Приказ

Брок резко просыпается утром от шума в коридоре — приглушенно хлопнула входная дверь. Одним быстрым движением он вскакивает с кровати, одновременно с этим хватая лежащий на тумбочке пистолет и снимая его с предохранителя — рефлексы у Рамлоу отточены до автоматизма. Крадучись, босиком, он выскальзывает из спальни и осторожно проходит гостиную; отметив, что Солдата нет на диване, он уже прижимается к стене, готовясь выглянуть в коридор, как слышит знакомый голос и облегченно выдыхает, щелкая предохранителем: — Роллинс, твою мать! Что ты здесь делаешь? На его голос оборачивается стоящий у двери Солдат, из-за плеча которого выглядывает нахмуренная физиономия Джека. Зимний тем временем легко поднимает две стоящие у его ног сумки и проходит мимо Рамлоу по направлению к гостиной, коротко бросив лишь одно слово: — Документы. Брок успевает заметить, что его гость, как и он, босиком, а длинные волосы Зимнего еще слегка влажные. Когда на мгновение они оказываются совсем рядом в узком коридоре, Рамлоу чувствует легкий цитрусовый аромат собственного геля для душа. Джек все еще стоит в дверях, таращась на Брока, и тот, быстро подойдя, тычком в грудь выпихивает Роллинса на лестничную площадку, сам делает шаг следом, прикрывая за собой дверь. — Я смотрю, у вас тут уютненько, — фыркает Джек и осекается под хмурым взглядом Рамлоу. Секунду оба молчат, затем Роллинс понижает голос и чуть наклоняется к уху Брока: — Будь осторожен. — Что ты знаешь? — Ничего конкретного. Только то, что для Пирса ваше задание очень важно. У него высший приоритет. — Все наши задания важны для Пирса, — отмахивается Рамлоу, но Джек неожиданно серьезен: — Солдат не стабилен. Я слышал разговор врачей в лифте. Чтобы он мог действовать под прикрытием, Пирс запретил обнулять его в течение последних двух месяцев. Не представляю, что там сейчас творится в его голове. Просто будь начеку. Он выглядит слишком нормальным для того, кем является, — с этими словами Роллинс разворачивается и направляется к лифту. Брок возвращается в квартиру, и с порога чувствует манящий аромат кофе. Слова Роллинса его встревожили, но сейчас на это нет времени — так он говорит себе, совсем не будучи уверенным, что это и есть настоящая причина. Он находит Зимнего на кухне, сидящим за столом и пролистывающего паспорта, рядом лежат два билета на самолет. Солдат откидывается на спинку стула и окидывает долгим взглядом Брока, от чего Рамлоу становится немного не по себе, и он четко понимает, что Роллинс прав — интересно, как часто Пирс проделывает такие фокусы с Зимним? — Так каков план? — Рамлоу плюхается на стул напротив Солдата, стараясь скрыть охватившую его легкую нервозность. Зимний все еще смотрит на него не моргая, но Брок выдерживает этот взгляд. Мгновение — и черты лица Зимнего словно становятся мягче, из глаз уходит холодная отстраненность и он легко, самым краешком губ, улыбается, но ничего не отвечает, и от этого Рамлоу становится еще больше не по себе. *** На перроне станции Санкт-Моритца шумно и многолюдно — играет оркестр, пока веселая, празднично разряженная толпа медленно вливается в вагоны. Яркие вспышки фотоаппаратов не нравятся Броку, и Солдат, похоже, с ним согласен — он тянет Рамлоу за собой вперед, ловко лавируя среди гостей, пока они, наконец, не втискиваются в вагон, и миновав узкий коридор, застеленный пушистым бордовым ковром, оказываются в неожиданно просторном вагоне. По обе стороны от прохода установлены ряды столиков на двоих с мягкими креслами, вдоль которых тянутся высокие панорамные окна, из скрытых под обшивкой вагона колонок звучит приятная ненавязчивая музыка, смешивающаяся с гулом разговоров и позвякиванием бокалов — бар в конце вагона уже начал работу. Они занимают свои места — ближе к дальнему концу вагона, откуда можно потом пройти по поезду дальше, и Брок с любопытством оглядывается, на мгновение даже забыв о задании — он не ездил на поездах лет тридцать, и в этот момент ловит на себе довольный взгляд Зимнего, он чуть наклоняется над столом вперед, и Брок инстинктивно подается к нему навстречу: — Нравится? — Солдат (или теперь, возможно, стоит уже называть его Джоном), мягко улыбается, глядя ему в глаза, и Рамлоу без раздумий кладет ладонь на лежащую на столе руку Зимнего и чуть сжимает чужие пальцы: — Очень. Он успевает прочитать одобрение в глазах напротив, когда рядом раздается звонкий голос с легким немецким акцентом: — Шампанское, господа? Зимний поворачивает голову к симпатичной молоденькой официантке, кивает, а затем произносит несколько фраз на немецком, отчего девушка смущенно краснеет, улыбается, наполняя их бокалы, и, отойдя к следующему столику, продолжает бросать заинтересованные взгляды на Солдата. — Вот как, значит? — Брок чуть прищуривается, — говоришь на немецком? — Немного, — Зимний пожимает плечами. — Не боишься, что она нас запомнит? — непринужденно продолжает Брок. — Она запомнит двух милых джентльменов и ничего больше, — Рамлоу собирается уже было возразить на это крайне самоуверенное заявление, но тут рука Солдата, все еще спокойно лежащая под его ладонью на столе (и как он этого не заметил?) резко разворачивается и чужие пальцы чуть сжимают ладонь Брока: — А еще, — Зимний понижает голос, — она обслуживает нужный нам вагон. Я видел у нее пропуск. Спустя час вечеринка набирает обороты, и они перемещаются в роскошный вагон-ресторан, где гостей ждет фуршет. Музыка становится все громче, алкоголя — все больше. Брок с деланно ленивым видом просматривает веселую толпу, когда пальцы Зимнего резко сжимают ему плечо: — Вот он. Джанфранко Ленца всего в нескольких метрах от них, но окружен плотным кольцом телохранителей, внутри которого он со своей подружкой — ярко накрашенной брюнеткой в вечернем платье (настолько открытом, что в нем, по большому счету, просто нет необходимости) громко смеются, опрокидывая один за другим шоты с водкой. Не сговариваясь, Зимний и Брок делают пару шагов назад, чтобы не попадаться раньше времени Ленца на глаза, и неловко сталкиваются с другой парочкой — мужчина в дорогом костюме и женщина в блестящем вечернем платье с роскошной брильянтовой подвеской на шее, оба лет пятидесяти, громко ойкают, но, стоит Броку и Солдату обернуться, как они сразу же расплываются в улыбках. Как только поток сбивчивых извинений с обеих сторон заканчивается, женщина широко взмахивает бокалом с шампанским в руке: — Боже, мы с Марком так надеялись вас найти на этом вечере! Вероятно, их растерянные взгляды говорят сами за себя, когда Марк наклоняется к уху своей спутницы: — Ивонн, мне кажется, они не совсем понимают, о чем ты. Господа, — он поворачивается к Броку и Солдату, — позвольте представиться, Марки и Ивонн Огилви. Брок вежливо кивает, замечая, как Зимний чуть нахмуривается, но спустя мгновение складка на его лбу разглаживается, и он восхищенно округляет глаза: — Модный дом Огилви? Марк и Ивонн довольно смеются, переглядываясь, Брок тоже улыбается, мысленно последовательно проклиная модные дома, самих Огилви, Пирса, Ленца и в особенности Зимнего, непринужденно болтающего о какой-то ерунде с Ивонн, не забывающего при этом крепко обнимать и прижимать к себе самого Рамлоу. На мгновение в разговоре повисла пауза, и Ивонн тут же обратила свой взгляд на молчавшего до этого Брока: — Мы так рады встретить вас здесь! Признаться, только увидев список приглашенных, я поняла, что мы просто обязаны здесь встретиться, но потом осознала, что совсем не знаю, как вы выглядите! Пришлось спрашивать у прислуги, — она чуть понизила голос на этом слове, — не видел ли кто-то очаровательную парочку подающих надежды дизайнеров, — она громко расхохоталась, после чего вновь уставилась на Брока: — Как вам здесь, нравится? — Очень, — Рамлоу постарался выдать свою самую доброжелательную улыбку, но, судя по глазам Ивонн, немного не дотянул до желаемого уровня. На помощь пришел Солдат: — Вы знаете, он у меня немного стеснительный, — доверительно сообщил он Марку и Ивонн, те понимающе переглянулись и расхохотались, — но восхитительно талантливый, — продолжил Зимний, легонько коснувшись губами щеки Брока. Спустя еще четверть часа непрекращающейся болтовни Ивонн им удалось, наконец, распрощаться, хотя