Закулисье

      Это был полный пиздец!       Почему?! Почему все его подчиненные были такими недоразвитыми дебилами, которые ничего не могли сделать, пока он не задышал им в затылок?! Как будто так трудно управлять бизнесом! Одно было ясно наверняка, головы полетят к чертям собачьим, как только он покончит со всеми этими имбецилами! Менеджеров и подчинённых было пруд пруди. Они были заменяемыми личинками, и пришло время Маммону донести этот факт… до них.       Его руки дрожали от ярости, Маммон уставился на лежащие перед ним документы и глубоко вздохнул, не зная, кого из этих инвалидов ему следует обезглавить первым. Пришло время снова встать у руля и дать о себе знать. Он посетит каждое свое предприятие, потребует, чтобы ему представили цифры и бухгалтерские отчёты, и снова будет проверять политику компании каждый месяц! И если придётся, то в его истинной освобожденной форме! Чудовищной и пугающей, все боялись истинного лица принца Жадности, и он раздавил бы каждое надоедливое насекомое на улице. Потому что, судя по всему, все эти жадные маленькие ублюдки отхватили приличный кусок от его заработка и в процессе разорили его бизнес! Кем они себя возомнили?! Просто потому, что он взял двух… пятимесячный перерыв в своей обычной деятельности не значит, что он собирался позволить им уйти от такого распиздяйства!       Он мог продолжать целую вечность, но это была пустая трата времени, а время — деньги, поэтому он сосредоточился на своем калькуляторе и подсчитал как должны выглядеть текущие цифры по сравнению с реальными цифрами для каждого бизнеса.       Потери, так много потерь! Аргх! Он лично вернул бы каждую душу, если бы пришлось, независимо от того, как глубоко эти придурки залезли в свои, предположительно, тоже украденные карманы. Они увидят, о да, они увидят… Потому что, если он не получит то, что нужно, он прижмет их и вытащит козырь из рукава: свои контракты. И если он не получит свою долю, его коллекция душ совсем немного возрастет~       Застонав, он закрыл одну из бесчисленных папок, разбросанных вокруг него на диване и тумбочке, и бросил ее в одну из двух стопок, с которыми он уже разобрался. Стопка номер один была посвящена его хорошо воспитанным лояльным сотрудникам, которые выполняли свою работу, несмотря ни на что — и их оказалось немного. Вторая, гораздо более высокая стопка предназначалась для тех, кто облажался и кому он очень скоро позвонит лично. Но чего он ожидал? Именно жадность в них превратила их в беспечных недоумков — и жадность была хорошей вещью. Чем алчнее были демоны в его Кольце, тем лучше. Тем больше власти он набирал. И ему нравилось, когда жадность сочилась из его подданных, как масло. Просачиваясь в землю, во все, что существовало, текла, как река крови, прямо к сердцу Кольца — его башне. Его запас энергии. В отличие от Асмодея, который постоянно расхаживал в своей освобожденной форме, демонстрируя свою силу, Маммон берег свою энергию и использовал ее только тогда, когда это становилось необходимым.       В то же время ему приходилось быть еще более осторожным, потому что демонов, движимых жадностью, было трудно держать в узде. Они были умны, хитры и наглы, и Маммону это в них нравилось.       Но не тогда, когда это было за его счет, тогда веселье прекращалось! Так что он вернулся к работе.       Глубоко вздохнув, Маммон выудил следующую папку, в которой, вероятно, было то же самое, что и в других. Недостающие доходы и неправильные расчеты, сделанные некомпетентными любителями…       Зачем он вообще занимался всем этим дерьмом? Зачем он вообще встал? Ему следовало остаться в постели…       Он вслепую потянулся к бутылке пива, которую достал из холодильника — только для того, чтобы наткнуться на пустоту.       Сбитый с толку, он поднял голову и, прищурившись, запнулся. Вместо бутылки там была кружка. С… чаем? Какого…?       — Э? Где, блять, мое пиво?       Не прошло и секунды, как раздался тихий звонок, эхом разнесшийся по квартире, и последовало сдержанное покашливание.       — Прошу прощения, сэр… Вместо этого я взял на себя смелость приготовить вам зеленый чай. Ваши лекарства плохо сочетаются с алкоголем, как вы знаете… — последовал ответ, и раздраженный Маммон обернулся, многозначительно подняв брови.       — Серьезно?       — Д-да, сэр… Я сожалею, — последовало дальше, и Маммон закатил глаза.       Великолепно. Теперь ему даже не разрешали выбрать, что ему пить в его собственных четырех стенах! Невероятно, эта маленькая жестяная банка! Но, честно говоря… именно поэтому он все-таки был здесь.       Погруженный в свои мысли, Маммон разглядывал робота Физзаролли, стоявшего на кухне и, казалось, менявшего весь интерьер.       Бернард. Берни.       Маммон понятия не имел, когда это произошло, но каким-то образом у странного Робо-Физза вошло в привычку сновать по его дому.       Все началось с коротких визитов. Чтобы помочь ему с «физиотерапией». Посмотреть, работает ли новый протез Маммона. Посмотреть, правильно ли он выполняет упражнения и принимает лекарства. Затем визиты стали более продолжительными. Стали регулярными. И к настоящему времени робот по имени Бернард появлялся почти через день.       Когда Маммон согласился на это? Почему он хотел, чтобы этот робот «помог» ему? Чтобы составить ему компанию?       Конечно, чтобы не платить врачам! Он предпочитал иметь рядом послушного робота, а не какого-то незнакомца — вот почему в его доме не было слуг, шныряющих повсюду. Иметь дело с какими-то идиотами — нет, с кем угодно — в последнее время было для него тяжелее обычного, и одна мысль об этом была изнурительной и демотивирующей… К тому же у него не было настроения, чтобы постоянно ходить в клинику или на фабрику Асмодея, а Бернард, добровольно приезжавший сюда, был удобным И…! К тому же ему доставляло удовольствие, что на него работал Робо-Физз Асмодея и Физзаролли. Эти двое должны понести наказание за то, что они с ним сделали! Использовать для этого их робота было… логично. И поскольку он был их роботом, в нем должно было быть что-то особенное, и Маммон хотел знать, что именно. Потому что в этой штуке было что-то странное. Более чем странное. Он как-то не совсем правильно тикал. Вероятно, Физз и Оззи трахнули его так сильно, что сгорело несколько проводов. Маммон не мог объяснить поведение робота никак иначе. Например, почему он продолжал возвращаться к нему. Почему он попросил для него этот протез. Или заставил Оззи снова с ним поговорить. Смотрел на него таким забавным образом. Говорил о том, что ему нравится его музыка… Улыбался ему.       