ЗОНА АБСОЛЮТ

10 Сентября 2012 года. Вечер. Неизвестный город близ Армейских Складов, Припяти и Пси-антенн: «Но пришел тогда первый от Монолита и сказал: Вразумитесь! Но не слушали они.» Очнувшись в неясном месте, отдалённо знакомом ей, Геля осматривается, и видит лишь пошарпанные стены, оборванные плакаты, призывающие к соблюдению техники безопасности, потрескавшийся кафель, кажется, уже полностью состоящий из грязи, пустующие комнаты, лишённые убранства в виде мебели и хоть какого-то оформления, а ещё техника. Множество непонятной техники, макетов и прочего. Наиболее целым остался только один предмет: огромных размеров макет, что находится теперь прямо перед ней, в большом помещении прямо по коридору. И лишь безжизненные стеллажи, красующиеся ржавеющими рёбрами, хоть как-то намекают на покидающую живость этого места. Сзади неё поворот влево, и маленький коридор, напоминающий аппендикс, в конце которого виднеется гермодверь. Несмотря на первопришедшее желание покинуть это место, девушка поднимается, осматривая себя на наличие повреждений. Всё что она помнит — то, как проиграла монолитовцу. Она хотела выстрелить, и сделала бы это, если бы не секундная пауза, вызванная громким приказом «Не стреляй!» в её голове. Пребывая в шоке, она, кажется, даже начала забывать, что в ситуации, когда монолитовец чуть не дышит тебе в лицо, нужно выстрелить ему в это самое лицо или хотя бы нанести урон. Дальше всё как в тумане, но кажется, он не убил её. Иначе, как объяснить отсутствие света в конце туннеля, адские врата или чёрное небытие, о котором в один голос твердят учёные. Не так она представляла себе это небытие. Что будет дальше она не знает, как и не знает, что произошло после её выхода из реальности, и останется ли она жива, если вернётся. Никакие псевдогиганты, бюреры или химеры, не заставят её бояться также сильно, как пребывание в месте, правил которого она совсем не знает. Делая неуверенные шаги, девушка осматривает каждую комнату, примечая то информационные стенды из дерева с прикреплёнными к ним фотографиями каких-то безжизненных, и оттого безрадостных людей, то колбы с непонятным содержимым. Редкое освещение этого места не даёт ей покоя, как и абсолютная белизна за редкими глазницами окон. Понять местонахождение не представляется возможным, но она упорно продолжает идти, полагая, что чуть позже выйдет на нужный путь, да и во всяком случае, у неё ещё есть шанс выбраться через единственный выход позади неё. Добравшись до конца неуютного коридора, девушка замирает. Перед ней возвышается огромный макет, тот самый, который она заприметила ещё только тогда, когда попала сюда. Своей формой он напоминает песочные часы: два железных блока разделяет стеклянная колба, сердечник, как прозвала его Геля. От нижнего блока к верхнему идут две трубки или нечто иное, но вот что именно, ей сейчас не понять. Как и не понять, зачем в сердечнике находится почти прозрачный, прорезиненный «карман» белого цвета. С каждой проведённой минутой в неясном помещении, у девушки становилось всё больше предположений насчёт того, что это за место, и для чего необходим данный аппарат. Увидев аналогичные, исполинских размеров часы, девушка вдруг решила обратить внимание на то, что находится посередине данных объектов. Осознание пришло к ней не сразу, но между часами находится железный короб, а под ним, игриво сверкая в свете ламп, надпись: «Интегратор». Первое, что пришло в голову — мысль о том, что этот аппарат создан не из гуманных побуждений и явно служит оружием в руках людей. Не став долго задерживаться в помещении, что почти задавило её своей атмосферой, девушка прошла дальше. Выйдя к развилке, девушка застыла, услышав откуда-то издалека странную речь, будто говорящий вспоминал нудную молитву, и повторял её вслух. Шагов она не слышит, но по приближающемуся голосу может определить, что неизвестный скоро спустится вниз, а потому, в страхе прячется в последнем из кабинетов, но вскоре понимает, что это её не спасёт. Прячась за многочисленными обломками мебели, Геля прислушивалась к речи, которая в определённый момент стала настолько громкой и чёткой, что стало очевидно местонахождение неизвестного. Он направляется к ней. — Предел не всякой вещи близок — сказал Монолит… — в наступившей тишине Геля перестала дышать, чтобы её присутствие не было раскрыто. Она и подумать не могла, что неизвестный уже знает где она, и что она до ужаса напугана. Наклонившись, и обращаясь уже к ней, неизвестный сказал лишь: «Молодец. Несмотря на желание убить его на месте, ты