Smells Like (Home) Dorayaki

В тот момент, когда голова Майки коснулась поверхности воды, командир токийской банды Манджи почувствовал абсолютное облегчение, охватившее его тело. Дышать никогда не было так хорошо, как в тот самый момент. Он все еще не мог поверить, что это происходит с ним, непобедимым Майки. Мокрый с головы до ног, в волосах свисают водоросли, он мучительно плывет по случайной реке в Сибуе. Он никак не ожидал, что встреча, которую они должны были провести с новой бандой, которая обосновалась на их территории, закончится вот так, в кулачном бою между всеми присутствовавшими высшими чинами. У томанцев было преимущество в силе, но каким-то образом другой банде удалось отправить своего командира прямо в реку с колотой раной в бок. Во-первых, его ударили ножом. Это объясняло тупую боль, которую он испытывал каждый раз, когда подплывал ближе к берегу. Все это произошло за секунду. Из-за глупого отвлечения, ошибки, которую он не совершал с тех пор, как был ребенком, тренируясь с Баджи в додзе своей семьи; Майки обернулся, когда услышал, как Мицуя кричит о том, чтобы быть осторожным с оружием, которое, похоже, есть у другой банды, когда он почувствовал острую боль в боку живота (ирония), с достаточной силой, чтобы заставить его упасть на берег реки. Отныне встречи в любом месте у воды будут запрещены. Майки добрался до берега, подталкивая свое тело изо всех сил, которые у него еще оставались; по-видимому, рана была достаточно глубокой, чтобы заставить его истекать кровью таким образом, чтобы Эмма упала в обморок при виде этого и заставила его отправиться в ближайшую больницу. Майки постарался бы не навещать дом своей сестры по крайней мере неделю. Если и было что-то, что могло победить непобедимого Майки, так это его сестра, когда она по-настоящему злилась. Майки начал медленно возвращаться к цивилизации, радуясь ночной темноте, чтобы люди не приняли его за какое-нибудь морское чудовище и снова не пырнули ножом. Первая улица, которую он встретил на обратном пути, была пустой и тихой, единственным источником света были уличные фонари, которые никогда не гасли. Черт возьми, пробормотал Майки, с несчастным видом ползая, оглядываясь повсюду, ища признаки жизни среди всех магазинов и домов, которые уже легли спать на весь день, что становилось все труднее, так как он чувствовал, что может потерять сознание в любой момент. Цветные точки мешали ему видеть, и Майки хотелось верить, что это просто потому, что он наглотался слишком много грязной воды, а не потому, что он одной ногой стоял в могиле. Его спасение пришло в виде маленькой кофейни, куда свет проникал из-под деревянной двери. Тот, кто был на другой стороне, был бы достаточно напуган его внешним видом, чтобы, по крайней мере, дать ему немного отдохнуть и связаться со своими друзьями, чтобы они пришли за ним. Все будет хорошо, сказал он себе. Он постучал один раз в деревянную дверь, но ответа не получил, хотя и слышал шум, доносившийся с другой стороны.       "Может быть, его не услышали", - подумал Майки, пытаясь снова. К пятому стуку стало ясно, что владелец кафе не собирался открывать ему дверь. Но Майки был известен своей настойчивостью. Командир Тосвы в последний раз поднял кулак, но ему не удалось коснуться деревянной двери. Это ангел? Перед ним стоял обладатель самых красивых глаз, которые Майки когда-либо видел в своей жизни. Голубые, как драгоценные камни, сверкающие в лунном свете. Майки всегда был таким романтичным, или он просто умирал? В любом случае, красивые глазки смотрели на него с выражением абсолютного ужаса, поэтому Майки решил сказать одну из самых больших глупостей, которые когда-либо слетали с его уст за всю его жизнь.       "Привет! Можно мне Дораяки с шоколадной начинкой..." - это было его последнее воспоминание, прежде чем он рухнул на пол магазина. А остальное уже история...

