Закулисье

      Перезагрузка системы_ Прозвенел колокольчик, и Берни медленно открыл глаза. Моргнул.       Был целый новый набор данных в процессе установки, и только после повторной активации его рецепторов, он чувствовал, что все становится… яснее. Как будто все приобрело гораздо больше смысла, и он медленно выпрямился, ощупывая голову.       Все было… нормально?       В качестве меры предосторожности он запустил самодиагностику, но она быстро закончилась. Потому что… с ним все было в порядке. Его аккумулятор был полностью заряжен, процессор работал без сбоев, и все программы функционировали как часы. Он чувствовал себя… превосходно. Воодушевленно. Удовлетворенно. Идеально.       Как странно… Чрезвычайно… Странно.       — Снова проснулся?       Голосовой паттерн Маммона!       Берни рывком обернулся и обнаружил своего господина прямо перед собой. Он все еще сидел перед диваном, ухмыляясь Берни и слизывая с пальцев какую-то густую жидкость. Однако Берни был озадачен вопросом и беловатым веществом, прилипшим к пальцам Маммона.       — Проснулся? — пробормотал он, проверяя свой журнал и понимая — Маммон был прав! Он был деактивирован ровно на две минуты и сорок две секунды после…       О, Небеса…!       Пораженный, Берни закрыл глаза руками, чувствуя, как горит лицо. К-конечно! Маммон… он…!       Выплатил свой долг.       О, Люцифер… как неловко! Как неловко! Какой ужас! Маммон…! Он видел его! Видел, как постыдно вел себя Берни, насколько необузданно! Каким наглым он был! Возмутительно!       — Я… я сожалею! — он что-то пробормотал, на что Маммон фыркнул.       — Сожалеешь за что?       — Что… что тебе…… пришлось это сделать!.. Я ужасная модель любви!.. Я должен был доставить тебе удовольствие! А не наоборот!       — Но ты доставил мне удовольствие.       А?       Берни осторожно выглянул между пальцами, но не осмелился посмотреть своему господину прямо в глаза. Как? Как он мог что-то дать Маммону?       — Я доволен, так что нет причин паниковать. В остальном, если мое удовольствие заключается в том, чтобы удовлетворить тебя, ты выполнил свою работу.       Это было… Берни медленно опустил руки, и его маленький колокольчик заговорил. В извращенном смысле в этом была доля правды. Смутившись, он опустил глаза и заскользил по подушке, пошатнувшись в тот же момент. О боже…! К счастью, диван был уже сломан, потому что подушка… выглядела действительно помятой. Вдобавок к этому он почувствовал… липкость между ног. А также тепло. В нижней части тела ощущалось странное нежное покалывание. Как… как мягкие отражающиеся волны.       Берни неуверенно пожевал большой палец, ища взгляда Маммона, желая убедиться, что его господин не расстроен, но Маммон не обратил на это внимания.       Д-доставил удовольствие. Маммон доставил ему удовольствие.       Ооооооох! Даже мысль об этом показалась Берни неуместной! С другой стороны… Возможно, именно это чувство переполняло Берни. Чувство, которое наэлектризовало его тело и заставило его микросхемы мурлыкать, как только что отремонтированный часовой механизм: Удовольствие. Совершенство~       На короткое время Берни закрыл глаза и прислушался, расслабляясь от приятных звуков. То, как гудела его система, было завораживающим. Сообщений об ошибках не было, уровень стресса был на нуле… все было… восхитительно сбалансировано.       Маммон дал ему это. Благодаря этому оскорбительному поступку… Даже если Маммон утверждал, что он удовлетворен, это не означало, что они были квиты. Не тогда, когда Берни вспомнил выражение лица Маммона, когда Берни доставил ему удовольствие… Это не было совершенством. Маммон не был удовлетворен, иначе он не попытался бы сделать следующий шаг. Однако Маммон заслуживал совершенства! Его схемы, его внутренности тоже должны быть полны удовлетворения! Он тоже должен испытать это, и Берни нерешительно отодвинулся на край дивана.       — Тогда… — он прочистил горло, поискал подходящую формулировку и остановился на самой простой. — Тогда моя очередь?       Ответа на это не последовало. Маммон наклонил голову и, прежде чем Берни успел опомниться, с помощью своей руки и хвостов Маммон поднял его с дивана и посадил к себе на колени. Удивленный, Берни взвизгнул и быстро натянул рубашку, чтобы прикрыться. Что было глупо после того, как Маммон увидел его всего, но все равно казалось неприличным вот так сидеть на своем господине!       — Н-нет! Я все еще грязный!       — Грязный? Я бы так это не назвал. Скорее… вкусный. Как маленькое угощение~       Что? Берни не понял, на что Маммон усмехнулся.              — Я знал, что ты сладкий. Но когда ты достигаешь оргазма, ты становишься еще слаще. Как вкусная сахарная глазурь~       Он игриво подмигнул ему — и Берни понял. Его недавно установленные файлы открылись, предоставив ему информацию о его функциях и его теле, которой там раньше не было, и в одно мгновение он понял, о чем говорил Маммон!       — О, небеса… — вырвалось у Берни, и он прижал руки ко рту, прищурившись, оглядывая себя. — Это так неловко…! Я так… так сожалею! Я не знал, что я… наполнен этим! Я представляю опасность для твоего здоровья!       Озадаченный, Маммон опустил плечи.       — Моего здоровья?       — Твое потребление сахара! Ты хотел ограничить его, чтобы быть более здоровым.       В ответ раздался громкий смех, и, прежде чем Берни успел отреагировать, Маммон обнял его, притянул ближе и положил подбородок на макушку Берни.       — Ты действительно глупый. Глупый, но милый. Жаль, что наполнен не медом. Тогда твое имя было бы еще более подходящим. Занятая пчелка.       Берни не ответил на это. Не смог ответить. Он был ближе к Маммону, чем когда-либо за долгое время, мог чувствовать тепло, излучаемое его господином, мог слышать его сердцебиение — и это было…!!! О черт! Он прищурился, уткнулся лицом в одежду Маммона и тихо заворчал.       — Не смейся надо мной…       И снова в ответ он услышал только тихий смех. Свободная рука Маммона легла ему на спину, двигаясь вверх-вниз, посылая дрожь по телу Берни, и он задрожал, кусая губы. Эти ощущения… были не так уж плохи, если честно. Он мог привыкнуть к ним.       — Видишь? Физзаролли ошибался, — пробормотал Маммон в следующий момент, на что Берни изумленно поднял глаза. — Он ошибался. Я вполне могу тебе кое-что дать! Я могу, не так ли? И я ничего не прошу взамен!       При этих словах Берни моргнул, не зная, как реагировать. Маммон хотел похвалы? Предполагал, что Берни с ним согласится? Потому что он согласился бы. Это правда, Маммон ему что-то дал. Кое-что… очень приятное. Самый неловкий момент в его жизни! Но каким-то… странным образом… это было приятно.       Он неохотно кивнул, игнорируя упреки в программировании. Не Маммон должен был дать ему что-то, а он сам! Следуя логике своего господина, он дал ему то, что тот хотел. Его кивка, однако, было достаточно, чтобы удовлетворить Маммона. С горящими глазами он просиял Берни, обнял его еще крепче, и в следующий момент Берни подпрыгнул. Почувствовал, как хвосты Маммона обвились вокруг его ног.       — Чего ты хочешь дальше? Принять ванну, чтобы избавиться от своей сладкой грязи?       В-ванну?! Берни непроизвольно пригнул голову, цепляясь за одежду Маммона.       — Обязательно ли мне…? Я-я могу почиститься любым другим способом!       Палец коснулся его подбородка, и ему пришлось поднять глаза.       — Все еще боишься, что утонешь? Или что я столкну тебя под воду?       Это звучало не так, и все же это было похоже на обвинение. Берни не ответил, не желая расстраивать Маммона. Но мысль о необходимости снова сидеть в той большой ванне… с Маммоном в придачу. Раздетым! После того как они… Ох, он собирался деактивироваться, пока ад не замерзнет.       — Что ж, у тебя есть два варианта, пчелка. Либо мы принимаем ванну… либо я вылизываю тебя дочиста. Твой выбор~              Маммон игриво облизнул губы, и Берни был уверен, что это было покушение на его жизнь!       Ч-что это был за выбор?! Это было возмутительно, нагло и бесстыдно! Сама мысль о том, что Маммон снова…! Так скоро после того, как они…! Это вызвало странную дрожь по телу Берни, вниз по спине и глубоко в нижнюю часть тела, вызвав воспоминания об ощущении языка Маммона. О покалывании. О подергивании. О небольших ударах током… Ощущение… в-в-взрыва! И это пробудило это странное возбуждение.       И снова новые файлы, которые только что были установлены, всколыхнули Берни — и они показали, что означали эти запутанные чувства и воспоминания, которые они вызвали. Он прикусил губу, нервно двигаясь взад-вперед по коленям Маммона, и тут же пожалел об этом, поскольку перед его глазами снова возник странный символ, который он не смог распознать. Теперь он понял, что это значит, и внезапно нижняя часть его тела завибрировала. Он вздрогнул, озадаченно оглядел себя — и расширил глаза.       Под его рубашкой была видна отчетливая выпуклость!       Его терморегуляторы включились, отчего его лицо стало горячим, и он завизжал.       Небеса… Как — как это могло случиться! Так скоро после того, как он…!!!       Он поспешно натянул рубашку, пытаясь скрыть очевидное, и со стыдом отвел взгляд в сторону. Какой ужас! Какой ужас! И Маммон заметил это, самодовольно ухмыльнулся ему — и Берни захотел закрыться. Сейчас.       — Это было быстро. Я думаю, в этом преимущество искусственного тела… Похоже, ты сделал свой выбор~       Е-Его…?! Ооох!       — Нет! Я имею в виду… Да! И — и я хочу принять ванну!       Ухмылка Маммона стала шире.       — Ты уверен?       — А-Абсолютно. Ванна.       — Хорошо, будь по-твоему. — Маммон смягчился и встал, подняв Берни и прижав его к своей груди, после чего Берни издал стон. Нижняя часть его тела непроизвольно потерлась о торс Маммона, и Берни вздрогнул. Желание внутри него, нет… это–это… это было вожделение… оно росло, и он неловко попытался сменить позу, избегая взгляда Маммона, напрягаясь. Что — что он должен был делать теперь? Он не смог найти решение для устранения этой проблемы! Ну, было одно или два решения, но они ему не нравились! Что бы о нем подумал Маммон? Очевидно, он нашел бы это забавным. Берни, однако, нет. Вовсе нет… Чувствовать себя так было… неприлично. И жутко. И неуместно! Ему нечего было хотеть, нечего требовать, и… и…       У его господина, который продолжал нести его через всю квартиру, вырвался вздох.       — Расслабься. Если никто не позаботится об этом, оно пройдет само по себе.       — Правда?       — Так написано в руководстве… Если только ты не хочешь, чтобы я позаботился об этом~       — Нет! Н-ни за что! Я этого не заслуживаю…       — Позволь мне решать, чего ты заслуживаешь. Если хочешь, я дам это тебе.       Берни быстро покачал головой. Это был вопрос не желания, а того, что причиталось. И он уже получил так много. Так много!       Однако… если бы это был только вопрос желания, то…       Берни запнулся, и его маленький колокольчик зазвенел, когда он что-то понял. На самом деле… он хотел этого. Обдумал это… И не почувствовал, что не хочет! Ни отвращения, ни страха. Нервозность, да… В конце концов, Маммон оставался Маммоном! И все же то, что сделал его господин, было приятно. Означало ли это, что Берни мог наконец выполнить свою функцию? Стал ли он менее ущербным теперь, когда эти новые программы установили себя сами?       Сама идея принесла такое облегчение…!       И все же. Требовать чего-либо было неприлично. Он оставался покорной моделью любви, роботом. Он должен был служить Маммону. С другой стороны, Маммон не был его владельцем. Хотя он хотел его заполучить… Ч-что это значило для него и Маммона?       Мыслительный процесс не давал Берни покоя. Только когда они вошли в ванную и Маммон поставил его на пол, к нему вернулось самообладание. Он молча покосился на гигантскую ванну и напрягся, схватившись за рубашку.       — Ты мог бы сначала принять душ, чтобы привыкнуть к воде, — предложил Маммон через некоторое время, на что Берни кивнул, не в силах оторваться от ванны. Только когда Маммон подошел к нему, он поднял глаза — и увидел тянущуюся к нему руку. Он поспешно попятился, после чего рука замерла.       — Я просто хочу помочь тебе раздеться, — последовало самодовольное объяснение, но Берни покачал головой.       — Я… я могу сделать это сам! Если позволишь…       На мгновение ответа не последовало, и Берни начал опасаться, что расстроил своего господина. Совершенно верно! Маммон всего лишь хотел… помочь. В довольно эгоистичных целях, но, тем не менее, у него не было злых намерений. Но затем Маммон кивнул.       — Конечно. Как хочешь.       Х-хорошо. Это было хорошо. Тем более, что его господин не казался расстроенным! Однако Берни не мог заставить себя продолжить, раскачиваясь на месте и теребя верхнюю пуговицу рубашки. До сих пор Маммон никогда не видел его полностью обнаженным. Даже когда они вместе сидели в ванне, пена покрывала его тело, а ранее Маммон оставил ему свою одежду. Что, если ему не понравится то, что он увидит? Что, если он поймет, что Берни, в конце концов, всего лишь робот? Что, если его недостойное поведение возьмет верх, и он перестанет сдерживаться, просто схватит Берни и …! Нет, Маммон бы так не поступил. Не так ли?       — Тогда я начну.       А?       Удивленный, Берни поднял глаза, моргнул. Без дальнейших объяснений Маммон расстегнул верх своего костюма, и вентиляционная система Берни вышла из строя, его терморегуляторы включились слишком быстро. Слой за слоем падал на пол, и с каждым предметом одежды, который Маммон стаскивал со своего тела, Берни напрягался все больше, и желание внутри него становилось все более ощутимым. Его… проблема…конечно, не разрешилась бы сама собой таким образом, и в конце концов он оторвался от зрелища. В любом случае, пялиться на других было неприлично! Однако он постоянно ловил себя на том, что косится на Маммона, и запнулся, когда что-то привлекло его внимание. Что-то, чего он раньше не замечал. На нижней части спины Маммона, над его хвостами… было множество глубоких шрамов, и его маленький колокольчик тревожно звенел.       Кто-то причинил боль его господину!       — На что ты уставился? — последовал вопрос мгновением позже, и Берни подпрыгнул. Маммон казался наполовину веселым, наполовину серьезным, и Берни не мог понять, был ли это один из тех вопросов, которые ему лучше не задавать.       — Н-ни на что… Прости меня, — пробормотал он, пристально глядя в пол.       — Мм. Похоже, ты обнаружил их. — Маммон небрежно повернулся к нему спиной и указал хвостами на свои шрамы. Но Берни не ответил, только таращил глаза, ибо он-он не знал, где именно искать, потому что вся задняя часть Маммона была…красивой. Однако теперь, когда его поймали на подглядывании, отрицать это больше не имело смысла. Поэтому он сдержанно подошел ближе.       — Они выглядят так, будто все еще болят… — прошептал он, на что Маммон пожал плечами.       — Прошло много времени, не стоит упоминания. Шрамы не определяют нас. Не так ли?       