомой дороге. Подсознание, будто руководимое чем-то чуждым, вело его прочь от тишины супермаркета, обратно к старой пятиэтажке.       Подойдя ближе, он замер. Женщина, которая минуту назад казалась сломанной и потерянной, теперь стояла у подъезда. Она поправляла измятое платье и куртку, будто пыталась привести себя в порядок после долгой борьбы с самой собой. Её взгляд был усталым, но в нём появилась искра — слабая, но настойчивая.       — Ты чего ходишь туда-сюда среди ночи? Жить негде? — спросила она грубовато, но в голосе чувствовалась не раздражительность, а больше усталость. Эти слова, казалось, только придавали её фигуре ещё большую тяжесть. Олегу отчего-то подумалось, что на самом деле она не требовала объяснений, ей просто хотелось, чтобы он прекратил свои странные бродяжничества. Или, может, она отвлекалась от внутренних терзаний на него?       Олег откинул голову назад, глядя в пустое небо. Погода была хмурой, и даже звёзды, казалось, пытались скрыться за тучами. Он закрыл глаза на мгновение, пытаясь не думать о том, что происходит в его жизни. Затем, с тяжёлым вдохом, перевёл взгляд на женщину. Он хотел что-то сказать, но его голос был как-то глухим, и слова не хотелось вырывать.       — Сейчас мне не рады дома, — ответил он тихо, почти виновато. В его голосе звучала смесь горечи и принятия. Его фраза была как отпечаток давно прожитого времени, как взгляд, который ты случайно теряешь в пустой комнате. В словах звучало что-то из ряда горечи, и он не мог не почувствовать, как эта горечь отозвалась внутри него самого. Это было что-то близкое и знакомое одновременно. Он будто принимал свою участь, но не знал, что делать с этим состоянием.       Женщина вытащила из кармана сигарету, прикурила. Рука её слегка дрожала, когда она пыталась разжечь огонёк на кончике, и это казалось ей моментом, когда можно что-то забыть, отпустить. Она затянулась, но её вдох был трудным, как будто она выдыхала всё, что не могла сказать словами, всё, что копилось в её душе за время молчания.       — Ладно, — проговорила она, опуская взгляд к своим ногам, — если больше совсем деваться некуда... можешь у меня остаться. Пока.       Олег удивлённо посмотрел на неё, будто не веря услышанному. Он замер на несколько секунд, его глаза не могли понять, что за словами стоит реальная жизнь. Он привычно обдумывал, как правильно ответить, но в голове почему-то не возникало ни единого чёткого слова.       — У тебя? — проговорил он с лёгким недоумением. Этот вопрос прозвучал, как будто он ожидал услышать, что его забирает не просто женщина, а какая-то высшая сила, что она скажет: «Ну что ж, я тебе даю шанс».       — У меня. Чего уставился? Думаешь, мне одной весело тут болтаться? — её голос был резким, но это скорее было вызовом, чем попыткой защититься. В её действиях было что-то жесткое и решительное, она как будто сама себе пыталась доказать, что она может предложить помощь. Она бросила окурок на землю и придавила его носком сапога, не поднимая головы. Вся её поза в этот момент была такая же неуловимая, как её слова, которые она не хотела озвучить.       Олег молчал. В его голове шумно бродили мысли. Вся его жизнь была словно разорванной на кусочки, и теперь каждая деталь ощущалась болезненно. Но в груди неожиданно стало чуть теплее. Как бы он ни сопротивлялся, ему всё равно было приятно от мысли, что кто-то его понимает, даже если это женщина, которая сама отчаялась искать свой путь. Взгляд задержался на её лице. Она была такая же потерянная, как и он, только по-своему.       — Ну что? Идёшь или останешься тут сидеть? — в её голосе появилась какая-то мягкость, как если бы она сама себе уже позволила сделать этот шаг. Она пыталась снять напряжение, хотя и не знала, как это сделать правильно.       Олег кивнул и шагнул вперёд. Он почувствовал, как в его груди будто немного растворилась тяжесть. Этот момент был чем-то очень личным, и он осознавал, что, может быть, возвращение в свой родной дом — не выход. Может быть, нужно просто идти туда, куда ведет сейчас путь.       — Иду.

