Замуж за друга

Пак Чимину хватает пятой доли секунды, чтобы прийти к категоричному выводу: у них ничего не выйдет. Этот парень, Чон Чонгук, неспешно потягивающий грушевый сидр напротив — очередной waste of time. Совершенно не вписывается в образ идеального мужчины, детально прорисованного у Пака в голове. Почему? Прежде всего, он слишком инфантилен, соответственно ненадёжен: весь вечер рассказывает о том, как здорово покатался на скейте в Инчоне, пока был там в командировке. С ним однозначно не образуешь крепкой семьи примерно через год, да и сам юноша при одном упоминании слова «семья» и всех от него образованных лексем наверняка незамедлительно запрыгнет в своё подростковое транспортное средство и пропадёт навсегда. Вопреки всему, нужно признать, что очаровательный брюнет шутит неплохо, и пока Чимин смеётся над десятым по счёту уморительным каламбуром, в голове у него нон-стопом прокручиваются варианты изящных и максимально безболезненных отказов, которыми он вознаградит младшего после свидания. Воспользовавшись секундной тишиной после заливистого смеха, он отодвигает от себя опустошенный бокал вина, чтобы взглянуть на свой телефон: — Я поеду домой, — проверяет время. — Завтра рано вставать. — Давай закажу такси. Этим порывом Чонгук демонстрирует исконно маскулинный жест, который до глубины души тронет юную воспитанницу патриархального общества, но не его сегодняшнего date'а. Забавно. Видимо, на свидания с мужчинами он ходит нечасто. — В этом нет нужды. Я закажу, — Чимин мягко улыбается, попутно забивая адрес дома в приложении. Они выходят из бара опосля и ждут машину. Пак затягивается электронной сигаретой, а младший смотрит на него завороженно, развесив бездельно руки. — Ты с этой береткой на мою бабушку похож, — замечает Чон, язвительным комментарием компенсируя чрезмерное восхищение в глазах. — Что? Вообще-то я рассчитывал, что меня будут сравнивать с французским художником! — возмущается старший. В очередной раз он пытается расположить головной убор эстетически, отчего приходится жертвовать теплом ушей. — Тебе намного лучше без него. — А мне плевать, понятно? Я прекрасен. Пак фыркает, а Чон хохочет вновь. Очевидно, что с высказыванием старшего он согласен. Чтобы выявить его колоссальную симпатию, не надобно никакой проницательности: всё видно по сверкающему оленьему взору, которым он одаривает чиминово лицо да длинную шею, что не удалось прикрыть воротом куртки. — Я очень рад был тебя увидеть. — Взаимно, — сдержанно улыбается Чимин. — Я так давно не смеялся. В словах его ни капли лжи. Несмотря на тотальную безнадёгу, он отлично провёл время. Значит ли это, что он встретился бы с ним снова? Определённо нет. — А вот и такси! — восклицает он и спешит попрощаться с очередным Tinder-date’ом. — Напиши, как доедешь. — Чонгук, я не девушка, избавься от клише, — хихикает Пак, приближаясь к младшему ради символического объятия. — Хах, прости. Я просто не привык. — Я уже догадался. Уже когда между ними не остаётся никакого расстояния, Пак понимает, что Чон настроен отнюдь не на объятья. Непрошеные, хоть и милые губы парня уже готовятся к умопомрачительному французскому поцелую, в котором, Пак уверен, будет много языка. Но Чимин останавливает запал юноши и целует его в щёку: — Пока! Чонгук пытается всеми силами не отразить разочарование в лице и улыбается в ответ, прощаясь взмахом красивой руки пианиста. Садясь в машину, Чимин боковым зрением наблюдает, как нежно парень провожает его взглядом. Очень трогательный человечек. В салоне автомобиля Чимин улыбается, воспроизводя в памяти образ Чонгука. То, как он из кожи вон лезет, чтобы избавиться от своей котёночьей ауры с помощью татуировок и пирсинга во всех мыслимых и немыслимых местах. Эти его балахоны, что на двадцать размеров ему велики, но придают стиля вместе с массивными чёрными ботинками, которые могут послужить приемлемым орудием убийства. Возможно, Чонгук и сексуален, но, в сущности, это двадцатичетырёхлетний ребёнок. Так что свайпаем дальше. Дзынь. На экране телефона отображается привычное сообщение от матери: «Сынуля, ты где?». Вселенская усталость как томная женщина растягивается на его плечах от трёх простейших слов. Неохотно, но