Copper heart

Папа вел себя странно, и Василину это напрягало. Когда она вернулась в их новую квартиру, хорошенько проревевшись и с опухшими от слез глазами, ей хотелось упасть лицом в подушку и уснуть. Не сидеть за столом на кухне в тягучем молчании, пока отец уже минуты две задумчиво размешивал чай, смотря куда-то в пространство. Неверова с опаской на него поглядывала. Почему-то было ощущение, что прямо сейчас он сорвется и ударит ее. Конечно, физически наказывал дочь он всего один раз, в тот самый день, когда ей подкинули наркотики. Но с тех пор Василина всегда внутренне сжималась, когда он даже проходил рядом. Тем более, мать он бил не раз. Кто знает, что у него сейчас в голове? — Как в центре дела? — вдруг спросил отец сухим тоном. Ложка продолжала мерно стучать о керамическую кружку. Неверову передернуло, и она поспешно ответила: — Все нормально, пропусков нет. Мужчина нахмурился, внимательно смотря на нее. — Пап, честно все в порядке, — промямлила девушка, впиваясь ногтями в ладони. Целые сутки, с того момента, как они переехали, отец с ней не разговаривал. Вообще. Не объяснял ситуацию, не пытался рассказать, что повлияло на его решение окончательно оставить мать. Даже не делал замечаний. Только напряженно молчал. — Ты меня боишься, что ли? — сказал он тихо, как-то до такой степени удивленно, словно сама такая ситуация казалась ему немыслимой. Василина пару раз медленно моргнула. Потом почувствовала, как на лице растягивается нервная и кривая улыбка, поэтому поспешно прикрылась рукавом кофты. Однако мужчина уже заметил, что пыталась скрыть девушка за своим жестом, и вскинул брови. — Это смешной вопрос? Внутренности болезненно сжались. Только бы не смеяться, только бы не расплакаться, только бы сохранить спокойствие. — Он странный, — неожиданно даже для самой себя пробормотала Неверова. — Странный? — переспросил отец. Стук ложки о керамику стал более громким и будто бы нервным. То ли все сегодняшние события окончательно свели Василину с ума, то ли после ее ссоры, если это можно так назвать, с Даней ей действительно стало плевать, но она почти моментально ответила: — Какой ответ ты хочешь услышать? — голос предательски задрожал. — Серьезно, чего ты ожидаешь? Мужчина на это ничего не ответил. Неверовой показалось, что кружка, которую он сжимал в ладони, сейчас разобьется. Пусть, — пропел неприятный голосок в голове, — пусть ему будет больно. — Я… я не буду отвечать на твой вопрос. Послышался тяжелый вздох. А потом кружка полетела на пол и с грохотом разлетелась на осколки. Василина вздрогнула, а потом ее глаза расширились. Она снова посмотрела на отца. Его лицо было искажено злобой, подбородок сильно сжат, а кожа на шее пошла красными пятнами. — Так сложно сделать то, что я попросил? — проскрежетал он. Судя по тону, отец еле сдерживался от крика. Так он разговаривал с матерью после ее попоек. Затем непременно следовали крики. Иногда пощечина. Горло сдавило до такой степени, что дышать стало почти невозможно. Да, Боже, да, ей так страшно. — А сам как думаешь? — остатки рациональности кричали ей не злить мужчину. Но слова лились против воли. — Посмотри, что ты делаешь. Он метнул взгляд на разбитую посуду. Неверова имела в виду совсем не чертову керамику. — А что сделала ты? — угрожающим тоном прошипел отец. Василину прошибло током, конечности стали ватными, сердце билось невыносимо больно. — Если бы… если бы не твой ебучий телефон, — мужчина вдруг подскочил со своего места и подхватил стоящий у ног дочери рюкзак, начиная выкидывать се содержимое на пол, пока не вытащил из него