***

      Они поднялись на третий этаж тёмной и слегка затхлой лестницы. Женщина возилась с ключами, немного неловко толкнула дверь плечом, и квартира встретила их гулкой пустотой.       Это была типичная "хрущёвка" из СССР — тесная прихожая с облупившимися обоями, запах старой мебели и сигарет. В тусклом свете одинокой лампочки виднелись потертый линолеум, шкаф с облупленными дверцами и стопка обуви в углу.       — Заходи, чего встал, — бросила она через плечо, снимая куртку и бросая её на спинку стула в прихожей. Её движения были быстрыми, чуть напряжёнными, как будто она пыталась скрыть усталость, чтобы не показать, как ей тяжело всё это даётся. Олег почувствовал, как эта фраза будто выталкивает его внутрь, но вместе с этим возникло чувство вины — как будто он нарушил чье-то личное пространство. Он стоял на месте, не зная, что делать с собой, и только когда она снова обернулась, он заставил себя двинуться. Он не знал, почему, но внутренне ощущал, как стены квартиры давят на него, как эта теснота будто бы ограничивает его свободу. Его взгляд цеплялся за детали, пытаясь найти опору: старый сервант с обшарпанным лаком, который, казалось, помнил лучшие времена, но так и остался беспомощным в этом уголке; настенные часы, остановившиеся на семи утра, как символ остановившегося времени; и плед на диване, который выглядел потертым, будто видел слишком много.       — У меня тут... не гостиница, конечно, — женщина нервно провела рукой по волосам, поправляя их. — Но на кухне есть раскладушка. Там постелю.       Олег кивнул, смущённо опуская взгляд. Он не знал, что ответить. В его голове смешивались мысли, и все они касались одной мысли — как могло так случиться, что он оказался здесь? Он не привык к чужим домам, к тому, чтобы кто-то предлагал ему ночлег, даже на этих условиях. Внутренне он ощущал какой-то странный протест, но ответил так, как мог.       — Спасибо. Я ненадолго... Честно.       — Ну да, — она усмехнулась, открывая шкаф и доставая старую простынь. — Все так говорят.       Смех был лёгким, но Олег почувствовал в нём некую горечь, как будто эта фраза звучала не столько с насмешкой, сколько с усталостью от множества таких обещаний, которые всё равно не сбывались. Она продолжала заниматься своими делами, как будто эти простые движения давали ей ощущение контроля над ситуацией. Олег прошёл в кухню. Место казалось ещё теснее. Он остановился, осматривая комнату, и попытался удержать взгляд на предметах, чтобы не думать о том, что его беспокоит. Обшарпанный стол, покрытый клеёнкой в цветочек, которая явно пережила больше десятка случайных пятен, табуретки, одна из которых качалась — всё это было настолько непривычно и нелепо, что, казалось, он просто не мог понять, как здесь можно жить. На подоконнике — засохший кактус и пара грязных кружек, которые давно забыли, что такое чистота. Это была комната, в которой никто не переживал за то, как выглядят вещи, и в этом было что-то тяжёлое, что давило на Олега.       — И кто ты есть? — вдруг спросила она, ставя раскладушку. В её голосе не было злости или любопытства, просто обычный вопрос, как будто она ничего не ожидала, а просто интересовалась. Олег растерялся, не зная, как правильно ответить. Вопрос не был дружелюбным, но и не враждебным. Он просто звучал.       — Ну… Олег. Олег Шепс.       — Я — Рита, — сказала она просто, натягивая простынь на скрипучую раскладушку. — Как хочешь - ложись. Еду не обещаю, тут даже хлеба нет.       — Всё нормально, — ответил он, но голос его звучал неуверенно.       Его слова казались беспомощными, как будто он хотел подчеркнуть, что ему не нужна помощь, но с каждым моментом всё больше чувствовал, как тяжело ему быть одному. Ситуация казалась ему неестественной, но в то же время он не мог понять, почему именно она предложила ему это место. Наверное, потому что сама была в такой же ситуации — не зная, что делать с собой.       Рита поставила на стол кружку с остатками крепкого чая и вдруг села напротив, скрестив руки. Её поза была закрытой, но не враждебной. Она не искала виноватых, не задавала лишних вопросов. Она просто сидела напротив и ждала, как будто в этом молчании было что-то неизбежное.       — Ну, так что? Как ты оказался ночью под моим подъездом? Или это тайна?       