Ненадолго Берни запнулся и медленно ощупал свой поврежденный глаз. Маммон сказал то же самое тогда, на кухне в замке, когда они впервые встретились. Так вот почему Маммон сказал это тогда…       — Как…? Я имею в виду, кто…? — Берни осмелился задать следующий вопрос, но не закончил, не мог сказать, было ли Маммону неудобно говорить на эту тему. Он казался довольно равнодушным и снова пожал плечами.       — Мой отец. Я сделал кое-что непростительное и был наказан.       Н-наказан?! Е-его отцом? О, небеса, это прозвучало ужасно! Сама мысль о том, что кто-то причинил Маммону боль, вызвала недовольство Берни, и, не раздумывая, он схватил Маммона за руку, заметив, что тяжелый ржавый переключатель внутри него на секунду шевельнулся — и если это случится, Берни будет рад этому! Любому, кто причинил боль Маммону, он бы хотел сказать пару ласковых!       — Почему он наказал тебя? Ты… ты тоже был непослушным? — Как Берни?       Маммон на мгновение заколебался, прежде чем присесть на корточки перед Берни, глядя на их переплетенные пальцы.       — Давным-давно двое моих братьев пытались причинить ужасную боль Оззи… а затем мне. Вот почему я убил их.       Пораженный, Берни расправил плечи. У-убил? Его собственных братьев?! Что они сделали с Большим Оззи и с ним, чтобы заставить Маммона так реагировать?! Что-то внутри Берни щелкнуло, и этот файл захотел загрузиться в его активную память, но он держал его плотно закрытым, не позволяя открыться. Не хотел видеть изображения того времени. Тогда, как раз перед тем, как мастер Физзаролли спас его. Однако одно только напоминание убедило его в том, что он понял Маммона…       — Большой Оззи, должно быть, много значит для тебя, если ты убивал ради него…       — Он мой близнец, — сказал Маммон, как будто это было самым очевидным объяснением. — Оззи всегда был на моей стороне. По-своему… до определённого момента. — С этими словами Маммон встал и повернулся спиной к Берни, после чего шрамы попали прямо в поле его зрения. На мгновение он подумал, не прикоснуться ли к ним, но передумал. Ему бы тоже не понравилось, если бы кто-то просто схватил его за лицо и дотронулся до уродливого глаза…       Тем не менее, для него много значило то, что Маммон рассказал ему эту историю. Ему! Это означало, что он доверял ему… даже в таких деликатных вопросах. И это привело к тому, что проблема Берни фактически исчезла. Слава Люциферу… жуткий, хотя и положительный побочный эффект разговора.       — Итак? Как ты? Готов?       Маммон, стоявший рядом с душем, отвлек его от размышлений, и Берни сдержанно подошел к нему, изо всех сил стараясь не слишком откровенно пялиться на своего господина. На мгновение он заколебался, покачиваясь на месте, прикидывая «за» и «против», но душ был не так плох, как купание, и Берни нужно было привести себя в порядок…определенно. Искоса он взглянул на Маммона, прежде чем повернуться к нему спиной и стянуть рубашку. Повернувшись обратно, он пристально уставился в пол, прикрывая свои интимные части тела руками. Каким бы глупым это ни показалось Маммону, он не стал это комментировать, но сказал Берни идти в душ. Что тот нерешительно и сделал. Однако он удивленно моргнул, когда Маммон не последовал за ним.       — Ч-что насчет тебя?       — Я знаю, ты не против намочить свой дурацкий колпак, но я так не могу.       Ох, в этом был смысл… Взгляд Берни переместился на черно-зеленый колпак, и он вспомнил, что скрывалось под ним.       — Ну… ты мог бы снять его, — осторожно предложил он, на что Маммон нахмурился, а затем криво усмехнулся. Он медленно наклонился и ткнул пальцем в щеку Берни.       — Это похоже на дешевую попытку взглянуть на мои волосы.       Пойманный, Берни моргнул и виновато уставился в пол. Это… это было правдой. Отчасти. Но волосы были такими красивыми! Берни хотел бы посмотреть на них снова, но спрашивать об этом было так же смело, как спрашивать о крыльях его господина.       — Мм. А как насчет того, чтобы ты заплатил за это?       — Заплатил?       — Конечно, без ничего нет ничего. И поскольку у тебя не хватает наличных, я открыт для обмена.       Берни неуверенно поджал губы, не уверенный, что ему понравилось предложение. Какую сделку мог иметь в виду Маммон и что бы он попросил взамен?       — И — и чего ты хочешь?       Ухмыляясь, Маммон сел на пол перед душем и многозначительно поднял брови. Наконец, он протянул руку и нащупал одну из рук Берни, которой тот все еще прикрывался. Он осторожно потянул Берни за палец и подмигнул.       — Доверие, — объяснил он. — Больше никаких игр в прятки. В любом случае, какой в этом смысл? Я тебя всего уже видел~       При одном упоминании об этом Берни захотелось, чтобы у него сел аккумулятор, и он поджал губы. ЭТО и был обмен, которого добивался Маммон? Он хотел доверия? Это была серьезная просьба. Очень большая, и глаза Берни дернулись, когда в его речевом процессоре появился более чем дерзкий ответ. Сорвавшись с языка, прежде чем он смог это остановить, он искоса посмотрел на Маммона.       — Это похоже на дешевую попытку мельком увидеть мою промежность, — передразнил он Маммона, который в ответ расширил глаза, прежде чем рассмеяться.       — Тушé. Тем не менее, оба основаны на доверии. Я доверяю тебе, ты доверяешь мне. Это справедливо. Договорились?       Берни ненадолго заколебался, прежде чем скромно кивнуть. Тем более, что он знал, что его смущение было неуместным, учитывая факты.       — Хорошо. Я даже пойду тебе навстречу и начну все сначала. — С этими словами Маммон бесцеремонно потянулся за своим колпаком и медленно стянул его с головы.       Когда золотая грива распустилась и потекла по земле, как река, Берни замер в благоговейном страхе — и подошел ближе. Поднял руки, прекрасно понимая, что разоблачает себя, но его процессоры отдали приоритет волосам Маммона. Издав искусственный механический вздох, он протянул руку, но отдернул и прижал руки к груди, не решаясь коснуться золотистых прядей.       — Твои волосы такие красивые… как твои крылья. Ты действительно прекрасное создание, — выпалил он, на что Маммон закатил глаза и подпер голову рукой, фактически избегая взгляда Берни.       — Чушь собачья. Они будут насквозь мокрыми, а потом потребуется вечность, чтобы их высушить… — проворчал он, и Берни уловил явное изменение в его речи. Маммон казался сварливым и недовольным, но также… смущенным? Это было своего рода очаровательно, и Берни, потеряв свою застенчивость, подошел еще ближе и осмелился потянуться за прядью. Начал быстрое исследование, и его маленький колокольчик прозвенел, когда он нашел ответ.       — Ты мог бы собрать их. Или заплести, а затем высушить…       Фыркнув, Маммон покачал головой и постучал по кончикам колпака Берни.       — И это говорит эксперт, — усмехнулся он, и Берни скривился.       — Я… просто хочу помочь. Тебе следует получше ухаживать за волосами, даже если ты находишь это непрактичным. Они соломенные и с секущимися кончиками. Это вредно для здоровья.       — Они сделаны из золота, Пчелка.       — Ну и что? Это просто отговорка. Может, у меня и нет волос, но я могу провести исследование. Я-я могу тебе помочь. Если позволишь.       При этих словах Маммон нахмурился и, наконец, опустил плечи, явно пытаясь произнести следующие слова.       — Если ты так сильно этого хочешь, сделай это.       Однако Берни ему не поверил. Тон говорил сам за себя, и Берни опустил голову.       — Я-я сожалею… это было настойчиво… Я-я… Я просто хочу быть тебе чем-то полезен.       На мгновение воцарилась тишина, затем внезапно руки Маммона обхватили его, подталкивая вперед, пока его лицо не оказалось в двух дюймах от лица Маммона.       — Хватит обо мне. Мы должны вернуться к заботе о тебе. Итак, чего ты хочешь дальше?       А? Это была внезапная смена темы, и Берни удивленно моргнул. Чего — чего он хотел? По сути, он ничего не хотел. Он был рад быть здесь и иметь возможность просто говорить с Маммоном. И он был благодарен за то, что ему уже дали. Чего еще он мог желать? Кроме как покончить с принятием душа?       — Я ничего не хочу.       — Да, хочешь. Конечно, ты чего-то хочешь. Все чего-то хотят. Итак, скажи мне, и я дам тебе это. Новая одежда? Новый телефон? Я могу дать тебе денег, даже если ты их не ценишь. Хочешь отправиться в путешествие? Хочешь… пойти в мою музыкальную комнату? Я сыграю тебе что-нибудь. Или я поиграю с тобой~       С последним предложением он позволил своим пальцам скользнуть вниз по спине Берни, ущипнув его-его задницу! Берни взвизгнул от возмущения — и дрожь вернулась. Новые программы в Берни сразу же зашевелились, и он попытался закрыть их. И все же это было трудно, потому что Маммон решил атаковать шею Берни и обвил его хвостами, кружа вокруг него. Погладил его — и еще один странный звук вырвался из горла Берни. Все его тело начало покалывать, это потрясло его до глубины души, но… ему это понравилось. Очень сильно. Очень сильно…       Если бы не это странное чувство, что Маммон делал все это по неправильным причинам. Он никогда раньше не уделял ему столько внимания и не прилагал столько усилий, чтобы угодить ему, и Берни догадался, в чем причина.       — Пожалуйста… ты-ты не должен заискивать передо мной или что-то мне доказывать только потому, что мастер Физзаролли упрекнул тебя. Ты не обязан этого делать… — каким-то образом произнес он, после чего Маммон действительно сделал паузу. Нахмурившись, он посмотрел на Берни, прежде чем откинуться назад и отпустить его.       — Что это должно значить?! Какое отношение к этому имеет Физз?! Я хочу дать тебе что-то! Разве этого недостаточно?!       Что…?       — Н-Нет! Я не это имел в виду! Уверен, что нет! Но… Мастер Физзаролли сказал, что ты ничего не можешь мне дать. Что неправда! И вдруг… ты предлагаешь мне так много. Больше, чем я заслуживаю. Я просто хочу убедиться, что ты делаешь это потому, что хочешь, а не потому, что чувствуешь себя обязанным… — лихорадочно объяснял он. В его намерения не входило расстраивать своего господина и он не хотел показаться неблагодарным! Маммон сказал ему то же самое. В конце концов, он также хотел понравиться Берни ради него самого… что бы Маммон в нем ни увидел.       