Кроличье мясо

Встречая потрясенное лицо Генри, ты впадаешь в ступор от его реакции. Ты понятия не имеешь, о чём он говорит. Губы Эмили дрожат, он хочет что-то сказать или даже закричать. Ты видишь, каким бледным становится его лицо. Он пытается придумать, что сказать, чтобы не поддаться эмоциям, не накричать на тебя, не напугать тебя. Неловкий момент продолжается до сих пор. Ты также пытаешься придумать, что ему сказать, не знаешь, стоит ли упоминать, кто подарил тебе ожерелье. Генри ни с того ни с сего издаёт жалобный смех, который больше напоминает рыдание. Его широко раскрытые глаза смотрят вниз, и он закрывает лицо ладонями. Его большое отцовское заботливое сердце разбивается на миллион осколков всякий раз, когда что-то напоминает ему о любимой дочери. Он чувствует, что сходит с ума. Он надеется, что полиция найдет её или, по крайней мере, то, что от неё осталось. — Простите, сэр, я… — ты нарушаешь тишину, не зная, что сказать дальше. Ты не понимаешь, что так сильно сломало Генри прямо сейчас. — Должно быть, это… какая-то ошибка. Я нашла это ожерелье рядом со своим домом, думала, его потеряли дети. Я не знала, что оно принадлежит вашей доч- — Всё в порядке. — перебивает он, махая рукой, чтобы ты не произносила слово «дочь». — Да, всё в порядке, да. Я, должно быть, схожу с ума. В конце концов, это очень популярная вещица среди девчонок, многие носят… украшения. Ты киваешь головой, соглашаясь с его словами, не уверенная, стоит ли добавить что-то еще. Ты даже забыла, зачем пришла к нему в первую очередь… Ах да, чтобы спросить об Уильяме, но Генри продолжает сидеть в закрытой позе, так что тебе просто хочется исчезнуть из комнаты. Но Эмили делает это быстрее. Он встаёт, даже не глядя на тебя, и выходит из комнаты, пробормотав, что ему срочно нужен стакан воды.

♡ ♡ ♡

Говоря об Уильяме, он уже вернулся домой. Он входит, не потрудившись убедиться, что дома кто-то есть, он знает, что нет. Его руки держат две тяжелые канистры, наполненные бензином, и, несмотря на то, что они далеко не мускулистые, на лице мужчины нет никаких признаков того, что ему это непосильно. Напротив, его лицо растянуто в блаженной ухмылке, а глаза недобро сверкают. Афтон делает медленный вдох и выдох, наслаждаясь временем в одиночестве. Всё идет так, как должно. Он счастлив, что ему не нужно тратить время на проверку, заметила ли что-нибудь Элизабет, потому что она в школе. И он чертовски рад, что Майкл не доставляет неприятностей, потому что прямо сейчас он где-то далеко-далеко, Уильям даже не знает, вернется он или нет. Афтон задаётся вопросом, хватит ли у Майкла смелости пойти к врачу или он наложит шину сам. Уильям отгоняет мысли о своих детях, потому что сейчас это не имеет значения. Это никогда не имело значения. Мужчина направляется в самое тайное, тёмное и страшное место своего дома. Он спускается по ступенькам медленно, смотря по ноги. Снова напевает мелодии и думает о чём-то своём, о чём он не может говорить вслух, ведь это слишком незаконно. В конце концов Уильям оказывается в подвале. Место, куда его дети никогда не ходили, жена была только дважды, а Уильям почти каждые выходные. — Здравствуй, моя прелесть! — радостно говорит Уильям, когда видит жену, мирно лежащую на потрепанном диване. Он хмурит брови, когда не слышит ответа. — Кое-кто сегодня не в разговорчивом настроении, да? Клара не рада его видеть, вот почему она игнорирует его. Она просто отдыхает, в конце концов, она очень трудолюбивая женщина, думает Уильям. Её зеленые глаза навсегда закрыты, а рот никогда не издаст ни звука, как он и хотел. Тело Клары больше не тело женщины, которую он любил (и любил ли вообще?). Теперь это просто ещё одно бесполезное и вонючее мясо, которое убивает всю романтическую атмосферу в подвале. Уильям морщит нос от ужасного запаха, который распространяется по всему помещению. Он ставит канистры где-то рядом и собирается уходить, но что-то или кто-то внутри головы говорит ему остановиться на мгновение. И Уильям останавливается. Он смотрит на женское тело и наклоняет голову, чтобы лучше видеть её синяки и раны. Может быть, он был слишком груб с ней. — Клара, ты уже гниёшь, — говорит он. — это твоя вина, милая, ты же знаешь, что это твоя вина. — она лежит здесь уже какую неделю? Уильям не помнит, он потерял счёт всему, ему всё равно. Он просто не чувствует необходимости хранить в памяти такие события. Убийство собственной жены? Ну и ладно, Уильям вряд ли вспомнит её имя через несколько лет. Но вот мухи вокруг Клары слишком шумные. — Детка, я же сказал тебе вызвать скорую. Почему ты этого не сделала? У тебя был шанс на спасение. — может быть, у Уильяма слишком хорошее чувство юмора, которое понимает только он, или, может быть, Уильям интерпретирует убийство жены по-своему. — Ты никогда не слушаешь меня, даже в серьёзных ситуациях. Почему всегда спорила со мной, если в конце концов всегда был прав я? Ты всегда возвращалась ко мне, плакала и обнимала меня. А теперь ты просто ушла, оставила меня и наших драгоценных детей одних? Так поступила бы только ужасная мать. Он смотрит на её грязные волосы, в которых уже завелись личинки и смеётся. — Может, тебе стоит принять душ, — комментирует Уильям, в голосе проскальзывает нотка отвращения. — от тебя ужасно пахнет. — он немного отодвигает её тело, чтобы освободить себе место на диване. — Клара! Ты совершаешь огромную ошибку, детка! — яростно кричит мужчина, видя, как Клара дрожащими пальцами собирается набрать 911. — Я покончу с собой, если ты позвонишь в полицию! Она стоит недалеко от него, но его угрозы на неё не действуют, она даже не смотрит на Уильяма. Клара уверена, что всё кончено, этот синяк был последним, он больше не прикоснётся к ней. Она посадит его в тюрьму, и это чудовище больше никогда не появится в её жизни, она будет счастливо жить с детьми. В этот момент в комнату вбегает младший сын. — Эван! — пронзительно закричала Клара. — Эван, отойди! — Я убью его, сука, только попробуй! — рёв Уильяма оглушил её, она не могла ни о чём думать. Отец направил дуло пистолета на собственного сына. — Он заряжен. Я сделаю это, и ты меня знаешь. — злобно прошипел мужчина. Клара знала, что этот чокнутый ублюдок способен на всё, поэтому положила трубку и обмякла от бессилия. — Эван, сынок, пойдём спать, уже поздно. — произнесла тихим голосом она. Ей нужно как можно быстрее вывести Эвана из комнаты. — Ох, Клара, ты такая упрямая женщина, мне никогда не нравилось эта черта в тебе. — вздыхает Уильям. — Ты хорошо спишь, любимая? После всего, что ты сделала. Как ты погубила детство Эвана своими бесконечными истериками. Ты очень отличаешься от неё. Она глупая, слепая, глухая и слабая. Не замечает очевидных вещей, тихая, как мышь, всего боится и всегда плачет. Именно такой я хотел, чтобы ты была, Клара, разве ты не понимаешь? Т/и никогда не лезет мне под руку, не бежит в полицию и подчиняется каждому моему приказу, в отличие от тебя, Клара! Она безмозглая кукла для ебли, которая думает, что много значит для меня. Ты должна была видеть её испуганный взгляд, когда я убил девчонку у неё на глазах. Я думал, что кончу прямо там. И как дрожит её голос, когда она называет меня папочкой. Папочкой, Клара! Ты совершенно другая, и ты никогда не была такой, как она. Может быть, именно поэтому ты лежишь здесь, в отличие от неё. Мне никогда не нравились умные женщины, детка, прости. Но не нужно волноваться, любимая, я не настолько жесток. Я предам твоё тело земле, когда Майкл найдет подходящее место. Подожди ещё немного. — он хочет, чтобы Клара что-нибудь ответила. Но она молчит, похоже, у неё нет настроения разговаривать. Уильям, почти разочарованный, покидает подвал.

