Это всегда танец с тобой, Джинкс

– Я… я только хотел поговорить, Па… Джинкс, – произнёс Экко, голос его дрожал, смешивая волнение с недоумением перед происходящим. – Убирайся, живо, иначе я тебя прикончу, как и всех, кто остаётся рядом со мной дольше одного дня, – ответила она, и в её словах звучала грусть, приправленная лёгким раздражением.       Девушка вновь сорвала чеку с гранаты-обезьяны и шагнула вперёд, навстречу пропасти своего логова. Но Экко не собирался отпускать её так легко. Хотя с тех пор, как он в последний раз пытался спасти её, вырвать из лап Силко, прошли годы, шрам на его сердце всё ещё кровоточил.       Несколько лет назад. – Паудер, давай убежим вместе. Я знаю, как тебе помочь, – заявил он.       Ответом стал резкий удар по щеке, от которого он рухнул на землю. – Паудер мертва! Теперь я – Джинкс! – выкрикнула она, голос её дрожал от истерики.       В округлившихся глазах Экко отразилось всё: отрицание, гнев, растерянность и целое море эмоций, которые он не мог выразить словами. Ему не оставалось ничего, кроме как уйти, оставив на долгие годы попытки спасти подругу, к которой он, возможно, испытывал больше, чем мимолётную симпатию.       Последним воспоминанием того дня стало то, как он, обернувшись перед уходом, чтобы остаться незамеченным для заунских наркобаронов, взглянул на неё. В последний раз он увидел её подростком: её синие, ещё короткие волосы, глаза того же цвета, способные увлечь в свою глубину так, что вечности не хватит, чтобы раствориться в них полностью, скулы, нос, брови — всё это навсегда врезалось в память Экко. И он не хотел отпускать это, не сейчас.       Z-драйв вновь оживает, наполняя пространство гулом энергии. — Я никуда не уйду! Если ты думаешь, что можешь так просто от меня избавиться, то глубоко заблуждаешься! — произнёс Экко, его голос звучал как сталь, закалённая в огне. — Ты идиот, проклятый мальчишка-спаситель! Разве тебе мало было нашей схватки на мосту? — Джинкс, больше не сдерживая ярости, бросила слова, как острые кинжалы. — И всё ещё говорят, что это я сумасшедшая! Вот уж смешно! — её смешок, лёгкий и язвительный, прозвучал, словно отголосок бури.       Экко, осознавая, что промедление недопустимо, воспользовался мгновением. Его руки, быстрые и сильные, схватили Джинкс сзади, притянув её к себе. В этом движении была не только сила, но и решимость, словно он пытался удержать саму бурю.       Руки девушки на миг ослабели, и бомба, выскользнув из её хватки, устремилась в бездну давно заброшенных вентиляционных шахт. Между молодыми людьми повисла тишина, озарённая ослепительной вспышкой взрыва, достигшего глубин. Они стояли, лица их озарялись пламенным светом, льющимся со всех сторон, и, не в силах произнести ни слова, продолжали смотреть друг на друга. Взгляды их, пронизанные безмолвным пониманием, словно высекали искры, и в этом мгновении они осознали: здесь, среди огня и разрушения, начинается нечто новое, новая глава их судеб, написанная языком молчания и огня. — Ты действительно неисправим, — произнесла Джинкс, слегка успокоившись. — Такой, какой есть, — с лёгкой улыбкой ответил парень.       Когда огни окончательно угасли, Экко отпустил девушку из своей хватки, позволив ей свободно перемещаться по месту, что она называла своим логовом. — И зачем ты это сделал? И почему каждый раз ты смотришь на меня вот так, Экко? — вновь заглянув в его глаза, спросила синевласая. — Это всегда танец с тобой, Джинкс. В каких бы вселенных мы ни оказались, в этой он выглядит именно так, — с нескрываемой радостью произнёс парень.       Джинкс едва улыбнулась — впервые за долгое время, но, погрузившись в воспоминания о недавнем прошлом, вновь ощутила боль и отчаяние, накрывшие её с головой. Она вспоминала свою семью: Вандера, Майло, Клаггора, Ишу, сестру Вай, Силко. Как каждый раз, пытаясь помочь, она сталкивалась с разрушительными последствиями своих действий, которые её психика просто не выдерживала. Часто перед её глазами возникали слова Вай: «Ты моё проклятие», «Майло был прав». Эти фразы, словно галлюцинации, смешивались с другими образами из её сознания, превращаясь в бесконечную борьбу за право быть нужной и полезной хоть кому-то в этом мире. Неудивительно, что за пару лет до событий настоящего она так отчаянно и безжалостно отвергла все попытки Экко спасти её от Силко, ведь последний стал её островком стабильности, тем, с кем она могла раскрыть свои эмоции и другую сторону своей личности.       Джинкс сидела на полу, опустив голову на согнутые колени, словно пытаясь укрыться от всего мира. Из её глаз, теперь розовых, струились тонкие потоки слёз, медленно стекающие по щекам.       Экко не был глупцом. Конечно, он не знал всего, что творилось в душе этой девушки, но, несмотря на их ссоры и непонимание, годы, прошедшие с тех пор, как они были близкими друзьями, напоминали ему, как тяжела её жизнь. Однако вместе с этим приходило осознание: скольким людям она принесла горе? Она убивала на его глазах членов его банды, отчаянно сражавшейся против распространения мерцания по Зауну и Пилтоверу. И, даже не смотря на это, он мог её понять, они оба были словно две стороны одной монеты в этом мире, в котором власть и насилие стоят выше самых благородных человеческих ценностей и созидания. Они оба без раздумий устраняли всех тех, кто станет на их пути, и, смотря на всё это, может ли Экко её осуждать? Конечно нет.       Парень медленно приближается, его шаги отдаются глухим эхом в пустом пространстве. Подойдя вплотную, он слышит голос Джинкс: — Если хочешь меня убить, сделай это быстро, — произносит она с ледяным равнодушием.       Экко на мгновение замирает, но затем, резким порывом, опускается на колени и обнимает её. Он знает, что она может ударить его, но ему всё равно. Единственное, что он хочет сейчас, — быть рядом, хоть на миг облегчить её боль. — Никогда, — шепчет он, крепче сжимая её в объятиях и закрывая глаза. — Я никогда не хотел причинять тебе боль.       Залитые слезами глаза Джинкс широко раскрываются от изумления. Её взгляд, словно прикованный, устремляется вдаль, сквозь стены помещения, пытаясь постичь суть происходящего вокруг. В тот же миг перед её глазами, будто киноплёнка, ускоренно прокручиваются воспоминания всей её жизни. Кадры мелькают, останавливаясь на мгновении детства, где впервые появляется настоящий друг — светлый и добрый, словно луч, пронзающий тьму – Экко.