Марк в итоге все-таки успел впихнуть свою визитку в нагрудный карман Рамлоу и убеждал их немедленно позвонить, когда они вернутся в Нью-Йорк. Пока это происходит, Брок замечает, как Ленца исчезает в коридоре вместе с охраной и своей спутницей, но Солдат, глядя в том же направлении, почему то двигается в противоположную сторону, и, лишь заметив на двери, к которой они подошли, табличку «Только для персонала», Брок понимает, зачем. — Пять секунд, — тихо шепчет ему на ухо Солдат, выпускает его, наконец, из своих объятий, и тенью скрывается за дверью. Брок мысленно считает до пяти и входит как раз в тот момент, когда слышен тихий хруст шейных позвонков, и тело девушки-официантки обмякает в руках Зимнего. Быстрым движением Брок открывает дверь ближайший тумбы — вероятно, предназначенной для хранения посуды, но сейчас очень удачно оказавшейся пустой, тело с глухим стуком падает в нее, и крышка захлопывается. Брок успевает заметить, как в кармане Зимнего скрывается маленький пластиковый прямоугольник, и они возвращаются к гостям. За окнами тем временем начинает темнеть — солнце садится медленно, озаряя бордовыми лучами зубчатые вершины гор. Несмотря на то, что они уже выше тысячи метров над уровнем моря и продолжают подниматься, поезд едет настолько плавно и мягко, что почти не чувствуется движения нескольких десятков тонн железа и механизмов под ногами, пока они минуют вагон за вагоном на пути к своей цели. Апартаменты Ленца в вагоне-люкс находятся в самом начале поезда, и, чем ближе они подходят, тем более деланно нетвердой становится походка у обоих — впрочем, на перебравших гостей здесь и так никто не обращает внимания. Вход в вагон-люкс возможен только по пропуску — очередная мера безопасности для очень богатых и возможность подчеркнуть свою избранность. Охрана не должна сразу обратить на них внимание. Рамлоу не успевает сосредоточиться, когда Солдат быстрым движением прикладывая похищенный пропуск к панели на двери, толкает Рамлоу вперед и вваливается следом. Брок сразу замечает две напрягшиеся, готовые к нападению фигуры в отдалении, как вдруг оказывается резко прижат к стене и Зимний требовательно и жадно, даже грубо, целует его. Рамлоу, задыхаясь от неожиданности, цепляется рукой за плечо Солдата, но с тем же успехом можно попробовать оттолкнуть скалу. Краем глаза он замечает, как две фигуры, уже потянувшиеся было к оружию, спрятанному под черными пиджаками, опускают руки и переглядываются. — Эй, — раздается негромкий окрик с их стороны, — эй, найдите себе другое место, ребята, это не лучш… Закончить фразу говоривший не успевает. Солдат все еще целует его, когда Брок чувствует быстрое движение рядом и слышит три коротких сухих щелчка. В следующее мгновение Зимний отпускает его, Лампа под потолком взрывается искрами, и Брок слышит сначала звук тяжелого падения двух тел, а потом видит, как Солдат опускает зажатый в руке пистолет с глушителем. — Митч, что происходит? — немедленно раздается встревоженный голос от соседнего купе, — что там у вас? — Эти ребята на тебе, — тихо бросает Зимний солдат на ухо Броку, и бесшумно исчезает в полумраке. Спустя некоторое время все кончено — к двоим, уже лежащим на полу, добавляется еще три окровавленных тела, все купе пусты, кроме последнего — там Рамлоу находит Зимнего, Ленца и его спутницу. Впрочем, Джанфранко и его подруга присутствуют там условно — в виде распростертых на окровавленных подушках полураздетых тел. Увидев их, Брок окончательно успокаивается: — Не так уж и сложно, — хмыкает он, глядя на Солдата, но тот стоит неподвижно, в глазах — настороженность и никакого спокойствия, и пару секунд спустя Рамлоу понимает, почему — он тоже слышит топот ног в тамбуре. Дверь в вагон сопротивляется недолго — сильный направленный взрыв сносит ее с петель, горячая волна от него толкает Брока в спину, и он едва не сбивает с ног бегущего впереди Солдата. За спиной раздаются первые выстрелы, и они, не сговариваясь, бросаются к двери в следующий вагон. Оказавшись в тамбуре, Рамлоу жадно хватает ртом холодный воздух, по ушам бьет