◉

      "Эй, эй, Такемичи, я с тобой разговариваю!" - сказал ему Манджиро Сано, лениво облокотившись на прилавок и делая маленькие глотки своего шоколадного фрапучино (в котором по просьбе клиента было абсурдное количество сахара). Такемичи проигнорировал его, точно так же, как он делал последние полчаса, пока этот человек был в его магазине. "Если я этого не вижу, значит, это ненастоящее", - повторял он себе. С момента "инцидента" прошел месяц, и Такемичи сделал все возможное, чтобы забыть, что этот человек даже перешел ему дорогу. Хина отругала его за то, что он немедленно не связался с ней или Наото, чтобы помочь ему справиться с проблемой или, по крайней мере, доставить незнакомца в больницу (незнакомец, который мог быть потенциально опасным, как заметила ее подруга). Аккун сказал ему то же самое, настаивая на том, чтобы остаться в его доме на первую неделю, на случай, если незнакомец даже подумает о возвращении. Такемичи от всего сердца поблагодарил своих друзей за то, что они были так внимательны. Иногда он думал, что не заслуживает всего того хорошего, что они ему дали. Ко второй неделе все вернулось к относительному спокойствию. Аккун вернулся в свою квартиру, и Наото больше не навещал его примерно шесть раз в неделю во время патрулирования (количество визитов сократилось до трех в день, на чем Такемичи все еще настаивал, что это слишком много. Что он не должен беспокоиться, у него должны быть дела поважнее), и Хина не звонила ему каждый час, чтобы спросить, все ли с ним в порядке. Магазин также продвинулся в процессе реконструкции. К моменту фактического открытия Такемичи почти забыл, что на том же этаже, где он сейчас принимал своих клиентов, незнакомец чуть не истек кровью. Его разум решил отключить память и сосредоточиться на том, что было действительно важно. На его друзьях и успехе его бизнеса. Но, как всегда в жизни Такемичи Ханагаки, не все могло пройти совсем гладко. Так что теперь он обнаружил, что готовит латте, чувствуя, как пара глаз следит за каждым движением его тела. Первые пятнадцать минут были еще более невыносимыми, чем сейчас. После получаса наблюдения Такемичи лишь время от времени чувствовал легкий холодок на спине. Манджиро не казался плохим человеком как таковым (если бы Хина и Наото когда-нибудь услышали, как он это сказал, они наверняка привели бы ему тысячу причин, почему он был неправ. Он почти слышал, как Наото говорит своим полицейским голосом: "Только преступник мог появиться в такое время ночи в магазине, раненый и отказывающийся от медицинской помощи"), но в нем было что-то такое, что заставляло Такемичи чувствовать себя более настороженным, чем обычно. Мужчина не сделал ничего необычного или необычного, он просто сел на табурет у стойки, заказал самое сладкое в меню, а затем принялся наблюдать и пытаться завязать разговор с владельцем магазина. Такемичи не возражал против этого (настолько сильно), пока это не мешало его работе и не ставило его клиентов в неловкое положение. Тем не менее, его любопытная сторона держала вопросы о том, почему он пришел в свою кофейню в таком состоянии и что он делал в течение этого месяца. Всё это было на кончике языка, в то время как его рациональная сторона держала это во рту. Некоторые вещи лучше держать в секрете, и нынешний образ Манджиро, который у него был, не заставлял его казаться таким ужасным, и ради него самого он хотел, чтобы все оставалось так. Боже, от стольких размышлений обо всем этом у него начинала болеть голова.       "Эй, Такемичи, у меня кончился фраппе, можно мне еще? О, и не мог бы ты добавить кусочек этого апельсинового торта, он, несомненно, восхитителен. Всё, что ты делаешь, должно быть деликатесным..." - прежде чем Манджиро смог закончить предложение, Такемичи резко обернулся, закрыв рот мужчине перед ним, прежде чем из него могло вырваться еще одно слово. Его терпение к грязным шуткам (которые, по-видимому, Манджиро любил отпускать), казалось, подходило к концу. Манджиро торжествующе посмотрел на него, прежде чем бесстыдно лизнуть ему руку.       "Ммм, милый~"       "Фу. Сколько тебе лет? Пять?"       "На самом деле, мне 27", - сказал Манджиро, заметив, что даже вздрогнул. "А тебе, Такемичи?"       "Я не буду называть тебе свой возраст. Достаточно того, что ты знаешь, где я живу".       "О, ты из тех, кому стыдно говорить это вслух. Кто ты такой? Старик? Если так, то ты очень хорошо стареешь", - подмигнул ему Манджиро, и Такемичи поблагодарил все небеса за группу студентов, которые подошли к стойке. Теперь у него был предлог отвернуться, чтобы Манджиро не увидел его раскрасневшихся щек. Если Такемичи и слышал смешок, доносившийся из-за прилавка, он решил проигнорировать его в пользу обслуживания своих клиентов.

