The Kinsey scale

Говоря о неловких моментах, Баки еще не знал, насколько пророческой окажется его фраза в будущем. Смотреть Броку (простите, мистеру Рамлоу) в глаза на тренировках и не краснеть при этом, не вспоминать проведённое вместе время и, чего уж греха таить, не желать продолжения прямо в эту секунду было выше его сил. Двусмысленные шутки Рамлоу стали восприниматься острее, во всём слышались намёки, а богатая фантазия Барнса тут же подкидывала горячие картинки, стоящие за словами тренера. К тому же, с тех пор, как они начали проводить выходные вместе (да, с того первого раза он ещё не раз приходил к Броку на ужин, и в одну из встреч они даже действительно просто ужинали), Баки всё чаще ловил себя на мыслях о том, что хотел бы большего. Брок привязывал к себе, словно самый сильный наркотик, и Баки уже считал себя наркоманом. Если раньше он стеснялся писать Броку, несколько дней решался на один короткий звонок, то теперь не мог представить своей день без быстрых смс в течение дня и долгих разговоров перед сном. С каждым таким звонком, с каждым «слушаю» от Брока, с каждым его тёплым «спокойной ночи, Баки-бой» Барнс всё отчётливее понимал, что ненужно влюбляется. Слава Броку, он не боялся этих чувств, но не хотел сдаваться первым. Дело в том, что ещё в начале их странных отношений они обговаривали этот момент между собой, и Баки твёрдо решил, что не влюбится раньше Брока. — Сейчас кроме секса нас ничего не связывает, и обоих это устраивает, но если у тебя появятся какие-то чувства ко мне — не молчи, понял? Брок начал этот разговор после их второй встречи. Было раннее утро, Рамлоу стоял на кухне в одних боксерах и курил в форточку, хотя обычно не позволял себе такого и выходил для этого на балкон. Сейчас Баки был искренне благодарен за поднятую тогда тему. Возможно, именно та честность и открытость Брока привели их к тому, что они имеют сейчас, но непосредственно в тот момент он воспринял всё в штыки и ощетинился в ответ на вопрос. — И что тогда? Разойдёмся на четыре стороны, как ни в чём не бывало? Забудем всё, что между нами было? — Малыш, ты иногда такой глупый. То, что я не ищу серьёзных отношений, не означает, что нам придётся обрывать все контакты в случае чего. Мне бы не хотелось, чтобы ты неверно всё понял в самом начале и чувствовал себя использованным после. Будет лучше, если мы сразу во всем разберёмся, чем каждый будет гордо страдать в одиночку из-за недопонимания. — А ты? — Что я? — Ты говоришь обо всём так, как будто бы только я могу потерять от тебя голову. Ты не думаешь, что тоже сможешь влюбиться в меня? — Баки не нравилась тема разговора. Он в упор смотрел на Брока, и со стороны наверняка казался надутым обиженным мальчишкой. — Могу, — Брок серьёзно смотрел в ответ. — И сообщу тебе, если это вдруг произойдёт. — Ты так и не ответил, что будет, если один из нас вдруг захочет большего? — Будет зависеть от него, — Рамлоу сделал затяжку и медленно выдохнул дым, давая себе подумать. — Есть три варианта. Если он захочет, мы прекратим спать вместе. Не обязательно, сжигать все мосты, но ты или я можем захотеть перестать мучать себя сексом без любви. Либо, совсем ничего не изменится. Но согласись, будет честно сказать о своих чувствах. — А третий вариант? Ты пока назвал только два. — Третий вариант, — Брок усмехнулся, он знал, что Баки спросит об этом, — это если второй будет тоже испытывать эмоциональную привязанность и согласится попробовать нечто большее. Сейчас Баки был на грани между тем, чтобы позвонить и во всём признаться (ему нечего бояться, выбор всё равно останется за ним, а идею с прекращением их встреч он даже не рассматривает) или гордо страдать в одиночку, как и предсказывал Брок. Усиливать напряжение не хотелось. Рано или поздно Брок всё равно догадается о его чувствах и будет стыдно вдвойне — что скрыл, а ведь сам до этого согласился на все условия, и что упрямо ждал непонятно чего. Надо было звонить. Хорошо хоть Стива снова не было в комнате. С такого самого «эксперимента» Сэма он часто стал пропадать у него дома. Как оказалось, парень давно был влюблён в Стива и под «исследованием» подразумевал самого Роджерса, а в качестве эксперимента наконец решился его поцеловать. Ох, Баки помнит лицо его в тот день, ещё никогда оно не выражало столько паники и смущения. Он тогда только вернулся от Брока и был одновременно рад и удивлён неожиданно появившейся личной жизни друга (честно говоря, он никогда не видел Стива с кем-либо и считал его если не асексуалом, то крайне незаинтересованным в сексе и вообще отношениях). Уилсон открыл Стива с совершенно другой стороны, и хоть Баки иногда подташнивало от розовых сердечек вокруг светящейся счастьем рожи друга, были от этой ситуации и плюсы. Больше уединенности для Баки — один из них. Вздохнув, Баки взял в руки телефон и набрал знакомый до последней цифры номер. — Слушаю, — Брок ответил уже после первого гудка, и это придало Баки немного уверенности. — Привет, не отвлекаю? — на фоне у Брока кричала толпа, и Баки мысленно дал себе подзатыльник — они же буквально вчера обсуждали соревнования, куда едет Брок. — Ради тебя, малыш, у меня всегда найдётся время, — стало чуточку тише, наверное, Брок отошел куда-то в сторону от шумных болельщиков. — Всё в порядке? Что-то случилось? Обычно ты не звонишь первым, да ещё и посреди дня. — Да. Нет. То есть, да, всё в порядке, ничего не случилось. Извини, что побеспоко… — Барнс. — Да? — В чём дело? — ну вот, Брок включил свой тренерский тон, а значит слиться с темы уже не выйдет. — Я влюбился. Брок на том конце подозрительно долго молчал. — В тебя, — зачем-то уточнил Баки. — Я уж думал, ты никогда не скажешь этого. Не дыши так в трубку, я подозревал, но не был уверен. Хотел, чтобы ты признался первым. Так что ты решил? — Не знаю, второй вариант? Тот, где нам не нужно рушить то, что у нас уже есть. Пусть всё останется как раньше. — Нет, это не лучший выбор… — Но ты ведь сам говорил, что можно будет выбрать, — на секунду Баки почувствовал себя обманутым. — Говорил, — согласился Брок, — и если бы ты меня не перебивал, то услышал бы, что я отлично помню о своих словах. Второй вариант — это не лучший выбор пока есть третий. Согласен? Болельщики на заднем фоне вновь взорвались восторженными криками, свистом, аплодисментами и, боже, Баки как никто другой мог понять их радость.