Куноити из клана Наито

Ночь казалась мне неимоверно долгой. Я не могла удобно улечься, казалось, что вместо футона я лежала на голой земле, чувствуя каждый камень, корень и веточку. Косые лучи яркой луны озаряли комнату серебристым светом, позволяя запомнить скромное убранство в мелких деталях. На противоположной стене висел старый рисунок, краски которого давно выцвели. На нём я попыталась изобразить тех, кого считала семьёй, — и пусть не по крови родные, но самые близкие. Высокий человек с коротко стриженными волосами, в нем едва ли можно было узнать Акихиро — хмурый, суровый мужчина, заменивший мне отца. Рядом, чуть поменьше, почти идентичная первой фигура обозначила Кадзу, почему-то он стоял поодаль от нас всех и был с ног до головы укутан в чёрные одежды. Я не припоминала, чтобы когда-либо видела его в других цветах. Этот мрачный юноша всегда был сам себе на уме. Скрытный, неразговорчивый, будто бы лишённый любых эмоций. Но одно я знала точно — на него всегда можно было положиться. Умение искать выход в любых, даже самых безнадежных ситуациях, определённо была его сильной стороной. Впрочем, мало какой синоби смог бы выжить, будь он лишён такого качества. Возвращаясь к рисунку, я присмотрелась к другому человечку. Такао отличался от остальных своими белыми волосами и красными повязками на ладонях — сколько себя помню, ему всегда приходилось идти на эту жертву. Дар или же проклятье, но оно было с ним уже очень давно, магией струилось под кожей. Была ли плата жестокой? Я не знала. И мне казалось, что и не знал Такао. Он лишь следовал принципу, что в нас выбивался годами, — благополучие клана выше личного. А колдун в деревне не был лишним. Он не жалел себя, тренируясь едва ли не каждый день. Сначала в одиночестве, а после и в компании Кадзу. Другие синоби боялись Такао, опасались его колдовства, сторонились. Кадзу же отнёсся к нему безразлично, коротко бросив: «Есть и есть. Полезно». Помню, будучи маленькой, я часто завидовали их крепкой дружбе. Я же была сплошным наказанием для всех. Сколько раз мне прилетал нагоняй от Акихиро и дедушки Чонгана — и не счесть. Но однажды, похоже, устав от моих шалостей, Акихиро решил найти применение моей чрезмерной энергии и стал тренировать меня вместе с мальчиками. Мне было трудно. Отец это видел, но никогда не жалел меня, сурово отчитывал из-за промахов и никогда не хвалил, если что-то получалось. Лишь скупо отвечал: «Сносно. Ещё раз». Я же старалась изо всех сил. Хотела, чтобы меня заметили, хвалили, восхищались целеустремленностью. Вставала засветло, когда небо на востоке едва начинало светлеть, и тренировалась, укрепляя дух и закаляя тело. Дедушка Чонган заставлял пить разные снадобья, от которых воротило, но тело быстрее наливалось силой. Постепенно тренировок становилось больше. Меня обучали грамоте и письму, искусству носить грим и создавать яды, женщины пытались научить меня хитростям куноити, как поддержать беседу, танцевать, красиво одеваться, делать прически и многое другое, но я противилась, сбегала в лес, где оттачивала мастерство владения оружием, а позже стала сбегать к Кадзу, когда он поселился отдельно на окраине деревни. Он никогда не ругал меня, лишь странно усмехался, дёрнув щекой. — Неугомонная, — коротко бросал и помогал с тренировкой, терпеливо объясняя ошибки. «Знала бы — была бы старательнее», — промелькнула в моей голове мысль, вызывая досаду и горечь. Будь мне известно о планах клана, то, возможно, решение Такао приняла бы куда спокойнее, было бы время обдумать и принять его. Смириться. Я не представляла, как именно меня собирались отправить в окия гейш, ведь девочек там начинают обучать в более раннем возрасте. Впрочем, я была уверена, что клан всё устроил, подготовил для меня легенду. Всё уже было готово. И давно. На ресницах блеснули слёзы, досада и обида всё равно не желали отпускать меня из своих цепких лап. В очередной раз повернувшись, я постаралась отвлечься и хоть немного поспать. Начало нового дня было не за горами.