◉

Ближе к закрытию Манджиро все еще сидел за своим прилавком, рассказывая ему историю о том, как его младшая сестра Эмма однажды засунула ему в волосы жевательную резинку и как его старшему брату пришлось побрить одну сторону головы. Такемичи согласился выслушать его историю, так как большинство посетителей уже разъехались по домам, и заведение было пустым, кроме них двоих. Кроме того, было приятно поговорить с кем-нибудь, пока он занимался своими делами перед закрытием в кофейне. Что-то, о чем Такемичи даже не подумал упомянуть другому мужчине, даже во сне.       "Итак, Шиничиро тоже наказал меня, потому что я продолжал двигаться и в итоге у меня была полностью выбритая голова. Кейске не переставал смеяться всю неделю", - Такемичи тоже не мог удержаться от смеха, увидев, как в его голове сформировалось видение коротышки без пряди волос на голове. По правде говоря, он мог понять этого Кейске, кем бы он ни был: "Я думал, ты будешь на моей стороне, Такемичи!       "Извини, это немного забавно".       "В любом случае, то, что произошло дальше..." Их разговор был прерван громким стуком в дверь. Такемичи напряг плечи, и Манджиро посмотрел на вошедшего человека со смесью недоверия и радости. Незнакомец широкими шагами преодолел расстояние от входа в кафетерий до стойки, добравшись до нее за считанные секунды.       "Так вот ты где был. Клянусь, я ударю тебя в следующий раз, Майки", - произнес глубокий и раздраженный голос, немного напугав Такемичи. Перед ним стоял самый высокий мужчина, которого он когда-либо видел за всю свою жизнь. Он был одет небрежно (хотя Такемичи не мог не заметить светящиеся часы у него на запястье. Было ли это настоящее золото?), его черные волосы были заплетены в косу (еще одна вещь, которая привлекла внимание Такемичи, была татуировка в форме дракона на его бритой голове сбоку). Сано, казалось, ничуть не удивился тому, что кто-то пришел, угрожая избить его. На самом деле, на его губах появилась озорная улыбка: "Ты очень хорошо знал, что у нас была встреча полчаса назад. Что ты здесь делаешь? Мицуя вот-вот вырвет на себе волосы, и никто не хочет видеть, как отреагировал бы Хаккай, если бы это произошло".       "Эй, Кен-чин! Вот, ты должны попробовать этот апельсиновый торт, я уверен, что Эмме он тоже понравится!" - воскликнул Манджиро с полным ртом торта, указывая вилкой на самого высокого мужчину (Кен-чин, как он его назвал) с выражением крайнего счастья на лице. Счастье, которое не отразилось на лице его спутника, у которого, Такемичи мог поклясться, задергался глаз. Что ж, было приятно знать, что кто–то там понимал его чувства, когда имел дело с Сано: "Не делай такое лицо Кен-чин, у тебя появятся морщины, а Эмма не любит стариков". В тот момент, когда высокий мужчина услышал ответ своего спутника, его аура начала источать угрожающую энергию; и как только это произошло, Такемичи начал свою миссию, пытаясь слиться со стеной у спины. Если немного повезет, он не будет втянут в спор двух других.       "Эй, ты!" - Такемичи поздравил себя с тем, что не закричал, услышав, что незнакомец заговорил с ним, самообладанием Такемичи: "Ты Такемучи, верно?" Такемичи почувствовал огромное желание сказать ему "нет" и убежать, но ноги не слушались. Он медленно сглотнул слюну и помолился, чтобы его голос не дрожал.       "На самом деле..." - Такемичи покачал головой, ложь, которую он собирался сказать, полностью отверглась. "Да, но на самом деле меня зовут Ханагаки Такемичи. С кем я рад поговорить?"       "Рюугуджи Кен, приятно познакомиться" - к удивлению Такемичи, Рюугуджи поклонился бариста, его голова почти касалась колен. Такемичи не знал, что делать или что сказать. На самом деле, он не совсем понимал, что именно происходит и почему этот человек кланяется перед ним. Он посмотрел на Манджиро в поисках ответов, но тот только пожал плечами.              "Большое вам спасибо за спасение нашего командира" - Ах, это. Итак, этот человек, должно быть, был кем-то вроде подчиненного Манджиро (он только что назвал Манджиро командиром? Командир чего именно, Такемичи предпочел не спрашивать) "Вам наша вечная благодарность" Наша? О скольких людях он говорил и почему Такемичи начал находить все это действительно подозрительным, несмотря на его стремление мало что знать об этих людях. Казалось даже, что он разговаривал с членами банды или что-то в этом роде, чего не могло быть правдой. Верно?       "Я действительно сожалею о неприятностях, которые он вам причинил. Не стесняйтесь не впускать его в следующий раз, когда он придет, чтобы прервать вашу работу", - сказал Рюгуджи, хватая Манджиро за воротник рубашки с достаточной силой, чтобы поднять его со стула, на котором он сидел. Мужчина поменьше застонал, но не оказал сопротивления: "Увидимся, Такемучи. Спасибо за твоё гостеприимство. Вот мой номер. Позвони мне, если этот карлик доставит тебе еще какие-нибудь неприятности, и я приеду и заберу его"       "Эй, Кен-чин! Это несправедливо, у тебя уже есть жена! Эй, Такемичи, позволь мне тоже дать тебе свой номер..." - еще один рывок за воротник его рубашки заставил Манджиро замолчать. Такемичи сдержал желание рассмеяться. Сано полностью это заслужил.       "О чем ты говоришь, идиот, прекрати нести чушь и давай вернемся. Будь благодарен, что пришел я, а не Баджи", - мужчина повыше попрощался с бариста взмахом руки, увлекая за собой Манджиро, который все еще жаловался на то, что не может поговорить, чтобы дать Такемичи свой номер телефона. В этот момент Такемичи крепко прижал мишень с номером более высокого мужчины к груди и поблагодарил всех богов за существование Рюгуджи Кена.