Никто не осмеливался улыбаться ему так, как это делал Бернард. Никто. Большинство демонов боялись его или ненавидели, в лучшем случае они издевались над ним, а потом смеялись. Или они визжали, потому что считали себя его «фанатами», но этот маленький парень… он улыбался как блаженный идиот всякий раз, когда Маммон говорил ему доброе слово. Хотя… Маммон ударил его.       Он ударил этого маленького парня… напугал его. Заставил его плакать. По крайней мере, так сказал Оззи… Что ж, Маммон всегда так делал. В этом он был лучшим, и он, конечно, не испытывал сожаления или чего-то в этом роде, однако… украдкой он покосился на робота на кухне, который заметил его взгляд — и сделал это снова!              Улыбнулся ему. Этой-этой глупой ухмылкой!       Глаза Маммона дрогнули, и он покачал головой. Хватит этого дерьма! Размышления и таращение глаз не принесут ему ничего хорошего, и он только потратил еще больше времени и, следовательно, денег! Возвращение к работе!       Если бы он только мог сосредоточиться, потому что грохот на кухне мешал даже ясно мыслить! Неужели жестяное ведро не может быть тихим?! Зарычав, Маммон развернулся, открыл рот — но затем запнулся.       Он обещал…       Таков был уговор.       Никаких криков.       Хорошо… сделай вдох. Глубокий вдох!       Он крепко сжал губы, стиснул челюсть — и сдался. Вздохнув, он провел своим новым протезом по лбу и откинулся назад. Мгновение он оставался в таком положении, прежде чем вытянул руку и посмотрел на свой новый протез. Повертел ладонью взад-вперед. Сжал ее в кулак. Золото великолепно сияло, и когда свет отражался в маленьких бриллиантах на костяшках пальцев, оно отливало ярким радужным сиянием. Это зрелище заставило его ухмыльнуться и вызвало покалывание в теле, отчего его хвосты задергались, и он радостно забарабанил ногами. Хa! Ни у кого не было такой руки! Даже у Физзаролли! Только у него! И это было только его!       На кухне снова раздался грохот, и на этот раз Маммон поднял голову. Бернард все еще суетился, ставя на плиту большую кастрюлю. Глупая улыбка появилась на его лице, когда он это делал, в то же время он, вероятно, не мог выглядеть счастливее, и Маммон нахмурился. Он медленно поднялся, подошел к кухонной стойке и прислонился к ней.       — Ну. Что задумал?       Робот подпрыгнул и посмотрел на Маммона своими круглыми глазами, заставив Маммона на мгновение потерять самообладание.       Как, черт возьми, Оззи это сделал?! У этого робота было лицо Физзаролли, но… почему-то он совсем не был похож на Физзаролли. Не только из-за его более мягкого голоса, большого шрама и другого цвета глаз. Маммон просто не понимал этого. В конце концов, малыш начал метаться — в этом он был особенно хорош, к сожалению, ему также потребовалась целая вечность, чтобы добраться до сути, и Маммон нетерпеливо подпер голову своей новой рукой.       — Я собирался что-нибудь приготовить, сэр. Ваши упражнения сегодня заняли немного больше времени, становится поздно, а вы еще ничего не ели. Так что… я подумал… Я мог бы, — он снова замахал руками, и Маммон закатил глаза.       Готовить? Парень хотел готовить? Хa! Смеясь, он покачал головой, прежде чем потянуться к одному из ящиков прилавка и бросить на поверхность горсть листовок.       — Зачем тратить время на готовку? Просто закажи что-нибудь, если ты так заботишься о том, чтобы я поел.       Удивленный, малыш моргнул, открыл рот, но затем снова закрыл его. Уфф… еще одна из этих причуд. Ему всегда требовалась сотня попыток высказать то, что он «думал». Если бы он вообще осмелился. На этот раз он справился быстрее и вразвалку направился к нему, едва успев выглянуть из-за прилавка. Он мог бы использовать свои гибкие конечности, чтобы добраться до уровня глаз, но робот редко использовал их. В этом он действовал совсем не так, как Физзаролли.       — Сэр? Если вы не возражаете, что я так говорю, но… Я заметил, что вы едите больше среднего количества фастфуда.       — Ну и что? Фастфуд — это лучшая. Вещь. На свете! Его быстро доставляют, ничего не требуют и он дешевый.       — Это… это вредно для здоровья, сэр…       Вредно для здоровья? Хa! Мило.       — Я не обычный демон. Я могу есть, что хочу, когда хочу и сколько хочу. Понял?       — Конечно, сэр! Но… — Бернард поколебался, прежде чем сжать кулаки и напустить на себя решительный вид. Или что-то в этом роде, что бы он ни делал со своим лицом, это заставило Маммона ухмыльнуться. Пфф… Как раздутый сердитый воздушный шарик.       — У меня припасено более тысячи рецептов! Я могу приготовить любое блюдо, сэр! Здоровое питание поможет вашему процессу выздоровления!       Аааа, вот к чему все это было…       Развеселившись, Маммон оскалил зубы, подпер голову обеими руками и позволил своим хвостам танцевать в воздухе. Забавный этот малыш.       — Все еще беспокоишься о моем благополучии, м? — провокационно спросил он, получив именно ту реакцию, на которую рассчитывал. Решительный вид исчез, малыш опустил голову, и его белая силиконовая кожа покраснела. Он поспешно обернулся, заикаясь, и зрелище было потрясающим! Как робот мог быть так чертовски смущен? Из-за такого тривиального вопроса? Действительно, хвала Асмодею. В этом сабмиссивном моде действительно было свое очарование. Физз никогда бы так себя не повел. Даже в прошлом, когда он был сопляком. Физз всегда боялся, но все же целовал его в задницу, но это… в этом были свои достоинства! Ухмыляясь, Маммон наблюдал, как маленький робот был готов на всё, лишь бы выйти из ситуации.       — Я-я просто хочу, чтобы вам стало лучше… Я бы не вынес видеть, как вы страдаете, — внезапно прошептал он, застав Маммона врасплох.       Видеть, как он страдает…?       Не вынес бы?       Прошло много времени с тех пор, как кто-то говорил ему это. Очень много времени. И теперь этому кому-то было уже все равно.       Мпф.       Ухмылка сползла с лица Маммона, как гнилое яблоко, и он оттолкнулся от стойки, возвращаясь в гостиную.       — Ты здесь один, — пробормотал он, снова садясь на диван. — Делай, что хочешь. Готовь, закажи что-нибудь. Мне все равно.       — Подождите, я… я должен решать, сэр?! — В голосе робота прозвучали нотки паники, и Маммон услышал, как он поспешно приближается. Он остановился перед диваном и посмотрел на него почти в отчаянии. Драматичный маленький парень…       Маммон просто кивнул. Он терпеть не мог повторяться.       Довольно долго Бернард стоял, покачиваясь на месте, выглядя растерянным, и Маммон не знал, находит это забавным или раздражающим — затем внезапно раздался звонок. Признак того, что какой-то процесс в голове Бернарда завершился.       — Н-ну, если это то, чего вы хотите. Тогда… тогда я решу. И я-я выбираю… шпинат с рыбой и рисом.       Что? Маммон медленно повернулся и скорчил гримасу.       — Фи… — выдавил он из себя. — И это твой выбор? Отвратительно.       — Вы… вы сказали мне решать! Э-это были ваши слова! — робот отчаянно защищался, и Маммон закатил глаза.       — Да, но ты должен был принять правильное решение! Я, что, похож на корову, которая хочет жевать траву?       Большие глаза уставились на него, и изнутри Бернарда донесся жужжащий звук, потом он отвел взгляд в сторону. Едва заметная морщинка прорезалась на его лбу, затем он опустил взгляд в землю.       — Если… если вам не нравится мой выбор, вы могли бы просто решить с самого начала… — удрученно прошептал он, обнимая себя рукой.       Ч-что все это значило?! Почему существо стояло там, как побитый щенок?! Как будто Маммон упрекнул его?! Он серьезно собирался вот так давить на него?! Маммон не виноват, что эта штука не поняла намека!       Недовольный, Маммон скрестил руки на груди и поудобнее устроился на диване. Отлично. Сначала ему не разрешали пить то, что он хотел, потом ему не разрешали есть то, что он хотел, а теперь его обвиняют! Он что, ребенок?!       — Я не буду есть это дерьмо. Конец дискуссии, — объявил он, после чего глаза Бернарда увеличились, а плечи опустились еще больше.       — Это… глупо, сэр.       ЧТО…?!!?       — ГЛУПО?! Как ты смеешь, ты…! — Еще на середине предложения Маммон остановился, увидев, что маленький робот вздрогнул и попятился. Внутри него раздался ужасный громкий звук, и он прищурил глаза, что заставило Маммона остановиться.       Блядь.       Никаких криков. Таков был уговор. Никаких криков… Стиснув зубы, он уставился в пол. Черт, он… он не мог смотреть на этого маленького парня, стоящего там, такого потерянного и грустного… Никто не мог! Почему он вообще был таким нервным?! Он вел себя почти так, как будто Маммон был гребаным головорезом. Что было неправдой! Это было подлое обвинение… Действительно подлое.       Стало тихо, и через некоторое время Маммон поднял голову. Бернард все еще стоял там, аккуратно сложив руки на коленях, с таким несчастным выражением лица, как будто сломали его любимую игрушку… Ооох, дважды блядь, что ЭТО было?!       — Я-я сожалею, сэр, — внезапно прошептал он, на что Маммон моргнул. А? — Э-Это было самонадеянно с моей стороны. Конечно, решать вам.       Он блять серьезно?! В груди Маммона образовался странный жгучий узел, и он плотно сжал губы. Конечно, конечно. И теперь он снова был плохим парнем. Как обычно. Нахуй все.       — Приготовь свой дурацкий шпинат, — прошипел он и вернулся к своим папкам.              Прозвенел маленький звонок.       — Что?       — Ты, что, не слышал меня? Готовь свою дурацкую еду. Но молись, чтобы это было вкусно! Если нет, ты съешь все это сам!       — Да? Но… Мне не нужно есть, сэр.       — Но я знаю, что ты можешь. Так уж ты был задуман. Так что тебе лучше приложить усилия.       Глаза Бернарда увеличились. Стали больше и круглее, чем обычно, и он подошел ближе. Бросив на него один из тех странных взглядов, которые Маммон не мог определить.       — П-правда, сэр? Мы можем что-нибудь заказать. Конечно, мы можем.       Ургх… всегда одно и то же. Маммон хмыкнул.       — Просто сделай это.       Большие круглые глаза начали светиться, как будто они были человеческими ядерными ракетами, пытающимися вытравить глаза Маммона. В следующий момент Бернард оказался рядом с ним, на секунду положив руки на ногу Маммона, отчего по его телу пробежала странная дрожь, затем он отдернул их, как ужаленный, и вцепился в свою нелепую розовую толстовку с капюшоном. Серьезно, почему Оззи и Физз постоянно одевали его в это милое дерьмо? Он был куклой для шестилетнего ребенка или кем? Ему нужен был настоящий гардероб…       — Большое вам спасибо за эту возможность, сэр! Конечно, я буду стараться изо всех сил, вы увидите, вам это понравится! Я обещаю!       На это Маммон пожал плечами и махнул рукой. Уверен, что так и будет. Ура. На этот раз маленький робот понял намек и с энтузиазмом ускакал, оставив Маммона с его цифрами. Невероятно… этот парень был умен. Подставил Маммону подножку, чтобы добиться своего! Он перенял это у Физза! Наверняка. Но достаточно скоро он поймет, что это не всегда срабатывало. В этот раз Маммон был милым из-за их сделки… Чертовы круглые глазки.       Что-то разбилось, и звук сотен разбивающихся осколков эхом разнесся по квартире. Пораженный, Маммон вскочил на ноги и развернулся — только для того, чтобы увидеть перед собой полный беспорядок. На полу между кухней и гостиной лежала одна из его статуй. Или то, что от нее осталось. Разбитое на Люцифер знает сколько кусочков, она была разбросана по всему полу, и в центре катастрофы сидел Бернард.       Ошеломленный, Маммон стоял там, пока мысли роились в его голове. Статуя была из мира людей! Коллекционная вещь из одного из их музеев, и она стоила чертово состояние!       — ЧТО ты наделал?! — заорал он, на что Бернард поморщился. — КАК это случилось?!       Однако ответа не последовало. Бернард не поднял головы, уставившись на осколки огромными глазами, прежде чем медленно поднять руки. Дрожа, они нависли над осколками, как будто он хотел их поднять, но не сделал этого.       — Я-я-я… Я просто… я-я-я был… Я был так в-в-в-взволнован и… не смотрел…! — начал он, что было нелепым оправданием. Чертовски нелепое оправдание! Тяжелыми шагами Маммон подошел к тому месту, где на полу сидел робот.       — Ты не СМОТРЕЛ, куда идешь?! С твоими ультрасовременными сенсорами?! Ты хоть немного представляешь, сколько это стоит?! Гораздо больше тебя!       — Я… Простите, — тихо начал Бернард, внезапно засуетился, и внутри него раздался пронзительный звуковой сигнал. — Я-я-я сожалею! Я-я-я с-с-сожалею! — В следующий момент он вскочил на ноги, лихорадочно огляделся, и писк стал невыносимым, у Маммона заболели уши. Даже голос Бернарда изменился, внезапно зазвучав механически и пронзительно. — Я-я-я-я у-у-уберу это…! Я у-у-у-уберу это… п-п-простите меня, мне ж-ж-ж-жаль!       