***

Кадзу завершил подготовку к отъезду уже затемно. Представившаяся возможность с окия подвернулась очень неожиданно, времени на раздумья почти не было, подталкивая к решительным и скорым действиям. Помня о просьбе друга, он направился к дому дзёнина, тусклый свет из окон намекал, что хозяин ещё не спал и ожидал его. — Всё готово, — произнес Кадзу, выходя на широкий балкон. Такао стоял спиной к нему, опираясь руками на перила и смотря куда-то вдаль. — Злится? — тихо спросил колдун, слегка повернув голову. — Злится, — тихо выдохнул Кадзу, запрыгнув на перила, спиной к горам и лесу, что густо рос и защищал деревню со всех сторон. Несколько мгновений молодые мужчины хранили молчание. Кадзу видел, что дзёнина терзают какие-то мысли, но не спешил нарушать размышлений. — Я должен тебе что-то рассказать, — решился колдун. — Мне эту историю поведал Акихиро, незадолго до своей смерти. Его тихий голос вернул Кадзу во временя, когда этот дом хранил некий уют для всех его жителей — дзёнина, его сына и двух сирот.

***

— Ты должен знать кое-что, сын, — серьёзный тон лица и его сведённые к переносице брови ясно дали понять, что разговор важен. В его руках была небольшая шкатулка. Такао, убрав остатки книг и свитков, вернулся к низкому столику и готов был слушать. — Это касается Мэй, — прямо взглянув на сына, начал он. — И никому больше из клана этого знать не нужно. — Даю тебе слово, отец, — заверил Такао и коротко поклонился. Дзёнин открыл шкатулку небольшим ключом, который до этого сжимал в руке. Внутри оказался лист бумаги, аккуратно свёрнутый, и небольшой свёрток. Именно его отец протянул Такао. Бережно откинув ткань, он увидел золотой медальон с камнем посередине, имеющим необычный сиреневый оттенок и вкрапления. На внутренней стороне было выгравировано имя — Мэй. — Этот медальон был при ней, когда мы с Мэдока нашли её в реке. Эту историю Такао однажды слышал, но без подробностей. Он не знал, где именно и при каких обстоятельствах синоби нашли Мэй, которая была совсем ещё младенцем. — Необычная вещь, у простых крестьян такую не найдешь, — заметил Такао, положив медальон обратно на ткань. Юный колдун убеждался, что сведения от отца обещали быть действительно важными. Но пока не понимал, для неё или клана. — Несколько лет мы наблюдали, слушали, но никто не искал ни ребёнка, ни медальон, — продолжал дзёнин. — Тогда мы сами стали осторожно собирать сведения, внимательнее слушать слухи. Повисла короткая пауза, которую юный Такао не выдержал. — Нашли? Дзёнин кивнул, достал из шкатулки листок и развернул его. На нём был рисунок. Точно такой же медальон и перстень. — Камень очень приметный, — продолжал Акихиро. — Добыть сведения было нелегко, ниточки привели нас в столицу. Такао не показал удивления. Мысль, что ребёнок из столицы мог оказаться где-то в глуши, была немного абсурдной. Впрочем, от скорых выводов Такао отказался, рассчитывая сначала услышать всю историю. — Этот медальон принадлежал самому Императору, — прямо сказал Акихиро, вгоняя Такао ещё в большее замешательство. — Возможно ли, что это лишь его точная копия, отец? — спустя несколько мгновений, которые он потратил на размышления, спросил Такао. Акихиро мотнул головой и ткнул пальцев в камень. — Узор уникальный. Едва ли кто-то мог бы повторить его. Такао прокручивал в голове возможные варианты, отгоняя самый очевидный, оттого и самый невозможный, как самому ему казалось. — Ты думаешь, что кто-то украл его из дворца и оставил с ребёнком как плату, чтобы о ней позаботились? — спросил он, решив, что это более вероятно. Акихиро тяжело вздохнул. — Ты ведь уже догадался, верно? — устало спросил отец. Достигнув мастерства в искусстве нинсо, дзёнин безошибочно знал, что у собеседника на уме, читая его, словно открытую книгу. — Мэй как-то связана с императором? — озвучил свою самую безумную догадку Такао, ощущая, как неприятным комом что-то сжимается в груди. Акихиро кивнул, а у юного колдуна неприятно заныло сердце. Такой поворот событий… Это казалось нереальным. Малышка Мэй, девочка была не сиротой. Она напрямую имела связь с Хаттори. Но насколько сильной была эта связь? — Но медальон с именем — это ведь не