Тайны на трибунах

Сделав глоток ромашкового чая, Элизабет вновь включила телефон и открыла галерею. Это был уже, наверное, сотый раз за последние сутки, но остановить себя она не могла. Вот Педри готовит им вкусный ужин, а девушка с улыбкой делает снимок. Смотреть на это сейчас было, словно втыкать под кожу миллион иголок. По щеке снова покатилась слеза. Элизабет была удивлена от того, что всё ещё может плакать. Ей было невыносимо мерзко ощущать на себе этот груз вины. В голове всплывали фрагменты вчерашней ночи — разочарованный взгляд Гонсалеса и его заплаканные глаза. Элизабет попыталась отогнать воспоминания, но каждое из них было как острый камень, врезающийся в её сознание. Она снова посмотрела на фото. Этот момент казался таким далеким, словно он произошёл в другой жизни. Она перелистнула и перед её глазами появился снимок, где она дурачится, а брюнет аккуратно целует её в щеку. Элизабет широко улыбается. Следом появилась ещё одна фотография, сделанная совсем недавно, за день до злосчастной поездки в Севилью. На ней девушка подловила Педри только-только после тренировки. Он снял с себя футболку и поцеловал блондинку в губы, позволяя ей запечатлеть этот момент на камеру своего телефона. Тогда они ещё не подозревали, что произойдёт в их отношениях. Казалось, что всё было просто идеально. Не было никакой лжи, измен и очаровательного Пабло... Элизабет закусила губу. С Гави они не общались с того вечера, и она бы соврала, если бы сказала, что не скучала. Несмотря на всю вину перед Педри, она хотела вновь почувствовать его губы и руки на своём теле. Но по какой-то причине они даже не списались. Возможно, это было к лучшему. Девушка тяжело вздохнула, чувствуя, как снова наворачиваются слёзы. Она отложила телефон в сторону, закрыв глаза и пытаясь найти хоть крупицу покоя в своём бушующем внутреннем мире. Ромашковый чай уже не казался таким успокаивающим, как раньше. Она вспомнила ночь, когда они с Педри смотрели фильмы, запутавшись в объятиях, как оба смеялись над нелепыми ситуациями и как сильно тогда её сердце было наполнено теплотой. И в то же время в голове всплывали образы сдавленных стонов удовольствия и обнажённых тел, которые были неотъемлемой частью её отношений с Пабло. Они с Гави погружались в бездну, где яркие чувства смешивались с тёмными тенями тайн. Элизабет взглянула на телефон и снова вздохнула. Стоило ли ей попробовать вернуть всё на свои места? Осознать, что Гонсалес — это её реальность, а Гави — лишь кратковременный шторм, способный разрушить хрупкое спокойствие? Она подняла глаза к окну. Тучи медленно плыли по небу, и в голове Элизабет закралась мысль, что, возможно, в её жизни не всё так плохо. Воспоминания о Педри возвращали ей тепло. Она всегда мечтала о настоящей любви — такой, где есть доверие и тепло, где смеются вместе, а не прячут глаза. И рядом с ним казалось, что это было осуществимо. Но только один образ Пабло заставлял её тело покрываться мурашками. — Лиз, ты опаздаешь! — Истон вышел из душа. Он был прав, времени до работы оставалось совсем немного, а она и так вчера прогуляла. Девушка кивнула, делая последний глоток. Ромеро подошёл к ней и положил руки на её плечи. — Всё будет хорошо, я уверен, — улыбнулся он. — Веди себя с достоинством и не позволяй себя обижать. Все совершают ошибки — это нормально. Элизабет поджала губы и обняла брюнетa. Впереди её ждал долгий день, полный неизвестности.