в обязательном порядке, он информирует родимую: «Еду домой». «Заскочишь на ужин?» — предлагает она, после чего её покорный сын со вздохом просит таксиста слегка изменить маршрут — просто повернуть налево у перекрёстка — и совсем скоро оказывается за семейным столом, где ему накладывают непосильную порцию риса с говядиной. Пак сдаётся сразу, даже не взявшись за палочки: — Я уже поел. — Где ты успел поесть? — напрягается мама. Если судить по времени, сын только недавно закончил работу и вернулся из офиса. — Заскочил в ресторан с Намджуном. Слово «бар» он не произносит, оно неизбежно ассоциируется с алкоголем, а следственно — с пьянством и развратом. Поэтому он придерживается нейтральных наименований в сфере общепита, то бишь «кафе» и «ресторан». Что справедливо, ведь он ни пьянствовал, ни развратничал. А жаль. Стоит ли объясняться, почему он также не упомянул о свидании? Одного слога «сви» достаточно, чтобы хищная матушка как на кусок мяса накинулась на него с расспросами, кто такой этот Чонгук, откуда он, кто его родители и сколько он зарабатывает. — Опять этот Намджун! — сетует женщина, устраиваясь возле безмолвного супруга. — Он уже даже женился, но всё никак не отстал от тебя этот Намджун! — Он, что, должен теперь только с женой ужинать? — хмыкает Пак. Телефон, лежащий у него на столе, внезапно вибрирует, оповещая о сообщении от некоего Чонгука. Ах, Чонгук. Он ещё рассчитывает на второе свидание. «Может, встретимся завтра?». Как он и думал. — Мы просто хотели бы, чтобы ты ходил ужинать с кем-то, с кем ты бы мог создать семью, — запевает мама старую традиционную песню. — Опять двадцать пять! — disappointed but not surprised сын отодвигается от стола, но бежать некуда. — Джихён женился и подарил вам двоих внуков. Вы не успокоились? Пока мама высыпает мешок несменных аргументов, юноша наскоро печатает поклоннику ответ: «Я очень круто провёл с тобой время. Но почувствовал к тебе крутой дружеский вайб. Не хочу играть с тобой и отнекиваться от встреч. Если бы ты мог дружить со мной, я был бы только рад 😊». — Мы бы хотели, чтобы и ты нашёл своё счастье. Конечно, с женщиной ты бы быстрее его нашёл… «Да ё-моё! — восклицает Чонгук в Kakao talk. — Я плачу 6000 вон не для того, чтобы плакать… Но я всё почувствовал». «Какие 6000 вон?». «За интернет». Чимин сдерживает смешок и вспоминает, что мама о чём-то ему говорила. Ах, о женщинах! — Но так уж получилось, что мне не нравятся женщины. — Это проблема, — наконец-то заговаривает отец, всё это время рьяно поедавший стряпню супруги. — Ни разу не слышал об успешном гей-браке. — Вообще-то есть много примеров хорошего гей-брака, — рискует возразить сын. — Например? — Например, Элтон Джон и… какой-то парень… Попутно Пак пишет объяснительное сообщение своему неуёмному сталкеру, как на минном поле стараясь того не обидеть: «Просто искра либо есть, либо нет. Это ничья вина». — О чём я и говорю, — отец никогда не сомневается в своей правоте. Это бесит и по совместительству восхищает Чимина. В этом случае — первое. — Мужчины есть мужчины. Нормального союза они образовать друг с другом не смогут. «Не ищу виноватых никогда. — не сдаётся Чонгук. — Просто иногда поражаюсь этой жизни. АЛЛО, Я РУБАШКУ ПОГЛАДИЛ РАДИ ТЕБЯ». — Ну, хватит! — выпаливает Пак, до невозможности затисканный со всех сторон. — Знаете что? Я уже встречаюсь кое с кем, и у нас всё серьезно! Звенящая тишина возникает в следующее мгновение. О ней Чимин горячо мечтал, но теперь насладиться ей не может, ведь боже, ЧТО ОН НАДЕЛАЛ? На несколько секунд родители недоверчиво переглядываются, как бы не веря счастью. Слишком обнадёживающе, чтобы быть правдой. 26 лет затишья, и вдруг такой сюрприз. Пак не забывает выразить раздражение и Чону тоже: «Я тоже погладил. И что?» «Ну, типа шутка была». «Я знаю. Не погладил, значит». — Это мужчина? — спрашивает мама осторожно. Как наивно! Она заранее знает, что да, но была бы намного счастливее, если бы сын в последний момент опомнился и сменил ориентацию. — Да, мам. Это мужчина. Что ж, на безрыбье, как говорится… — Ну, и когда ты нас познакомишь? — в вопросе по-прежнему слышится недоверие, что лишь провоцирует Чимина, поэтому он заявляет: — Скоро.