Что за…? Что теперь сломалось? Бернард покачнулся на месте, сделал шаг вперед, затем снова назад, развернулся и сделал то же самое, начав вращаться по кругу. Выглядело это жалко. Смешно… И это испуганное выражение на его лице… Тц! Действительно, маленький парень действительно владел любыми эмоциями. Было бы неплохо, если бы это не было постоянной паникой, хотя, судя по звукам, исходящим от него, он был готов взорваться…       — Что ты делаешь? — В конце концов проворчал Маммон, протягивая руку, но как только он приблизился к нему, робот замер и бросился к кухонной стойке, прижимаясь спиной к дереву.       — НЕТ! П-п-пожалуйста! Я-я… Я не х-х-хотел! Я не хотел!       Удивленный Маммон моргнул. Да… он уже понял это. Лучше от этого не стало.       — Да. Я понял. — Бернард, однако, не понял. Он начал трястись как сумасшедший и скорчился на месте, как испуганное животное. О, милый Люцифер, этого было достаточно. — Не поднимай такой шум. Я не собираюсь отрывать тебе голову.       И как будто он сказал прямо противоположное, Бернард уставился на него, прижимаясь к стойке так сильно, как будто хотел раствориться в ней. Это было… Тц!       Вздохнув, Маммон покачал головой и посмотрел на осколки у своих ног, присев на корточки и взяв один из них в руку, поворачивая его взад-вперед. Само зрелище причинило ему физическую боль. Столько денег потрачено впустую…       — Ну что ж. Думаю, это все. Отправляйся на помойку, — горько пробормотал он, оплакивая дыру в своем бумажнике. Кучка страданий за стойкой в ответ издала громкий вой, который потряс Маммона до глубины души.       — Ч-ЧТО? Н-Но я н-н-не хотел р-р-разрушать это, сэр! Я не хотел…! — в панике лепетал он, цепляясь за стойку, как будто от этого зависела его жизнь, и писк почти надрывался. — Пожалуйста, не выбрасывайте меня в м-м-м-м-мусор! Пожалуйста, нет! Пожалуйста… Это была ошибка! Одна единственная ошибка!       Что? Маммон нахмурился.       — Я говорил не о тебе, олух. Я имел в виду этот кусок дерьма…       Совершенно выбитый из колеи, Берни моргнул.       Затем посмотрел на осколки.       И, наконец, писк немного утих.       — О-о… — прошептал он, его глаза странно блеснули. — М-может быть… Я могу з-заменить её?       При этих словах Маммон фыркнул. Хорошая попытка.       — Забудь. Она была в одном экземпляре. Ты не можешь заменить ее.       — Оу…       Маммон задумчиво оглядел робота. Строго говоря, он мог потребовать за это плату с Физзаролли и Асмодея. В конце концов, Бернард принадлежал им! Это было бы справедливо. Однако с Оззи это не сработает, и они как раз собирались снова поладить. Если бы он отправил ему счет сейчас, его брат наверняка снова поднял бы шум. Он принимал все так близко к сердцу, даже если речь шла всего лишь о сделке. Но из этого ничего бы не вышло, зная Асмодея. Он скорее расстроился бы и осудил Маммона за то, что тот хотел заменить его разрушенную собственность.       Его взгляд остановился на Бернарде, который все еще сидел на корточках на полу, уставившись на Маммона так, словно тот собирался разорвать его на куски.       — Я-я-я з-з-заплачу за это, сэр! У меня-у меня-у меня нет денег… н-н-но, возможно… есть другое решение?! П-пожалуйста… — продолжал он лепетать и неохотно вылез из своей скорлупы, посмотрел на Маммона с предельной серьезностью. Отчаянно хотел снова завоевать его расположение… Это было чрезвычайно важно для Бернарда. То, что он нравился Маммону… по какой-то причине. Вероятно, из-за его кодирования. Что навело Маммона на совершенно другую мысль. Мысль, которая, как ему казалось, еще не пришла в голову самому роботу, и ему стало любопытно. И небольшое наказание было уместным~ В конце концов, робот только что уничтожил бесценную статую.       — Разве ты не любовная модель?       О, реакция была захватывающей! Чрезвычайно захватывающей…       Выражение лица Бернарда застыло. Робот перестал двигаться, но звуковой сигнал усилил громкость как сумасшедший. Очень, очень медленно он опустил голову и в конце концов кивнул. Не смотрел на него. Уставился на осколки.       — Да.       Внезапно его голос стал мрачным, как при закрывании крышки гроба. Его руки сжались в кулаки, а тело начало трястись через равные промежутки времени. Маммон наблюдал подобную реакцию раньше. Всякий раз, когда их разговоры шли в определенном направлении, робот полностью сходил с рельсов.       — П-пожалуйста… — голос Бернарда вывел Маммона из задумчивости. Маленький парень все еще неподвижно смотрел в пол, но, о, Люцифер, его голос звучал опустошенно. — Пожалуйста, сэр… Я бы предпочел не расплачиваться этим… п-пожалуйста…       Черт!       Маммон многое повидал. Умоляющие демоны, которые не могли оплатить свои счета или не желали платить по своим контрактам. Но это было другое. Потому что вид Бернарда был… как удар в живот! Ужасный удар, который скрутил его внутренности и заставил разрастись жгучий узел. Он давно не видел такого мучительного отчаяния… и из-за чего?! Разбитой статуи? Потому что он боялся, что Маммон прикоснется к нему? Ургх! Глупый малыш…       Маммон протянул руку и неловко погладил маленького парня по голове, не веря в то, что сказал дальше. Его язык тоже видимо управлялся дистанционно!       — Хватит. Одна разбитая статуя не заморозит Ад. — С этими словами он встал, бесцеремонно схватив малыша подмышками и подняв его. — Уйди с дороги. В конечном итоге ты навредишь себе. — Осторожно обходя осколки, он усадил Бернарда на диван, устроился на краю кофейного столика и прищурился. Бернард опустил голову, снова вцепился в свой свитер и подтянул ноги ближе к телу, избегая взгляда Маммона. Он был явно удручен. Каким, в принципе, и должен быть! Но почему-то это не принесло Маммону никакого удовлетворения, и он не счел уместным расстраивать его еще больше. То, как маленький парень скорчился там, на грани слез, наблюдая за каждым движением Маммона, было жалким. И зрелище, которое Маммон не хотел видеть в своей гостиной!       — Не большой поклонник своих функций, м? — заключил он, на что Бернард снова напрягся, подтянул ноги еще ближе и фактически покачал головой.       