доказательство, отец, — набравшись смелости, возразил Такао. — Могут быть и другие варианты? Акихиро покачал головой и устало облокотился на стол. — Есть способ проверить родство. Об этом знают лишь даймё и некоторые особо приближённые ко двору люди. Во дворце есть особый источник. Когда наследник становится взрослым — ему дают испить этой воды. Для всех, в чьих жилах не течёт кровь Ириса, вода губительна, как яд. Только член рода Хаттори способен выпить эту воду и остаться в живых. От слов отца ему стало трудно дышать. Крепко стиснув пальцы в кулак, он смотрел на проступающую сквозь бинты кровь и старался взять себя в руки, отец меж тем делом продолжил: — Не так давно мы с Мэдока и Мэй отправлялись на задание в столицу. Нам удалось вынести из дворца немного этой воды… — Отец, скажи мне, что вы не поили этой волшебной водой Мэй! — не выдержал Такао, вскакивая на ноги. — Она же почти ребёнок! Акихиро сурово взглянул на сына, на щеках заиграли желваки. — Сядь! — не повышая голоса, велел он. — И слушай. Или же я решу, что ты ещё сам ребёнок и не готов к такому разговору! Такао пристыжено опустил голову и сделал, как он сказал, давая понять, что он готов слушать дальше. — Мы должны были знать. Вода не нанесла Мэй ущерба. И пока ты не сказал мне новую глупость, не достойную будущего дзёнина, я заверю, что это не просто красивая легенда про источник. Это правда. Мы проверили. Как именно, Акихиро не уточнил. Но Такао знал отца, он бы не стал бросать слова на ветер. В возникшей тишине колдун обдумал всё, что услышал, и немного успокоился. Он надеялся, что на этом потрясения закончились. — Мэдока, — тихо произнёс он. — Его последний заказ, с которого он не вернулся, был связан с Мэй? — Да. Но всё, что мы узнали, стоило риска, — с лёгкой, едва уловимой грустью по ушедшему другу произнёс дзёнин. — Ты готов дальше меня слушать? То, что я собираюсь ещё рассказать, — не менее важно, Такао. Юноша кивнул, всё же чувствуя любопытство. То самое, нехорошее, от которого обычно становится худо. — На следующий день после того, как мы нашли Мэй, я отправил их с Мэдока вперёд, а сам решил вернуться. Кто-то положил ребёнка на кусок коры и отправил вниз по реке. Я рассудил, что всё случилось незадолго до нашего появления. Это было недалеко от деревни Окугами. Такао ощутил, как от слов отца что-то в груди неприятно шевельнулось. Он не понимал, как можно было так поступить с маленьким ребёнком, но решил не перебивать отца и не думать о том, что могло бы случиться с маленькой Мэй, если бы отец и Мэдока её не нашли. — Я отправился вверх по течению, пока не отыскал на берегу старую иву. На её стволе отсутствовал большой кусок коры, похожий по размеру на тот, на котором мы нашли Мэй. Но самое странное, что возле дерева я нашёл мертвую лису. Как позже выяснил, когда вернулись в деревню, это была кицунэ. — Ёкаи? — уже устав от потрясений, бесцветным голосом спросил Такао. — Да. Терзаемый странным предчувствием, я завернул лису к запасное кимоно и привёз с собой в деревню. Оставил в лесу и вместе с Мэй ждал неподалёку. Ёкаи подтвердили мою догадку… Такао прикрыл глаза, складывая все кусочки головоломки воедино. — Это была её мать? — Трудно сказать, когда я попросил посмотреть на ребёнка, тот Ёкай отшатнулся. Сказал, что она под замком. И лучше ребёнка оставить в покое. Я не успел вымолвить и слова, как они все исчезли. После этого на мой зов больше никто не приходил. И уж не знаю, связано ли это, но именно тогда ёкаи стали рушить мост с восточной стороны деревни. Вопросов появлялось всё больше и больше, а ответы ускользали от Такао. Он хотел задать их отцу, но тот его опередил. — Мэй нужно готовить. Я не знаю, будут ли у императора ещё дети, но новости из столицы не самые радостные. Во дворце что-то зреет, но пока я не готов посылать туда людей. Хлопотное дело. Нам остаётся лишь наблюдать. — И к чему же её готовить? — не успевая за мыслями отца, спросил Такао. Акихиро надолго замолчал, задумавшись. — Я не знаю, сын, что нас ждёт завтра. Но Мэй должна узнать правду. Нужно дать ей расцвести, а после — рассказать. Пусть сама решить свою дальнейшую судьбу, а наша задача будет ей помочь, каким бы ни было её решение…