♡ ♡ ♡

Не желанный понедельник наступает. И ты сомневаешься, стоит ли тебе вообще идти в университет, голова раскалывается из-за недостатка сна, так как каждая ночь превратилась в ад, полный странных и тревожных кошмаров. Нет никакого желания ходить на занятия, потому что ты просто не видишь смысла в этом, ничто не интересует тебя в учебном здании, но ты не хочешь разочаровывать Уильяма, только не снова. Ты чувствуешь, что не оправдала его ожидания в прошлом, но он просто не хочет этого показывать, чтобы не обидеть тебя. Не слишком ли он добр к тебе? Ты испытываешь вину за то, что используешь его доброту как преимущество, как будто каждый день ты совершаешь миллион ошибок, и чувство вины никогда не уходит, а нарастает снежным комом. Выбора нет, тебе НУЖНО пойти на учёбу. Ты же не хочешь, чтобы Уильям злился на тебя. Накидывая на себя неброскую одежду и укладывая волосы в небрежный пучок, ты направляешься в университет, как на каторгу. Ох, как ты хочешь остаться незамеченной в толпе студентов, тебе страшно находиться в таком большом количестве людей, и, глядя в пол, ты идёшь в аудиторию, где будет лекция. И все бы ничего, пока твои уши не улавливают оскорбление, которое, как ты надеялась, было адресовано не тебе. Ты стоишь в полном оцепенении, и чувствуешь ужасную тревогу, растущую в животе. Кто-то только что назвал тебя шлюхой. Ты не смеешь повернуть к ним голову, ты не хочешь видеть их лица, не хочешь, чтобы они видели ТВОЁ лицо. Но как только ты снова продолжаешь идти, пытаясь успокоиться, то слышишь кучу комментариев в свой адрес, и все они не являются комплиментами. Ты не понимаешь, почему это происходит и о чём все шепчутся. За что они стыдят тебя? О какой вечеринке они говорят? Мозг не может это переварить, плюс к этому добавляется страх, который съедает тебя целиком, а вместе с ним чувство обиды, печали. Ты едва сдерживаешь желание не зарыдать, теперь твой путь лежит в туалет, а не в аудиторию. Это всё не может быть правдой, всё похоже на просто ещё один дурной сон, и ты будто скоро проснёшься. Но это отвратительная реальность, которая снова пробуждает внутри нехорошее желание самоповреждения. А затем снова появляется резкая боль внизу живота. Ты бросаешь последний взгляд на себя в зеркало, оценивая, как плохо ты выглядишь, вся опухшая и бледная. Как сильно ты изменилась с лета, определённо не в лучшую сторону. И это только начало твоего преображения. Уильям сделает из тебя настоящую конфетку. Ты шипишь от боли и, морщась, сползаешь по стене на пол. Чувствуешь, как усиливается режущее ощущение, будто тебе прямо сейчас вырезают матку. Со вздохом, прижимаешь колени к груди, обнимая себя. Как сильно ты хочешь, чтобы Уильям был здесь, с тобой. Внезапно твои сладкие мечты прерываются звуком открывающейся двери, и ты испуганно смотришь, кто войдёт, надеясь, что это не кто-нибудь из сплетников. Но это всего лишь Трейси. Она замечает тебя и ставит свою сумку на раковину, затем опускается перед тобой на колени — Что случилось? — первое, что она спрашивает, пока она не упоминает о слухах. — Просто живот разболелся… — ты отводишь взгляд в сторону, и снова корчишься от боли, когда чувствуешь очередную волну спазмов и судорог — Это потому, что ты переживаешь из-за сплетен. — она кладёт руку тебе на плечо, чтобы успокоить тебя. — Я хочу тебе кое-что сказать… Оно того не стоит. Ты не должна страдать из-за таких глупостей, поверь. Я всегда была в центре внимания, в хорошем и плохом смысле, и надо мной издевались, потому что я красивая и нравлюсь многим парням, большинство девушек называли меня шлюхой за это. Они также сплетничали обо мне. Но ты должна быть сильной, я знаю, сейчас это кажется не так просто, но как только ты оставишь эти оскорбления позади, ты поймешь, что они никогда не имели значения. Люди всегда будут осуждать, особенно если они не знают всей ситуации. — ты поражена её речью, тем, какая она сейчас, полная противоположность тому, какой она была, когда ты впервые встретила её. Девушка бережно обнимает тебя, а ты кладёшь голову ей на плечо. Но потом ты начинаешь извиваться в ее объятиях, боль становится сильнее. — У тебя болит живот. Где именно? — спрашивает она, держа тебя за плечи и осторожно прислоняя к стене, чтобы получше рассмотреть, что именно тебя беспокоит. — Внизу. — У тебя месячные? — ты отрицательно качаешь головой, наблюдая, как она меняется в лице. — А когда последний раз были? — хмуришься, пытаясь вспомнить, и ведь правда, прошло много времени с тех пор, как у тебя была последняя менструация. А ты даже и не заметила. — Когда-то давно, я… если честно, я плохо помню. Трейси видит, как ты напугана, но она не хочет пугать тебя ещё больше своим возможным диагнозом. Хотя она поняла, что с тобой не так, ведь сама прошла через это. Это было давно, когда она тонула в проблемах, не имела друзей, не знала, что такое секс, беременность. Когда она не могла обратиться к кому-нибудь за советом. Девушка встает и идёт к своей сумке, достаёт из неё бутылку воды и протягивает её тебе, прежде чем продолжить свою речь. — Кажется, я поняла, в чём дело. У меня есть контакты хорошего гинеколога, которая помогла мне, когда я была в такой же ситуации. — спокойно говорит она. Как только ты услышала последнюю фразу, то сразу изменилась в лице, недоверчиво глядя на девушку. — Я лишь хочу помочь, Т/и — Извини, просто… Это так на тебя не похоже. — бормочешь ты, ставя бутылку рядом с собой. — Просто, когда ты была с Тиффани, ты казалась другой. — Я знаю, но теперь это в прошлом. Мы больше не подруги, и я сомневаюсь, что когда-либо были. По мере того, как проходит день, ты держишься подальше от толп студентов, надеясь уйти отсюда как можно скорее. Вот только ты не знала, что прямо сейчас к тебе через длинный коридор идёт круглолицый мужчина невысокого роста, и, несмотря на его безобидную внешность, он очень зол. Этот человек — директор, и он не совсем рад, что репутация его прекрасного университета падает. Серьёзным, пугающим тоном он зовёт тебя в его кабинет, чтобы что-то обсудить. И у тебя нет выбора. Как только вы остаетесь наедине, он начинает упрекать тебя в плохом поведении, повышая голос. Мужчина обвиняет тебя в недавних сплетнях, именно ТЫ виновата, потому что в конце концов они из-за ТЕБЯ. Они способствуют раскрепощению студентов, так как последние забивают на учёбу, из-за чего рейтинг учебного заведения падает. Когда он упоминает, что какой-то неудачник был отчислен из соседнего университета из-за всего этого, ты даже не улавливаешь, о ком он говорит, тебе будто память начисто отшибло. Директор, однако, ещё больше злится из-за того, что ты стоишь с испуганным лицом, ничего не говоря в своё оправдание. Он называет тебя глупой. Спрашивает, что вообще скажет твоя мама. — Ты позоришь наш университет! И когда даже на это ты не даёшь никакой реакции, кроме как поджать губы и молчать, мужчина заявляет следующее: — Чёрт, что за студенты в наши дни, даже слова вымолвить не могут. — безжалостно говорит он. — Думаю, мы должны исключить и тебя, ты создаёшь слишком много проблем. Нам их и без тебя хватает. Конечно хватает, допустим, то же самое взяточничество. Когда ты, наконец, тихим, плаксивым тоном просишь его не делать этого, он свирепо смотрит на тебя. В голове директора придумывается отличный план, так сказать, старая схемка. Он любит деньги, незаконная деятельность для него не является чем-то необычным. И видя, какая ты пугливая овечка, он угрожает тебе большой суммой, чтобы продолжить обучение в университете. Разговор с директором закончился плохо, очень плохо, даже ужасно. Всё, что произошло сегодня, ты ждала меньше всего или не ждала вообще. Ты никогда бы не подумала, что обычное посещение университета закончится самым отстойным днем в жизни. Или одним из самых отстойных дней? По дороге домой, медленно передвигая ноги, потому что они кажутся слишком тяжелыми, твой разум рисует в воображении самые ужасные вещи и сценарии. Они кажутся настолько реальными, что ты даже сторонишься людей на улице, что вызывает озадаченные взгляды со стороны. Мозг тает, превращаясь в бесполезную массу, неспособную мыслить. Опять. Это эффект таблеток? Ты изо всех сил пытаешься вспомнить, что вообще произошло в ту проклятую пятницу, но ничего не приходит на ум. Как будто что-то блокирует нежелательные воспоминания. Ты стучишь в дверь дома Уильяма, нервно моргая и облизывая сухие от ветреной погоды губы. Проходят минуты. И никто не отвечает. Ты нажимаешь кнопку дверного звонка, невозможно, чтобы Уильям не услышал. Снова проходят минуты. Никто не отвечает. Ты оглядываешься по сторонам, заглядывая в окна. Кажется, никого нет дома. Как странно, уже почти 8 вечера, Элизабет давно должна была вернуться из школы, Уильям тоже не упоминал, что у него есть особые планы. Это настораживает. Сегодняшний день не мог быть хуже, думаешь ты и с грустным лицом направляешься к своему дому. Держишь в руках ключи и пытаешься открыть дверь собственного дома, но в итоге наоборот, запираешь её. Как… Странно. Ты хотя бы закрыла её, уходя утром? Похоже, ты забыла. Или нет? Чёрт, в голове полный бардак. Ты томно вздыхаешь, входя в пустой холодный дом, запирая за собой дверь и бросая маленький рюкзак на диван. Твой маленький друг кролик тихо прыгает к твоим ножкам и виляет маленьким круглым хвостиком, будто приветствует твоё возвращение. Невольно улыбаешься и берёшь его на руки, прижимая к сердцу. Это не просто кролик, это не просто животное. Это он. Тот, чьё имя никогда не выходит у тебя из головы. Пустота не только в доме, но и внутри. Ты так хотела увидеть Уильяма после тяжелого дня. Ты скучаешь по нему. Сегодня ты не будешь