Shadows on the walls

Квартира Питера. Он сидит за столом, аккуратно выкладывая схемы какого-то нового устройства на широком планшете. Все, что он видит — это линии, углы и детали. На кровати сбоку и подоконнике валяются какие то чертежи и схемы. Как всегда весь в работе. Сейчас в этом маленьком мирке точных законов и формул, где все поддается логике, можно скрыться от бесконечно бурлящих и хаотичных в последнее время мыслей об урагане по имени Уэйд. Если ураганам дают имена, то один из ураганов, например те, которые не поддаются обычной классификации и не входят в шкалу за пределами Саффира-Симпсона - точно получил бы его имя. В этом он был точно уверен. Через пару часов, он и не заметил как наступила ночь за окном, он вздыхает чувствуя напряжение во всем теле, он нервно сжимает карандаш постукивая им и покачивая из стороны в сторону, держа между указательным и средним пальцем. Почему так сложно остановиться? Он отрывается от своих записей глядя куда то в сторону окна в попытке сосредоточиться на чем то одном, но внутри так и колет чувство какого то беспокойства, какой то неясности и неопределенности. Эти мысли снова и снова отвлекают. Это безумно раздражает. Он был странно тихим…Не могу его понять. Что я не так сделал? Или я опять сам что то себе надумал? Он прокручивает в голове последний образ Уэйда. Сегодня утром, когда он просто сбежал, чтобы избежать неловкости. Что то изменилось в их отношениях, и он сам не может понять что именно. - Нет. Уэйд – это всего лишь Уэйд… - Пит говорит сам себе, будто пытается успокоить бушующий поток, который не прекращает движения в его голове. Уэйд – всего лишь Уэйд. Уходит. Приходит. Пошутит. Тронет. Оставит свой след, и снова исчезнет. И так по кругу. Нельзя все время игнорировать то, что ты чувствуешь. Он сжимает карандаш в руке сильнее чувствуя напряжение в кисти, и он на грани того, чтобы разломиться на пополам. Этот дискомфорт где то на под корке не дает ему никакого покоя, копошась и переворачивая все с ног на голову. Он потирает висок пальцами второй руки, будто пытается выдавить, выжать эти мысли из своей головы как из какого то лимона или апельсина, но они никуда не уходят, не исчезают. Мне ведь все это нравится. Он всегда такой. Это не просто шутки. Эти слова врезаются, будто глубоко в кожу. Они не оставляют следов, но каждое из них все равно чувствуется. Он все время считал себя не пробиваемым для таких вещей. Его не то чтобы можно было назвать каким то супер-романтичным, и он скорее предпочел бы, чтобы было наоборот, выстраивал вокруг себя баррикады из воображаемых стен, скрывая истинные чувства, и чем старше он становился – тем выше и крепче становились эти стены во круг него. Но разве такого как Уйэд это вообще могло остановить? С чем его можно было бы сравнить? С кувалдой просто пробивающей все его стены и машущего ему по ту сторону рукой «Хэй, давно ты тут?», или может с водой – которая медленно, не спешно имеет свойство проникать в любые маленькие трещинки. Сначала ты их вроде бы не замечаешь – но потом крыша так и подтекает. Ты только что по-настоящему заглянул в себя Пит, оценка «отлично» за старания. Ты больше не хочешь просто быть рядом с ним. Ты хочешь больше, чем просто его присутствие рядом. Уэйд начинает проникать в его жизнь слишком далеко, слишком глубоко, и он больше не может отделить работу от личных переживаний. Вся его борьба сейчас не с какими то врагами вроде гоблина или ястреба, это не что то физическое — это противостояние своему внутреннему конфликту, и попытка сохранить контроль, который, кажется, ускользает. Карандаш в его руке все таки предательски трещит и ломается напополам. На экране телефона высвечивается новое сообщение. Дэдпул. "Рапунцель, спусти свои косоньки" Питер блокирует телефон немного нервно, но с мягкой улыбкой – Дурак. Он поднимается с места и распахивает окно своей квартиры поднимая раму наверх и вылезает почти наполовину. Он точно знает что Уэйд стоит на пожарной лестницы прямо у его окна. - Я ведь говорил, что у меня много работы… - Питер упирается обеими ладонями в подоконник смотря в черно-красную маску перед собой и улыбается так загадочно. - Знаю, но я тут совершенно случайно проходил мимо. Не то, чтобы я специально тут ошиваюсь как маньяк извращенец, или сидел тут уже минут 20 не зная сильно помешаю или нет, просто подумал что твой мозг, должно быть, нуждается в топливе, а я тут, проходил, опять же напомню - совершенно случайно, и как раз пришел помочь! – бурный поток бессвязных речей так и не прекращал литься из его рта, будто все это для него было волнительно. - Ах, вот оно что…- Питер склонил голову на бок улыбаясь еще шире, готовый рассмеяться. - А то я и правда начал думать что у меня за окном какой то сталкер, уже намеревался звонить копам, представляешь? - Серьезно? Сдал бы меня копам, или тебе просто так сильно хочется увидеть меня в