В океане твоей души

Вопросов было больше, чем ответов. Раз в пятьдесят минимум. — Чего? — тот, кто сейчас был окружён огромным количеством внимания, выглядел самым напряжённым и ничего не понимающим. — То есть пройти игру смогу только я? Что за бред! — голос переходил на крик. Таким раздражённым и нервным Ки Хуна Чжун ещё не видела. Казалось, ещё несколько секунд и мужчина пойдёт размахиваться кулаками, но, вовремя остановив самого себя, он просто встал, продолжая пребывать в полном недоумении, как и все остальные. После небольшой паузы квадрат всё-таки, наверное, получив разрешение, сказал: — Это значит, что жизнь каждого игрока, находящегося вокруг, будет зависеть только от Вас, господин Сон Ки Хун. Лифт позади открылся и рабочие благополучно ушли, оставив людей наедине с мыслями. Погодите, они только обратились к нему не по номеру? Раньше девушка считала, что никто из солдат не имеет права знать личную информацию простых участников. Да и сам Ки Хун ни раз об этом упоминал. Значит, он был исключением? Или правила, как и многие вещи до этого, были изменены и в этой части? — Господин, — Гым Джа подошла чуть ближе, чем стояла до этого, — скажите, раньше уже было подобное? Почему Вы должны играть за всех нас? — в голосе была ощутима надежда. Вера в то, что бывший победитель что-то знал. — Нет, — тихий, практически без эмоциональный ответ заставил вздрогнуть, — Простите, но я и сам ничего не знаю об этом. В прошлый раз на последней игре выжившие должны были бороться друг с другом на смерть. Теперь я понятия не имею, что будет дальше. Вновь тишина. Ощущение, словно люди «свыше» в очередной раз решили посмеяться над ними. Словно им нравилось по камерам смотреть, как беспомощные бродили кругами и пытались все вместе догадаться и договориться, что им делать дальше. Противный женский голос объявил о скором отбое. 20 минут, казалось бы, небольшое количество времени, но не здесь. Убить человека для местных — плёвое дело. Управятся за максимально короткий срок. А самое страшное, что, скорее всего, именно сегодня это и произойдёт. Хо взял Чжун за руку, сказав, что пора готовиться ко сну. Каждый «житель убежища» направился в его сторону, параллельно предполагая «график» дежурства. Сегодня могли спать лишь самые слабые, то есть женщины, старики. Таких, очевидно, в их компании не много — 149-ая и 222-ая. Их планировалось защищать любой ценой в случае нападения. Потому что они точно не смогут самостоятельно отбиться. — Нам нужно поговорить, — морпеха и девушку резко остановил 333-ий. По его лицу не было понятно, какой по характеру будет разговор - выглядело оно максимально безчувственно, — Пожалуйста, — теперь он обращался лично к Хо, сделав «умоляющий» вид. Его глаза стали наполнены какой-то печалью и тоской. 388-ой не мог отпустить руку, не дождавшись никаких ответов от его спутницы. Выбор был за ней. Встретив вопросительный взгляд, девушка лишь легонько кивнула. Наверное, она не смогла разглядеть, как выражение лица Хо изменилось на разочарованное. — Я скоро вернусь, ладно? — она попыталась улыбнуться, но получилось что-то более грустное, чем планировалось. И они действительно отошли в противоположную сторону. Она не раздумывала над ответом. Ни секунды. Что-то внутри больно кольнуло. Видимо, недавние мысли о приоритетах девушки оказались верны. Если выбор стоит между ним и Мён Ги, конечно, она выберет второго. Как-никак, если смотреть на ситуацию с адекватной точки зрения, то морпех ей никто. Она знакома с ним меньше недели. А 333-ий — отец её ребёнка. Всё происходит так, как и должно происходить. Люди могут ссориться, мириться. Но ему не хотелось бы потом узнать, что они вновь вместе. Она заслуживала человека гораздо лучше. Того, кто будет искренне заботиться о ней и о малыше, кто будет оберегать их и любить. Эгоистично