ужинать, потому что у тебя нет сил что-то готовить, ты просто хочешь закрыть глаза, и чтобы этот проклятый день наконец-то закончился. Ты слишком измучена. Ты поднимаешься наверх в свою комнату с опущенной головой, как будто шагаешь на эшафот. Открываешь дверь в комнату и замираешь в шоке Уильям стоит у окна со спокойным выражением лица, держа в руке… книгу? Ты моргаешь пару раз и прищуриваешь глаза. Это вовсе не книга, а твой дневник. Личный. Где ты писала все свои фантазии, признания в любви и стихи о нём. На этих страницах ты изложила всё, что твоё маленькое чувствительное сердечко испытывает к Уильяму Афтону. Мужчина поднимает на тебя пустой безэмоциональный взгляд, и его губы растягиваются в притворной улыбке. Мёртвая тишина продолжается, пока ты пытаешься понять, галлюцинации ли это или нет. — Привет, милая, — медленно произносит Уильям, даже не пытаясь спрятать то, что держит в руках. Он смотрит на твоё застенчивое и смущённое личико и смеётся. — не бойся, я не прочитал там ничего нового. Ты тихо приветствуешь его в ответ, всё ещё стоя у входа в комнату. Сердце бьётся быстрее, но неизвестно, то ли от волнения, то ли от радости увидеть его. Держа дневник открытым, Уильям садится на кровать и подзывает тебя к себе пальцем. Ты послушно следуешь его жесту и забираешься к нему на колени так, что твоя спина упирается ему в грудь, маленький кролик выпрыгивает из твоих объятий куда-то на пол. Мужчина кладёт свой острый подбородок тебе на плечо. — Посмотри. — его длинный палец указывает на текст, который ты написала несколько месяцев назад. Твои глаза быстро пробегают по буквам, и ты понимаешь, о чём идёт речь. О нет, от смущения краснеют не только щёки, но и всё лицо. Уильям мрачно усмехается, чувствуя, как ты извиваешься у него на коленях. Записи твердили о том, как ты признаешься ему в любви, но не можешь встречаться с ним, потому что он женат. — Больше не о чем беспокоиться. Теперь я весь твой, ничто нас не разлучит. Но затем Уильям переворачивает пару страниц назад и взору открываются твои записи годичной давности. Они далеко не об Уильяме. Ты нервно сглатываешь, когда читаешь, что написала когда-то в порыве истерики. Весь текст адресован отцу, ты пишешь, как сильно ты устала и напугана тем, что он делает с тобой и мамой. Вот только не совсем понятно, почему Уильям открыл дневник именно на этой странице. Отворачиваешься, стараясь не думать о человеке, который причинил тебе столько боли. — Уильям… Не надо… — твои губы дрожат, когда Уильям начинает читать вслух всё, что написано в твоём дневнике. Он игнорирует твою просьбу и продолжает, смакуя каждое слово, будто наслаждается тем, как тебе неудобно, как напрягается твоё тело, как с каждым предложением, которое он читает о действиях твоего отца, ты крепко зажмуриваешься и шмыгаешь носом. Ты близка к тому, чтобы заплакать, когда вспоминаешь дни, проведённые под кроватью, прячась от него. — Прекрати, Уильям! — ты повышаешь голос и встаёшь с его колен, подходя к окну. — Прекрати! Уильяму нравится, что ты вышла на эмоции. — Когда это мы перешли на «ты»? Ты замираешь, поворачиваясь к Уильяму с открытым ртом и страхом в глазах. Ты снова повысила на него голос, ты снова допустила ошибку. В горле пересохло. — Извините… Вы… Ты… То есть… Я… Его взгляд смягчается, когда он видит, какая ты жалкая перед ним, дрожишь, как осиновый лист. А ведь он ещё даже ничего не сделал, лишь задал простой вопрос. Бедная девочка, думает Уильям, что же будет, когда она увидит меня в ярости? — Тише, тише, Т/и. — Уильям закрывает дневник и откладывает его в сторону, а сам встаёт с кровати и медленно подходит к тебе. Ты испуганно наблюдаешь за его действиями. — Твой отец был плохим человеком. — начинает мужчина, опёршись локтями на подоконник. Его взгляд падает на кролика, который давно сопит в уютной подстилке. — Ты ведь писала всё это не просто так, да? У тебя никого не было рядом, ты была совершенно одна. Тебе нужна была помощь, ты хотела чувствовать себя… защищённой. Ты хотела сбежать от этого монстра, но тебе некуда было идти. Ты опускаешь голову и пустым взглядом смотришь в пол, внимательно слушая его речь. Всё, что он говорит, — правда. — Он много пил… — тихо произносишь ты, не сводя глаз с пола. — Я знаю, милая. — Уильям поворачивает голову к тебе, и на его лице появляется ядовитая улыбка, которую ты благополучно не замечаешь, твой взгляд устремлён только в пол. Ты всегда избегала разговоров на эту тему, но прямо сейчас у тебя нет сил отказать Уильяму, ты уже совершила одну ошибку, нет, две. Ты боишься, что, если попросишь прекратить этот диалог, он разозлится. — Расскажи мне ещё, Т/и. — Я… Помню, как он чуть не разбил голову маме. Не знаю, о чём они спорили. Но он очень разозлился и запустил в неё бутылкой, она упала в обморок. Я думала, что она умерла. Он сказал, что, если я позвоню тёте, он убьёт меня. — голос дрожит, ты хватаешься за юбку и нервно мнёшь её. — И… Также было время, когда он ходил по дому с ножом, пьяный и злой. В тот раз мне пришлось сбежать из дома, и я не знала, куда идти, поэтому я… побежала в… — мозг снова путает как правильно обратиться к Уильяму. — Вашу пиццерию и пряталась до следующего утра. Уильям лишь удивлённо вскинул брови, но он молчит. Хочет, чтобы ты выговорилась. — Я всю ночь пряталась в туалетной кабинке и умирала с голоду. Но я боялась выходить, думала, он найдёт меня. — ты закрываешь глаза и чувствуешь слёзы на щеках, подбородок дрожит. Всё это время ты пыталась сдержать огромное желание разрыдаться. Стискиваешь зубы и отворачиваешься от Уильяма. — И оказалось, что всё это время он был дома с мамой. И она никогда… не рассказывала мне, что между ними было тогда, но я догадалась по её с-синякам. — Мне очень жаль. — Уильям активно слушает твой рассказ, меняясь в лице. Афтон знает, как проявлять эмпатию, даже когда он её не чувствует. — Я боялась его всю жизнь. И в то же время я ненавижу его за то, что он сделал с мамой. Она не заслужила этого. Я до сих пор не понимаю, почему она не бросила его. — Твоя мама хотела, чтобы у тебя было хорошее детство, Т/и. Может быть, она этого и не добилась, но она старалась изо всех сил. Я лично это видел. Думаю, она не ушла от него, потому что из всей семьи работал только он, и она также боялась его. Но… несмотря на всё это, она тебя очень любит. Независимо от того, насколько разбитой она была внутри, она продолжала улыбаться тебе. — твоё сердце разрывается от того, насколько он прав, как будто он жил с тобой с самого рождения. Ты начинаешь плакать, и Уильям тут же обнимает тебя, прижимая к себе. Он гладит тебя по волосам, пока ты содрогаешься от рыданий. — Я рядом, любимая, давай, плачь. Выплесни всю свою боль, обиду, ненависть, горечь, которые копились эти годы. Он был мудаком, слепым ублюдком, который не видел, какая у него замечательная дочь. Я бы относился к тебе лучше, Т/и. Если бы я был твоим отцом, я бы сделал всё, что в моих силах. Уильям, сжимая тебя в объятиях, подходит к кровати и укладывает тебя на неё. Он продолжает что-то говорить, но ты уже не слышишь, голова кружится от слёз. Мужчина нависает над тобой, постель прогибается под тяжестью вас обоих. Уильям покрывает твою шею нежными поцелуями, и ты таешь. Таешь от его заботливых и нежных прикосновений, от того, как его руки ласкают твои бёдра, мужчина забирается между твоих ног и ложится на тебя всем телом. А потом он целует тебя, без языка, просто прижимается губами к твоим, и ты чувствуешь, как он улыбается. Твои пальцы зарываются в его каштановые волосы, ты шепчешь его имя ему в губы. Это всё, что тебе нужно было сегодня, просто чувствовать его рядом. Просто не быть одной. Веки становятся слишком тяжелыми, и ты погружаешься в сон. Ты забыла о том, что сказали Трейси и директор. Это не имеет значения, когда рядом Уильям.

♡ ♡ ♡

Это место ты узнаешь из тысячи, офис Уильяма Афтона, с большим письменным столом и множеством плакатов, бумаг, документов и механических штуковин, тёмными стенами, плиточным полом. Сам мужчина стоит в углу комнаты, чем-то занятый. Он не замечает тебя, хотя совершенно очевидно, что ты стоишь совсем рядом. Пытаешься подойти ближе, но ноги не двигаются. Афтон ходит по комнате, и ты видишь, что он поливает бензином всё вокруг, снова напевая чертовски знакомую мелодию. Когда он, заканчивает, он садится в свое любимое кресло, вытаскивая из кармана пачку сигарет. — Я искал тебя весь день, где же ты пропадала? — ласково спрашивает он, поднося сигарету к губам. Ты пытаешься ответить ему, но из открытого рта не вылетает ни слова. Уильям курит, он смотрит на твоё бессилие и ухмыляется. — Эван ждёт тебя целыми днями, спрашивает, когда же Т/и поиграет с ним. На мгновение чувство удивления посещает твою затуманенную голову. Эван? Но разве он не… — Он скучает, не может дождаться, когда увидит тебя. Уильям внезапно роняет зажжённую сигарету на пол, залитый бензином. Твои глаза расширяются от вида вспыхнувшего пламени. Огонь мгновенно распространяется по кабинету, пожирая детские плакаты и все чертежи Афтона. Дым от огня разъедает глаза, заставляя их слезиться. Ты чувствуешь, что твоё тело горячее, как никогда, как будто находишься прямо в эпицентре ада. Противный, едкий запах становится невыносимым, лёгкие вот-вот взорвутся. Ты не можешь издать ни звука, ни криков, ни кашля, а смог уже пробрался под кожу. Но, тем не менее, ты единственная, кто задыхается. Уильям Афтон не двигается, на его лице не отражается боли. Неважно, сколько огня уже охватило его тело, его взгляд прикован только к тебе. — Завтра будет другой день. — последние слова, которые ты слышишь перед тем, как комната полностью поглощается огнём.