старенький смартфон. Онемевшая девушка даже не споротивлялась этому, — если бы не твой ебучий телефон… Бам. Кажется, что-то полетело в стену. Бам. Кажется, это «что-то» упало на пол. — Если бы, блядь, не ты, Тёмка сейчас был бы жив! — рявкнул отец так, словно у него вот-вот взорвутся легкие. Тишина. На линолеуме валялся потрескавшийся телефон. Во рту кровь. Кажется, Василина прокусила язык или щеку. Боли не чувствовалось. Отец еще ни разу не говорил, что она виновата так, напрямую. Кричал много, обзывал, мать бил, посуду тоже, даже двери один раз досталось. Виновата. И вправду, как она могла забыть. Как она могла указать отцу на ошибки. Какое вообще право имела открывать рот? Это все она. Убийца. Звуки дороги настолько сильно звенели в ушах, что Неверова не услышала… Всхлипов? Василина потрясла головой, чтобы прийти в себя. Посмотрела на отца. Он почему-то упал на колени и рыдал. Просто захлебывался в слезах. Отец раньше никогда не плакал. Во всяком случае, она такого не видела. Почему он плачет? В голове заметались мысли, так быстро, что ни за одну не получалось ухватиться. Руки мелко задрожали. Что она сделала? Это тоже из-за нее? — Прости… Голос звучал хрипло, инородно, будто это и не Неверова вовсе. Вся реальность уплывала и расшатывалась. Странное ощущение. — Пап, прости… Мужчина яростно замотал головой, затем поднял на дочь взгляд. — Василина, что же я натворил? Она молча смотрела на него, боясь даже пошевелиться. Молчание затягивалось, а папа, кажется, реально ждал ответа, поэтому Неверова пару раз прерывисто вдохнула. — Это я… я виновата, я знаю и… Когда они в последний раз говорили? Когда отец Василину слушал, да еще так внимательно? Вот бы закрыть глаза и представить, что ничего не было. Что все произошедшее за последнее время — дурной сон. — Нет. Это я. Сердце девушки ёкнуло, и глаза распахнулись еще шире. Воздух показался тяжелым, будто перенасыщенным угарным газом — продолжай вдыхать и умрешь. Василина ожидала дальнейших разъяснений, но отец молча поднялся с пола и ушел, кажется, в ванную. Неверова просидела так, совсем не шевелясь и почти не моргая, еще минут десять, пока не услышала шум в прихожей и хлопок входной двери. Когда она поняла, что осталась в квартире одна, то тихонько встала со стула и направилась в комнату, которая теперь именовалась ее собственной. Василина почувствовала, как обжигающе ноют старые шрамы и нестерпимо щиплет в глазах. Все допустимые лимиты на слезы были исчерпаны где-то вчера. Это не помешало ей упасть на кровать и заплакать еще раз, зарывая лицо в подушку. Только на этот раз почему-то стало чуточку легче, и Неверова не совсем понимала, почему. Быть может, действительно? Быть может, она не была единственной причиной, по которой все сложилось так, как есть сейчас? Отец, мужчина, превратившийся из любящего родителя в агрессивного тирана, готового ударить свою жену. Мать, женщина, ставшая алкоголичкой, чья жизнь теперь сводилась к бесконечным бутылкам пива и водки. И, наконец, Василина, девушка, каждый божий день существующая в своем личном аду, о котором не знает никто из посторонних. Мама всегда жаловалась на свою жизнь друзьям-собутыльникам. Папа иногда рассказывал об этом другу, Неверова слышала, когда он громко говорил по телефону. Молчала одна Василина. Имеет ли она право больше не молчать? Имеет ли она право рассчитывать на сочувствие с чьей-либо стороны? На сочувствие со стороны Дани? Или шанс на счастье? Суждено ли ей прожить в этом маленьком адовом пекле на троих? Увы, ни на один из этих вопросов Неверова пока что не знала ответа.