всё же послушала меня». Геля, осознав ситуацию, подскочила на ноги, с ходу хватаясь за ножку стула и поворачиваясь к угрозе лицом, готовая атаковать, но от увиденного её глаза широко раскрылись в немой сцене животного ужаса. Облачённый в тёмную экипировку, перед ней стоял человек, но лица его не было видно, как и головы, что скрылась под густым, чёрным дымом. — Кто вы?! — Не бойся, я, можно сказать, твой ангел-хранитель. Только вот, скорее всего, твой отец даже не рассказывал тебе обо мне. Не хватило времени. А теперь уж, и сам он, наверняка всё забыл. — Вы знаете моего отца? — неожиданно появившаяся уверенность заставила девушку угрожающе поднять на незнакомца ножку стула. — Где он сейчас находится?! — уверенный в своих силах голос девушки громкими осколками разлетелся по помещению, задев одним из них и его. Горечь смутила дух, надавила колючей иглой, но он продолжил стоять, будто она этого и не спросила. — Знал, ровно до одного случая. Теперь никто его не знает, даже он сам. Опусти оружие, утихомирь пыл, и я покажу тебе. — Хорошо, будь по вашему — девушка отбрасывает ножку стула и незнакомец вздыхает. — Что же довело тебя до такого состояния? — спросил неизвестный, совсем не рассчитывая на ответ. Ангелина, чувствуя, как неприятно сжимается сердце, а вся её смелость затихает, сгорбившись над пустой могилой отца, которую она долго принимала за настоящую, начинает короткий рассказ: мать не хотела рассказывать, что случилось с отцом, и тогда всё рассказал дядя. Случайно ли, или намеренно, она не знает. Но сейчас найти отца, встретить его спустя долгие годы — её единственная цель, ради исполнения которой она буквально готова на всё. Так и не ответив на вопросы девушки, собеседник повёл её за собой. Поначалу она не хотела идти за ним, не хотела связываться с чем-то таким, но всё же пошла, полагая, что человек не причинит ей вреда. Тёмный образ вёл её по кривым коридорам разума, обещая показать что-то важное. И она шла за ним, не слыша, но зная, что он ей говорит. Речь его поэтична, в ней преобладает меланхолия. Точно так же, как в этом месте, где тёмные лабораторные коридоры теперь освещаются лишь ликом голубой луны, увеличивая тени до богоподобных размеров. Где-то вдалеке играет радио, в тихую речь которого вклинивается зимний ветер, одиноко бродящий по помещениям в поисках хоть чего-то живого. Мерная капель воды лишь иногда напоминает о присутствии здесь хоть чего-то, способного успокоить уставший дух. Кажется, времена года меняются здесь с невероятной скоростью, а вещи, теперь она это поняла, иногда искажены, или работают не так, как нужно. Она прислушивается к речи проводника, погружаясь в транс, и будто начиная обретать ту же благодать, с которой тёмный силуэт говорит ей об одном и том же. — Уста его соблаговолят лишь тем, кто снимет с себя скальп злобы и силы, обретя затем слабость, чтобы меч, как влитой, ложился в их руки и творил благо во славу Его. Она не разбирает дороги, коридоры искажаются, начинают клониться в бок, стараясь завернуться в спираль, но их это совсем не беспокоит. Длинный монолог безымянного собеседника заходит всё дальше, смысл, подобно выпущенному на волю снаряду разрывается осколками и осколки эти превращаются в новые пути, темы для продолжения монолога. Время здесь бесчувственно, слабо, перед тем величием, о котором радостно заявляет спутник. — И в тот день, когда будет признан достойный, Монолит вернется. И придет тогда время, избранные спасутся, Монолит даст им совершенство. На все её вопросы собеседник отвечал молчанием, пока они не вышли в ещё одно огромное помещение, и узрев нечто более глобальное, чем само помещение, застыли. Свет тянется к ним отовсюду, но ему просто неоткуда взяться, что настораживает её. Нестерпимый свет не даёт ей осмотреться, и тогда она подходит настолько близко, что ощущает вибрации в воздухе от голоса спутника. — Ты и вправду хочешь найти его? — спрашивает он, наконец завершив монолог, свет временно исчезает и она видит необычное убранство этого места. Что-то среднее между тюрьмой и подземными лабораториями, которые она видела лишь раз в своей жизни. Как ни странно, она сразу понимает про кого её спрашивают, а потому, отвечает без всяких колебаний: — Да, я хочу найти его и вернуть домой. — Не уверен, что сталкер может существовать без Зоны, но я всё же помогу тебе в поисках. Но тебе нужно понять, что чем ближе мы будем к нему, тем сложнее будет выживать. Ты готова отдать всё на пути к его спасению? Обратной дороги не будет. — Готова… — незнакомец перебивает: — Я