стук колес поезда — внутри его совсем не слышно, но только сейчас, бросив взгляд в маленькое окошко на двери, к Броку приходит осознание того, что они мчатся на огромной скорости мимо альпийских лугов, а над верхушками гор уже проступают очертания луны, полускрытой облаками, сквозь которые робко пробивается тусклый свет. Он уже направляется было к двери в следующий вагон, но его грубо разворачивает за плечо Солдат: — Нам не туда. — Что?! — Брок недоуменно смотрит на него, затем на мгновение прикрывает глаза: — Твою мать! Стоит им распахнуть дверь, как в тамбур влетает сильный порыв ледяного горного воздуха, заставляя обоих задохнуться от холода. — На крышу, быстро! Рядом с дверью, на боку вагона, Брок видит маленькие скобы-ступени, в горлу подкатывает легкая тошнота от осознания того, что ему нужно сделать, но бурлящий в крови адреналин не дает ему задуматься о том, что будет, если его рука или нога сорвется. Сжав зубы, он цепляется за скобы, точно обезьяна, одновременно всем телом прижимаясь к ледяной обшивке вагона. Когда он, наконец, забирается на крышу, его едва не сносит вбок резким порывом ветра, спасает лишь то, что поезд начинает идти на подъем и сбрасывает скорость — но вагон под ним начинает качаться, точно дикая лошадь. Солдат следует за ним — он видит его голову внизу, а еще слышит удары — и понимает, что дверь в тамбур осталась чем-то заблокирована. В тот момент, когда голова Солдата уже почти показалась над кромкой крыши, он внезапно с тихим вскриком резко уходит вниз. Брок, метнувшись к нему, слишком поздно замечает, что их преследователи уже преодолели дверь в тамбур, и один из них, высунувшись из двери в попытке удержать уходящего от него Зимнего вонзил ему в ногу нож и теперь, точно рыбу на крючке, стягивает его вниз, держа за окровавленную штанину обеими руками. В бессильном бешенстве Брок орет что-то неразборчивое в шуме колес — пистолет был только у Зимнего, и он остался в купе внизу, он же пользовался ножом — но тот сейчас бесполезен. С рычанием он, прижавшись грудью к крыше вагона и ухватившись левой рукой за какой-то выступ, свешивает правую как можно ниже, осторожно подаваясь вниз: — Хватайся! Зимний на короткое мгновение вскидывает вверх глаза, видит его руку — до нее всего ничего, лишь подтянуться на ступеньку выше, и тут же сползает вниз еще сильнее. Время точно замедляется, Брок слышит крики в тамбуре и понимает, что, кажется, они будут третьей группой, которая не смогла вернуться с этого задания. В этот момент одна из скоб не выдерживает под весом Зимнего, и отлетает, заставляя съехать его вниз еще сильнее, повиснув на одной руке. И в это же мгновение Зимний все телом разворачивается, пинком отбрасывая от себя человека с ножом. Тот отлетает вглубь тамбура, опять раздаются крики, и звучат выстрелы, когда Брок с ужасом замечает, что вторая скоба, за которую держится Солдат, начинает скрипеть и пошатываться. Поезд резко дергает вперед — они почти преодолели подъем, машинист вновь набирает скорость, и Рамлоу слышит отвратительный скрежет, а затем видит, как железные пальцы левой руки Зимнего буквально вгрызаются в металл, вспарывая обшивку вагона как консервным ножом. Цепляясь за уцелевшие скобы, Солдат, тяжело дыша, переваливается на крышу рядом с Броком. Внизу под ними что-то глухо ухает, и крыша в полуметре от Брока взрывается огнем и ошметками внутренней обшивки вагона. — Надеюсь, ты умеешь плавать, — звучит совсем рядом голос Солдата, и Брок, все еще оглушенный взрывом, недоуменно поворачивается к нему, когда чувствует, как чужая рука плотно ухватывает его за ворот рубашки, сжимая шею. Он не успевает ничего ответить, когда Зимний рывком тянет его за собой и бросается к краю крыши. Падение длится недолго — но Рамлоу успевает прикинуть, что падают они с высоты примерно десяти метров, перед глазами неожиданно встает карта местности, и он понимает, что где-то неподалеку здесь должно быть небольшое озеро — судя по всему, падение в него с несущегося мимо поезда и явится причиной его смерти. Додумать эту мысль он не успевает — чудовищный удар вышибает