Он нервно разминал руки и, наконец, услышал вздох. Маммон провел руками по лицу, вцепившись в волосы, и Берни невольно отступил на шаг. О–ох… неужели он все-таки перешел черту? Закричит ли сейчас Маммон?       Но нет. Его господин сдержался, стиснул зубы и сделал долгий, глубокий вдох.       — Я… пытаюсь… отдавать. Это тяжело для меня. Так что не задавай вопросов и позволь мне дать то, что я могу, — выдавил он, жестикулируя рукой, сведя пальцы, и Берни быстро кивнул. И все же ему казалось неправильным, что Маммон заходит так далеко из-за него, особенно если для него это было нелегко. Берни не стоил этого, и он мог дать ему так мало взамен, хотя теперь он, наконец, мог действовать в соответствии со своей функцией.       В конце концов, Маммон вздохнул и кивнул, снова поворачиваясь к Берни. Притянул его ближе; снова обратил внимание на шею Берни. Казалось, ему понравилось это место. У Берни вырвался механический вздох, и он зажмурился, когда Маммон поцеловал его плечи, ключицу. Грудь. Живот. Спустился ниже. Отдельные пряди золотистых волос коснулись силиконовой кожи Берни, когда он это делал, и дрожь пробежала по его телу.       Изо всех сил он пытался сохранять спокойствие, как того и хотел Маммон, но он подозревал, что собирается сделать его господин, и сама идея была такой же захватывающей и пугающей, как и раньше. Заставляла его нервничать. Тем не менее, мысль не покидала его. Он надеялся, что Маммон говорил правду. Что он делал все это, потому что хотел, а не из-за мастера Физзаролли. Берни не потерпел бы, чтобы Маммон делал то, чего на самом деле не хотел. Необходимость делать что-то подобное была ужасна…       Что натолкнуло Берни на еще одну мысль, в конце концов, мало того, что его хозяин сказал, что Маммон ничего не может ему предложить, он еще и упомянул эту…эту другую персону. Сахиила. Возможно, Маммон все еще думал, что Берни он понравится? Маммон так бурно отреагировал, когда мастер Физзаролли упомянул это имя. Возможно, поэтому его господин заставил себя отдать Берни все сразу? Из ревности? Из страха потерять Берни. О, небеса, какая неуместная гордая мысль… Однако он беспокоился о своем господине, который так настойчиво пытался заманить его в ловушку поцелуями и укусами.       На мгновение он заколебался, подсчитав, что результат его следующего действия может оказаться на 70% неправильным, но он все равно осмелился это сделать. Медленно поднял руку и погладил Маммона по щеке. Мягко надавил, чтобы он посмотрел на него снизу вверх.       Как? Как Берни собирался сказать ему? Было так много возможностей, которые просчитывал его речевой процессор, но все они казались ему глупыми. Однако он должен был как-то заставить его понять. И как бы сильно его система ни упрекала его за дерзость, как бы ни гремела и скрипела его вентиляционная система, он хотел сообщить об этом Маммону.       — Ты… ты мне нравишься! — решительно выдавил он, на что Маммон сначала моргнул, а потом ухмыльнулся.       — Я надеюсь на это, — был ответ, и Берни опустил плечи. Его сообщение на самом деле не дошло, поэтому он попытался снова, обхватив лицо Маммона обеими руками. Провел пальцами по его прекрасным волосам.       — Н-нет. Я-я имею в виду. ТЫ мне нравишься. И никто другой. Только ты. Очень сильно… не только потому, что ты мой уважаемый создатель. Но потому что ты — это ты, со всем, что ты мне дал. И ты дал мне так много. Так много, за что я более чем благодарен! Больше, чем я могу выразить словами. Ты мне нравишься… как мастеру Физзаролли нравится Большой Оззи, и тебе нужно это знать. Чтобы ты не думал, что мне нравится кто-то другой.       Ухмылка Маммона исчезла так быстро, что Берни вздрогнул. О, нет!!! Ну, конечно, ему не следовало этого говорить, да? Неужели он испортил момент? Вот что он получил за то, что осмелился сделать такие признания! Маммон наверняка рассердился на него.       Однако Маммон просто уставился на него.       — Как Физз и Оззи? — повторил он слабым голосом, и Берни застенчиво кивнул. Ему не удалось подобрать подходящее слово для этого, наверняка произошло бы короткое замыкание, если бы он сказал это прямо в лицо Маммону.       — Д-да. Больше никто… Так мне нравишься только ты. Ни мастер Физзаролли, ни Большой Оззи… и этот Сахиил!       Едва он заговорил, как пожалел о своих словах еще больше, потому что Маммон в ужасе уставился на него и отпрянул. О нет, о нет, о нет! И все же он хотел сказать правильные вещи!!! Чтобы Маммон понял его! Но это было так сложно. Почему он даже не смог сказать правильные вещи в такой важной ситуации!       И, к его абсолютному ужасу, на лице Маммона появилась такая горькая улыбка, что Берни захотелось вырвать его микросхемы.       — Мне жаль! — начал он, но не успел продвинуться дальше, поскольку Маммон приложил палец к губам.       — Не этот Сахиил, да? — мрачно повторил он, и Берни опустил голову. — Если я тебе нравлюсь, ты бы… полюбил Сахиила.       В ужасе глаза Берни распахнулись, и он покачал головой. Маммон совершенно неправильно его понял!       — Н-нет! Это то, что я пытаюсь тебе сказать. Я… единственный, кого я… то есть…       — Да, ты бы так и сделал. Я знаю.       — Но я не хочу! Я хочу тебя! — вырвалось у него, и в тот же момент он замер, прижав руку ко рту. Сдерживаясь, он поискал взгляд Маммона, ожидая всего. Неприятие, насмешки, гнев… но была только эта странная горькая улыбка, и тихий голос в голове Берни сказал ему, что что-то не так. Что это была одна из тех тем, которые должны оставаться невысказанными. Она стояла в комнате, как слон. Так что Берни преодолел себя, действуя вопреки своему программированию, и снова взял лицо Маммона в руки. Хотел стереть это выражение! Но это было не так просто.       — Кто… кто он был? Этот Сахиил? Один из твоих братьев и сестер? Ты… убил его?       — В некотором смысле.       — Оу…       Стало тихо. Чрезвычайно тихо. Казалось, прошла целая вечность. Десять секунд. Двадцать секунд. На лице Маммона появились глубокие морщины, прежде чем он опустил голову. Его волосы упали ему на лоб, скрыв лицо, в то время как его рука легла на руку Берни. Ужасно долгое время он колебался, а когда открыл рот, заговорил так тихо, что даже слуховые процессоры Берни с трудом разобрали его.       — Сахиил был ангелом. Одна из семи святых добродетелей. Ангел милосердия.       ЧТО?!       — Ты знал ангела?! — Бормотал Берни, когда его маленький колокольчик поднял бурю. Ангелы были опасны! Они убивали обитателей ада и были врагами смертных грехов! Значит, он все-таки не был одним из его братьев и сестер! Возможно, Маммон сражался против него в день истребления и победил его? Но… это не объясняет, почему мастер Физзаролли упомянул его в связи с Маммоном. Должно было быть что-то еще. Одна только поза Маммона сказала Берни об этом, и он боролся с желанием заключить своего господина в объятия. Это было не его дело, и не похоже, что его господин хотел, чтобы его утешали прямо сейчас.       — Ч-что с ним случилось? — Осторожно спросил Берни, на что Маммон вздохнул, скрестив свои пальцы с пальцами Берни.       — Сахиил был младшим из семи братьев и сестер… но что бы он ни делал, он был недостаточно хорош. Его братья и сестры считали его странным, потому что он любил петь и шутить… Его близнец был популярнее и лучше во всем. Его отец считал его лишним и держал отдельно от остальных. Но однажды он восстал против этой несправедливости и был за это изгнан с небес. Он… пал. И приземлился в аду.       …Подождите… Что…       Медленно, но верно в сознании Берни вырисовывалась картина. Картина, которая была странной. Опасной… и… невозможной.       — Что с ним стало? — выдохнул он, и, наконец, Маммон поднял голову. Пронзил Берни взглядом своих светящихся зеленых глаз и положил их переплетенные руки ему на грудь, где Берни отчетливо почувствовал мощное сердцебиение.       — Он… потерял свой ангельский облик и с тех пор жил во «грехе». После того, как он всегда был верным, исполнительным и щедрым, он, наконец, начал заботиться о себе. Он изменился. Кто-то назвал бы это эгоистичным и жадным. Я называю это праведным. Вместе со своими братьями и сестрами он захватил власть в Аду… и стал Принцем Жадности.       Процессоры Берни остановились, и все внутри него остановилось. Его глаза дернулись, асинхронно заморгали, и изнутри него донесся визгливый звук. Его уровень стресса снизился и вырос в процентном отношении. Поднимался все выше и выше, и Берни вскинул голову. В ужасе уставился на Маммона, пока его система вычерчивала связи. Складывая головоломку воедино. Золотые волосы, крылья, происхождение смертных грехов…! Его система работала на полной скорости, и прошли минуты, прежде чем ему, наконец, удалось озвучить результат своих вычислительных процессов.       — Ты… небесное существо, — произнес он, но его голос звучал странно. Механически.       —… Больше нет…       О, Люцифер… Берни снова моргнул.       — Это значит… Большой Оззи…?!       — Верно.       О, ЛЮЦИФЕР!       Скрежет внутри Берни становился громче, звуча ржаво. Как будто когти скребли по классной доске.       Небесное существо! Ангел…! Маммон был… ангелом. Маммоном был… Сахиилом!       Это было слишком. Слишком много вводных данных, и процессоры Берни не справлялись. Не понимали этого. Он этого не понимал. Если Маммон был ангелом… он был опасен! Ангелы были опасны! Они…божественны. Наполнены силой Господа! И это небесное божественное существо было с ним! Было…!       Как ужаленный, Берни вырвал руку у Маммона и попятился. Он прижался к стене и уставился в пол, поспешно начал двигаться, пытаясь обойти Маммона.       — Ты — ты должен и-избавиться от меня! Сейчас же! — лепетал он. — Я-я не д-д-достоин тебя! Грязный, изношенный кусок м-м-металла! Ты не должен даже п-п-прикасаться к кому-то вроде меня! Я-я возвращаюсь к мастеру Физзаролли!       — Что? Нет! — Прежде чем Берни смог ускользнуть от него, рука Маммона метнулась вперед и схватила Берни за руку, крепко прижимая ее. — Это было вечность назад! Теперь я Король Жадности! Повелитель демонов! Не тупой ангел! Я Маммон! Маммон! Не Сахиил!       Берни непроизвольно подпрыгнул. Это… это больно! Было ужасно больно! Хватка Маммона была слишком сильной, и даже несмотря на то, что его организм вмешался, Берни попытался вырваться.       — Д-да, конечно, ты такой! Т-Твои волосы з-золотые! У тебя к-крылья! И твой голос! О, твой голос… он выдает тебя! Заманивает в ловушку каждого! И… твоя харизма! Твое присутствие! Конечно! Конечно! Совпадение 100%! Ты ангел! Ангелы не общаются с роботами! С грязными механическими копиями демонов!       — Ты не грязный и не копия!       — Да! Да, это я! П-пожалуйста, отпусти меня! Тогда тебе больше не придется иметь со мной дело! Я пойду туда, где должен быть… с-с мастером Физзаролли… — Снова Берни попытался вырваться, дернул себя за руку, потянулся к руке Маммона, но у него не было шансов. Хватка Маммона только усилилась.       — НЕТ!       Голос его господина прогремел по ванной, эхом отразившись от стен, и завязалась потасовка, причем Маммон становился все грубее и грубее. Берни непроизвольно вздрогнул и заскулил, прищурив глаза — и в следующий момент хвосты Маммона взметнулись вверх. Они обвились вокруг Берни, как веревки, и, прежде чем он осознал это, его потянули назад. Прижали к торсу Маммона. Его руки обвились вокруг Берни, и внезапно все стало черным как смоль. Крылья М-Маммона появились из ниоткуда, окутав их, как занавеска в слишком маленькой душевой кабинке, и внезапно Берни почувствовал учащенное дыхание у себя на затылке и замер. Маммон прижался лбом к затылку Берни, и он вздрогнул.       — Ты НЕ уйдешь! Не из-за этого! Я решаю чего Я ХОЧУ и Я ХОЧУ тебя! — прохрипел его господин, совсем не похожий на себя. Более мрачный. Более демонический, и этот звук потряс основную программу Берни. Его создатель разговаривал с ним, и в его голосе звучало отчаяние. — Я больше не соби₽аюсь никого те₽ять! Ты те₽пишь меня! Никто кроме тебя не сможет меня выте₽петь! Я не отпущу тебя! Не стану! Ты п₽инадлежишь МНЕ! Ты МОЙ! Я ХОЧУ тебя! Ты останешься со мной! Останься со мной…       На мгновение голос Маммона дрогнул, и железная хватка, которой он держал Берни, стала нежной. Даже его голос внезапно зазвучал по-другому. Снова больше похож на самого себя. Все такой же мрачный, но менее… демонический.       — Я даже спою для тебя. Я спою для тебя…       Голос его господина полностью замер, и в их перистом коконе воцарилась тишина.       Горячее неровное дыхание коснулось шеи Берни, и спиной он почувствовал бешеное сердцебиение Маммона. В голосе его господина звучало такое отчаяние, он поднимал такой шум… и все из-за него. Как будто он был чем-то драгоценным. Как будто он действительно представлял ценность…       На мгновение Берни заколебался, затем медленно повернулся, и в тот же миг хвосты Маммоны отпали от него, освобождая. Неохотно Берни посмотрел в лицо Маммону, ища что-то знакомое, ответ — и нашел его. Лицо Маммона разрывалось между гневом и болью, и горящими глазами он уставился в пол. Он выглядел таким печальным, таким беспомощным, и все страдания оставили Берни. Перед ним… сидел не ангел, а его господин. Его Маммон — и он осмелился совершить запретное. Разорвал невидимые цепи своего кодирования и сделал больше, чем имел право. Он нежно убрал длинные пряди с лица Маммона и улыбнулся ему, заключая его в свои объятия.       — Я должен извиниться. Я был поражен… Это… это просто… …Я… я никогда раньше не встречал настоящего а-ангела… Я не хотел тебя расстраивать, — прошептал он, успокаивающе проводя рукой по затылку Маммона, наконец произнося то, что все это время вертелось у него на кончике языка. На этот раз он предпочел говорить прямые, резкие слова. — Ты не обязан петь для меня. Ты не обязан оказывать мне сексуальные услуги. Тебе не нужно покупать мою привязанность, чтобы удержать меня с собой… Мне ничего этого не нужно. Все, что мне нужно, это… ты, такой, какой ты есть. Я выбрал тебя для себя. И так и останется. Я обещаю.       Он не получил ответа. Вместо этого Маммон ответил на объятие, уткнулся лицом в изгиб шеи Берни и остался там. Судя по всему, он не планировал двигаться в ближайшее время. И если быть честным, Берни мог бы прекрасно с этим смириться. Что-то в их положении его радовало. Очень. Он расслабился и закрыл глаза, прислонившись к Маммону, продолжая гладить его по голове. Держал его. Был готов делать это до тех пор, пока Маммону это было нужно, и впервые с тех пор, как он был активирован, он действительно почувствовал, что от него есть польза. Что он выполнил свою функцию. Как модель любви. И это наполнило его глубоким искренним удовлетворением.