знаю как он тебя воспитывал, очень хорошо, хоть и строго временами, но теперь ты ослабла, смягчилась. Так что, позволь себе вновь стать сильной, той, какой он тебя воспитывал. Та девочка на мгновение показалась мне сейчас, но кажется, тебе она не нравится. Гул люминесцентных ламп, шорох его голоса, похожий больше на притаившихся в заброшенной лаборатории мутантов, доносящийся откуда-то издалека детский смех, всё это смешалось в один прочный канат. Тот канат, с помощью которого незнакомец пытается вытянуть её к свету. И запах летнего дня после дождя, от которого голова идёт кругом, заполняет её лёгкие. Странник ведёт её выше, и подойдя к ещё одной гермодвери, милостиво открывает, со словами: «Удачи тебе. Сейчас я слишком слаб, и могу лишь изредка говорить с тобой, показывать свои воспоминания, открывать твои, являться в твоих снах, но я буду помогать тебе в поисках, и направлять в трудные моменты. Буду с тобой до самого конца, потому что хочу, чтобы ты нашла его. Прислушивайся к тишине внутри себя, когда будет нужно.» Луч летнего солнца проник в щель гермодвери, и Ангелина, не боясь ничего, вышла за порог, слыша как дверь за ней тихонько закрывается. Странно, но она даже не спросила его имя, а вспомнив про это, встретилась с отсутствием выхода, но голос успокоил её: «Тебе нужно идти, исследовать мир. После того как ты встретишься со значимым для себя моментом, то сможешь вернуться. Здесь мне нельзя появляться, поэтому я буду лишь голосом в твоём сознании.» Наблюдая за живописными видами, берёзками и зелёной травой, простирающемся впереди полем и озером, что впадает в маленькую речку слева от неё, девушка вдохнула свежий воздух, чувствуя дуновение едва задремавшего ветра. Впереди она увидела две фигуры и вспоминая что это за день, поспешила подойти ближе, чтобы различить лица. Себя она узнала сразу: маленькая хохотушка, бунтарка, папина дочка, любительница ходить в парнишечьих вещах и в целом, единственная радость жизни отца. Когда же взгляд её пал на отца, сердце её затрепетало, а к горлу подступил ком. Она хотела позвать его, но поначалу не решилась, лишь наблюдая, как он плетёт из одуванчиков венок для неё, повернувшись спиной. — Пап, а мы завтра пойдём на рыбалку? — она уже знает ответ отца, но старается пережить этот момент так, будто всё происходит впервые. — Конечно! Потом закоптим, накормим всех до отвала. Но мне бы знаешь что нужно сделать до того как меня отправят в командировку? — он почти поворачивается к Ангелине лицом и её сердце, пропустив несколько ударов, становится громче. Подойти ближе, чтобы была возможность рассмотреть лицо, Ангелина не решается, ровно до того момента, пока после непродолжительного разговора они вдруг не решили уйти ближе к дому, так как бабушка, наверное, уже волнуется. — Что же? — маленькая она подозревает что-то интересное. На светлые волосы аккуратно опускается венок, отец берёт её за руку. — Научить тебя стрелять из ружья — маленькая Геля была рада услышать подобное, ведь кроме получения и освоения новых навыков, она ещё подольше побудет с отцом, попытается узнать его получше. Они начинают отдаляться, и Геля, подобно усиливающемуся ветру, всё же решается нагнать отца, несмотря на приказ её спутника, почти на эмоциях перешедший в крик, чтобы она этого не делала. Из всего портрета отца Геля успела увидеть только густые, тёмные брови и выбритый затылок, а ей, давно позабывшей обо всём, росшей в отстранении от него, жизненно необходимо вспомнить хотя бы его лицо. Погода меняется невероятно быстро, и тёмные тучи, родившиеся где-то на горизонте летнего пейзажа, пришедшие сюда на громогласное сражение со светлыми облачками барашками, прогоняют их. Ангелина чувствует как что-то тянет её назад, но даже не думает отступаться от цели. Она пришла сюда вспомнить. И она сделает это, чего бы ей это не стоило. «Стой, окаянная! Тебе нельзя так быстро вспоминать прошлое!» — вновь слышится в её голове, и Геля падает под влиянием спутника. «Тогда какой мне смысл искать его, если я ничего о нём не узнаю. Если я не могу ничего сделать, чтобы вернуть его или помочь ему?!» Спутник молчит, то ли от злости, то ли от сожаления прекратив своё влияние, и тем самым позволив Ангелине совершить задуманное, лишь фыркнув напоследок: «Я предупреждал». Геля подскакивает на ноги, до малышки и отца остаётся небольшое расстояние, и она, не до конца осознавая сон это или реальность, зовёт его. В эту же секунду совсем рядом грохочет гром, и мужчина оборачивается на звук. Как она и думала, она просто не различает его