***

Первое, с чем столкнулась Элизабет, зайдя на футбольное поле, был пронзающий взгляд Пабло. Он стоял на другом конце поля, но его глаза были чётко направлены на неё. Блондинка закусила губу и отвела взгляд в сторону, словно это могло помочь ей спрятаться. Элизабет прошла дальше вдоль газона, замечая группу футболистов, которые передавали друг другу мяч. Один из них был Пау, от которого она вчера получила сообщение, но сил прочитать его не было. А позже оно и вовсе было удалено. Девушка помахала ему, отвлекая Кубарси от пасса. Остальные футболисты обернулись, обращая внимание на Элизабет. Она робко помахала им в ответ, но парни сразу же отвернулись, заставляя её смутиться. Пау что-то сказал своим однокомандникам и направился к девушке. — Привет, как себя чувствуешь? — улыбнулся он. — Привет, лучше, чем вчера. Что это с ними? Кубарси посмотрел в сторону футболистов и вздохнул. — Они все знают. Все всё знают. Элизабет вопросительно подняла бровь. — Педри вчера рассказал Феррану, что ты... как бы сказать... тайно встречалась с Пабло, а Ферран рассказал нам, — пояснил он. — Чёрт, — закусила губу она. — И как все к этому отнеслись? Как ты к этому относишься? — Ребята очень негативно, потому что дуэт Педри и Гави волшебен, а ты как будто их рассорила. Да уж, ещё этого не хватало. Но на это плевать. — Пау, нет. Что именно ты по этому поводу думаешь? — Я... — замешкался он, а Элизабет кивнула. — Я сначала не поверил, но факты говорили сами за себя. Если честно, то я в шоке. — В его голосе звучали нотки грусти, но парень всё равно старался держать себя в руках. — Как так вышло? Элизабет вздохнула. — Это всё очень сложно, но я правда не хотела так поступать с Педри. Мне искренне жаль. — Знаешь, наверное, я должен тебя осуждать, но почему-то не могу, — признался Кубарси. — В моих глазах ты всё равно хорошая. — Сейчас Педри с тобой вряд ли согласится, — горько усмехнулась девушка. — Кстати, как он? — Тяжело. Ходит сам не свой, ни с кем не разговаривает. Лишь переглядывается иногда с Гави. Кажется, ты разбила ему сердце. Элизабет сложила руки на груди и начала разглядывать стадион в поисках Гонсалеса. Однако его нигде не было видно. — Он вышел успокоиться; похоже, сегодня ему лучше не стало, — добавил Пау, словно прочитав её мысли. Сердце забилось сильнее, а пальцы на руках задрожали. — Я переживаю за него, — тихо прошептала она. — Мы все. — Я не хотела ранить его, — ответила Элизабет, глядя в землю. — Всё оказалось гораздо сложнее. — Знаешь, Лиз, как бы это ни звучало, но жизнь — это своего рода игра, — продолжал Кубарси. — Иногда мы жертвы обстоятельств, а иногда просто не знаем, как правильно сыграть. Так бывает. Элизабет почувствовала, что его слова были правдой, но это не облегчало её душевные муки. — Пау, а что мне делать? Как я могу всё исправить? — спросила она, подняв голову. — Сначала попробуй поговорить с Педри, — посоветовал он. — Возможно, он просто ждёт, когда ты сделаешь первый шаг. Ему важно понять, что ты не желаешь ему ничего плохого. Кубарси сам не верил, что это предлагал. В глубине души он радовался, что так и не начавшиеся отношения Элизабет и Педри подошли к концу. Хоть это и означало особую связь между ней и Гави. — Мы говорили, и он ясно дал понять, что мне лучше заткнуться. — Флик лично назначил ему психолога. Может, это поможет, и вы сможете помириться. Завтра матч, нужно быть полностью готовым. — Пау, скажи честно, а ты бы меня простил? Парень замялся, переступая с ноги на ногу. — Не знаю... Наверное, это зависит от обстоятельств... Хотя в глубине души он понимал, что ради этих зелёных глаз готов был забыть обо всём. Элизабет тяжело вздохнула. — Я вот тоже не знаю, сможет ли он... — Лиз, скажи мне начистоту: ты хочешь быть с ним? — Пау посмотрел ей в глаза. — По правде говоря, я не знаю... — У тебя был бы интерес к Пабло, если бы ты хотела построить отношения с Педри? — Я... я не понимаю... Боже, Пау, я так запуталась... — она прикрыла лицо ладонями. — Это нормально, Лиз. Я тоже многое не понимаю. Нам обоим совсем недавно исполнилось восемнадцать. Просто в моём понимании, если ты влюблен, то тебе плевать на всех остальных. — Ты ведь сейчас не только про меня? — Это не важно. Просто я хочу, чтобы ты разобралась в себе. Тебе станет легче. — Спасибо, Пау. Ты замечательный друг, — улыбнулась она. Кубарси кивнул и вернулся к другим футболистам. К сожалению, в голове этой девушки был кто угодно, но только не он.