♡ ♡ ♡

Резко открывая глаза, ты издаёшь громкий полу-крик, когда чувствуешь призрачный огонь на своём теле. Сразу же оглядываешься по сторонам, грудь быстро поднимается и опускается из-за резкого дыхания. Ты трогаешь себя везде, пытаясь очнуться, всё ещё чувствуя, как твоя кожа пылает. Кошмар был настолько реален, что, когда ты вскакиваешь с кровати, то чуть не падаешь, голова просто идёт кругом. Ты бежишь вниз, как ошпаренная, когда понимаешь, что Уильяма нет рядом. Нет, нет, нет, этого не может быть. Ты не хочешь быть одна, только не снова. Ноздри даже не сразу улавливают сладкий запах, доносящийся с кухни. Одетая только в нижнее белье, ты выбегаешь на кухню и обнаруживаешь, что мужчина спокойно стоит у плиты, готовя твой любимый завтрак. Ты выкрикиваешь его имя, чувствуя, как дрожат колени, и он поворачивается к тебе с удивлённым лицом. — Боже, Т/и, что случилось? — спрашивает Уильям, и ты тут же бежишь к нему, заключая его в свои объятия, сжимая так сильно, что ему даже становится неловко. Мужчина бросает взгляд на часы, которые показывают, что сейчас всего 5 утра, слишком рано. Он выключает огонь на плите и гладит твои волосы, обнимая тебя в ответ. — Всё хорошо, милая, я рядом. Всё хорошо. — успокаивает тебя Афтон. Ты немного приходишь в себя, когда понимаешь, что Уильям всё ещё дома с тобой, и поднимаешь голову, глядя на него опухшими глазами. — Мне приснился кошмар… — несчастно отвечаешь ты. — А когда я проснулась, Вас рядом не было. — А ты думала, я тебя бросил? — молча киваешь. Уильям издаёт смешок и слегка улыбается. — Ох, бедняжка. Но я всего лишь готовил тебе завтрак, тебе не о чем беспокоиться. Ты же знаешь, что я не уйду, милая. — Произнося последнюю фразу, он мягко целует тебя в щёку и вытирает оставшиеся слезы. Неважно, как сильно Уильям настаивал на том, чтобы ты продолжила спать, говоря, что ещё слишком рано, ты отказалась, страх, что этот кошмар снова настигнет тебя не уходил из мыслей. Мужчина закончил готовить завтрак и поставил его перед тобой, не переставая улыбаться и вести с тобой беседу. Как это мило с его стороны, думаешь ты про себя, он любит меня, правда любит. Ничего не съев со вчерашнего утра, ты набрасываешься на оладьи, попутно отвечая на вопросы Уильяма с набитым ртом. — Я, конечно, люблю, когда ты ходишь в нижнем белье, но ты вся дрожишь. — Уильям приносит тебе тёплую одежду и одевает тебя, проводя пальцами по твоему телу, ты снова вздрагиваешь, но теперь уже совсем не от холода. Ты перестаёшь есть оладьи, теперь завороженно наблюдая за тем, как Уильям, стоя на коленях надевает на тебя носки, а когда он ловит твой взгляд, то нежно целует твою коленку, и ты чувствуешь приятное покалывание в животе. — Уильям… — застенчиво хлопаешь ресницами, когда его имя слетает с твоего языка. Ты так жаждешь его прикосновений, потому что только так ты можешь почувствовать, что он действительно рядом. Ты хочешь, чтобы он продолжал, продолжал целовать всё твоё тело, ты жаждешь его ещё со вчерашнего дня, и тягостное желание только усиливается, когда он так дразнит тебя. — Ммм, ох… Но Уильям, будучи самим собой, отстраняется и встаёт в полный рост, вызывая у тебя разочарованный стон. Ему нравится играть с твоими чувствами, ведь так легко заставить тебя делать всё, что он хочет, просто… заботясь о тебе. Как только ты закончила есть и была готова к выходу, Уильям посадил тебя в свою машину. Ох, опять какая-то странность, ты совсем не заметила его машину вчера вечером. Должно быть, потому, что было слишком темно. В любом случае, ты не придаёшь этому большого значения. Когда Уильям нажимает на педаль, и машина трогается с места, на ум внезапно приходит вчерашняя беседа с директором. Ты беспокойно чешешь руку, прокручивая в голове, как рассказать об этом Уильяму. Он разозлится? Ты пытаешься незаметно взглянуть на выражение его лица, но он не оставляет это незамеченным. — Что, милая? — он беззлобно усмехается. — Хочешь мне что-то сказать? — Вообще-то, да, но… — ты виновато отводишь взгляд и опускаешь голову. — Я… боюсь рассказать об этом. — Ох, — Уильям приподнимает бровь в приятном удивлении и, останавливая свою машину возле университета, поворачивает голову в твою сторону. — всё настолько плохо? Скажи мне, милая, я обещаю, что не буду злиться. И ты веришь, снова. — Директор вызвал меня для серьёзного разговора о моём, эм, поведении и… Он сказал, что меня исключат, если я не заплачу большую сумму. Он сказал, что ему всё равно, где я возьму такие деньги, у родителей или заработаю, поэтому я… Я не знаю, что делать. Я не могу рисковать учёбой. Моя мама… она всегда всё делала для меня, и я чувствую, что, если меня исключат, я подведу её. Поэтому… Я сразу подумала о тебе, ой, то есть… О вас. — отвечаешь ты вопросительным тоном, теряясь в мыслях. Тебе страшно и неловко смотреть на Уильяма после сказанного. Вздрагиваешь, когда он кладёт руку тебе на ногу. — Мне очень нужна Ваша помощь… — Моя помощь, значит. — Уильям подпирает подбородок кулаком, его пальцы сжимают твою кожу, а затем он проводит рукой под твоей юбкой. — Хорошая девочка. Молодец, что рассказала мне об этом. Ты же знаешь, что папочка всегда уладит твои проблемы, милая, да? — Па… — ты пытаешься сдержать стон, когда чувствуешь его прикосновение к заветной части тела, его палец касается твоей промежности через трусики, и ты чувствуешь, как сводит живот от возбуждения. — Ах, ох, Уильям… Уильям тяжело втягивает воздух сквозь зубы, чувствуя, как ты становишься мокрой. На его лице появляется довольная ухмылка. Афтону нравится, как он разрушает твоё представление о том, что на самом деле означает это слово. Он не может насытиться, пока не развратит тебя целиком. Он сильнее нажимает пальцем на твой клитор, и ты скрещиваешь ноги, от удовольствия, разливающегося по всему телу. Уильям быстро убирает руку. — Хорошо, принцесса, я встречусь с ним после твоих пар, это будет в 5 часов верно? — спрашивает он, будто ничего и не было. Ты отчаянно смотришь на него с вопросом в глазах, даже не слушая, что он говорит. Это безумие. Это несправедливо. Ты хочешь продолжения, нет, ты нуждаешься в продолжении. И в следующую секунду тебя пронзает острая боль внизу живота, но на этот раз она ещё хуже, ты чувствуешь, как будто тысячи игл пронзают матку, и корчишься от ужасных ощущений. Уильям расстёгивает свой ремень безопасности и хватает твоё плечо, чтобы разогнуть тебя, поскольку ты свернулась калачиком от боли. Он спрашивает, что случилось. Ты смотришь в глаза Уильяму, словно пытаясь предугадать его реакцию, но всё, что ты видишь, — это то, как он взволнован. Ты и сама понимаешь, что нет смысла тянуть с этим вечно и держать это в секрете от него. — У меня сильно болит низ живота в последнее время, — отвечаешь ты, — я не знаю почему, и… Ну, одна девушка посоветовала мне сходить к гинекологу. — Девушка? — Уильям быстро меняется в лице, и его улыбка исчезает. — Имя. — Трэйси… — Афтон полностью отстраняется от тебя, садясь обратно на своё место, и на некоторое время между вами снова нависает тишина. Его глаза смотрят на студентов вокруг твоего кампуса через лобовое стекло. Ты прослеживаешь за его взглядом и, как назло, видишь Трейси, которая исчезает в дверях университета. Но Уильям же не знает, как она выглядит, да? — Я могу быть твоим личным гинекологом, Т/и, покажи мне, где именно болит. — тон наполняется агрессией, а его глаза теперь прожигают в тебе дыру, будто упрекая тебя. Ты съёживаешся от страха, и боль таинственным образом улетучивается, забывается. Уильям уставился на тебя пристальным, обвиняющим взглядом, всё выражение его лица говорит о том, что он не хочет тебя видеть. По крайней мере, ты считаешь именно так. — Почему ты вообще задаешь такие глупые вопросы? Это просто побочные эффекты от таблеток, ничего серьёзного, скоро пройдёт, нашла на что жаловаться. — Уильям устало трёт переносицу, сдвинув брови и вздыхает. — Не слушай тупых шлюх, с тобой всё в порядке. И если у тебя возникнут вопросы, обращайся ко мне. Я достаточно ясно выразился? Он знает, что с тобой, почему ты страдаешь от судорог, спазмов, боли, но он не видит смысла объяснять. Легче просто свалить всю вину на побочки от пилюль, но ты даже не знаешь, какие таблетки принимаешь и действительно ли это просто транквилизаторы. Или что-то ещё? Ты виновато киваешь и выходишь из машины, бросая последний печальный взгляд на Уильяма, ожидая от него хотя бы «хорошего дня», но нет. Его машина уезжает. Ты чувствуешь себя дерьмово больше, чем когда-либо, думая, что всё испортила. Пока ты на занятиях, Уильям не теряет времени даром и едет в центр города, просто прогуляться. Он паркует машину и выходит, вдыхая холодный осенний воздух, он чувствует умиротворение. Да, в жизни Уильяма многое произошло, особенно в последнее время, он даже чувствует небольшой стресс от работы. Уильям идёт по знакомой улице, он бывал здесь раньше, много раз со своей женой. Это навевает тёплые воспоминания. Но в отличие от других женатых мужчин, он помнит Клару, с другой стороны. Он мог бы вспомнить их первую встречу, их первый поцелуй или их первенца, их свидания или её улыбку. Он мог бы вспомнить её изумрудно-зелёные глаза, которые ярко сияли, или её длинные пушистые волосы, которые она любила укладывать в пучок. Но Уильяму наплевать на всё, что было упомянуто, ему всегда было всё равно. Вместо этого Уильям вспоминает, как он впервые ударил её по лицу, так что она упала, и как она плакала тогда. Уильям вспоминает, как он держал в руке собственный ремень, в то время как Клара смотрела на него с ужасом в глазах, забившись в угол. Любой здравомыслящий человек посоветовал бы Кларе взять детей под руку и убежать от этого психопата. И она была почти близка к этому, но что-то всегда останавливало. Вернее, не что-то, а кто-то. Дождливой ночью, когда сильный ветер норовился сорвать черепицу, её трясущиеся ноги несли её куда-то далеко-далеко от дома. Мысли о бегстве от Уильяма посещали её ещё с первого синяка, она мечтала сбежать из этого ада, потому что тогда женщина поняла, что он не является любовью всей её жизни, не такого человека она видела рядом с собой. Его садистская животная сторона всё это время глубоко скрывалась за маской харизматичного и обаятельного мужчины, который души не чает в детях. Клара хотела бы распознать это в нём ещё когда Уильям сделал ей предложение руки и сердца — Клара, где ты? Клара! Женщина была уже где-то далеко от его дома, но в приступе паники не могла узнать место, должно быть, это обычная автомобильная дорога. Ветер усиливался, что ухудшало видимость, дождь лился рекой с неба. Послышался гром, а это значило, что оставаться здесь просто так опасно, да и прятаться в лесу тоже. — Мама! — завопил Майкл, когда всего в