лицо, будто его замазали. Теряя надежду, Ангелина обречённо стонет, обнимая себя за плечи, хватаясь за одежду и крепко сжимая её. В мгновение ока её одолевают горькие слёзы, ожидавшие своего выхода очень давно, дыхание становится прерывистым, воздуха не хватает. Девушка думала что всё потеряно, опустив разбитый взгляд в землю, она смотрела в трещины грязи, пока не заметила в засыхающей луже глаза. Рассмотреть их детально она не успела, но то, что суровые застенки взгляда принадлежат отцу, поняла сразу. В момент её откинуло обратно, но далеко не в тихую лабораторию, а в непонятное место, где прямо сейчас проходит кровавая бойня между военными и монолитовцами. Она не знала когда это происходит, будущее это или прошлое. Связано ли это с её отцом, поскольку он мог быть военным, или это связано с тем монолитовцем, что отправил её сюда, но бойня ужасная. Военные, несмотря на всю свою мощь, проигрывают «Монолиту». Беспрестанно рявкает разномастное оружие, голодно щёлкая множественными затворами, требуя этим новой крови, страданий, новой жертвы. Ангелина понимает, что в таком Аду, не имея оружия, лучше затаиться, что и делает, наблюдая как на очередного военного налетает монолитовец, и за пару взмахов приклада забивает его до смерти, в эту же секунду ловя пулю в голову от его сослуживца. Мозги разлетаются в разные стороны, а тело безвольно валится на пол. Военный выбегает в освободившийся проход между огромными контейнерами и тут же становится жертвой сразу трёх фанатиков. Вылетев из тёмного угла как совы на орла в спокойную ночь, монолитовцы выбивают у него оружие, главный пару раз бьёт его в лицо, затем приказывает ребятам удерживать его, после чего военному отсекают руки и ломают шею. Пребывая в шоке, Геля продолжает наблюдать за происходящим хаосом, и замечает как к краю мостика, ведущего либо вниз по лестнице, либо в другие помещения, если идти по направлению к идущему, подходит он, глава группы монолитовцев. Он ассоциируется с опасностью из-за красного света тревоги за ним, и гула оповещающей системы, который из-за приказов, переходящих в крик, громких матов, и стонов раненых, она услышала не сразу. Тёмные, обезображенные болью коридоры привели его сюда, чтобы наполнить страданиями и это помещение. Поступь у идущего тяжёлая, явно говорит о том, что он облачён в экзоскелет. Ад на мгновение заглушил свои звуки, обратив всё своё внимание на пришедшего. Только когда он вышел к ним, Ангелина увидела в его руке отсечённую голову военного. Возможно, такого же командира операции. Подняв голову стремительным движением руки, и как бы тем самым говоря, что военные полностью уничтожены, командир медленно показал её каждому из присутствующих, водя ей из стороны в сторону. — Вот, что ждёт каждого неверного, осмелившегося пойти против Монолита и его величия! Другого исхода не будет! — прозвучал угрожающим оповещением его глубинный голос, откликающийся одновременно в множестве сознаний. Раздробленная нижняя челюсть, полностью обезображенное лицо, всё это моментально навело на военных непередаваемый ужас. Точно такой же ужас испытала и Ангелина, особенно когда прямо перед её лицом внезапно появился боец монолита, перепачканный кровью. И, скорее всего, ищущий не её, в чём она убедилась, когда военный, что всё это время был рядом, слёзно взмолился о пощаде. Одним движением выдернув мальца из темноты, ударив для профилактики в живот, монолитовец повёл пленника к импровизированному подножию их главного. Некоторые из военных, осознавая, что более не способны сражаться в таком составе, и массовом бегстве товарищей в «Монолит», принимали одно и то же решение. И лишь один безумец сопротивлялся до последнего, пока его не лишили сознания, и не понесли прямиком к главному. Что с ним будет дальше, Ангелина не знает, но догадывается, что сломанной волей это не закончится. Взгляд краснеющих зрачков командира кровавой группы вновь выкидывает Ангелину из реальности, бросая всё в новые ужасающие события.