***

— Итак, улыбочку, команда-победители! — попыталась максимально радостно произнести Элизабет. Но смотреть на хмурое выражение лица Гонсалеса было больно. Даже в таком состоянии он выдавал максимум, помогая своей команде выиграть тренировочный матч. Сделав пару снимков, она поблагодарила ребят, хотя большинство из них наградило девушку не самым доброжелательным взглядом. Кубарси, пожалуй, был единственным, кто улыбался не в камеру, а именно Элизабет. И замечая, как расстроенная блондинка уходит в сторону, его сердце забилось сильнее. — Пау, — окликнул его кто-то сзади. Он обернулся и увидел Педри, который всё так же не отличался жизнерадостностью. — Да? — Я хотел извиниться. — За что? Гонсалес прочистил горло, собираясь с мыслями. — Порой я относился к тебе неподобающе, хотя не имел на это права. Мы команда. Не к тебе мне нужно было ревновать, — усмехнулся он. — Педри, перестань, всё нормально. Наступила немая пауза. Оба не понимали, что им сказать. — Думаю, тебе стоит проще относиться к ним, — начал Кубарси. — Нет, нет, — протянул в истерическом смехе Гонсалес. — Ни за что. — Они ведь оба тебе так дороги. — Но не я им. Пау, я понимаю, о чем ты думаешь. По крайней мере, теперь мы по одну сторону лодки. Кубарси вопросительно поднял бровь, хотя догадывался, что тот имел в виду. Педри вздохнул. — Как бы со мной ни поступили, я не могу в одночасье избавиться от чувств. Как и ты из-за неразделенной любви. — Но я не... — Я не слепой. Я ведь не просто так ревновал именно тебя к Элизабет. Ты не умеешь скрываться. — Черт, — Пау тяжело вздохнул, потирая лицо руками. — Прости. — Не нужно извиняться за то, что ты не можешь контролировать. Похоже, теперь я понимаю тебя гораздо лучше, чем раньше. Парни подошли к трибуне и присели на первый ряд. — Что ты почувствовал, когда всё узнал? — тихо произнёс Кубарси. — Я... когда я их увидел, внутри меня будто мир рухнул. Было невыносимо больно видеть их вместе. Но первое, что я почувствовал — это злость, что она выбрала его, а не меня. И это ужасно. — Знакомо, — усмехнулся он. — Просто... наверное, я должен ненавидеть их за ложь и предательство. Но мне просто обидно. И теперь, когда я понимаю, что шансов у меня нет... это злит. — Может, тебе будет проще, если ты примешь это. — Вот скажи, Пау: тебе проще от того, что вы общаетесь, но при этом ты понимаешь, что она никогда не будет твоей? — Она хотя бы рядом, — поджал губы Кубарси. Педри тяжело вздохнул. — Вот только я уже попробовал большее, и меньшего мне не будет достаточно. Поэтому, пожалуй, я буду держаться подальше. — Как знаешь, — пожал плечами он, хотя ни за что в жизни не поймёт его.