***

— То есть ты пообещал познакомить родителей с женихом, которого даже нет в помине? — Не с женихом. Я сказал, что встречаюсь. — Для твоих родителей это значит, что ты уже одной ногой у свадебного алтаря. — Слушай, я сказал это, чтобы они перестали на меня давить. — Нет, ты сказал это, чтобы в очередной раз соответствовать их ожиданиям. Намджун, несомненно, прав, но Пак не станет это признавать: не хочет он бустить и без того необъятное эго друга, да и стыдно ему показаться тем самым малышом-Чиминни, примерным сыночком, так и не отделившимся от своих родителей. Больше всего его раздражает в этой истории, что он привык радовать родителей. По-другому он попросту не умеет, даже опций никаких не видит. Учился он не покладая рук, побеждал в литературных конкурсах, был главным редактором школьной газеты, закончил школу, университет с отличием, затем поступил во второй, хотя уже был изрядно утомлен учёбой, что и отразилось на финальных экзаменах. Единственная «четвёрка» не позволила ему получить очередной диплом отличника, вызвав у него нервный срыв. Но родители всё равно им гордились, и с этой восстанавливающей силой он устроился на работу в престижную компанию синхронным переводчиком. Он сносно зарабатывает и помогает родителям, а временами и брату, финансово. Все его блестящие достижения — плоды труда его самого, он добился всего в одиночку. Теперь, когда дело дошло до создания семьи, его одного недостаточно. Ему нужен второй человек. Вот, что его злит. Это не то, что можно получить, просто много читая, делая конспекты и практикуясь. Здесь его привычная схема не работает. — Это уже неважно. Мне нужно поскорее найти парня. Что там с этим другом твоей жены? Он придёт на вечеринку? — Ты про Джексона? Да, про Джексона. Пак только притворяется, что забыл его имя, мол he doesn’t care. Но он ещё как care. Та пресловутая «химия» возникла у него в груди с первого момента, как полгода назад тот вошёл в бар на дне рождения Суён, жены Намджуна. И все вокруг шипперили их как могли, у них же столько общего: они оба одиноки, и оба геи. Все голосовали за их союз, даже Чимин. Все, кроме Джексона. Да, он обратил внимание на Чимина, даже затеял с ним лёгкий (такой лёгкий, что можно спутать с учтивым дружелюбием) флирт, но на следующий день — никакой весточки. Даже запроса на подписку в соцсетях не было. Абсолютно ни-че-го. — Джексон вроде хотел прийти со своим новым парнем. КАКИМ, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, ПАРНЕМ? — А, — издаёт Чимин, слегка вздёрнув брови, — понятно, — весьма будничный тон для ярости и обиды, что вспыхнули в нём безотлагательно. — Ладно, тогда буду искать дальше. Пак слышит пиканье в телефоне и глядит на него. На второй линии звонит Чон Чонгук. Ох, господи. — Ладно, Намджун. Мне звонят. Увидимся на вечеринке. — Хорошо, до встречи. Не зацикливайся сильно на этом своём фантомном парне. — Угум, конечно. Да, Чонгук? — Хей, привет. Я тут подумал, может, ты бы хотел выпить со мной очень по-дружески дружеского пива?