***

10 Сентября 2012 года. Время: 20:53. Неизвестный город близ Армейских Складов, Припяти и Пси-антенн: Ангелина просыпается. Резко садясь, она безумно оглядывается в помещении, ожидая когда на неё накинутся трупы монолитовцев или военных, начнут мучить, уничтожать всё, до чего только смогут дотянуться. Но вместо мертвецов к горлу подступает тошнота, вызванная красочными воспоминаниями, и её рвёт прямо на пол. Лида, что находится в соседней комнате, тут же выходит, чтобы исправить ситуацию. Женщина была предусмотрительна, а потому довольно быстро справилась с отмыванием пола и оценкой общего состояния девушки. К её счастью, ничего серьёзного. Состояние почти сравнимо с тем что испытывали бойцы Монолита в худший из дней их существования. И если страх перед неизвестной обстановкой легко можно погасить, попросту напомнив что произошло, и добавив то, где они сейчас находятся, то вот с остальным придётся разбираться чуть дольше. — Что произошло? Где все? — лёжа на кровати, она устало смотрела на женщину, стараясь больше не смыкать глаз. — Тебя, так сказать, обезвредил монолитовец. Люба ушла вместе с Катаной и генералами обратно, на территорию бара «100 Рентген». Наша задача на данный момент — ожидать прихода подмоги. — А вы? Как вы себя чувствуете? — Ох, ничего серьёзного. Отделалась лёгким испугом, но, думаю, они бы могли поступить по другому, если бы захотели. — Это ужасно… — Никто из нас не виноват в произошедшем. — Нет, если бы я только была быстрее, то ничего бы не случилось. — Люба говорила так же, но она не учла того, что их появление было неожиданным. Они никогда в жизни не вели себя так, и не выходили по тем дорогам, которые им неизвестны. А это значит, что встреченные нами монолитовцы разумны. — Но, как так вышло? Обычно разумных монолитовцев не так много, а тут целая группа. — Всё дело в их командире. Определить его из общего числа бойцов не удалось из-за плохой видимости. Но я уверена, что мы ещё встретимся с ним. — Почему же? — Я сообщила генералу Воронину о своей догадке с Панаевым. В Четверг, как сказал товарищ генерал, к нему должен прийти учёный. Этот учёный — Валерий Панаев. С ним придёт и тот сталкер, который временно заменяет Леонида Протасюка. Зная Панаева, ему точно дорога карьера. Он просто обязан появиться вместе с тем сталкером, иначе его автоматом добавят в список преступников. — Неужели, вы хотите сказать, что тот сталкер — разумный монолитовец, группа которого напала на нас сегодня? — Пока что, это только мои предположения, но если это так, то поймав его, мы обеспечим товарищу Дегтярёву более безопасное и полное расследование дела. В комнате наступила давящая тишина, Геля не решалась рассказать про сон, а потому лишь устало прикрыла глаза. Не зная что спросить, женщина берёт в руки таблетки, заботливо оставленные Катаной на старом, трёхногом стуле, и захватив водицу, отдаёт всё это Геле, чтобы та побыстрее выздоровела, ведь их планы изменились. — А как же Катана и Люба? Что они будут делать? — Они будут выполнять важное задание. Полного уничтожения «Свободы» не произошло, поскольку Лукаш захотел сотрудничать, но так как отдельная группа анархистов не захотела видеть сотрудничество Воронина с Лукашом, жизни последнего угрожает опасность. Именно поэтому наши девочки вызвались помочь генералам и своим товарищам в этом непростом деле. Ты же теперь будешь помогать мне в расследовании «Первого от Монолита». — Вы уверены? — Полностью. Катана отзывалась о тебе, как о хорошем бойце, так что, я не могу потерять возможность как можно скорее достать необходимую информацию. Да и ты, наверняка, не станешь трепаться всем подряд о том, что видела и слышала. — Но тогда я не могу вас задерживать! — девушка пытается встать, но Лида аккуратно укладывает её обратно. — Не нужно, у нас ещё есть время, чтобы отдохнуть. Лучше выпей таблетки, должно стать получше. — Спасибо. — Отдыхай, а я пока пойду, отыщу тебе чего-нибудь покушать. — Женщина удаляется, чуть погасив керосиновую лампу на тумбочке, чтобы яркий свет не раздражал глаза девушки. С трудом сообразив что перед ней, Ангелина выпивает таблетки, чувствуя невыносимо высокую температуру своего тела. Сон одолевает её, и несколько часов ей удаётся провести в покое, прежде чем проснуться, вновь погружаясь в невыносимое состояние психологического напряжения. Присутствие Катаны было бы сейчас кстати, но она ушла, совсем не попрощавшись. Может, это и к лучшему. Здесь же остались только эдакие смертники, поскольку уже после первого столкновения с набирающим силы врагом, стало ясно, что победа так просто им не дастся. Откровенно говоря, несколько раз Любе хотелось убить Ангелину, ведь как это вообще возможно, просрать появление врагов, да ещё и не оповестить товарищей по первому же шороху травинки. Но Лида не сказала об этом, ведь даже к её удивлению, не винит никого. Хорошо хотя бы, что они остались живы и невредимы, все до единого. Так как эта территория завязалась с монолитовцами, в скором времени к их маленькому отряду прибудет подкрепление в виде постоянного сторожевого поста. А она с Гелей сможет отправиться дальше, к