***

Дверь с грохотом хлопнула, заставляя всех на парковке обратить внимание на вход в спортивный городок. Элизабет зажмурилась от неловкости. Последние дни её так вымотали, что она не рассчитала силу и со всей дури пнула невиновную железку. Ферран, Педри, Ольмо и Френки стояли недалеко от неё и одновременно повернулись в сторону девушки. Торрес приподнял одну бровь, осуждающе осматривая её, хотя и взгляды остальных не отличались особой добротой. Лишь в глазах Педри читалась еле заметная тоска. Блондинка уткнулась в телефон, параллельно печатая лучшему другу сообщение с мольбой поторопиться. Находиться под прицелом этих взглядов было невыносимо. Наконец, на въезде появился белый мерседес, из которого громко играла какая-то грустная песня про любовь и предательство. Элизабет прикрыла глаза, пытаясь сохранить самообладание и не убить Ромеро прямо на месте. Истон, как всегда, творил, что хотел. Футболисты сразу же обратили на это внимание и переглянулись. Покрасневшая от стыда девушка быстро направилась к автомобилю, резко открывая дверь. Парень внутри заливисто смеялся: — Ты бы видела их лица! Элизабет выключила мелодию, злобно осматривая довольное лицо брюнета. — Какого черта ты творишь?! — Вы, ребята, ходите с такими кислыми лицами, что ничего другого я поставить не мог! — оправдывался он. — Они и так меня ненавидят, а ты пытаешься сделать ещё хуже. — Плевать, Лиз. Если бы я заботился обо всех, кому не все равно с кем я сплю, то давно бы закончил в психушке. Ты классная, и это главное. Элизабет закатила глаза. — Как хорошо, что я не живу по твоим моралям. Иначе бы давно закончила в психушке. Истон снова рассмеялся. — А если серьёзно, ты как? — Ну... единственный, с кем я сегодня пообщалась, был Пау, и судя по всему, он также единственный, кто относится ко мне положительно. Пабло избегает меня, а Педри... в общем, всё и так понятно. — Ну и дураки, многое упускают. А как же тот светленький парень? Мне казалось, что он лапочка. — Фермин? Мы не пересекались сегодня. Надеюсь, это не из-за того, что он меня избегает. Кстати, Педри и Пабло не общаются. — Неудивительно, — пожал плечами Истон. — Людям почему-то свойственно обижаться на то, что их друг трахнул твою пассию. Вот если бы ты трахнула какую-нибудь из моих девушек, я был бы не против! Особенно если бы вы позволили мне присоединиться. — Ист, ты невыносим, — закатила глаза блондинка. — Я знаю, — улыбнулся он. — Просто... я переживаю, что они рассорились из-за меня. Да и рано или поздно это заметит руководство и болельщики, и тогда мне точно конец. — Во-первых, никто не заставлял Гави спать с тобой — это сугубо его решение. Поэтому в их разладе виноват он не меньше тебя. А во-вторых, будто бы тебе впервой сталкиваться с фигнёй, что пишут СМИ. Забей и живи дальше. Элизабет пожала плечами и закусила губу. — Надеюсь, что до этого не дойдёт. — В любом случае, ты со всем справишься. А если надо будет, то я пойду всем бить морду. Элизабет рассмеялась. — Ист, я конечно в тебя верю, но против спортивной команды? Ты уверен? — Возьму с собой девчонок на шпильках и ещё посмотрю, кто из нас сильнее,— хитро улыбнулся парень. Элизабет снова рассмеялась, вновь убеждаясь, что ей безумно повезло с лучшим другом.