***

Такао, закончив свой рассказ, так и не оторвал взгляд от гор, словно бы искал у них те ответы, которые не получил от отца. Кадзу же, услышав тайну Мэй, очень долго молчал и думал. Когда он, наконец-то, заговорил, то его шелестящий голос был холоднее зимнего ветра. — Почти шестнадцать лет назад. Женщина и ребёнок. Окугами. Аоговара рядом, — процедил он. Такао тяжело вздохнул и повернул голову к другу. В его глазах стояло сочувствие, которое он никогда не выскажет вслух. Но и этого хватило. Кадзу дёрнул щекой и прикрыл глаза. Словно наяву он видел, что стало с его деревней. И как после, оставшись совсем один, он таскал тела, чтобы похоронить. Нагое тело юной девушки, над которой надругались, прежде чем убить. Мёртвые соседи, разрубленные пополам. Кровь. Страх. Пепел. Все это застаревшей болью всколыхнулось в его груди. Мэй. Озорной лучик света, что научил его заново улыбаться. Верить, что в этом мире ещё осталось что-то хорошее и светлое. Судьба сплела их судьбы ещё до встречи в клане, оба оказались здесь лишь волей случая. Выжили, несмотря ни на что. — Кадзу, — тихо позвал Такао. — Мэй не виновата… — Знаю, — оторвал он друга. — И не думал винить. Жалею лишь. Такао понимал его чувства, но на душе стало чуть легче, что эта тайна теперь общая, что поделился ей со своим братом и другом. — Легко отделались. У них была слишком лёгкая смерть. Такао знал, что преисполненный местью Кадзу нашёл всех, кто участвовал в той страшной резне. Ему было всё равно, чьи приказы исполняли самураи. Он совершил над ними свой суд. И никто не смел его за это осуждать. — Поэтому я отправляю Мэй в окия. Ей нужно знать, как женщины должны себя вести в приличном обществе, — сменил тему Такао, чтобы немного отвлечь друга от призраков прошлого. — Это, конечно, не высший свет, но с чего-то стоило бы начать. — А потом, дальновидный? Что ты сделаешь потом? — ядовито процедил Кадзу. Такао понимал, что дальше наступала самая сложная часть. Но он всё же хотел её оттянуть. Хотел, чтобы Мэй ещё не скоро ощутила весь груз ответственности, который хотел обрушить на неё Акихиро. — Будет путешествовать. С тобой, Хонгом, Сатоши и другими. Пусть вдоволь насмотрится на то, что происходит в Империи. А после… После придется раскрыть ей правду. А дальше… Что будет дальше, я и сам не знаю.