Но… это просто не имело никакого смысла. В случае с моделями любви для Асмодея было чрезвычайно важно, чтобы роботам нравилась их функция и они получали от нее удовольствие. Маммон изначально считал это ненужным. Почему робот должен испытывать удовольствие? Все дело было в платежеспособном клиенте! Главным аргументом Оззи был сложный искусственный интеллект и сознание, и когда Маммон оглядывался назад, он думал о том, сколько было разных моделей и сколько клиентов были готовы заплатить огромную сумму денег за что-то определенное… за дополнительные услуги… это было не так уж плохо. Тем не менее, в случае Бернарда это имело мало смысла. В конце концов, он был Робо-Физзом Физза и Оззи… Робо-Физзом Воплощения Похоти! С чего бы ему испытывать отвращение к своей функции?              Это был какой-то их ненормальный фетиш или что?       — Вы-вы теперь меня ненавидите? Вы собираетесь н-н-наказать меня…? Если вы хотите, в-вы имеете на это полное право… — внезапно прошептал Бернард чрезвычайно слабым голосом, что только еще больше смутило Маммона.       Да, наказание было необходимо, если кто-то вел себя неподобающим образом. Было так много демонов, которых Маммон уже наказал, и он знал много творческих способов сделать это. Ему пришлось ухмыльнуться при мысли о том, какую радость это ему доставляло. Но наказать Бернарда… Это казалось более чем неуместным. Чертовски неуместным! Как Маммон вообще мог?! Малыш дал ему новую руку и даже помогал с этой ерундой с терапией. Терпел его присутствие и его нытье…       В любом случае, почему он вообще ожидал наказания?       — Физзаролли и Асмодей такие строгие? Они часто тебя наказывают? — Странная мысль, которая совсем не вязалась с двумя придурками… И если они все-таки это делали, Маммон не знал, что на это сказать. Но не успел он заговорить, как Бернард покачал головой, как ужаленный.       — Нет! Они всегда очень добры ко мне… — начал он, и на его лице отразилось еще больше вины. — Иногда они злятся и ругают меня… но потом они снова становятся милыми. Даже если я совершаю много ошибок, они очень терпеливы со мной. — Он неохотно поднял глаза, встретился взглядом с Маммоном и прикусил губу. Затем он, наконец, сказал то, что, очевидно, было у него на уме. — Не сердитесь, сэр! Пожалуйста, не говорите им об этом. Я заглажу свою вину! Я не хочу, чтобы меня разобрали…       — Разобрали? — Оу. Это прозвучало резко. Бернард уставился на него так, как будто его поймали на месте преступления. Он начал метаться и ерзать на подушке, пытался заговорить снова и снова, прежде чем, в конце концов, раскрылся, говоря так тихо, что Маммон едва слышал его. Как будто он раскрывал страшную тайну.       — Я… Я не совсем правильно функционирую… и чем больше ошибок я совершаю… — Он не стал говорить дальше, но ему и не нужно было. Было совершенно ясно, что он собирался сказать, но Маммон и представить этого не мог. Мысль о том, что два идиота разорвут маленького парня на части из-за одной ошибки, ему не понравилась. И почему-то эта мысль понравилась Маммону еще меньше, и он сильно нахмурился.       — Они угрожали тебе этим?       — Н-нет, сэр!       — Тогда кто подал тебе эту идею?       Глаза Бернарда снова расширились, и он засуетился. Ну и что теперь будет? Совсем ничего, потому что робот снова не мог начать, продолжал коситься на Маммона, двигая руками, будто размешивал тесто для пиццы.       — Мой… мой бывший владелец сказал это. Он сказал, что э-это закон. Непослушные сломанные Личные Компаньоны будут разобраны…       Его… бывший владелец? Подождите минутку.       — Означает ли это, что ты подержанный?       В ужасе Бернард напрягся и избегал взгляда Маммона, когда внутри него, казалось, взлетел вертолет. Ага, очевидно, это было то, о чем Маммону не полагалось знать, да? Интересно. Итак, Физз и Оззи использовали подержанную секс-куклу? Хa! Вот это было что-то новенькое.       — И? Тогда откуда ты?       Ответа нет. Целая армия вертолетов кружилась внутри Бернарда, когда он плотно сжал губы.       — Пожалуйста, не спрашивайте…       — Но если я хочу знать?       — Пожалуйста. Не спрашивайте… Я бы предпочел н-н-не говорить об этом… если можно… Пожалуйста… Не вам…       Значит, не ему, да? Что ж, если все было именно так… Маммон настойчиво посмотрел на маленького парня и подпер голову рукой, скрестив ноги.       — Ты прошел через много дерьма, да? Там, откуда ты. — Маммон не мог объяснить поведение Бернарда иначе. Потому что, для чего бы Оззи и Физз ни использовали его, это никогда не привело бы к такому поведению. Они оба были сексуально озабоченными придурками, но никогда… жестокими. И если Бернард сказал правду, то его предыдущий владелец был ебанутым мудаком, который солгал даже ему. Закон? Тц! Маммон знал обо всех законах в Аду, и уничтожение непослушных Робо-Физзов не входило в их число. Но если Бернард верил в это, это многое объясняло…       К его удивлению, Бернард кивнул и начал грызть большой палец, больше не глядя ему в глаза. И снова стало ясно, что происходит у него внутри, и, как бы это ни было неуместно, Маммон все равно не смог удержаться и наклонился вперед.       — Боишься, что перестанешь мне нравиться, если я узнаю? — Вертолетная армия взлетела, отправляясь на войну, в то время как белая кожа Бернарда стала темно-красной. Более чем очаровательная черта, заставившая Маммона широко ухмыльнуться. В яблочко. Маленький парень так заботился о его мнении, что это было действительно смешно… Тц. — Что ж, в таком случае, полагаю, мне придется прекратить задавать вопросы. Потому что мы не хотим так рисковать, не так ли?       И, как будто он произнес волшебное слово, Бернард с надеждой вскинул голову.       — Означает ли это, что вы больше не злитесь…?       О да, он был в ярости, если честно! Статуя осталась разбитой, и, судя по всему, он не собирался получать замену или какую-либо другую компенсацию! Но он не хотел больше драмы. Никаких слез роботов и искаженных страхом лиц. Это отстой. Когда малыш бегал вокруг, глупо улыбаясь, это было намного расслабляюще… Только как можно заставить его снова улыбнуться?       Взгляд Маммона скользнул на кухню, и ему в голову пришла идея. Театрально вздохнув, он поднялся, но только для того, чтобы плюхнуться на диван рядом с Бернардом.       — Может быть? Если ты пойдешь мне навстречу? Без ничего ничего нет.       — Ээм… хорошо. Что я могу сделать?       — Ну… — Широко улыбаясь, Маммон положил палец под подбородок маленького парня и наклонился к нему. Круглые глаза были прикованы к нему с отчаянием, и в конце концов Маммон прошептал ему на ухо. — Мы заказываем пиццу!       Бернард резко развернулся, выглядя совершенно сбитым с толку.       — Э-это все…? Вы-вы хотите пиццу? В обмен на статуэтку?       — По-моему, это хорошая сделка.       Бернард моргнул, и вертолетная армия растворилась в небытии. Он успокоился, моргнул несколько раз, прежде чем внезапно начал улыбаться. Сдержанно, за сомкнутыми руками, но ЧЕРТ…! Черт… И он даже посмел хихикнуть!       — Конечно, сэр. Как пожелаете… Спасибо. Большое вам спасибо!       Горящий узел превратился в огненный шар, и Маммон прищурился, оборачиваясь.       — Да, да. Я знаю, что я щедрый парень. А теперь помолчи. — Он быстро вытащил свой новый телефон — Бернард по–прежнему отрицал это, но Маммон знал, что он уничтожил его — и открыл BeeEats. На самом деле приложение было ограничено Чревоугодием, но он уговаривал Вельзи, пока она не сдалась и не сделала исключение — и теперь все рестораны, которые можно было найти в приложении, должны были обслуживать его! Даже если это означало, что им приходилось выходить за пределы своего круга. И что самое приятное — если они опаздывали, ему не нужно было платить! Что означало, что он часто получал еду бесплатно~! А еда в Чревоугодии была просто лучшей во всем Аду. Может быть, немного дороже, чем фастфуд в Жадности, но все же достаточно дешевой, чтобы его кошелек не кричал от боли. Все благодаря его дорогой старшей сестре! Джекпот!       Эта мысль привела его в такое хорошее настроение, что он даже хотел заказать что-нибудь и Бернарду, но малыш скромно отказался. В этом был смысл. В конце концов, ему не нужно было есть. Так что он заказал пиццу размера XXXL с ананасовым халапеньо и дополнительным количеством сыра. Все должно утонуть в сыре! Один клик, и начался обратный отсчет. Тридцать минут или все бесплатно~       Тем временем Бернард встал, чтобы как можно незаметнее позаботиться об осколках, и с вытянутым, как скрипка, лицом смел осколки и неохотно выбросил их. И вместе с этим целое состояние оказалось на помойке. Лучше бы пицца оказалась достаточно большой, чтобы заполнить дыру, которую эта потеря пробила в его сердце. Он все еще чувствовал боль… Но в равной степени он чувствовал угрызения совести, которые изливал его маленький компаньон. Точнее, он увидел это, когда Бернард прокрался обратно в гостиную и с большой неохотой сел рядом с ним на диван.       — Больше не делай такое лицо, раздражает, — в конце концов проворчал Маммон, скрестив руки. — Мы квиты, или я что-то упустил?       — Да, сэр, мы квиты, но… Я бы хотел, чтобы хоть один день прошел без того, чтобы я совершал ошибки.       — Суровое суждение.       — Недостаточно суровое! — Бернард опустил плечи. — Как Робо-Физз, я должен делать гораздо больше. Быть намного лучше. Но иногда кажется, что я создан с двумя левыми руками. Как будто со мной что-то не так. Как будто мои процессоры работают медленнее, чем у других личных компаньонов.       — Медленнее или детальнее?       Пораженный Бернард уставился на него.       — А?       — Ты самый дорогой и самый продвинутый робот в мире. Твои вычислительные процессы сложны. И ты особенно слишком много думаешь. Ты излишне часто просчитываешь каждый шаг и слово… уверен, что на все у тебя уходит больше времени.              — Н-но я делаю это только потому, что не хочу совершать ошибок!       — У тебя есть программа самообучения, не так ли?       — Да?       — Тогда ты знаешь, что учишься на ошибках… — По крайней мере, это был урок, который все пытались привить Маммону. И, возможно, они даже были правы в этом. Возможно, этот глупая банальность действительно был правдой. По крайней мере, этого было достаточно, чтобы у Бернарда загорелись глаза.       — Я никогда не думал об этом с такой точки зрения!       — Видишь? Снова кое-чему научился. Еще один шаг к тому, чтобы «стать лучше».       Бернард нетерпеливо кивнул, покосившись на него краем глаза и засуетившись.       — Вы так и делаете? Были ли какие-нибудь ошибки, на которых вы тоже учились?       Глаза Маммона дернулись. Какой смелый вопрос! Он многозначительно поднял брови, прежде чем протянуть руку и щелкнуть робота по лбу.       — Не задавай принцу подобных вопросов.       Кивнув, Бернард потер лоб.       — Я-я понимаю. Простите меня, сэр…       Наконец, тридцать минут истекли, и, по словам Ларсона, посыльный даже не осмелился попросить оплаты — и это привело Маммона в еще лучшее настроение, когда вскоре после этого он держал в руках большую ароматную коробку. О, Люцифер~ сколько времени прошло с тех пор, как он ел пиццу из Чревоугодия?! На самом деле, он не мог вспомнить, ел ли он что-нибудь вообще во время своего «тайм-аута»… Что, в конце концов, вероятно, означало, что за это время он скопил довольно много денег. Плюс к его кошельку!       Он легким шагом вернулся к дивану и вручил Бернарду свой приз. А жестянка хотела приготовить шпинат. Тц!       — Позвольте мне представить вам, Бернард. Восторг, запеченный в тесте! — С этими словами Маммон поднял крышку, и по гостиной распространился восхитительный запах.              Бернард только моргнул и наклонил голову, открыл рот, но ничего не сказал. Но Маммон догадался, что он хотел сказать: что его блюдо было бы полезнее. Маммон ответил бы, что ему не следовало тогда разбивать статую, после чего Бернард снова был бы опустошен. Так что хорошо, что он промолчал, пока Маммон хватал первый кусочек из коробки и с наслаждением откусывал от него.       От всех этих ароматов у него чуть не навернулись слезы на глаза, и он откинулся на спинку дивана, блаженно вздыхая.       — О, Силы Небесные, это восхитительно. Да я сейчас разрыдаюсь, — пробормотал он себе под нос, но запнулся, когда вспомнил, что Бернард все еще сидит рядом и смотрит на него. Черт!       Однако ни укоризненного, ни снисходительного взгляда от него не последовало. Наоборот. Маленький робот сидел там и просто улыбался ему, свесив ноги с края дивана и… за это должен был получить пинка к чертовой матери!       Едкий огненный шар внутри него вырос, и Маммон чуть не поперхнулся, избегая взгляда робота.       — На что ты смотришь… есть что-нибудь смешное?!       — О! Нет, сэр, ни в коем случае. Я просто рад, что вы счастливы! Большую часть времени вы выглядите таким серьезным или сварливым. Очень похоже на мастера Физзаролли. Вот почему я рад видеть, что вы наслаждаетесь едой!       