Олег замялся. Он не привык к таким вопросам. В его голове мелькали какие-то слова, но они не могли собрать целую картину. Он всё ещё не мог понять, что произошло, почему оказался здесь. Эти вопросы были слишком личными, и ему не хотелось отвечать. Ему не хотелось показывать свою слабость, но внутренне он чувствовал, как тяжело ему даётся эта беседа.       — Просто… — он сжал пальцы, стараясь подобрать слова. — Иногда нужно куда-то уйти. Подышать.       Эти слова, сказанные тихо, больше походили на оправдание, чем на объяснение. Он сам не знал, что именно нужно было сделать, но всё-таки это было то, что он хотел сказать, хоть и с трудом.       Она хмыкнула, но в её глазах мелькнуло что-то похожее на понимание. Её лицо стало немного мягче, но взгляд оставался таким же настойчивым, будто она пыталась поймать каждое его слово. Она ведь тоже была одна, ей тоже, возможно, нужно было уйти, просто отойти от всего.       — Ну, подышал. Теперь здесь. Ложись. Утром разберёмся.       Тишина повисла между ними, но она была уже не такой тяжёлой. Она больше не давила, а как бы убаюкивала, заставляя ощущать, что всё это не так уж страшно. Рита встала, пожала плечами и направилась в соседнюю комнату. Её фигура исчезала за дверью, но этот жест был таким простым, что Олег почувствовал, как немного расслабился. Она не ждала от него ничего, не требовала ничего. Просто предложила место. Олег смотрел ей вслед. Квартира была чужой, холодной и ветхой, но в этом странном приглашении он почувствовал что-то… настоящее. Это было не место, где он мог бы остаться навсегда, но где-то внутри он понял, что ему нужно быть здесь именно сейчас. Всё остальное пока не имело значения.

***

      Олег проснулся рано, ещё до восхода солнца. Его глаза щурились от слабого света, пробивающегося сквозь занавески. В квартире стояла тишина, нарушаемая лишь лёгким потрескиванием старых батарей, которые с трудом согревали помещение. Казалось, что сама квартира находилась в предутреннем спокойствии, когда мир ещё не пробудился. Олег потёр глаза, и его мысли медленно начали собираться, пытаясь осознать, где он находится. Вчерашняя прогулка и события ночи отняли все силы, и его тело, усталое и обессиленное, словно требовало отдыха. Но вот в животе заурчало — голод стал нестерпимым, напоминающим о себе так сильно, что он почувствовал, как это ощущение заполняет каждую клетку его тела. Он не мог игнорировать его. Тело требовало пищи, и это чувство было куда сильнее усталости.       Он оглянулся по комнате, пытаясь осмотреться. Рита, судя по всему, всё ещё спала, её дыхание было ровным и спокойным. Это звучало как нечто далёкое и знакомое одновременно. Олег чувствовал, как всё в этом доме было чужим, но одновременно таким привычным, как будто он уже давно здесь. Он наблюдал за Ритой, её лицо было расслабленным, безмятежным, и это дало ему некое чувство спокойствия, которое он давно не испытывал. Но он понимал, что не может сидеть на месте — голод был сильнее всего, что могло бы удержать его здесь.       Аккуратно, стараясь не потревожить её, он поднялся с раскладушки. Лёгкие шаги по деревянному полу казались громкими в тишине квартиры, но Олег всё равно двигался тихо, осторожно, чтобы не разбудить Риту. Он надел ботинки, его руки слегка дрожали от неуверенности, будто этот маленький ритуал был чем-то важным. Он почувствовал, как его тело откликается на необходимость действовать, и быстро вышел из квартиры, тихо прикрыв за собой дверь. В коридоре было холодно, но это не смутило его. Он выскользнул наружу, и, оказавшись на улице, почувствовал лёгкий мороз, который пробирался под одежду. Внутреннее напряжение немного ослабло, но голод оставался с ним.       На улице было прохладно, утро обещало быть ясным. Холодный воздух щипал за щеки, но Олег чувствовал, как он постепенно пробуждается от ночной усталости. Он сунул руки в карманы куртки и направился в ближайший магазин, который запомнил ещё с вчерашнего вечера, когда ночь казалась бесконечной и странной. Он остановился у дверей супермаркета, которые с лёгким шипением открылись перед ним, впуская его в пространство, залитое холодным светом ламп. Этот свет казался стерильным, отчуждённым, но он был не таким неприятным, как раньше. Было что-то успокаивающее в этом магазине с его стандартными рядами полок, упорядоченными коробками и продуктами.       