было мысленно приписывать себя к этому «человеку гораздо лучше», верно? Мысли заполонили голову. Что он хочет опять обговорить с ней? Вновь эти глупые «приступы ревности», которые ничего всё равно не стоят. И почему он решил забрать её именно перед ночью? Зная, что это небезопасно. Что он в одиночку никак не сможет её защитить скорее всего, как бы не пытался. А добивал взгляд. Казалось бы — мелочь. Но Хо ещё с детства всегда старался смотреть в глаза собеседнику. И если с утра в них горела ненависть, обида, злость, то сейчас это было любопытство, интерес. К последнему слову автоматом хотелось добавить «любовный», чтобы убить себя окончательно. Нет, он опять преувеличивает. Он опять видит смысл там, где его быть не должно. Опять ведёт себя по-детски наивно и глупо, предполагает что-то за других. Опять он лажает. Впрочем, как и всегда. Первой цифрой на часах уже стала пятнадцать. А он так и остался стоять практически в центре огромного помещения. Словно брошенный щенок, ожидающий, что за ним вернутся, вновь ласково погладят, скажут, что он был хорошим мальчиком сегодня и заберут в тёплую комнату, с любовью укрыв одеялом. Но, видимо, его ждала судьба большинства. Так и остаться в ожидании, чувствуя капли дождя, бьющие по шерсти, тихо скуля и веря, что про него не забыли. Что всё это — чистая случайность, а не желание поскорее избавиться от него. Осознав, как всё-таки жалко он выглядит, Хо направился в «убежище». Молча пропускал мимо ушей разговоры остальных, их теории о последней игре и прочее. Ему было совершенно плевать на них. Все прошлые ожидания, надежды развалились как стекло. Только резали абсолютно все осколки и очень глубоко, едва ли не доходя до сердца. Будет иронично — потерять каждого, кто хорошо к тебе относится. Ощущение, будто он так долго выбирался из ямы, что ему привиделся свет в конце. А он, как обычно, поверил. И упал ещё глубже. Посмотрел в сторону «влюблённых». Ещё раз задумался, как им подходило это прилагательное. Она действительно любит его. И он её. И никакие случайные взгляды и прикосновения не стоили того, что он видел между ними. Он продолжал бегать глазами, искать, о чём можно поразмышлять, чтобы отвлечься, но ничего не цепляло так, как 222-ая вместе с 333-им. А он продолжал себя разрушать, пытаясь понять их эмоции, услышать их разговор. — Чего нужно? — первой начала диалог Чжун. Это было странно, учитывая, что изначально позвал Мён Ги. Он отвёл её в противоположный от «убежища» угол, более открытый, чем названное место. — Я хотел извиниться, — сперва могло показаться, что это «отработанный для галочки» текст. Но он действительно говорил это максимально искренне. Настолько, насколько умел, — И не только за утро. Я хотел извиниться за абсолютно всё. — Только не начинай, ладно? Я уже миллион раз слышала эту песню и вот в это «искупление» уже не поверю, — хотелось побыстрее закончить этот бред. — Я, правда, понимаю, какой я мудак. Прости за то, что вообще втянул тебя... вот в это вот всё, — он обвёл зал рукой, имея ввиду само участие в играх. — Я вообще не должен был тебя никуда втаскивать. И предложение всё вернуть звучало глупо. Знаешь, я ведь не имел ввиду то, что получилось, — он присел на кровать позади, — Я вообще ничего плохого не хотел сказать никогда. А про утро... знаешь, я просто часто наблюдаю за тобой на самом деле. Присматриваю, если это можно так назвать. И я вижу, как ты искренне счастлива с этим... ну... — Дэ Хо, — она сразу поняла, о ком идёт речь. — Да, Дэ Хо. Я смотрю и думаю, а что будет, когда мы выйдем? Неужели по итогу вокруг меня люди будут счастливы, а я - нет? Неужели я не заслужил того, что заслуживает.. Дэ Хо? — философский вопрос перерос в прямой. Но ответа бы не последовало. Наверное, потому что девушке самой нужно было подумать. А может, потому что ответ бы