сантиметре от него на большой скорости проехала машина. Клара столкнула своего сына с проезжей части, и он упал на мокрую грязную землю. Она склонилась над ним, чтобы проверить, не ранен ли он, Майкл зарылся пальцами в землю, чтобы отдышаться. Его испуганные глаза бегали по лицу матери, мальчик не мог понять ни слова, что она говорила, из-за шума в ушах. — Майкл! Боже мой, ты не ушибся? — она пыталась быть сильной, но её голос предательски дрожал. Как раз в тот момент, когда мальчик хотел ответить ей, его прервал крик Уильяма. — Клара, зачем ты это делаешь? — женщина испуганно повернула голову на звук, сзади, в нескольких метрах от неё стоял Афтон, закрывая лицо от урагана. Его одежда промокла насквозь, а на лице читались печаль и растерянность. Он выглядел таким несчастным, что в сердце Клары что-то оборвалось. Уильям, однако, превосходный актёр без «Оскара», каким бы бедным он ни выглядел, внутри он ухмылялся во все зубы, когда заметил обеспокоенный взгляд Клары на нём. Чтобы добавить больше драматизма своему состоянию, он медленно приближался к ней и Майклу, иногда кашляя, чтобы показать, что ему холодно. — Дорогая, не делай этого, пожалуйста. Майкл заболеет, а я этого не хочу, ты же знаешь, что его организм очень слаб. — взгляд Клары упал на Майкла, который действительно дрожал от холода, губы его посинели. Уильям достаточно умён, чтобы сыграть на чувствах Клары к её сыну. — Пожалуйста, не оставляй меня! Я не знаю, как буду жить без тебя… Ты — всё, что у меня есть. Я люблю тебя и нашего дорогого сына. Я не смогу без вас! — Уильям бросил взгляд на Майкла, от которого у мальчика по спине пробежали мурашки. — У-Уильям, я… — состояние Клары было пограничным, если раньше она была полна решимости оставить этого монстра позади, то теперь её мозг был затуманен его словами любви. Уильям приближался к ним всё ближе и ближе, Майклу это совсем не нравилось, потому что он всё ещё был очень напуган. — Я знаю, ты в смятении, детка, но всё в порядке. Я заберу тебя, и мы пойдём домой. Я не причиню тебе вреда- — Нет, ты врёшь, врёшь! Не подходи! — женщина сама от себя такого не ожидала, слова вырвались сами собой, от эмоций. Сразу осознав, что она повысила на него голос, она закрыла рот руками и испуганно подняла брови. Уильям никогда никому не позволял повышать на него голос. — Мне жаль, что я довёл тебя до такого состояния. Мне жаль, что я ударил тебя, я не знаю, что на меня нашло, я просто разозлился и выместил это на тебе… Да, я знаю, я полный мудак, дорогая, я знаю! Мне не стоило этого делать. — он стоял всего в метре от неё, глядя ей в глаза, как будто пытался проникнуть в её мысли и заставить простить его. — Я люблю тебя, Клара. Но дело в том, что ему не нужно было лезть ей в голову, она уже приняла решение, и оно было в пользу Афтона. Это было глупо, но Клара, как всегда, поверила своему мужу. Его речь тронула её душу, он звучал так искренне и жалко, будто ему действительно было жаль, что он избил её. В следующий момент, когда слёзы уже текли по её лицу, Уильям заключил её в объятия вместе с Майклом. Она начала рыдать у него на груди, что-то невнятно говоря и спрашивая: «Ты клянешься, что это было в последний раз?», на что Уильям гладил её по спине и шептал: «Да, милая, я клянусь, обещаю. Такого больше не повторится.» Его голос был полон честности и любви, но, к сожалению, Клара не видела его широкой улыбки, которая означала совершенно противоположное. Однако Майкл прекрасно видел это и знал, что это очередная ложь. Уильям не замечает, как он, погруженный в воспоминания, чуть не врезается в столб на улице. Несколько проходящих поблизости ребятишек смеются над этим, на что Афтон сердито шипит. Посреди оживлённой улицы он замечает старика, который сидит на старом маленьком коврике и просит милостыню. Это выглядит грустно, удручающее, его лицо всё в морщинах, один глаз с бельмом, а руки трясутся, когда он протягивает их за деньгами. Но Афтон, как думает он сам, не какой-то аморальный урод без сердца, а совсем наоборот. Поэтому он достаёт бумажник из кармана брюк и направляется к старику, доставая приличную сумму долларов. На лице Уильяма появляется ухмылка от резко возросшего чувства собственной важности, от повышения собственной самооценки в глазах окружающих и особенно в глазах этого жалкого старика. — Вот, возьмите. — Уильям решительно вкладывает деньги в сухие ладони пожилого мужчины на что тот удивлённо моргает и поднимает голову, чтобы посмотреть в лицо «добродетелю». На секунду Афтону даже становится не по себе под таким пристальным взглядом. Старик долго смотрит на него с нахмуренным лицом, прежде чем вернуть доллары обратно в руки Уильяма. — Ну что же вы? Возьмите. — однако незнакомец машет на него рукой в знак того, чтобы Афтон ушёл. — Я не беру деньги из рук, которые по локоть в крови. — загадочно, но с отголосками злобы произносит старик. Уильям молча убирает деньги обратно в карманы. По-хорошему, ему следовало бы сейчас оставить этого старого идиота, но любопытство берет верх. — Я знаю всё, что ты натворил. Ты настоящий монстр, думающий, что он может крушить судьбы людей. Но это не так! — последние слова произносятся слишком громко, что привлекает внимание окружающих. Уильяму не нравится, что за ним сейчас наблюдает так много глаз, он сжимает деньги в карманах, пытаясь сдержаться, чтобы не ударить этого старика. — Ха-ха-ха, во чудак! Такую ересь несёт, зуб даю, у него нет денег на таблетки! — Афтон разводит руками и смеётся, чтобы не вызвать подозрений. Люди смотрят на пожилого мужчину и понимают, что Уильям прав, поэтому вновь разбегаются по своим делам. — Так, а теперь послушай меня. Мне всё равно, сколько ты знаешь, никто не поверит старому бездомному больному шизофренику, как ты. Ты даже на улице долго не продержишься без моей помощи, поэтому советую тебе просто брать деньги, когда дают. Иначе глядишь, сдохнешь на улице, как псина. — теперь голос Уильяма злой, ему так чертовски любопытно, откуда этот урод знает об убийствах, но он списывает это на обычное старческое слабоумие. Чего только больным в голову не придёт. — Верно. Я умру, и моя душа будет в аду или на небесах, в отличие от тебя. — хриплым голосом отвечает старик. Афтон не отводит от него взгляда, пытаясь найти хоть какой-то смысл в словах безумца. Незнакомец продолжает речь, а его полуслепые глаза смотрят в никуда. Как будто он не в том же мире, что и Уильям. — Ты не заслуживаешь ада, мистер Афтон. И душа твоя никогда не обретет покоя, и будешь ты молить смерть, чтобы она наконец забрала тебя. Но этого никогда не произойдет. Богом клянусь, это будет пытка, та же самая, через которую ты заставил пройти всех невинных детей. Бог, значит? Теперь это и правда звучит как чушь, просто старческий бред, видимо, что-то старику привиделось. Уильям не верит в бога. Поэтому вся его речь — хуйня. Бред. Чушь. Уильям закатывает глаза и раздражённо поджимает губы, этому старому мудаку со столь богатой фантазией действительно нужны таблетки или, по крайней мере, хорошая оплеуха по голове, чтобы прийти в себя. Афтон знает, что это неправда, в конце концов, от шизиков можно ждать чего угодно, они всегда болтают довольно несуразные вещи. Но тогда почему эти слова остаются у него в голове, Уильям в чём-то сомневается Желая не терять ни минуты в обществе этого придурка, Уильям всё же кидает доллары рядом с грязным ковром. — Это тебе на таблетки от шизы. — и уходит Уильям встречает директора недалеко от учебного заведения. Невысокий мужчина задумчиво хмурит лоб, лицо Афтона кажется знакомым, но он не обращает на это внимания. Они оба знают цель своей встречи и лучше покончить с этим поскорее, оба мужчин люди занятые. Афтон пожимает ему руку, представившись твоим отцом, и они приходят к выводу, что поговорить стоило бы в тихом месте, вдали от любопытных глаз и ушей. Уильям отвозит его к тебе домой, и всю дорогу ты нервно ёрзаешь на заднем сиденье. Двое мужчин просят остаться наедине, они проходят в гостиную. Ты, не желая оставлять их, уходишь, но все равно держишь ухо востро. Когда директор спрашивает о том, где же жена Уильяма, по совместительству твоя мама, Афтон резко отвечает, что вы живёте одни. — Значит, она папина дочка? Вполне логично, что она такая избалованная. — ты удивляешься тому, какую чушь он несёт. Ты не можешь перестать подслушивать, беспокоясь, что что-то может пойти не так. Но когда они обсуждают твои оценки, посещение, твоё поведение, ты едва слышишь критику в свой адрес. Уильям слушает его с интересом, кивая его словам и иногда бросая незаметный взгляд на тебя, прячущуюся за приоткрытой дверью. Поскольку директор видит, что Уильям настроен вполне благодушно, он начинает подводить разговор к теме сплетен и почему они появились. Уильям постукивает пальцем по кофейному столику, но сохраняет спокойное выражение лица Но как только мужчина осмеливается упомянуть о вечеринке, Уильям близок к тому, чтобы потерять самообладание. И когда директор добавляет, что студенты говорят о том, что ты переспала со случайных парнем, (а Афтон знает о ком идёт речь), разум Уильяма затуманивается от ярости, и он толкает маленький столик ногой, кружка с горячим чаем опрокидывается на директора, ошпаривая того кипятком. Не успев опомниться, он видит пистолет, направленный прямо ему в лицо. — М-мистер! — от страха, забыв имя человека, стоящего перед ним, кричит пухлый мужчина. Он вскинул руки, отпрянув от Уильяма. — Мистер, в этом нет необходимости! Опустите пистолет А потом Уильям нажимает на курок, пуля влетает мужчине в лицо, превращая его в уродливое кровавое месиво. Его тело падает замертво. Небольшая часть мозга начала вытекать через то, что осталось от глазницы. Уильям опускает руку, держащую пистолет и разражается жутким смехом, леденящим душу. Он даже забыл, что ты всё это время стояла за дверью. Он кладёт пистолет на стол и медленно поворачивается к тебе, и ты почти теряешь сознание от ужасного зрелища. Его разъяренное лицо искажено широкой улыбкой, обнажающей клыки, а бешеные глаза, готовые вылезти из орбит, смотрят даже не на тебя, а сквозь. — Он мёртв… Он м... мёртв. — всё, что ты можешь выдавить из себя, в панике держась за дверь. Ты не осмеливаешься войти в гостиную. — Именно так, любимая. — не перестаёт улыбаться Афтон. — Я же сказал, что разберусь с твоими проблемами. — он медленно начинает приближаться тебе, и ты замираешь на одном месте, шок и страх блокируют движения. — Но мы ведь не хотим, чтобы кто-то знал об этом, верно? Полиция, например. А то они могут забрать меня у тебя, навсегда. Ты бы не хотела этого, верно Твои губы дрожат, ты не произносишь ни слова, даже слёзы не текут, и ты в животном страхе соскальзываешь на пол, до сих пор не понимая, что произошло.