из его легких весь оставшийся воздух, после чего тело охватывает, точно тисками, адским холодом, и он, наконец, отключается. Сознание возвращается к нему резко, заставляя шипеть и корчиться от холода и боли — и сейчас ему непонятно, что именно из этого причиняет ему наибольшие страдания. Болит все тело, но особенно -правое плечо, в него точно вставили раскаленный прут, и постоянно поворачивают его, пока тело сотрясается от озноба. Брок медленно открывает глаза и понимает, что практически висит на плече Зимнего, закинув руку ему на шею, за которую тот его и придерживает. Вместо членораздельных слов с губ срывается только глухой стон, и Солдат останавливается, осторожно опуская его на землю. Брок, тяжело дыша, оглядывается, и понимает, что он был прав — они действительно на берегу озера, ровная гладь которого вспыхивает бликами под лучами освободившейся от покрова облаков Луны. Где-то высоко, на крутой скальной гряде, Рамлоу замечает рельсы, и ежится уже не от холода, а от осознания того, откуда они упали и при этом все еще живы. Впрочем, надолго ли? Брок знал, что смерть от переохлаждения наступает довольно быстро, а согреться здесь явно негде. Словно прочитав его мысли, солдат, присев перед ним, смотрит ему прямо в глаза: — Здесь недалеко охотничий домик. Там есть все необходимое, нужно только добраться туда. — Д-домик? — Брок неловко приподнимается и тут же вскрикивает от боли, вновь падая спиной на камни. Его тело настолько онемело от холода, что он почти не чувствует прикосновений Солдата, но, стоит ему дотронуться до плеча, как Рамлоу вновь мычит от боли. — Похоже на вывих. Нужно вправить его, иначе ты не сможешь идти. Рамлоу хочется язвительно ответить, что даже после этого он вряд ли почувствует в себе силы для ночного марш-броска по горной местности после падения с поезда, но тут Солдат резко дергает его за руку, одновременно с этим нажимая ладонью на плечо, и вокруг все темнеет. Лишь вновь открывая глаза, Рамлоу понимает, что потерял сознание от боли. Морщась, он осторожно пытается подвигать больной рукой — плечо все еще горит, но двигаться он может. С помощью Зимнего он неловко поднимается на ноги, вновь опирается на его плечо и они начинают движение. Сжав зубы, Брок изо всех сил старается сосредоточиться на чем-то простом, чтобы отвлечься от пронизывающего холода и боли. Один шаг, другой, третий. Поднять и опустить одну ногу, потом вторую. Он даже не следит за тем, куда именно они идут — но, судя по уверенной походке Солдата, он знает дорогу. В какой-то момент Брок понимает, что глаза закрываются сами собой, а тело просто отказывается двигаться — он уже почти не чувствует холода, только усталость — огромную, поглощающую его, затягивающую его куда-то вниз, в темную, спокойную глубину. Из этого состояния его выводит резкий тычок в больное плечо. Брок шипит, ругается не слушающимися губами, и откуда-то издалека слышит голос Зимнего: — Ты не должен потерять сознание. Осталось немного. Солдат не обманывает — скоро оба вваливаются в крошечный охотничий домик, приютившийся на самой окраине леса, меж двух огромных елей, сложенный из темных, поросших мхом и лишайником бревен. Здесь темно, но кажется, что гораздо теплее — Брок ведет рукой по бревенчатой стене и чувствует исходящий от нее жар. Единственным источником света для них служит тусклая луна, заглядывающая в крошечное оконце. В ее скудных отсветах Рамлоу видит, как из дальнего угла Солдат достает две черные брезентовые сумки. Взвизгивает молния, шуршит ткань, и Рамлоу устало прикрывает глаза, откинув голову на спинку лавки, куда его усадил Солдат. Прямо напротив него крошечный камин, но Рамлоу прекрасно понимает — если их уже ищут люди Ленца, любой, самый крошечный огонек приведет их прямиком сюда. Броку даже кажется, что он слышит шум винта вертолета — погода стоит прекрасная, так что — почему бы и нет. Он погружается в странное, полусонное состояние и сквозь него чувствует, как чужие руки раздевают его, стягивая ледяную промокшую одежду, всовывая руки и ноги во что-то мягкое и теплое. Он не сопротивляется, и не