***

— Раз, два, три, четыре! Фил нараспев, нарочито поучительным тоном продолжал подсчет, проводя зарядку. Василина только обменивалась недовольными взглядами с Яной, но идее пацанов не противилась и повторяла движения за Беловым. Насколько Неверова поняла, вся эта клоунада — своеобразный протест и способ вывести из себя Антона Вадимовича. Конечная цель «акции» оставалась для девушки загадкой, но спрашивать не особо хотелось. И так проблем по горло. Отец снова объявил молчанку. Все утро ходил хмурый, заставляя Василину дергаться от каждого его движения. Кто знает, что он решит сделать в этот раз? Может посуду снова побьет, расплачется или… На этом Неверова старалась лишний раз не зацикливаться. — Активнее, активнее! — насмешливо протянул Фил, кивнув в сторону центра. — Наш тренер года на подходе. — Да делаем, делаем, тренер, — усмехнулся Даня. Василина специально встала как можно дальше от него, чтобы парень даже не пытался заговорить. Не зря же она полночи убеждала себя, что Макееву лучше о семье не распространяться. В конце концов, кто они друг другу? Правильно, просто одногруппники, которые сблизились по воле случая. Ну и которых объединяет совместно подобранная с улицы кошка. Интересно, как там Лаки поживает… — Это что за цирк? — подошедший Ковалев от происходящего был явно не в восторге. Неверова ему даже сочувствовала. Он вон сколько всего для пацанов сделал, а они еще и выделываются. — Переходим к махам ногами, — как ни в чем не бывало продолжил Белов. Остальные, включая и саму Василину, которую Платон слезно просил не встревать, куда не просят, молчали. — Да хорош фигней страдать. Разбирайте мячи! — тренер явно начал выходить из себя, но пока что неплохо держался. — Антон Вадимович, у нас физкультура! — пожал плечами Никита. — Которая по расписанию, и на которую мы обязаны ходить, что не получить пропуск! — вторил ему Фил, активно двигаясь. — Нет бабла — нет футбола! — поддакнул Даня, и Неверова закатила глаза. Детский сад, честное слово. Судя по его интонации, парень о ссоре с Василиной никак не переживал, за все утро даже ни разу не кинув на нее взгляд. Оно, конечно, к лучшему, но желудок противно стянуло. Ковалев глубоко вздохнул и наклонился, чтобы выключить бодрую музыку, все это время сопровождавшую зарядку. Тренер попытался их вразумить, что-то объяснить, но Неверова в спор не вникала. Она украдкой посмотрела на Макеева и тут же столкнулась с его взглядом. Девушка резко отвернулась, пряча покрасневшее лицо. Значит, ему не плевать. Неужели Василина ему и правда понравилась? — Я вас понял! — тренер щелкнул пальцами, развернулся и быстрым шагом пошел к краю футбольного поля. — Продолжаем тренировку! — тут же усмехнулся Фил, снова включив музыку, — Раз, два… — Зря вы так, — подала голос Неверова, — он так старается… — Да срать он на нас хотел. Думаешь, не свалит при первой же возможности? — выплюнул Бойко. — Да, Василек, ты, если не разбираешься, помалкивай, — Платон лениво повернул голову в ее сторону, — мир футбола жесток. Либо бабки — либо нахуй. Девушка поджала губы, недовольно хмурясь. — Ты забей, у них свои разборки, — тяжело дыша прошептала ей Женя, — у нас так с самого прихода Ковалева. Василина не нашлась, что ответить, поэтому до конца «тренировки» просто молчала, погруженная в свои мысли. Через какое-то время Белов выключил магнитофон и махнул рукой. — Все, хорош. — Наконец-то, блядь, — выдохнула Женя, утирая пот со лба, — разбирайтесь со своим Ковалевым быстрее, еще одной такой акции протеста я не вынесу. — Думаю, она не понадобится. Он сто проц расколется, — цокнул языком Платон. — Какая самоуверенность, — пробурчала Неверова. Она хотела плюхнуться на скамейку, но ее остановила Женя. — Погодь, давай в столовку сгоняем, а? — она посмотрела так жалобно, что Василина тут же согласилась, с тоской вспоминая, что в этой самой столовой ей хватит только на чай. Деньги кончились, а у отца утром было просить как-то страшно. Девушки мирно сидели за столом, болтая о всяких мелочах, когда в помещение вбежала Яна с глазами по пять копеек. Она