Он взял корзину, немного вздохнув от того, что наконец-то предпринимает хоть какое-то действие. Он шёл между рядами, чувствуя, как его шаги отдаются в пустоте магазина, но в то же время как-то обнадеживающе. Он направился к хлебному отделу. Первым делом его взгляд остановился на батоне с золотистой коркой. Он не знал, почему, но именно этот хлеб привлёк его внимание. Это было так просто, так обыденно, но Олег почувствовал, что выбор этого хлеба — это не только его желание чего-то простого, но и попытка сделать правильный жест.       Дальше он прошёл в следующий ряд. Взял пару бананов, затем мандарины и яблоки. Почему-то фрукты казались ему хорошей идеей, хоть и непривычной для его стандартного рациона. Он как бы ощущал, что нужно добавить что-то свежее и яркое в этот свой новый день. Это был шаг к нормальности, попытка внести немного ярких красок в серые будни.       Подходя к холодильникам с молочными продуктами, Олег вдруг остановился. Он взял пачку масла, молоко и небольшой кусочек сыра, словно пытаясь собрать маленький набор для завтрака. Подумав немного, он добавил в корзину йогурт. Может, такое она любит, — мелькнула мысль, и он почувствовал, как сердце стало немного теплее. Это было простое действие, но оно как-то сблизило его с Ритой, даже если он ещё не знал её привычек.       Когда он подошёл к полке с сладостями, взгляд зацепился за плитку горького с миндалём. Он задумался, неуверенно покопавшись в своих мыслях, но всё же положил её в корзину. Это была капля заботы, хоть и незначительная, но Олег почувствовал, что он делает что-то правильное, что-то для другого человека.       Олег стоял у кассы, наблюдая, как кассирша молча пробивает его покупки. Сканер издавал тихие щелчки, а на экране мелькали цифры, но он не обращал на них внимания. В голове было как-то спокойно, почти пусто. Когда кассирша назвала сумму, он протянул несколько купюр, не задумываясь. Это было автоматическое движение, которое не требовало размышлений. Пакет с продуктами оказался увесистым, и Олег поднял его, слегка качнув плечами от тяжести. Он почувствовал удовлетворение от этого простого шага — наконец-то что-то сделано, что-то важное, пусть и простое.

***

      Когда Олег вошёл в кухню, Рита сидела на стуле, сжимая в руке сигарету. Её взгляд был пустым, и она выглядела как-то отстранённо, будто думала о чём-то своём. Шум двери, когда она закрылась за ним, заставил её поднять взгляд. В глазах Риты промелькнула короткая эмоция — что-то вроде удивления или даже лёгкого испуга. Она молча наблюдала, как Олег ставит пакет с продуктами на стол.       Олег почувствовал неловкость, его движения были неуверенными, но он старался не показывать это. Он все ещё не знал, что думать о том, что происходило, но, тем не менее, хотел хоть как-то отблагодарить Риту за её помощь.       — Я… купил кое-что, — сказал он, как будто оправдывая себя, и тихо добавил, — надеюсь, ты не возражаешь.       Рита подняла брови, но её лицо оставалось нейтральным. Она потушила сигарету в пепельнице и медленно встала с места. Олег попытался улыбнуться, но получилось это не слишком естественно. Он чувствовал себя неудобно, как будто что-то важное было упущено, но не знал, как именно это можно вернуть.       — Продукты нормальные. — Он ещё раз оглядел её, думая, что сказать. — Надеюсь, тебе хватит.       Рита молча кивнула, начав раскладывать продукты на столе. Её движения были чёткими и спокойными. Олег чувствовал, что эта ситуация как-то растягивается, хотя они оба не говорили ничего лишнего.       — Ты, наверное, голодный, — наконец произнесла она, поднимая глаза на него. — Могу приготовить что-нибудь, если хочешь. Или ты, может, просто… останешься?       Она не стала додавливать, но в её словах звучала какая-то осторожность, как будто она искала способ пригласить его остаться, не зная, как это правильно сделать.       Олег задумался. В его голове всё ещё путались мысли, и он сам не знал, что будет дальше. Но, глядя на неё, он понял, что эта ситуация — временная. И если у него не было больше планов, то не было и причин сразу уходить.       — Я не против остаться, — сказал он, наконец решившись.       