♡ ♡ ♡

Взгляд Элизабет прикован к экрану телевизора. Она много смотрит телевизор, очень много. Но с тех пор, как Уильям настроил каналы, по телевизору вечно крутится канал только с детскими телешоу. Разве не так поступил бы каждый любящий отец? Элизабет — замечательная дочь, она уже сделала домашнее задание и даже дополнительные. Бедная девочка целый день сидит одна по приказу Уильяма, он не выпускает её на улицу без его разрешения. Только в школу, а потом домой. Ей больше нечего делать, кроме как смотреть телевизор. Элизабет, конечно, всегда с любопытством спрашивает папу, почему он занят больше обычного, но он всегда отмахивается от неё: «Дорогая, папа очень устал, он много работает и ему нужно зарабатывать деньги. Они же не с неба сыпятся. Общение Уильяма и Элизабет с каждым днем сходило на нет, он лишь отвозил её в школу и забирал оттуда, иногда ей приходилось возвращаться домой одной, так как у него не хватало времени. Он приходил домой глубокой ночью, когда она уже спала на диване, что всегда заставляло Уильяма улыбаться. Однако улыбался он не из-за того, что это его единственная дочь, а потому, что её поведение так сильно напоминало ему тебя, когда ты была примерно того же возраста, что и Элиза. Девочка снова смотрит любимое телешоу, стараясь не обращать внимания на гром за окном. Она зевает, ей очень хочется спать, но громкие раскаты грома не дают ей уснуть. Элизабет боится такой погоды, и что ещё хуже, она снова одна. Она устало трёт глазки, но сразу же оживает, когда персонаж телешоу заводит разговор о маме. Она скучает по Кларе, не проходит и дня, чтобы Элиза не думала о ней. Однажды она попыталась спросить Уильяма, куда она ушла, но он не был рад и сказал ей никогда больше не спрашивать о таких вещах: «Элизабет, дорогая, твоя мама… Я не хочу этого говорить, но она никогда не любила тебя. Она бросила тебя, Майкла и меня, потому что никогда не любила нас. Но не волнуйся, я всегда буду с тобой и не отдам тебя ей.» Когда дверь с громким звуком распахивается, девочка невольно вздрагивает и оборачивается на шум. В дверях стоит потрёпанный Майкл в промокшей одежде, по его глазам видно, что он не спал уже несколько дней. Его лицо напряжено, а глаза широко открыты, и первое, что он делает, это оглядывается, чтобы проверить, дома ли Уильям. Когда он убеждается, что его жизни ничего не угрожает, то проходит в дом полностью, оставляя за собой мокрые грязные пятна от кроссовок. Он подходит к Элизабет, и мышцы его лица немного расслабляются, когда он видит, что с сестрой всё нормально. Как сильно Майкл боится потерять её, рискуя своей жизнью, он всегда навещает Элизу, чтобы проверить, всё ли с ней в порядке. Сначала он проверяет, стоит ли машина отца у дома, потому что, если так и есть, тогда Уильям дома, и Майклу лучше не попадаться ему на глаза. Пока Элизабет с любопытством изучает внешний вид Майкла и задаёт вопросы, он, еле слушая её, подходит к холодильнику, открывает его, и его глаза ищут еду. Желудок урчит от голода. Юноша находит упаковку молока и чёрствый хлеб и, не теряя ни секунды, хватает его и откусывает большой кусок. А Элизабет смотрит на него с сожалением и даже страхом в глазах, не понимая странного поведения. Это не тот Майкл, которого она знала. Она не подходит к нему, чтобы обнять, и Майкл замечает это, но ничего не может поделать. Если он не съест хотя бы крошку, точно сдохнет с голода. Когда он доедает хлеб, он заканчивает свою трапезу глотком ледяного молока. Оно настолько холодное, что его горло вот-вот превратится в ледышку, но Майкл слишком голоден, чтобы обращать на это внимание Его пальцы уже никогда не будут прежними, но, по крайней мере, они срослись. Правда теперь они кривые и некрасивые, но Майклу это не важно. Ему важно, где ты и всё ли с тобой в порядке. Майкл не пошёл к врачу, потому что он просто не мог, так как пытался найти выход из леса, где Уильям бросил его. Парень смотрит на часы, уже 9 вечера, Уильяма ещё нет дома Майкл всё ещё пытается найти способ связаться с тобой. — Если хочешь, я могу дать тебе свой шоколадный батончик. — говорит Элизабет, Майкл улыбается и подходит к ней. — Нет-нет, тебе лучше оставить его себе. — отвечает парень, и его взгляд падает на телевизор. — Чего смотришь? Девочка произносит название шоу, но Майкл пропускает его мимо ушей. Его лицо искажается от ужаса, кожа бледнеет, он чувствует необъяснимую слабость в ногах. — Этого не может быть! — панически повторяет Майкл у себя в голове и быстро трёт глаза в надежде, что ужасное изображение исчезнет, но ничего не меняется. Сердцебиение Майкла учащается, всё внутри вот-вот взорвётся, и он чувствует непреодолимую боль в груди. Он едва сдерживает крик, лишь трясётся от страха. По другую сторону экрана он видит лицо собственного отца. Майкл быстро мотает головой из стороны в сторону, как будто пытаясь убежать от этого убийцы, не веря своим глазам, но застывает на месте. Тело парализовано страхом. — А вот мы и встретились. Майкл, ты не спрячешься от меня. Я найду тебя. Я найду тебя везде, из-под земли достану. — ужасающе произносит монстр в телевизоре. —Думал, что сможешь спрятаться за маминой спиной?! НЕТ! — лицо Уильяма краснеет от гнева. — МАМОЧКИ БОЛЬШЕ НЕТ, МАЙКЛ! НА ЭТОТ РАЗ МАМОЧКА НЕ ЗАЩИТИТ ТЕБЯ. МОЖЕШЬ УБЕГАТЬ ОТ МЕНЯ СКОЛЬКО ХОЧЕШЬ, СЫНОК, НО ЗНАЙ, Я ВИЖУ КАЖДОЕ ТВОЁ ДВИЖЕНИЕ, Я ВСЕГДА РЯДОМ — Нет, нет! — адреналин всплёскивает в организме Майкла, и он, наконец, отводит взгляд от экрана, его глаза находят старую бейсбольную биту, и он хватает её. Всё происходит с бешеной скоростью, Майкл не отдаёт отчета своим действиям и со всей силы разбивает экран телевизора Экран трескается с громким звуком, который отрезвляет Майкла, и он с открытым ртом роняет биту, глядя, что он натворил. Он поворачивает голову к сестре, которая от страха забилась в угол дивана. — Чёрт, я… Прости, Элиза! Прости! Прости! — Майкл отпрыгивает от разбитого стекла и делает несколько шагов назад, дёргая головой. — Я думал… Блять, прости! Элизабет смотрит на него тем же взглядом, что и Эван. Майкл — монстр?

♡ ♡ ♡

Популярность пиццерии росла, но совсем не так, как хотел Генри. Если раньше она была известна как рай всевозможных радостей и развлечений, то теперь это «место, откуда дети никогда не возвращаются», как говорят слухи. Пиццерия получила много жалоб от обеспокоенных родителей, что привело к её временному закрытию. Вот только Уильям не расстроился из-за этого, так как у него уже был другой план в голове, который он разрабатывал очень давно. И он собирается осуществить его очень скоро. Уже сегодня состоится демонстрация новой линейки аниматроников, и Уильям представит сотрудникам свои новые творения. А что насчёт его друга? Афтон больше не видел смысла в Генри, потому что последний слишком подавлен, чтобы продолжать работать, всё, что он делает, — берёт отгулы. Генри, тем не менее, уже теряет надежду на то, что его дочь ещё жива. Он опустил руки, дело всей его жизни стало местом, где он до сих пор слышит смех Шарлотты. У мужчины просто нет сил стоять рядом с пиццерией, потому что он всё ещё ждёт, когда она выбежит и бросится на него с объятиями. Генри винит себя в том, что он бесполезен, но ещё больше он винит чёртову полицию, которая ни хрена не делает. Уже весь город говорит о загадочном убийстве девочки возле пиццерии, об этом кричат газеты и с экранов телевизоров, но полиция и пальцем не пошевелит. Генри ругался с ними один раз, второй, а на третий они просто вытолкали его из участка, заявив, что он мешает и устраивает скандалы, когда ещё даже не ясно, его это дочь или нет. — Вот когда всё выяснится, тогда мы вам и позвоним. Вы и так дали нам все показания Уильям считает Генри ненадёжным, безответственным и эгоистичным. Как он вообще посмел не появиться в такой важный день для его же друга? Афтона абсолютно не волнует, что Генри потерял дочь, члена семьи. Уильям и сам прошёл через это, у него тоже погиб сын. И что теперь? Мужчина не понимает это шоу жалости, которое устраивает его коллега. Это ведь просто грёбаный ребенок. И теперь, когда бизнес Уильяма и Генри медленно умирает, Эмили просто закрывает на это глаза. Как будто все годы, которые они потратили на строительство пиццерии, сколько денег и нервов они вложили в неё, были для Эмили пустым звуком. — Знаешь, — говорит Уильям, ставя стакан с водкой на стол, в то время как его серебристые глаза хищно смотрят на Генри. — Ты мне нравишься. — Пффф, что? — шутливым тоном спрашивает Генри. Уильям усмехается, как мило, что Эмили делает вид, будто не слышал, что тот сказал. — Ты хороший друг, лучший, который у меня когда-либо был. — объясняет Афтон, наблюдая, как Генри опустошает бокал спиртного. Лицо мужчины краснеет от терпкого вкуса, а горло немного горит от водки. — Поэтому ты мне и нравишься. Ты замечательный человек и очень заботливый отец. У тебя идеальная жизнь, Генри. У тебя есть всё, что ты хочешь. — продолжает Уильям, придвигаясь ближе к Генри. — Твой бизнес идёт в гору, у тебя есть милая любимая дочь и красивая… Осмелюсь сказать, сексуальная жена. — Ухмыляется Уильям, и Генри бросает на него удивлённый взгляд, но слегка улыбается, принимая это за комплимент. — Дааа, — тянет друг. — она хороша. — О чём я и говорю, приятель. — теперь Уильям сидит слишком близко к своему коллеге, опасно близко. Генри видит Афтона размытым, всё двоится у него в глазах. Мда, напоить своего друга не составило большого труда, и Уильям воспользовался этим. Уильям открывает глаза. Сейчас не время погружаться в старые воспоминания. Мужчина смотрит на себя в зеркало, поправляя галстук. Он выглядит неплохо, даже идеально. Уильяму всегда нравилось в себе всё. То, как он выглядит, одевается, говорит. И он всегда использовал своё магнетическое обаяние на других, мужчинах или женщинах, он вызывал симпатию у всех с первого взгляда, потому что ослеплял их харизмой. А что говорить о детях? Им он нравился тоже. Может, не так сильно, как Генри, но Уильям всё равно мог легко войти в доверие к ребёнку. Уильям ни на секунду не нервничает. Когда он входит в просторную комнату, его встречают восхищённые взгляды. Он идёт к центру комнаты, окруженный