наручниках? – Уэйд приближается ближе к нему говоря тише. Они так и стоят лицом к лицу, Питеру достаточно протянуть ладони и приподнять края его маски только до носа, коснуться своими губами его вовлекая в легкий, короткий поцелуй, слегка прикусывая его нижнюю губу прежде, чем отстраниться. - Ты и правда просто проходил мимо или все таки решил забежать в гости? – Питер слегка усмехается прежде чем отстраниться и отойти от окна, ответ он и так знает. Уэйд пробирается через подоконник довольно быстро опуская раму после этого до самого конца. - Твое топливо гениальная-принцесса. – Уэйд выуживает из розового рюкзака за спиной картонную коробку и ставит на край стола, а сам кидает рюкзак посреди комнаты и валится прямо в костюме и ботинках на кровать, его энергия кажется немного поутихла и ослабла. Питер нетерпеливо надрывает наклейки по краям коробки. Он уже догадывается что это может быть. Он раскрывает коробку и по комнате тут же разносится великолепный, просто до тошнотворного сладкий аромат шоколада. Шоколадный кекс, с шоколадным кремом и бельгийским шоколадом, и еще хрен знает чем шоколадным. Шоколад с шоколадом, шоколадом погоняет. Он сразу же берет его в руки и подносит к лицу. Глубоко вдыхает аромат, медленно откусывает и закрывает глаза. Он выдает самый сексуальный, громкий и протяжный стон на который только способен, начиная медленно жевать чувствуя как весь этот вкус наполняет рот слюной и растворяется на языке – Боже, мне кажется я сейчас испытал гастрономический оргазм…Ты действительно знаешь что нужно, чтобы я сосредоточился на чем то, помимо математики. Он продолжает медленно жевать наслаждаясь угощением. Уэйд снимает свою маску и поддевает зубами одну перчатку стягивая ту с руки, со второй разбирает привычным способом, и запрокидывает руки за голову подпирая голову подушкой, наблюдая за парнем – Я где то слышал, что ученые становятся зависимыми от углеводов, потому что постоянно напряжены и думают обо всякой ерунде – смотря на тебя, я начинаю верить в это… Питер на это улыбается и облизывает быстро губы – Ого, хочешь поболтать о сахаре? Или о моей зависимости к сладкому? - Хочу поговорить о том, что нам нужна пауза. Что я вообще несу? – в голове у Уэйда что-то странно начинает закручиваться, а шестеренки одна за другой, будто застряли в одном положении. Ему бы, определенно не помешало поработать над тем, как преподносить важную информацию собеседнику. Уэйд чувствует, как слово «пауза» неприятным осадком прилипает к языку. Питер просто смотрит на него в ответ, не сразу понимая. Чувствует, как странная тревога нарастает внутри. Чувствует, как в груди возникает тяжесть, а улыбка на его лице исчезает. Питер чувствует как слово «пауза», как легкий удар по щеке — вроде бы не больно, но почему-то оставляет след. - Что ты имеешь ввиду? – он смотрит на Уэйда пронзительно, не отрывает вгляда и кажется даже не моргает, боится упустить какую то эмоцию на лице Уэйда, упустить какой то важный момент. - Питер... мне нужно уехать. Я могу вернуться не скоро. Питер замедляет движения, дожевывает свой кекс, но он уже не имеет прежнего вкуса. Он теперь кажется совсем безвкусным и пустым. Остатки он откладывает в сторону, быстро отряхнув руки. В голове мелькают мысли, но они все теряются друг за другом, переплетаясь и перебивая друг друга. Его взгляд скользит по лицу Уэйда, пытаясь найти в нем хоть какое-то оправдание, но там — только напряженность. Питер почти выдавливает слова из себя. — Уехать... куда? Уэйд прикрывает глаза и поднимается на кровати принимая сидячее положение и потирая руками лицо. От былой легкости не осталось и следа, будто его внутренний мир рушится, и вся эта беспечность которой он всегда пользовался, больше не помогает. - Ты понимаешь, как это сложно. Но иногда... иногда мне нужно уйти - он смотрит в пол, не решаясь встретиться с его взглядом, его дыхание стало тяжелее. – Ты делаешь свою работу. А я должен делать свою. Ты всегда это знал. Питер смотрит на Уэйда и чувствует, как тот вдруг становится каким то отдаленным, как будто с каждым его словом между ними растет пропасть. Это не просто шутки, не просто какая-то игра, как это бывает обычно - это серьезно. Уэйд потирает еще раз лицо ладонями и и после слегка трясет головой натягивая маску на голову, потому что понимает и сам – сейчас его улыбка больше напоминает кривую гримасу. - Я не хочу тебя терять, Питер. Но это мои дела. И они могут затянуться, занять очень много времени. Но обещаю, я вернусь. Всегда возвращаюсь. Питер просто не знает что сказать. - Ты всегда говоришь, что возвращаешься, но иногда это... Уэйд поднимается с места и подходит к сидящему перед ним Питеру, запуская ладонь в его кудряшки, он проводит по ним медленно, слегка сжимая, почти массажируя. - Я всегда возвращаюсь. Продолжает он повторять одну и ту же фразу, а молчание Питера в этот момент – кажется ему ответом.