Уроське, и допросить его ещё раз, ведь он явно что-то знает. Лида уверена, в этот раз «Долг» будет готов к возможной атаке и выпотрошит каждого фанатика. Лида запомнила лишь лицо Орфа, но она всё ещё не обладает достаточной информацией, чтобы обращаться в архив для розыска его личного дела, да и есть ли оно в базе? Она не знает, но будет идти до последнего. С одной стороны, след полностью не читаем, и Лида не знает куда двигаться, но с другой стороны, у неё есть ещё несколько вариантов и огромный запас времени. Ещё необходимо поинтересоваться у Уроськи про слухи, иначе она так и не поймёт, куда делся Юрий Пономарь. Неужели, приехав раньше, он попал в какую-то передрягу? Возможно, но судя по тому, что он исправно появляется в сети, он жив. Но упорно игнорирует её, что совсем от него не ожидалось во время такого задания. Маячок, видимо, сломан, иначе как объяснить то, что она не видит его на карте? Женщина спустилась вниз. Почти полное одиночество вызывает у неё тревогу, но когда служительница безопасности замечает через щели заколоченных окон спины бойцов, то почти сразу успокаивается. В немых помещениях завывает ветер, бойцы в здании еле слышно чистят автоматы, кто-то заряжает их, готовя к атаке и только Лида, не вписываясь во всё это безмятежно тревожное полотно, бредёт по коридору в поисках своей сумки. — Слышал? Говорят, новая аномалия появилась. — Начал вдруг один из бойцов. — Эта та, что за минуту кожу с тебя сдирает? — Она самая. Говорят, около Запретной Зоны видели. Бедолага один, военный, полез через ход, проверить, что там, да как, да, так и не вернулся. Учёнышка, что с ним был, залез повыше, да только и увидел, что месиво. Так вот, теперь вояки говорят, что никого туда подпускать не будут, потому что там ещё опаснее, чем здесь, в старой Зоне. — Опять запугать меня пытаешься? — Да нет же! Там и артефакты новые. Недавно вон, Олег Богословский отчитывался, что мол, у той самой аномалии и нашли какой-то странный предмет, передали в лабораторию. Теперь вот, изучают. — Да сдались тебе эти сказки! Нам и здесь проблем хватает. Связи нет, мутанты всё лезут и лезут, бляха, будто мёдом намазано! — А про Ревуна слышали? — включился в разговор ещё один заскучавший, что до этого настраивал радиоприёмник. — Сам придумал? Молодец! — Чего придумывать-то? Друг у меня есть, на окраинах Зоны службу ведёт. Так вот рассказал, что как-то недавно доверили ему сторожить одно здание. Ночь тёмная, ветра нет, тишина гробовая. Как вдруг слышит смех. Детский… Бойцы переглянулись. По выражениям лиц было ясно, что история их не обрадовала. Особенно не рады мурашки, бегающие по всему телу. — Так, а дальше что? — Ну, он подумал что бредит, пока второй раз не услышал, уже ближе. Только такой, подлый смешок-то. Автомат, значит, приготовил, ждёт. А впереди поле чистое, кругом лес, по рации не связаться. А тут тебе раз! Глаза увидел. Огромные такие, смотрят на него из травы и не моргают. Тут-то он плач и услышал, только не от твари этой, а справа от себя. Кажется, отвлёкся всего на секунду, а мутант как выпрямиться, как сорвался к нему! Васька в себя приходит, хватается за автомат, очередь перед собой пускает, а пусто! Нет никого. Видел только, как двухметровая тень вдоль здания ринулась. Говорит теперь, бессонница его мучает. — Чего булки поджал, испугался? — обратился боец к товарищу, ткнув его локтем в бок. Своей улыбкой и обманчивой уверенностью боец пытался разрядить обстановку. — А чего бояться? Мутант как мутант. Небось один на всю Зону. Прихлопнут, да и дело с концом. — Не-е, — качает головой рассказчик. — Другие тоже видели. Пока, правда, твари эти только на окраине военным задницы грызут, только вот, не долго ли им и до нас добраться? — Сказочник — фыркает боец, возвращаясь к чистке автомата, чтобы отвлечься от невесёлых мыслей. — Пусть и так, но я бы с уверенностью сказал, что это самый жуткий мутант, ведь мы не знаем, какая у него конечная цель. Отвернувшись, рассказчик возвращается к своей работе, а Лида вдруг обнаруживает в рассказе зацепку, насчёт того, кто мог навредить военным, в день, когда они пытались покинуть Зону. Ведь в суматохе достаточно легко создать иллюзию и если не отправить военного в аномалию, то обглодать на месте, заживо, свернув шею, или чего похуже. Обеспокоенно осмотрев убранство старого дома, женщина наконец находит свой рюкзак и достаёт оттуда банку тушёнки, хлеб и колбасу. Из напитков только энергетик, который Лида и захватила. Вернувшись к Ангелине, женщина ставит табуретку ближе к кровати и организовав