быстро нашла подруг взглядом и также стремительно подсела на свободное сидение. — Вы с Макеевым что ли всё? — быстро выпалила Рудевич. Яна, видимо, пребывала в крайней степени шока. Неверова вспомнила, что так и не поговорила ни с девчонками по поводу вчерашнего. Она опустила глаза на прозрачную кружку. — У нас с ним ничего и не было, — в глазах снова защипало, и Василине искренне захотелось дать себе пощечину. Сколько можно ныть, а? — Да кому ты рассказываешь, — в таком же тоне отозвалась девушка. — Ладно, — Неверова тяжело сглотнула, — да, мы поссорились. — На совсем? — аккуратно уточнила Женя, которая даже перестала жевать. Василина только кивнула. Не плакать, не плакать. — Охренеть, вы только вчера поссорились, а он уже сейчас какие-то подкаты стремные мне кидал, — Рудевич откинулась на спинку стула, — мудак. Сердце Неверовой пропустило удар. — Подкаты? — как-то слабо промямлила она. — Ага. Но искренними они мне не показались. Учитывая, как день назад он за тобой таскался. Я продинамила, — Яна пожала плечами. Василина предпочла не обращать внимание на легкое чувство облегчения в груди. Но тогда она Макеева совсем перестала понимать. — Может вы с ним поговорите? — предложила Женя. — Как-то странно все закончилось. — Закончилось и закончилось, — Неверова опустила голову еще ниже, чтобы волосы спрятали покрасневшие глаза. — Он тебя обидел как-то? Может, нам всем стоит его на хер послать? — Яна сощурилась. — Нет, нет. Это… это я виновата, — выдавила из себя Василина, — давайте… давайте не будем об этом. Девушки синхронно вздохнули, однако в один голос ответили: — Как знаешь. До конца перерыва никто из них не проронил ни слова.

***

От каждого последующего плана пацанов, которым, видимо, уж очень хотелось денег, у Неверовой волосы дыбом вставали. Вот и сейчас, когда они демонстрировали тренеру постановочное видео, на котором какая-то девочка из центра плакала и обвиняла Антона Вадимовича в домогательствах, Василина просто отошла на шаг назад, разочаровано на них смотря. Особенно сильно она почему-то пялилась на Данин затылок. Идиотские у них методы. Ковалев все же вручил Филу пачку купюр под одобрительный гогот остальных. Даже Янка на это действо с интересом смотрела. — Ну что, не зря мы были самоуверенны, а, Василек? — Платон подмигнул ей. Девушка закатила глаза. — О таких грязных методах тогда речи не шло. — На войне все средства хороши, — самодовольно усмехнулся Белов, пересчитывая полученную сумму. — Через час нагладили форму, и все на площадке! — громко приказал тренер и поспешил за отдавшей ему какой-то пакет Вероникой. У них там свои проблемы, кажется. Парни, уже его не слыша, стали наперебой советоваться, куда потратить щедрое «финансирование». Единогласно решили, что на бухло. — Ну че, пойдем? — нетерпеливо потер ладони Дрочер. — Погодите, вы сейчас собрались? — тут же вклинилась Василина. — Вы серьезно? — Да, а че такого? — насмешливым тоном ответил Макеев. Неверова слегка дернулась. Это была первая фраза, которую он ей сказал со вчерашнего дня. Тон говорил сам за себя. Неверову он теперь ненавидит. Еще бы, кому понравится то, как она вчера себя повела? Реплика Дани всех выбила из колеи. Кажется, за этот короткий промежуток времени все успели привыкнуть к особенному отношению мажорчика к Василине. Или Яна что-то им наплела. — Ничего, просто Антон Вадимович… — девушка очень старалась, чтобы ее голос не дрожал. — Да срали мы на Антона Вадимовича, — передразнил ее Платон, — ты с нами, или как в ту ночь с клубом смоешься? Несколько пар глаз выжидающе на нее смотрели. Один только Макеев демонстративно изучал обои. Василина кинула на него тяжелый взгляд. — Я… нет, пить я не буду. Подожду вас тут, окей? Платон улыбнулся: — Наша праведница не изменяет привычкам. Хоть что-то в этом мире стабильно. Все согласно рассмеялись (снова, кроме Дани) и, направляясь к выходу, похлопали Неверову по плечу. Яна и Женя по очереди обняли ее и пожелали не скучать. Макеев, конечно же, прошел мимо. — Это к лучшему, — тихо напомнила себе Василина, смотря ему вслед.