Ооооо, Люцифер, хватит…! Ему нужно было немедленно прекратить это дерьмо! Сравнивать его с Физзаролли и… и со всем остальным тоже! Маммон быстро запихнул в рот оставшийся кусок пиццы и решил скрыть глупую улыбку. Маленький парень понятия не имел, что говорит!       В конце концов, прозвенел маленький звонок, и Бернард вскочил с дивана, рассматривая папки, которые лежали вокруг них.       — Вы не возражаете, если я наведу здесь кое-какой порядок? Вы ведь уже разобрались с этой кучей, не так ли? Хотите, я уберу это, пока вы едите?       Хa! Вот это была хорошая идея, и Маммон кивнул в знак согласия. Лучше бы малыш сосредоточился на чем-нибудь другом, чем смотреть, как он ест. И, как будто Маммон благословил его, Бернард просиял и приступил к работе. И на этот раз он уделил особое внимание тому, куда он ковылял…       Маммон молча наблюдал за ним, пока ел пиццу, когда в поле его зрения попала одна из открытых папок. Многозадачность была одной из его сильных сторон, и он мог есть И считать одновременно. Так зачем же еще тратить время? С этими словами он взял верхний документ из папки и изучил его. Это были цифры из его самого популярного казино, и на первый взгляд пока все выглядело правильно. Он задумчиво пробежался глазами по номерам и спискам и откинулся назад — пока тихий шум не достиг его ушей. Едва слышный, но в тишине его квартиры он отдавался эхом, как гром.       Это было мурлыканье. И не просто мурлыканье. Это была мелодия!.. знакомая мелодия. Из одной из его песен!              Глаза Маммона дрогнули, и он напрягся, вцепившись в документ, не поднимая глаз. Это был Бернард. Бернард… напевал! Осмелился… напевать одну из его песен! Хотя он знал… хотя он прекрасно знал, что… Аргх!!!       Расстроенный, Маммон оторвался от газеты и развернулся, открыв рот — и запнулся. Нет. Кричать было запрещено. Таков был уговор. И в любом случае, если он покажет, что расстроился, то лишь привлечет ненужное внимание к проблеме. Сделай вдох. Глубокий-глубокий вдох… Тем более, что малыш, казалось, наслаждался собой. Только что успокоился. Если Маммон начнет кричать на него сейчас, это вызовет только еще одну драму, и он ненавидел это…       Что ж, по крайней мере, малыш проделал хорошую работу. Даже если он всего лишь напевал, он удивительно точно попадал в тон. Было ли это из-за его программирования? Были ли Робо-Физзы запрограммированы на музыку? В любом случае, малыш проявил фантастический вкус. Он сделал хороший выбор. Что ж, все песни Маммона были хороши! Некоторые из них менее хороши, чем другие, но эта… была увлекательной. Запоминающейся.       Вздохнув, Маммон откинулся на спинку дивана и откинулся на подушки. Невероятно! Просто немыслимо. Но ладно, он позволил ему напевать. Вот так! Раздраженный, он схватил следующий кусок пиццы и демонстративно запихнул его в рот, хотя Бернард на него не смотрел. Он был сосредоточен на папках и своем дурацком жужжании. Тц, кем он был? Пчелой…?! Ха… вполне подходящее прозвище.       Ворча, Маммон уткнулся в свои документы, но чем дольше продолжалось гудение, тем больше он к нему привыкал. Тем больше расслаблялся. Смирился со странным, знакомым звуком. Покачивался в такт движениям ног. Узнал последовательность аккордов. Вспомнил, когда он написал песню и как долго сидел над текстом — и уголки его рта дернулись.       Он медленно отложил документ в сторону. Потянулся за следующим документом из папки. И снова он не обнаружил ошибки. Казалось, все было в порядке. Очень хорошо, в конце концов, это сработало! И не успел он опомниться, как присоединился к общему напеву, распознал отрывок в тексте и..... ♪ «Если хочешь прокатиться, поехали со мной Возьми меня за руку, почувствуй химию, В экстазе теряешь счет времени, Все выходит из-под контроля, остались только ты и я И мы никогда не вернемся домой, ого-го, о-го-го Пойдем танцевать до утра, о-го-го, о-го-го~» ♪       Маммон замер, прижав руку ко рту, и в тот же момент Бернард запнулся и озадаченно оглянулся через плечо.       ЧЕРТ! Ебаный в рот! Почему…?       Широко раскрытыми глазами он уставился на робота, который сам только моргал. Его хитрые глаза стали еще круглее, сверкнув на него, и восторженная улыбка расплылась по его лицу, за которой последовал внезапный писк. Сосредоточившись, Маммон резко вздохнул и сжал кулаки.             ПУСТЬ ТОЛЬКО ОСМЕЛИТСЯ ЧТО-НИБУДЬ СКАЗАТЬ! Если хоть одно слово слетит с его губ — значит, их гребаная сделка будет разорвана…!       Бернард внезапно развернулся и продолжил расставлять папки на полке. Ничего не сказал. Ни единого слова. Вообще ничего…       Это… было неожиданно. Маммон опасался, что роботу крышу снесёт после его противных звуков тем более что тот якобы так любил его музыку и его голос. Мф… Очевидно, это все-таки было неправдой. Хотя он видел, что коротышка все еще ухмылялся как дурачок. Ну и ладно. Лучше бы он держал рот на замке. Если и было что-то, в чем Маммон не нуждался, так это в еще одном лицемерном фанате, который «обожал» его и нес всякую чушь.       На мгновение он скептически оглядел Бернарда, прежде чем со вздохом опуститься на стул и провести рукой по лицу. Такого позорного дерьма, как это, с ним не случалось целую вечность, и в последний раз он был пьян. По крайней мере, если он правильно помнил.       Прозвенел маленький колокольчик.       — Я закончил. — Удовлетворенный, робот оглядел свою работу, сложил руки за спиной и закачался на месте. Затем он развернулся и подошел к Маммону. — Думаю, мне пора идти, сэр, и больше вас не беспокоить.       О. О чудо, он уходит? Или, скорее… убегает? Возможно, хочет дать Маммону немного пространства, пока он не лопнул?! На самом деле Маммон понятия не имел, что творится в голове у этого существа, однако внезапный уход казался поспешным. Но он не остановил бы его, если бы тот захотел уйти…       — Если ты так говоришь.       — Да, сэр. — Глупо ухмыляясь, маленький парень встал перед диваном, и его двухцветные глаза начали мерцать. — Через два дня мы сможем продолжить следующую тренировку. Вас это устраивает?       Устраивает ли его это? Маммон задумчиво покосился на папки. На самом деле, он планировал посетить все свои предприятия на этой неделе, чтобы набить морды своим подчиненным, и ему нужно было зайти в свой офис в казино. Предстояло сделать так много работы, что он даже не знал, когда начинать! С другой стороны… его взгляд вернулся к блаженной улыбке — и он кивнул, как на автопилоте.       — По-моему, звучит неплохо.       — Отлично! Тогда мы увидимся через два дня. Пожалуйста, продолжайте принимать свои лекарства. У вас большой прогресс, и я хочу, чтобы так продолжалось и дальше!       Похвалил. Маммон фыркнул.       — Конечно. В конце концов, я бы не хотел, чтобы мой личный врач капризничал.       При этих словах Бернард склонил голову набок.       — О… у вас есть личный врач? О, я этого не знал, сэр. Кто это? Один из врачей Господина Асмодея?       Уголки рта Маммона снова дернулись, но он подавил смешок. Вместо этого он подпер голову своей новой механической рукой и поднял брови, многозначительно глядя на робота. В конце концов маленький колокольчик прозвенел снова, и Бернард широко раскрыл глаза. Он лихорадочно поднял руки и покачал головой, позволив кончикам своего колпака взметнуться в воздух. — О-о, нет, сэр! Я-я не такой… никогда!       Его реакция была слишком комичной, и Маммон рассмеялся. Как легко он смутился. Очень забавно. На самом деле. Маммон отмахнулся, потому что ему в голову пришла другая мысль.       — Неважно. Но скажи мне… что насчет Асмодея? Он придет сюда снова? — Потому что, строго говоря, таково было их соглашение. Что Оззи время от времени проверяет его… если у него «все хорошо получалось». Тц. Что касается этого, Маммон был чертовски образцовым учеником, выполнял все дерьмовые условия Асмодея и делал все, что маленький робот считал необходимым для процесса его восстановления. И действительно, Оззи тоже подчинился. После первого визита Бернарда он действительно пришел сюда. Без робота. Таков был уговор. Когда Оззи приходит в гости, Бернард остается с Физзаролли. Однако Маммон не мог точно сказать, что визит прошел хорошо. На самом деле, все это время царила тишина, и Оззи не ухватился ни за какие попытки растопить лед. Какую бы тему ни затронул Маммон, из этого ничего не вышло. В отличие от прошлого, когда они регулярно встречались, чтобы поговорить о своих кольцах, о своем бизнесе, посплетничать о своих братьях и сестрах или подразнить друг друга. Тогда Оззи не переставал бредить о своих последних связях на одну ночь или новых фаворитах, а Маммон выложил на стол свои бизнес-идеи и рассказал ему о жадности своих подданных. Но на этот раз… ни слова. С таким же успехом Оззи мог бы и не приходить! Была только одна тема, которую Маммон не затронул, и он отказался говорить об этом… Физзаролли. Он не хотел говорить об этом бесенке… Тем не менее, Оззи пообещал вернуться, а хорошие вещи всегда приходят парами. Так говорили!       Бернард, казалось, задумался, затем неохотно кивнул.       — График Большого Оззи в этом месяце очень плотный. В клубе намечается много встреч и мероприятий. Но я спрошу, если хотите, сэр.       — Сделай это. — Потому что, как бы плохо ни прошел прошлый раз, сделка есть сделка! С другой стороны, Маммон снова посмотрел на робота, на его искреннюю улыбку, и нахмурился. Если Оззи придет, Бернард не придет... и никто ему не улыбнется. Это уж точно. Он будет сидеть напротив трех разъяренных лиц, осыпающих его обвинениями. Никакой гиперактивной болтовни, никакого заикания, никаких улыбок, никакого... напевания.       Мх.       — Хорошо, тогда я пойду, сэр. Как всегда, было приятно! И-и спасибо, что больше не сердитесь… — С этими словами Бернард отвесил подобающий случаю поклон и направился к лифту. По привычке Маммон последовал за маленьким парнем ко входу, где Бернард снова остановился и посмотрел на него снизу вверх. На его лице появилась почти озорная ухмылка, от которой Маммон приподнял брови. Ну и ну. Это было что-то новенькое!       — Возможно… до нашей следующей встречи вам следует повторить свои упражнения. Они вам понадобятся.       Ого. Теперь он становился загадочным. Развеселившись, Маммон скрестил руки на груди и прислонился к стеклянной стене, ведущей к лифту.       — Ну и зачем?       Взволнованный Бернард закусил губу, прежде чем, наконец, выпалил это.       — Наше следующее занятие будет посвящено мелкой моторике и ловкости! И вы так послушны… Я подумал, что мы могли бы использовать для этого ваше пианино. Если все пойдет хорошо, послезавтра вы снова сможете сыграть свою первую композицию. А вскоре после этого… и на других инструментах.       Веселая ухмылка сползла с лица Маммона, как листья с дерева. О чем… что робот несет? Пианино? Другие инструменты?! Это было…       — Чушь! С этой штукой не сработает! — Он демонстративно поднял свой новый протез, потому что, каким бы красивым он ни был, это была ненастоящая рука! Однако на этот раз Бернард не испугался, а покачал головой, не переставая ухмыляться.       — С этим протезом это сработает. Он был специально разработан таким образом. Я-я позаботился об этом.       Маммон резко перевел дыхание.       Это был трюк? Злая шутка, чтобы дать ему надежду, только чтобы позволить ему потерпеть неудачу…? Нет. Нет, это не подходило роботу. Он был серьезен. Как будто он серьезно относился ко всему. Означало ли это, что Маммон действительно сможет…?       Ощущение покалывания охватило его, и он сжал кулаки, уставившись на Бернарда, который, наконец, толкнул стеклянную дверь и побрел к лифту. Он сказал что-то вроде прощания, на что Маммон ответил кивком, но на самом деле не слушал.       Он снова сможет играть на пианино?       Сможет играть на других инструментах?       Другие инструменты, такие как его г-… Неважно. И другие инструменты тоже!       Он медленно открыл рот, но к тому времени двери уже закрылись, и лифт поехал вниз.       Маммон молча посмотрел вслед Бернарду, прежде чем закрыть стеклянную дверь, словно в трансе, и сделать несколько шагов в сторону гостиной. Ощущение покалывания усилилось, завладело всем его телом, и в следующий момент по нему пробежала волна возбуждения. Кровь закачалась в его венах, и в эйфории он вскинул руки вверх, ударил кулаком воздух и развернулся, не в силах остановиться, счастливо пританцовывая, вернулся к дивану, где упал на подушку, раскинув руки.       Ха! Ха! Ха! Он снова сыграет на пианино! Он снова сыграет на пианино!       Его маленькая пчелка была подарком с небес! Или, скорее… ада. Нахуй небеса! Нахуй все! Он был подарком! Точка! Надеюсь, следующие два дня пролетят быстро. Он едва мог дождаться!