небольшой перекус, аккуратно будит задремавшую девушку, на которую смотрит с холодом, почти безразлично. Но девушка знает, что взгляд этот не означает что-то плохое. Ведь Лида просто устала за время бесконечных попыток отыскать хоть что-то среди дебрей Зоны. — Ну что, давай знакомиться, — начинает Лида, наблюдая, как Ангелина пытается заставить себя поесть. — Как тебя зовут? — Ангелина Пономарь — женщина замирает, услышав фамилию. — Ты дочка генерала Пономаря? — девушка давится едой от неожиданности такого предположения. — Нет, что вы. Возможно, мы только однофамильцы, или дальние родственники. Я не знаю его лично. — Тем не менее, ты достаточно удивила меня этой фамилией. Хотя, возможно, ты дочка Сергея Пономаря? — Он тоже в Зоне? — девушка подняла на женщину удивлённый взгляд. — Ну да, где же ему ещё быть? Только вот, недавно, после одного инцидента, обстоятельства которого мне неизвестны, он пропал. Ты разве не знаешь? — Я в Зоне совсем недавно, так что, могу многого не знать. — Так как ты с ним связана? Он и есть твой отец? — Не совсем — девушка печально опускает голову, пытаясь удержать вилку в стремительно слабеющих руках. — Что это значит? — Меня обманывали, и я думала, что мой дедушка — мой отец, а моя бабушка — мама. В итоге, я совсем не знала кем являются мои настоящие родители. Однажды мне показали могилу моего отца, она была без фотографии и эпитафии, ничего. Просто дата смерти. Я долго верила в то, что он умер, но могила оказалась пустой. Теперь же я думаю, что он здесь, в Зоне. — Девушка посмотрела на Лиду с разбитым, болезненным видом, почти сразу добавив: — Я полагала, что хотя бы Сергей не врал мне, говоря, что он отправляется по важным делам в командировку. А в итоге, ничего хорошего. — Довольно печальная история. Могу помочь тебе в поисках, если ты хочешь. Ну и в целом помочь с чем-нибудь. В моём возрасте полезно лишний раз прогуляться и обдумать очередное дело. — Я была бы благодарна вам. — Вот и хорошо. Кстати, знакома ли ты с Юрием Пономарём? Кем он тебе приходится? — Полагаю, что он является мне дядей. Хотя поначалу, я думала, что он мой сводный брат. — И в каких отношениях вы были? — Он ненавидит меня. Раньше он называл меня нахлебницей, испытывал отвращение ко мне, да и в целом вёл себя ужасно. — Это всё очень странно. — Почему? — Он тоже здесь, потому что является моим напарником, но почему-то он говорил мне совсем другие вещи. Что у него нет отца, он единственный ребёнок в семье и вообще самый хороший. Но самое странное — то, почему вы все здесь? — Это совсем не странно. Думаю, Сергей Пономарь знал, куда делся мой отец, и решил отыскать его, когда он не вернулся в положенный день. Видимо, он думал, что сможет найти его в короткий срок, но не вышло. — И ты так же пошла в Зону за отцом, это мы уже знаем. Тогда почему и Юра пришёл сюда? — Думаю, он преследует свои корыстные цели или же хочет помешать Сергею. Он не любит своего отца. — Ох, как же всё запутано. Не удивлюсь, если и генерал Пономарь принадлежит к вашей семье. — Вполне возможно. Я не знаю имени отца Сергея, но мне и не хочется узнавать его, да и вообще думать об этом. — Что ж, ясно. Со мной всё не так запутанно. Я — Лидия Елизарова, можно просто Лида. Состою в рядах военных сталкеров и на данный момент работаю над раскрытием одного дела, но это только между нами, идёт? — Хорошо. — Есть ли у тебя ещё какая-либо информация, которая могла бы быть мне полезна? — К сожалению, пока я не имею при себе такого рода информации. Но я могу рассказать вам кое-что другое. — И что же? — Сон, который приснился мне после того, как я встретилась с тем монолитовцем. — Ну-ка, а вот это уже интересно. — Лида села на стул, приготовив КПК для аудиозаписи. — Сначала рядом со мной никого не было, но потом я нашла странную машину, которая называлась «Интегратор», а дальше я и вовсе встретилась с человеком. Точнее, со сталкером, который полностью был облачён в тёмную одежду, разговаривал подобно монолитовскому исповеднику и не имел лица. На его месте был тёмный дым. — Напоминает байки о Чёрном Сталкере. Как думаешь, этот человек как-то связан с этой темой? — Маловероятно. — Ты уже слышала байки про него? — Они что-то значат сейчас? — Значат, и не абы что. Вся суть этого героя в том, что его замуровали около Монолита, отчего он погиб от обезвоживания. Вот почему в этих шутейках он просит воды у сталкеров. Жутко, неправда ли? — Достаточно жутковато. — Так вот, как думаешь, завязан ли твой персонаж с Монолитом? — Я не могу знать точно, но предполагаю, что да. Но