Рита кивнула и, повернувшись к плите, начала готовить. Олег встал рядом, пытаясь найти какое-то место для себя, но он ощущал, как между ними всё ещё остаётся эта неловкость, незаконченная дистанция.       Олег сидел на стуле за кухонным столом, чувствуя, как лёгкая тревога скрадывает его привычную невозмутимость. Рита, стоя у плиты, переворачивала сковородку с омлетом, и воздух был наполнен запахом масла и чего-то неясного, но привычного. Сначала они сидели в молчании, пытаясь найти слова, которые могли бы сделать их разговор немного менее напряжённым. Олег знал, что в какой-то момент должен будет начать разговор, ведь не мог просто так уйти в тень молчания, особенно после всего, что произошло.       — Я вчера говорил с... Олей, да? — наконец, он произнёс это с легкой неуверенностью, пытаясь подстроить свой голос под её спокойствие. Ему было непривычно начинать разговор на такую тему, и каждая буква словно застревала в горле. Он знал, что она не простит себе, если начнёт раскапывать старые раны, но не мог удержаться, всё время чувствовал, что что-то не даёт ему покоя. Тихий шёпот его слов отражался в тишине кухни, и Олег знал, что теперь уже нельзя отступить.       Рита повернулась к нему, её лицо было сосредоточено, но Олег заметил в её глазах лёгкую тень, которая сразу же выдавала, что она не желает говорить много. Она слегка замедлила движение ножом, как бы подыскивая подходящие слова, не зная, насколько откровенно она может быть. Однако её взгляд, хотя и скрывал боль, был тверд, и Олег почувствовал, как тяжесть её переживаний нависает над ними, словно нечто невидимое.       — Да, Оля... — ответила она тихо, продолжая нарезать хлеб. — Она... была старшей. И я никогда не думала, что её не будет. Она ушла слишком рано, понимаешь?       Рита сказала это почти шёпотом, словно боясь, что эти слова могут навсегда застрять в воздухе, покидая её грудь. Её руки продолжали работать, но Олег заметил, как пальцы немного дрожат, когда они касаются ножа. Это был момент, когда она позволялась быть уязвимой, несмотря на усилия держать себя в руках.       Он кивнул, не зная, как правильно отреагировать. Он знал, что такие разговоры всегда болезненные. Он ещё не понял, что именно заставляет его спрашивать, но чувство, что его что-то тянет, не отпускало. Он чувствовал, как ему хочется сказать что-то важное, что-то такое, что могло бы дать ей хоть какое-то утешение. Но слова не шли, только тяжёлое молчание, которое медленно заполняло пространство между ними.       — Что случилось? — спросил он, хотя слова выходили сдержанно, как бы невзначай. Вопрос прозвучал так, как если бы он просто интересовался каким-то малозначительным событием, но на самом деле в его голосе было больше, чем просто интерес. Это было почти как просьба понять её, понять, что скрыто за её молчанием. Рита вздохнула, и её плечи чуть подались вперёд. Она присела на стул напротив Олега, на мгновение отвлекаясь от готовки. Она молчала, но видно было, что воспоминания о сестре захлестнули её. Её взгляд стал отстранённым, как будто она пыталась вернуть себе контроль, но не могла остановить поток мыслей. Олег наблюдал за ней, чувствуя, как тяжесть её переживаний переносится на его плечи. Он даже не знал, как предложить ей облегчение.       — Всё началось... как-то незаметно, — начала она, её голос стал мягким, будто ей было трудно вернуться в прошлое. — Она начала встречаться с людьми... ну, не с теми, с кем я бы хотела. Она часто уходила их дома, я могла найти ее в каких-то заброшенных домах.. Ну, неадекватную.. Она всегда хотела доказать мне, что все будет нормально, что сама справится. А потом... потом её просто не стало.       Рита замолчала, словно сама не верила в свои слова. Они звенели в её ушах тяжело и невесомо одновременно. В её глазах появилась тень, и Олег понял, что эти слова были для неё особенно тяжёлыми, потому что они были не только воспоминаниями, но и попыткой понять то, что уже невозможно было изменить. Олег почувствовал, как его сердце ухватилось за эти слова, и ему стало неуютно. Он не знал, что ответить, но молчать не мог. Он начал ощущать, как что-то внутри него меняется, и не мог не почувствовать, как его собственная жизнь перекликается с её. Он вспомнил, как однажды его жизнь казалась управляемой, но с каждым шагом, с каждым годом, всё больше начинало казаться, что он что-то теряет, что-то важное, и не мог найти способ это вернуть. Он закусил губу, пытаясь взять себя в руки, но внутри него бурлила какая-то смесь сострадания и растерянности.       — Я понимаю... — сказал он, едва сдерживаясь. — Это очень тяжело.       Рита кивнула, глаза её были влажными, но она сдерживалась. Она пыталась улыбнуться, но что-то в её выражении лица говорило, что она не уверена, что это возможно. Олег почувствовал, как в его груди что-то затрепетало. Он вспомнил, как покидает брата, оставляя его одного. Думал как Саша наверняка сейчас переживает за него, может, он вообще за это время ни разу не прилег, может, он бродит по квартире, не зная, что делать, или рыщет по улицам, пытаясь заметить хоть какой след от него, и его сердце сжалось от сожаления. Он оставил Сашу в их пустой квартире, как всегда, не давая ответов на его вопросы, уходя куда-то, чтобы скрыться. Олег вдруг понял, что этот момент был не только про Риту и её боль, но и про его собственное одиночество, про то, как он сам избегает того, что важно.       Олег вдруг понял, как сильно он был похож на ее сестру. Он отказывался от помощи, замыкался в себе, как будто мог бы справиться сам, даже если это приводило к болезненным последствиям. Он пытался быть сильным, но с каждым разом ему становилось всё труднее делать это в одиночку.       — Ты не думаешь, что… может быть, ты тоже уходишь куда-то, пытаясь спрятаться? — тихо спросила Рита, поднимая взгляд на него.       Олег почувствовал, как её слова резанули, но они как-то отозвались в его сердце. Он не был готов признаться в этом, но понимал, что, возможно, это именно то, что он делает — прячется. Как и Оля.       Тишина на несколько секунд повисла в воздухе, и Олег начал чувствовать, что ему нужно вернуться, поговорить с Сашей. Он вдруг осознал, что тот не должен быть один. Его разум стремительно пробежался по картине, которую он так часто старался избегать — Саша, сидящий в пустой квартире, обзванивает всех знакомых, всех друзей, звонит родителям, и Олегу даже кажется, что он слышит, как охает мать, слыша новость о пропаже. Олег ощутил, как тяжёлое чувство вины наполнило его грудь. Он начал понимать, что игнорировал эту часть своей жизни, считая, что всё само собой решится, но теперь он понял: не должно быть так. Саша не мог оставаться один в этом хаосе, и Олегу нужно было быть рядом, даже если сам он чувствовал, что не способен дать ответы на все вопросы.       — Мне нужно... — Олег встал с места и быстро добавил: — Мы встретимся ещё как-то, Рита. Давай я номер оставлю, а ты звонить, как что-то нужно будет.. Ну там, деньги, продукты.. У меня знакомые тут есть на работу могут устроить... Или просто поговорить.. Ну, с ней. А я сейчас должен поговорить с братом.       Олег нервно запинался, его слова выходили как будто слишком быстро, не давая времени подумать. Он чувствовал, как внутренняя напряжённость нарастает, как его тело просит действовать, а разум уже не успевает за этим. Он хотел помочь, но в то же время ощущал, что с каждым словом уходил от того, что было важным для него здесь и сейчас.       Рита молча кивнула. Она не сказала больше ни слова, но взгляд её был наполнен пониманием. Это молчание было важнее всяких слов. Рита, вероятно, тоже почувствовала, как Олег отдаляется, но её глаза оставались спокойными, как будто она понимала, что он должен был уйти. Она не пыталась его удерживать, не говорила, что ей это трудно, но её молчаливое согласие было чем-то большим, чем просто утвердительное движение головы. Это было признание того, что он делает правильный шаг, даже если его сердце рвалось в разные стороны. Олег вдруг почувствовал, как его собственные эмоции начинают путаться. Он понимал, что был неправ, что не мог быть рядом, но сейчас, в этот момент, ему нужно было сделать то, что казалось важным для его души.       Олег, не дождавшись, пока она что-то скажет, поспешно вышел из квартиры. Его шаги были быстрыми и неуверенными, почти агрессивными, как будто он пытался убежать от всего, что происходило внутри. Он не оглядывался, но ощущал её взгляд на своей спине, словно она наблюдала за ним, как бы вглядываясь в его внутренний мир. Всё, что он мог сделать в этот момент — это ускорить шаг, не давая себе времени остановиться и всё осознать.