сотрудникамм и некоторыми механиками, которые раньше помогали чинить старых аниматроников. Уильям жаждет представить свою линию фантайм аниматроников. Он уверен, это будет прорыв. Фантайм лучше, во всех аспектах они выигрывают у старых. Они более красочные и интересные по дизайну, что идеально подходит для привлечения детей. Они могут выполнять больше функций, чем просто петь. И самое главное, внутри у них есть специальный механизм. Как Уильям с гордостью начинает свою речь, рассказывая о скором открытии дочерней ресторанной франшизы Фредди Фазбера, которая будет называться «Мир пиццы Цирковой Бэйби». Он даже принёс свои рисунки аниматроников, раздавая их людям в комнате, и те сразу одобрительно кивают. Продолжая говорить, Уильям случайно смотрит в окно, где видит восторженную Элизабет. Он хмурится, думая, как она вообще сюда попала. Мужчина объясняет, как ему пришла в голову идея открытия нового заведения, говоря, что дети устали от старых аниматроников, а также те были проблематичными из-за того, что постоянно ломались. И его взгляд снова падает на Элизабет в окне, когда она счастливо улыбается папе. — Мистер Афтон, — поднимает руку один из сотрудников. Уильям натягивает улыбку, кивая, чтобы мужчина продолжил. — У меня и других есть вопрос. Мы заметили странную дыру в груди аниматроника Бэйби, не могли бы вы объяснить, для чего это? — Конечно! — Афтон совершенно забывает о дочери. — Это специальный механизм для приготовления мороженого внутри её живота, — он подходит ближе к мужчине, который задал вопрос, и забирает рисунок, указывая пальцем на грудь аниматроника. — На самом деле, это внутренний захватыватель для десерта. То есть, когда ребёнок будет рядом, то датчики сообщат ей об этом, и она отдаст ребёнку угощение! Уильяма прерывает Элизабет, громко стучащая в окно, что заставляет всех обернуться и посмотреть на неё. Афтон сердито вздыхает, но прячет это под маской доброго отца. — Прошу прощения, это моя дочь. Ей как раз не терпится увидеть Цирковую Бэйби… Я вернусь через минуту. Уильям выходит из комнаты на улицу, оставив сотрудников делиться мнением друг с другом о произнесённой речи. Мужчина подходит к дочери, кладёт руки на бёдра и спрашивает её, почему она здесь — Я возвращалась из школы и… — начинает девочка, но не замолкает, когда видит серьёзный взгляд отца. — И? Говори, Элизабет, у меня не так много времени. — И я решила пойти в пиццерию, чтобы увидеть тебя, папочка! — она невинно улыбается, покачивая рюкзачок в руках. — Ты много работаешь в последнее время и выглядишь голодным, — девочка достаёт пакетик шоколадного молока и протягивает её Уильяму. — Сегодня в столовой давали, и я взяла для тебя! — Мм, спасибо, дорогая. — улыбается Уильям, принимая «подарок» из рук дочери. — Ну что? Ты возьмёшь меня с собой завтра? — глаза Элизабет блестят от радости, и она складывает руки вместе, умоляя Афтона, но его улыбка тут же исчезает. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста? — Мы уже говорили об этом, Элизабет. — девочка в отчаянии кусает губу, зная, что, если отец называет её полным именем, это значит, что он не в лучшем настроении. — Не заставляй меня злиться. Я сказал тебе идти домой после школы, а ты ослушалась. Я посмотрю на твоё поведение, а теперь — быстро домой. — грозно произносит мужчина. Не дожидаясь ответа дочери, он уходит в пиццерию, а Элизабет провожает его печальным взглядом. Презентация прошла замечательно, как и хотел Уильям, рабочий персонал по достоинству оценил конструкции аниматроников и их новые функции. Уильям не может дождаться завтрашнего дня, чтобы наконец увидеть, для чего были созданы фантаймы на самом деле. Когда он поздним вечером входит в свой дом, первое, что он замечает, — грязные следы, ведущие на кухню и в гостиную. Он знает, чьи они, Майкл всегда был свиньей. Уильям раздражённо вздыхает, когда открывает уже пустой холодильник и видит, что даже чёрствый хлеб съеден, не осталось ни крошки. Бедный его сынок, голодный мальчишка, а ведь он никогда не любил хлеб. Наверняка он думает, что отец не знает о его секретных походах домой каждый раз, когда Уильям работает, как грустно. Уильям громко хлопает дверцей холодильника, внутри медленно накапливается гнев, только одна мысль об этом ублюдке действует Уильяму на нервы. Майкл в курсе, что завтра важный день для Уильяма, он знает, что ему придется быть рядом с отцом для того, чтобы помочь ему. Но в чём? Понятное дело, что не развлекать гостей заведения. Майкл мечтал, чтобы этот день никогда не наступил, он не хочет снова видеть собственные руки в крови детей. И вот, наступает завтрашний день, обещающий быть превосходным, полным радости и впечатлений, незабываемых эмоций. Уильяму пришлось взять Элизабет с собой, потому что он забыл об одной их маленькой сделке. Если она сдаст школьный тест на отлично, то пойдёт с ним. Афтон согласился, так как был абсолютно уверен, что она провалит его, ведь она была довольно плоха в математике, но каково же было его удивление, когда девочка пришла домой с гордым лицом, объявив папе, что она единственная из класса, кто получил оценку отлично. И Уильям, будучи человеком слова, согласился взять её с собой. Хотя с одним небольшим замечанием, что она и близко не подойдет к Цирковой Бэйби. Элизабет легкомысленно кивнула на его требование, зная в глубине души, что она не послушает папу. Уильям не может позволить себе потерять ещё одного ребёнка, это будет стоить слишком дорого репутации. Но чем больше он запрещал ей, тем больше возрастал её интерес. Уильям в конце концов подумал, что лучше иметь контроль над дочерью и ситуацией, чем позже она тайно ускользнёт и подвергнется опасности. Уильям помог Элизабет выйти из машины, взял её за руку и повёл к заведению. Внутри их уже встречает Майкл, который от волнения переминается с ноги на ногу, а Уильям не скрывает злой улыбки при виде бледного лица своего сына. — Привет, Майкл, — радостно приветствует Уильям, раскрывая объятия сыну. Юноша неуверенно обнимает отца, и глава семьи чувствует, как молодое тело напрягается от дискомфорта. Он всё ещё боится отца, это хорошо. — Как поживаешь? Почему не навещаешь? — Я, эм, — Майкл отдёргивается и резко выпрямляется. Ох, его нервы так расшатаны. —Я учусь и работаю, хех. — Майкл нервно сглатывает, надеясь, что Элизабет не расскажет, что он появился дома в прошлый раз. — Это отнимает много времени, так что я… У меня плотный график. Элизабет, однако, даже не углубляется в их разговор, поскольку её глазки ищут заветного аниматроника. — Хм, по крайней мере, у тебя есть выходной, чтобы помочь мне. — Уильям широко улыбается, гладя Элизабет по волосам. — У меня есть для тебя задание. Видишь коробки в углу? Нужно отнести их в кладовку. Какой милый разговор между членами семьи. Как будто Майкл не страдал от холода, пытаясь найти место, где похоронить мать, как будто Уильям не убил ещё одного человека, разнеся тому череп. Первый день открытия идёт как по маслу, много детей приходят посмотреть на новых аниматроников и поиграть с ними, попробовать новую пиццу и напитки. Уильям с усмешкой наблюдал, как ребёнок слёзно умолял маму купить игрушку. — Майкл, — мрачным тоном зовёт Уильям. Парень поворачивается к нему, держа в руках тяжёлые коробки. — Ты должен присматривать за Элизабет, не спускай с неё глаз. Не хотелось бы потерять единственного вменяемого ребенка в этой семье. С этими словами Уильям уходит в свой офис для важного рабочего звонка. Майкл чувствует, как на лбу выступает пот, в его голове всплывает ужасная картина смерти Элизабет. Трясущимися руками он несёт коробки в кладовку, ставит их на пол, и его пальцы начинают сводить от боли. Он знает, что сломанным костям нужно больше времени, чтобы восстановиться, но он не может рисковать жизнью сестры. Парень бежит на главную сцену с аниматрониками, где находится большинство детей. Он паникует, ведь знает истинные намерения фантаймов, и он представить себе не может, что Уильям сделает с ним, если Элизабет умрёт. Более вероятно, что Майкл умрёт сразу после неё. Майкл со страхом наблюдает, как голубые глаза Цирковой Бэйби смотрят на толпу детей, бегающих по комнате и играющих, он прекрасно знает, почему она следит за ними. Она считает их, ей нужно, чтобы в комнате остался только один ребенок, прежде чем она превратится в жестокую машину для убийств. И Майкл не простит себе, если его любимая сестра окажется один на один с этим роботом. Его глаза находят Элизабет, он ловит её завороженный пристальный взгляд на аниматронике, девочка восхищается её песней. Она стоит, словно зачарованная, с наивной улыбкой, думая, что этот робот был создан только для неё. Она ждала этого момента целую вечность, и, наконец, она здесь, её счастью нет конца. У Майкла не хватает времени, чтобы добраться до неё, так как Уильям делает это первым, мужчина каким-то грубым образом хватает дочь за руку, вытаскивая её из мира фантазий. Майкл наблюдает, как Уильям сердито объясняет ей что-то, но не может точно расслышать из-за громкой песни Бэйби, разносящейся по всей комнате. Элизабет виновато опускает голову, в то время как Уильям бросает на Майкла смертельный взгляд. Его брови опущены, шея напряжена, и всё лицо будто краснеет от злобы, прежде чем он снова выходит из зала. Похоже, Уильям действительно занят. Проходит 30 минут, и Майкл не отходит от Элизабет, наблюдая за каждым её движением. Количество детей уменьшилось, так как большинство из них пошли посмотреть на других аниматроников. Всё это время Майкл чувствовал, как его сердце колотится и останавливается, когда Элиза делает один маленький шаг навстречу Бэйби. Он быстро подбегает к ней, в памяти до сих пор остается то, что он сделал с Эваном. Но Майкл, стиснув зубы, клянётся себе, что никогда не допустит, чтобы то же самое случилось с ней. Он больше не подросток, который чудовищно издевался над младшим братом, он давно осознал свою вину и теперь сделает всё возможное, чтобы защитить сестру. И тебя, конечно. — Майкл, посмотри на нее! Она такая красивая и блестящая! — восклицает девочка. Около 6 детей, считая Элизу, остаются в комнате с Цирковой Бэйби. Юноша умиротворённо вздыхает, когда