скорее, это не больше, чем сон, после тяжёлого дня. — Ну, как знаешь. Ладно, не буду пугать тебя перед сном. Лучше скажи, говорил ли он что-то кроме молитв? — Да, он сказал, что знает моего отца и отведёт меня к нему — на мгновение зависнув, смотря в окно, а точнее, куда-то в плотный туман, всё ещё не отступивший от Запретной Зоны, девушка не шевелилась и даже не моргала. — Геля, всё хорошо? — Что-то случилось? — наконец пришла в себя девушка и вздрогнув от неприятных мурашек, посмотрела на женщину. — Ты только что зависла, когда рассказывала про сон. Всё хорошо? — рассмотреть глаза более детально почти в кромешной тьме не удаётся, и Лида ожидает подходящего момента. — А, да… Не беспокойтесь по этому поводу. — Что ж, спишем это на твою первую встречу с бойцами Монолита. Но что же было дальше? «Молчи-и!» — грозно прозвучал голос спутника. Какое-то время Геля не понимала что это за звериное рычание. «Нельзя говорить! Они враги и лжецы!» — вдруг раздался человеческий голос, довольно молодой и невероятно обеспокоенный. Сложно решить что более правильно: рассказать Лиде все подробности, и, возможно, подставить своего неведомого помощника, пусть и странного, или и вовсе не существующего, либо позволить случиться ужасным событиям из сна. В любом случае она не понимает, где была битва, и даже при большом желании не сможет изменить ход событий. Геля решила, что расскажет Лиде подробности, когда поймёт где происходит бойня, или хотя бы получит чуть больше информации. Ведь Лида пообещала, что поможет ей найти отца. — Дальше только отрывки чужих воспоминаний. Похоже, того монолитовца, что напал на меня. — Будем надеяться, что Легион будет пойман. Ты пригодишься нам, если мы захотим наладить с ним контакт. Уж не знаю, что им понадобилось найти в моём сознании. Но раз я всё ещё жива, и могу нормально разговаривать с тобой, эта информация либо была незначительной, либо кто-то в этом виновен. Например, Орф. Можно сказать, я обязана ему жизнью. — Не могу даже представить что вы испытали. Одно дело монолитовцы, а другое — странные, непонятные людишки, ничему не подчиняющиеся. — Было страшно, но на всякий случай у меня была парочка вариантов спасения, так что, это ещё не самая страшная ситуация из которой мне приходилось выбираться. Тут уж, конечно, совсем стыд, но кто-ж этих чудаков знал! — Что же мы будем делать после того, как мне станет лучше? — Сначала нужно заглянуть к Уроське, потом в бункер учёных за новым снаряжением. Там уж и повоевать можно будет. Мы, конечно, воевать не обязаны, потому что на нас лежит только расследование дела, но, чувствую, повоевать придётся. — А что вы думаете насчёт того, в чём заключается разгадка этого дела? — Думаю, больше всего информации мы найдём в заброшенном лагере. Но туда нам лезть пока рано. Стоит обыскать то, что есть, или порасспрашивать на этот счёт сталкеров. А так, на данный момент у нас только три места, где может обитать хоть какая-то информация: Заброшенное поселение, в котором раньше обитали «Тёмные Сталкеры», лаборатория, и ещё одна точка, но мы её уже обыскали. Найти хоть что-то, что могло бы вывести нас на след, не удалось. Так что вся надежда на последние две точки. — Думаете, мы сможем справиться без чьей-либо помощи? — Ну, незаметное перемещение нам обеспечат бравые долговцы, а дальше мы уже сами. — Чувствую, будет труднее, чем попасть в Зону обойдя КПП. — А что поделать? Если бы Зона не была опасной, то тогда какую бы ценность имели её порождения? Правильно, никакую. Да и раскрыв эту тайну мы точно обеспечим военным стоящую помощь. Когда подходящий момент настал, Лида аккуратно села справа от девушки, чтобы у неё была возможность рассмотреть её лицо в свете лампы. Жуткие завывания мутантов, изредка срабатывающие аномалии и абсолютная тишина в доме придавали этому моменту некую тяжесть, но её таким не испугать. Геля же думала лишь об одном: вкус тушёнки совсем не читался во время поглощения, будто она ест что-то мерзкое, отвратительное. Пару раз Гелю кривило от этой мысли, но она продолжила есть, совсем не замечая голоса разума, почти кричащего ей о том, что что-то здесь не так. И только лишь когда Лида застыла, уставившись на неё как на диковинный экспонат, Геля осознала, что после той встречи, всё же, что-то произошло. — Что такое? — только сейчас Лида смогла рассмотреть глаза девушки, отчего сердце обеспокоенно сжалось. — Геля, твои глаза… Они белые — в помещении наступила гробовая тишина, девушка не верила словам, пока не встретилась с собственным отражением в зеркале тумбочки.