помогает — сил на это уже не осталось. В себя его приводит только болезненный укол в плечо — он дергается, но ладонь Зимнего прижимает его к лавке, и он покорно не двигается, пока не получает еще несколько уколов — судя по всему, стимулятор и обезболивающее — Гидра явно подготовила это место для своих людей. Наконец, его оставляют в покое. Деревянный пол чуть поскрипывает по ногами Солдата, пока он ходит по небольшой комнатке, и, наконец, все затихает — Зимний садится рядом. Обезболивающее действует быстро — боль успокаивается, сморщивается, сжимается до едва ощутимой пульсации в плече, и Брок облегченно выдыхает, но ему все еще адски холодно — даже в сухой, теплой одежде его неудержимо трясет, дыхание сбивается, мышцы скручивает неприятный болезненный спазм от переохлаждения. Солдат, сидящий рядом, кажется, даже не ощущает последствий падения с десятиметровой высоты в ледяную воду, его кожа теплая, даже горячая — Брок ощущает ее жар даже сквозь одежду, и в голове проносится зависть — черт, да он как батарея. Помимо своей воли, он прижимается к чужому теплому телу плотнее, стараясь не думать больше ни о чем, но память услужливо подсовывает ему воспоминания о поцелуе в поезде, и от этого, кажется, его начинает трясти еще сильнее. Тебе все еще холодно? — Солдат поворачивает голову к нему, и его лицо настолько близко, что у Брока перехватывает дыхание. — Ты можешь получить серьезные последствия от переохлаждения, — хмурится солдат, глядя прямо на все еще безмолвного Рамлоу. — Н-наверное, — тот пытается пожать плечами в ответ, но получается плохо — его просто сильнее встряхивает в ознобе. -Тебя нужно согреть, — спокойно говорит Солдат, и Броку хочется ответить с горьким сарказмом в голосе, что да, блять, нужно, как же ты догадался-то? Но он не успевает, когда чужие горячие губы обжигают его рот второй раз за этот вечер. Теплые ладони заползают ему под кофту, широкими движениями гладят по спине и груди, растирают холодную кожу, и от температурного контраста и чужих прикосновений Брока настолько резко бросает в жар, что у него кружится голова. Постепенно он перестает дрожать, дыхание выравнивается — только чтобы потом вновь сбиться, но уже по другой причине. Он слишком вымотан, чтобы перейти от поцелуев к чему-то большему, но Солдат, похоже, и не настаивает — и Брок просто наслаждается поцелуями и прикосновениями, греясь в объятиях его рук, жадно прижимаясь к Зимнему все телом, зарываясь пальцами в его волосы, вдыхая запах — ледяной воды и морозного воздуха. Рано утром Брок просыпается от треска и шуршания рации прямо у себя под ухом. Он лениво приоткрывает глаза, видит перед собой подбородок и губы Зимнего Солдата, и понимает, что он так и полусидит в его объятиях, уложив голову на грудь. — Да, ждем вертолет, отлично, — Брок чувствует, как вибрирует голос Зимнего под его ухом в глубине грудной клетки, и вновь прикрывает глаза. Рация бодро что-то трещит в ответ, но Рамлоу не вслушивается — он ощущает, как в это время пальцы Зимнего легонько гладят его по шее, очерчивая выступающий позвонок, спускаются ниже, затем поднимаются к линии роста волос и небрежно зарываются в них, а потом повторяют свое движение вновь и вновь. Рация, наконец, замолкает, но он не открывает глаза. Лишь когда чужая рука требовательно поднимает его за подбородок и неожиданно мягко целует в губы, Рамлоу, наконец, выпрямляется и чуть отстраняется от Солдата, разрывая поцелуй: — Почему ты спас меня? Вытаскивать меня из озера, потом тащить сюда? Они могли успеть нас обнаружить. — Приказ директора Пирса, — едва заметно пожимает плечами Зимний. — Пирсу плевать, — фыркает в ответ Рамлоу. — Если быть совсем точным, — Солдат придвигается к нему вплотную, и понижает голос, почти касаясь губами его губ, — приказ звучал как «действуй по своему усмотрению». — Как скоро здесь будет вертолет? — Часа через два, — Зимний чуть отстраняется от него но рука Рамлоу властно ложится ему на шею, притягивая обратно. Прежде, чем Брок целует его, он видит тень замешательства в глазах Солдата, но она исчезает, стоит их губам соприкоснуться.