замечает, что Элизабет действительно следует приказу отца и остаётся рядом с братом, не приближаясь к роботу. Всё идет нормально, пока Майкл не слышит громкий крик ребенка, который упал и сильно ушиб ногу. Его мама бежит к нему, и вокруг собирается много зевак, наблюдающих за тем, что произошло. Майкл растерянно оглядывается по сторонам, но Уильяма, кажется, нигде нет. — Что вообще происходит в этой забегаловке?! Она не успела открыться, как мой сын уже получил травму, я буду жаловаться! — ругается женщина, её сын плачет всё громче, держась за ногу. Майкл подносит ногти ко рту, нервно покусывая их, он не знает, что делать. — Я вызову полицию, почему пол такой скользкий?! Майкл умоляет Уильяма прийти и решить проблему, но ничего не происходит. Отец будто испарился. Где этот ублюдок?! Майкл нервничает, намечается скандал, и, если женщина вызовет полицию, Уильяму это наверняка не понравится. — Блять… — тихо пробормотал Майкл. Это не его обязанность — решать такие проблемы, как эти, чёрт возьми! Но он не может позволить скандалу разрастись. Парень смотрит на Элизабет, которая тоже заметила плач мальчика. — Элизабет, послушай. — Он наклоняется к сестре и старается, чтобы его тон был как можно более серьезным. — Я быстро разберусь с этим, но я хочу, чтобы ты слушалась отца. Не смей приближаться к аниматронику, хорошо? Я скоро вернусь, но не смей подходить к ней. Папа будет очень зол. Последние слова Майкл произносит низким, даже сердитым голосом, пытаясь напугать её, и это работает, поскольку девочка медленно кивает, переваривая его слова. Майкл выбегает из комнаты. Он уверен, что всё будет быстро, он справится с этим оперативно, не пройдет и минуты, как он снова будет рядом с сестрой, оберегая её. Она остаётся одна, любопытные дети ушли посмотреть, что произошло, потому что крики разгневанной женщины становились всё громче, а её угрозы почти превратились в реальность. Элизабет хихикает, подходя ближе к Бэйби. Нарушать папины запреты всегда забавно. — Папа не смотрит… — игриво шепчет она, изображая преступницу, нарушая все правила. Она знает, что это её единственный шанс познакомиться со своим любимым аниматроником, и она не собирается его упускать. Девочка идёт к сцене, и голубые глаза Бэйби недобро смотрят на неё. — Не говори папе, что я здесь! — восклицает девочка, пряча хихиканье маленькими детскими ручками. — Я тоже хотела посмотреть твоё шоу! — Элизабет восхищается шедевром отца. Это лучший аниматроник, которого она когда-либо видела, как будто Уильям создал ей подружку! Она выглядит такой доброй и милой, что в чём-то Элиза видит Бэйби похожей на себя. — Я не знаю, почему он не позволяет мне подойти к тебе поближе, ты замечательная! Словно загипнотизированная, Элизабет продолжает осыпать аниматроника комплиментами, надеясь, что та ответит. Она кладёт руки на сцену и подтягивается, взбираясь на неё. Она так близко! Бэйби опускает голову к девочке, продолжая улыбаться, издавая характерные роботизированные звуки, иногда приветливо махая. Затем аниматроник достаёт ванильное мороженое и протягивает его Элизабет. Как раз в тот момент, когда девочка с наивной искоркой в глазах собирается взять угощение, она замечает огромный коготь, который направляется на неё с бешеной скоростью. И следующее, что она чувствует, — это пронизывающую боль, когда металлическое устройство Бэйби вцепляется в её детское тельце. Настойчивое любопытство и очарование сменяются чистым ужасом и криком в агонии менее чем за секунду. Она задыхается от болевого шока. Элизабет пытается позвать папу на помощь, но её крик заглушается собственной кровью, сочащейся изо рта. С сумасшедшей скоростью аниматроник заталкивает внутрь уже разорванное и мёртвое тело девочки, по комнате раздаётся хруст костей. Пол сцены блестит от лужи крови. Комната темнеет, свет гаснет, словно символизируя конец жизни. Будто… Это и был настоящий конец шоу. Уильям, который пришёл сюда несколько секунд назад, смотрит на жалкое зрелище с каменным лицом, но всё же чувствует раздражение. Он стал свидетелем смерти своей дочери и не спас её, не желая пачкать руки, но он также знал, что это будет бесполезно. Хватка аниматроника смертельна. Глаза мужчины внимательно изучают сцену, но затем он слышит громкий крик, который быстро прерывается, Майкл зажимает рот рукой. — Блять, блять, блять! — невнятно бормочет Майкл, держась за голову. Его глаза широко распахнуты от шока, в то время как рот остается открытым, издавая непонятные вздохи. Его безумно трясет, и он чувствует покалывание в теле, в сердце, во всех органах. — Вот дерьмо… Я… Пиздец, блять! Сука! Блять! — дрожь пробегает по его спине, он не может подобрать слов. — Мда. Ты облажался, Майкл. — Уильям разводит руками и пожимает плечами, сурово смотря на сына. — Ты облажался дважды, Майкл. — скучающим тоном говорит Афтон, устало потирая между бровей. — Ты даже не можешь выполнить простые задания, которые я тебе даю, что ты вообще за человек? Ты неудачник. Ха, я вырастил сына неудачника. — сквозь слёзы гнева и ненависти Майкл замечает странную ухмылку на лице отца. — Ну, если следовать закономерности, то следующим, кто сдохнет, будешь ты. Майкл не может подобрать слов для ответа, да ему и не нужно, Уильям всё прочитал на его лице. Парень падает на колени, пряча лицо в холодных от страха ладонях, и скулит, как животное, над телом сестры. Это не крик, а настоящий вой, наполненный болью, страданием и… страхом. Майкл плачет до тех пор, пока его лёгкие не начинают гореть, пока он больше не слышит собственного голоса из-за гула в ушах. Тем временем Уильям, скрестив руки на груди, с отвращением наблюдает за Майклом. — Спасибо за помощь, сынок, я знал, что могу на тебя рассчитывать. — издевается Уильям, но Майкл уже не слышит. — Будь полезен хотя бы сейчас и убери всё, что осталось от сестры. Ближе к ночи Майкл, находясь в диком страхе, попытался сбежать из заведения, он надеялся, что Уильям не заметит, потому что тот был занят решением проблем, ему нужно было выпроводить всех посетителей и вызвать машины, чтобы вывезти крупногабаритное оборудование. Но чего Майкл не знал, так это того, что отец следил за ним всё это время, и он знал Майкла как свои пять пальцев, конечно, он знал, что Майкл убежит, он всегда справлялся с проблемами только таким образом. Майкла рвёт в туалете заведения, слава богу, он хоть успел добежать до него. У него болит горло, кружится голова, парень едва держится за унитаз, пока его организм очищается. Когда он закончил, на дрожащих ногах он встаёт и идёт к раковине, поворачивает кран и брызгает холодной водой на своё теперь уже светло-зелёное лицо, но это не отрезвляет его. Перед глазами до сих пор стоит ужасная картина убийства сестры. Это не просто смерть, это спланированное убийство, и на этот раз виноват Уильям. Майкл выходит из мужского туалета и видит аварийный выход. Сердце снова колотится. Он может убежать! Прямо сейчас он может сбежать из этого ада к тебе, он найдёт тебя, он сделает всё возможное, чтобы защитить тебя от отца, и вы двое покинете этот проклятый город. На одну секунду на лице Майкла появляется непонятная улыбка, он что-то шепчет себе под нос, непонятно, то ли твоё имя, то ли молитву. Ноги Майкла несут его к двери, которую он вот-вот откроет через одну-две секунды. — Куда ты, блять, собрался? — звучит голос отца над его ухом, мужская рука агрессивно хватает Майкла за запястье, дёргая его назад. — Уходишь к своей подружке? Видимо, ты забыл, что папочка сказал тебе. Всё уже решено, Уильям нашёл идеальный предлог, чтобы закрыть «Мир пиццы Цирковой Бэйби». Уильям злится, что заведение закрылось в первый же день открытия, так и не приступив к нормальной работе. Уильям злится на Майкла за то, что тот всё испортил. Уильям понимает, что Майкл не будет жить с ним, он будет продолжать где-то ошиваться, жить у друзей (если они вообще остались), не осмеливаясь обратиться в полицию. Потому что Уильям знает, что если он это сделает, то пойдет как сообщник. Майкл сидит всю дорогу домой, закрыв лицо руками, испуганный тем, что ждет его дальше. Когда они стоят перед дверью, Майкл смотрит на отца, а Уильям смеется, похлопывая сына по спине. Уильям позволяет Майклу войти первым, а сам запирает дверь. Дом холодно пуст. Старые настенные часы показывают 3 часа ночи. Желудок Майкла сводит от голода и тревоги, он стоит в углу кухни, не зная, куда себя деть. — Чего застыл? — Майкл вздрагивает от серьёзного тона Уильяма, ему ничего не остается, кроме как сесть за стол. Майкл ни о чём не думает. Он не знает, что теперь делать, поскольку снова оказался рядом с отцом, человеком, которого он избегал больше всего. Майкл всё ещё чувствует, как его желудок скручивает, будто его сейчас вырвет наизнанку. Он осмеливается взглянуть на Уильяма, в то время как тот стоит к нему спиной. — Я пытался создать образ хорошей семьи, Майкл. Я почти сделал это, но ты снова всё испортил. — у юноши перехватывает дыхание, когда он видит нож в руках отца. — Ненавижу повторять дважды, но не смей лезть не в свое дело. Ты прекрасно знаешь, чего я от тебя хочу. Мне похуй, где ты, с кем ты, но я предупреждал тебя о том, чтобы ты не приближался к Т/и. Я знаю, что ты намеревался сделать, ты бы видел своё лицо, когда бежал к той двери. Ты же не хочешь, чтобы она умерла? Ты совершаешь слишком много ошибок, одну за другой. — Уильям поворачивается к нему, нож поблёскивает в темноте. Майкл пытается что-то сказать (хотя лучше промолчать), но не может. С синих губ слетают только звуки, похожие на плач. Уильям подходит ближе, не отводя взгляда от юноши. На лице мужчины появляется безумная улыбка, а зрачки его расширяются, то ли из-за темноты, то ли от вида измученного сына. Майкл боится отца всю свою жизнь, потому что прекрасно помнит, какие наказания применял к нему Уильям. — Мда, не знал, что телевизор можно разбить с едва зажившими пальцами. — говорит Афтон, кладя нож на стол слишком близко к Майклу. — Я вот палец на работе ушиб и едва могу им пошевелить, а ты мне тут дом разносишь. — язвит Уильям, улыбаясь от уха до уха, и невзначай показывает Майклу средний палец. — А ты тот ещё живчик, в отличие от Эвана и Элизабет.