ему не понравился. — Просто я представляю, что будет в будущем. И осознаю, что наше с тобой больше не будет переплетаться. И, думая об этом, как будто вставляю в себя нож. Я хочу быть хорошим отцом для ребёнка, хорошим мужем для тебя и хорошим человеком для окружающих. Но каждый раз я будто спотыкаюсь о невидимый камень, падаю в лужу и остаюсь в грязи, —казалось, что вот-вот и он заплачет. Она обняла его. Но не так, как это делают те, кто любят. Скорее так, как делают, когда жалость берёт верх. Судя по реакции, он не понял этого. — Честно, я тоже часто думаю об этом, — отстранившись, она продолжила диалог. — И понимаю, что, наверное, с эстетической точки зрения делаю что-то неправильно. Но со своей моральной - я абсолютно верна в своём решении. И никогда не признаюсь в обратном, — голос звучал жёстче, чем ожидалось. — Знаешь, в детстве папа рассказывал мне историю о мягкой игрушке, которую рвали, пачкали, резали, а потом извинялись. И поняли, что делают что-то неправильно только когда увидели лишь ошмётки ткани и пух вокруг, — вроде бы здесь должна была быть мораль. Но она замолчала. Замолчала, давая понять, что выводы нужно делать самостоятельно. — Я сама выбираю, как и когда я буду счастлива. И сама осознаю, делаю я правильный выбор или ошибаюсь. Было понятно, что ещё немного, и Чжун уйдёт. Но, вопреки этому выводу, она подсела к нему. Продолжала молчать. Давала «выдохнуть». — Ты ведь разлюбила меня, верно? — отвернувшись, спросил Мён Ги. — Я не могу ответить на этот вопрос, — она врала самой себе, не осознавая. — Особенно сейчас и здесь. Получив в ответ кивок, настал и её черёд: — А ты так и не смог отпустить, не так ли? — Такой же итог, — он сослался на её предыдущее высказывание. Выглядело жалко — словно два глупых подростка пытались в пубертат осознать самих себя. А самое страшное — не получалось. До отбоя оставалось пять минут. С одной стороны адски тянуло к Дэ Хо. С другой — уходить тоже не хотелось. Вообще ничего не было ясно. Всё смешалось в одну кучу, а то, что лежало «по полочкам», рассыпалось на пол. Чжун ещё никогда не чувствовала себя так плохо. Она впервые не понимала саму себя настолько сильно. С Мён Ги порой хотелось вернуться в прошлое. Во времена лёгкой влюблённости, первых цветов, совместных походов в кино, поцелуев и страстей. С Дэ Хо не хотелось ничего идеализировать. Будто всё становилось таким, каким и должно быть. Тёплые объятия — согревали, шутки — смешили, а взгляды — пленили. С ним хотелось лишь оставаться в улыбках и нежности. Ощущение, будто она попала в ту самую дешёвую дораму с любовным треугольником. Но, как оказалось, в жизни это гораздо сложнее, чем на экранах телевизоров. А ведь действительно, что она будет делать потом? С кем по итогу связь оборвётся полностью, а кто останется в «контактах на случай чп»? Хотелось свернуться в комок и побыть с самой собой какое-то время. Чтобы никто тебя не трогал, никто не доставал. Хотя, честно говоря, она была бы не против, если бы кто-то из них всё-таки вывел бы её из этого «молчаливого угла». Если бы он подошёл и молча сел рядом, было бы намного легче. Если бы начал обсуждать с ней, груз снизился бы вдвое. Если бы смог проникнуть к ней в голову — проблема была бы окончательно решена. Он всё ещё наблюдал за ними. Видел, как они обнимаются, как она садится рядом и молчит. Как держит паузу, но не неловкую, а задумчивую. Даёт обоим время. Свет резко выключился практически полностью. Время. Точно, время! Наступил отбой. Он не успел забрать Чжун обратно в «убежище». Оставил её там, с человеком, которому доверяет меньше всех. Так ещё и в ту ночь, когда явно должна была начаться потасовка. Негромко ругнувшись, Хо тихо встал. Переполз по кроватям через «ограду» и медленно направился в сторону тех двух. На все вопросы сзади отвечал максимально коротко: «Чжун осталась там». Паника была готова заявить о себе в любую секунду, но он всеми силами старался об этом не задумываться. Цель была одна — забрать к себе девушку и доставить в наиболее безопасное место. Плевать, что с ним может что-то случиться. Плевать, если даже он умрёт. Главное, чтобы не тронули её. — Блять, — единственное, что Мён Ги успел сказать перед темнотой. Соседка в панике вытянулась. Осознав, насколько ситуация сейчас не в их пользу, сердце заколотилось с бешеной скоростью. Она крутила головой в разные стороны, пытаясь услышать, есть ли люди рядом и сможет ли она прямо сейчас незаметно пробежать, фактически, всё пространство целиком. Очевидно, ответ был отрицательным. Во-первых, явно кто-то бы её услышал. А во-вторых — самостоятельно она даже ходила тяжело, чего тут говорить о беге. — Мы пойдём туда вместе, — голос парня был более чем уверенным, — Я доведу тебя до места и отдам под контроль Дэ Хо, — пытался он сам себя уверить в удаче данного плана, хотя глубоко в душе осознавал, что шанс на провал составлял более восьмидесяти процентов, — Главное - крепко держи меня за руку и быстро реагируй, если услышишь кого-нибудь рядом, ясно? Он максимально тихо встал с кровати, протянул руку назад, ожидая, когда Чжун схватится за неё. Получив реакцию, быстро направился в противоположный угол комнаты. Где-то слева послышался женский крик. Сегодня игроки убивали по-настоящему жестоко. На второй приём пищи из приборов были лишь деревянные палочки, а значит, они и служили оружием. Будто специально, они были чуть острее с одного конца, чем обычно — таким можно было проткнуть кожу, если сильно постараться, чем большинство и занималось. Люди выкалывали глаза, закалывали других до смерти, душили, били о стены — в общем делали всё, дабы сохранить себе жизнь и побольше денег. Слава Богу основные бои велись как раз где-то возле входа охраны, поэтому они, по всем рассчётам, могли перебежать практически незамеченными. Если говорить о Чжун — она вновь потихоньку ловила паническую атаку, изо всех сил зажмурившись. Если в обычных играх ты знал, откуда ждать угрозу, то здесь мало того, что кругом лишь темнота, так ещё и твои же союзники в любой момент нападают на тебя. Впереди она услышала шорох. Кто-то шёл буквально им навстречу. От этого Мён Ги остановился, одной рукой закрывая девушку, ожидая дальнейших действий оппонента. На их счастье это оказался Хо, который, точно также услышав шаги, замедлил шаг. — Чжун? — знакомый голос заставил открыть глаза. Это действительно был он. Ни капли не сомневаясь, она слегка оттолкнула Мён Ги и фактически «влетела» в морпеха. Где-то позади вновь послышался крик и отвратительные звуки драки, — Ты тоже идёшь вместе с нами, ясно? — в голосе слышалась явная неприязнь. Но всё-таки он не мог оставить 333-его умирать. Особенно вот так. Взяв 222-ую под руку, 388-ой практически со всей дури направился в сторону безопасности. Сбоку происходила бойня, а в одном месте практически под ногами лежал труп. Он старался не обращать ни на что внимание. Чжун почти в безопасности, а, значит, делает он всё правильно. Осознание, что сегодняшняя ночь вновь пройдёт не спокойно, так ещё и с таким «незванным гостем» — отвратительно. Но, к сожалению, другого выбора не было И вот 149-ая уже садится рядом с девушкой, что-то тихо у неё спрашивает, а потом легонько обнимает за плечи. Хо садится от них ближе ко входу, готовясь, если вдруг что, принимать удар на себя. 333-ий размещается возле 007-ого, тихо произносит своё имя и кивает, услышав то же самое в ответ. А 456-ой и 120-ая наблюдают за обстановкой с кроватей, находясь выше остальных, но при этом в самом небезопасном месте. Сегодня дежурными стали все. А уже завтра всё может закончиться. Только вот никто не знал — свободой или тёмным гробом с розовым бантом.