***

— Вашу мать, — только и могла прошептать Неверова, когда увидела в каком состоянии ее одногруппники поднимаются по лестнице в центр. Она тут же подошла к ним. — О, Василек, привет! А у нас тут был баттл! — широко улыбнулся ей Платон. — Какой баттл, от вас же… да от вас алкоголем за километр несет! — всплеснула руками девушка, — тут же… в центре гости, у вас скоро тренировка… — О-о-о-ой, не жужжи, — смазано пробормотал Никита, — мы вообще заниматься готовы! — Я хоть сто мячей одновременно приму! — также пьяно вторил ему Даня. — Только если в жопу, — хмыкнул Фил, за что почти сразу получил по голове. — О боже мой, — простонала Василина, — вы просто… — Да не парься, сильно бухали только Макеев и Никита. Остальные нормально, — Рудевич отмахнулась, — никто ничего не заметит. — А зачем вы в центр пришли? — Неверова вздохнула. Тут Даня, слегка спотыкаясь, подошел к ней и положил руки на плечи девушки. — Я… я вот, чтобы тебя увидеть, — пьяно пробормотал он, — знаешь, ты такая… — Тебе на воздух надо, — пролепетала покрасневшая Василина. Не думая, она схватила парня за руку и потащила к дверям. — Эй, куда ты нашего чемпиона уводишь? — протестующе поймал ее за руку Платон. — Пацаны, да вы чего, я в сто раз трезвее, я тут чем-пи-он, — последнее слово Бойко еле выговорил и прислонился плечом к стене, чтобы не упасть. Запах алкоголя навевал неприятные воспоминания о матери, но сейчас девушка думала только о том, что надо выпихать слабо сопротивляющегося парня на свежий воздух. Неверова вырвала руку из хватки Егора. — Вы смотрите, чтобы Никита на глаза людям из префекта не попался, — бросила она напоследок, перед тем как выйти из здания. — Куда ты меня тащишь? — слова Дани путались и комкались в нечто, которое практически невозможно было расшифровать. — Подальше от центра. — Зачем? Тебе же на меня так насрать… — Это не так, — Василина сжала зубы, упорно ведя парня вниз по ступенькам. Макеев пьяно усмехнулся. — Не ври-и-и-и-и, — протянул он. Как только они отошли за угол, Даня тут же перехватил руку девушки и развернул к себе лицом. — Это, типа, потому что я мудак? Неверова попробовала отстраниться, но у нее ничего не получилось. Лица совсем близко. — Нет, не поэтому, — Василина посмотрела в его расфокусированные глаза. Яркие, красивые. Совершенно не те мысли в голову лезут. Макеев выдохнул и как-то облегченно рассмеялся, словно решилась самая главная проблема его жизни, опаляя лицо девушки горячим дыханием. Он поднял ладонь и положил ее на щеку Неверовой. Та застыла. Вырываться уже совсем не хотелось. Пускай Даня пьяный, пускай Василина наговорила ему всякого вчера. Пускай только… — Тогда я могу сделать так. В следующую секунду, без предупреждения, Макеев наклонился и поцеловал ее прямо в приоткрытые губы.