***

Стадион гудел. Атмосфера накалена до предела, воздух пропитан ожиданием волшебства. Барселона выходит на поле, увенчанная алым и синим, и сердце каждого болельщика бьется в унисон с ритмом барабанов. Гави уселся на трибуну рядом с травмированными игроками, а справа от него расположилась Элизабет. Они переглянулись, опасаясь даже произнести слово друг другу. Марк Тер Штеген вопросительно посмотрел на Пабло после этого едва уловимого жеста. Тот поджал губы и отвернулся. Гави ощущал иное отношение со стороны своей команды. Хотя никто открыто не обсуждал ситуацию, напряжение и осуждение в их глазах было очевидно. Он вздохнул, надеясь, что восстановить свою репутацию в клубе еще возможно. Пабло любил его всей душой, каждой клеткой своего тела. Потерять любовь клуба означало бы потерять частичку себя. Наконец прозвучал свисток. С первых минут игры Барса атакует. Кунде танцует с мячом, как дьявол с огнем, завораживая не только зрителей, но и соперников. Левандовски бьет по воротам с такой силой, что сетка дрожит. Но мяч упорно не хочет залетать в ворота, будто чувствует напряжение всей команды и боится их подвести. Гави вскрикивает при очередном ударе в створ, зажмуривая глаза. Ему было невыносимо смотреть на матч, в котором он не может помочь своей команде. Это был второй из трех пропущенных матчей из-за дисквалификации, и терпеть было уже невозможно. Он хотел растолкать всех людей и выбежать на поле к парням, чтобы сделать все возможное для победы. Оставалось потерпеть всего этот и ещё один выездной матч, на который его, к сожалению, потащила вся команда, и тогда он снова сможет быть в деле. Но сейчас ему оставалось лишь наблюдать за игрой и представлять, как бы он поступил в данной ситуации. И ведь наверняка забил бы — Пабло в этом не сомневался. Когда надежды начали таять, на поле вышел Педри Гонсалес. Он появился, как лучик солнца, пробивающийся сквозь тучи, и с первых же секунд зажег игру. При виде его Пабло невольно улыбнулся. Движения Педри на поле — это синтез грации и скорости. Он обходит соперников, оставляя их в недоумении. Он пасует совершенно точно, разрезая оборону противника. И вот он уже мчится к воротам, мяч у него на ноге, словно продолжение его собственного тела, его стремления к победе и... Он бьет! Мяч взмывает в воздух, как орел, парящий над землей, и с невероятной точностью летит в сетку. Гол! Стадион взрывается ликованием. «Педри! Педри! Педри!» — ревет трибуна, словно гром. Гави выскакивает вместе с болельщиками, ловя на себе удивленные взгляды других игроков рядом с ним. Да! Это волшебник Педри, не иначе! Игра вновь началась, и снова Педри. Он опять бьет, и мяч снова летит в сетку. Дубль! Это настоящий триумф. Это праздник футбола. Это волшебство, созданное талантом, страстью и духом победителя. Педри, его товарищ по команде, его друг, которого он ценил больше всех, сейчас творил на поле чудеса. Два гола — это было не просто удачей, это была демонстрация таланта, труда и бешеной энергии. Пабло смотрел на Гонсалеса с нескрываемым восхищением. Его улыбка была искренней, но в ней сквозила и горечь. Он знал, что Педри не просто игрок — он гений, который сулит Барселоне великое будущее. Неосознанно Гави повернулся в сторону Элизабет, которая тоже внимательно наблюдала за полем. Её глаза не скрывали большого интереса к происходящему, а точнее — к одному брюнету с цифрой восемь на спине. Гави почувствовал, как в сердце начало что-то колоть. Девушка смотрела на Гонсалеса так, как он хотел бы, чтобы она смотрела только на него. Гави невольно сжал кулаки, чувствуя, как внутри него вспыхивает огонь ревности. Он знал, что его влечение к Элизабет не было безответным, но видеть, как она восхищается Педри, было мучительно. В глазах своих товарищей он уже выглядел слабым и поддавшимся эмоциям. Не позволяя себе демонстрировать чувства, он стремился сохранить гордость, хотя ревность съедала его изнутри. Он пытался отвлечься от этих мыслей, но образы Элизабет не покидали его. Вспоминал их встречи, разговоры, смех, нежные губы и теплые глаза. Он осознавал, что не имеет права на её любовь, но не мог прекратить мечтать о ней. Гави желал быть рядом, быть тем, кто заставляет её сердце биться сильнее. Теперь же он чувствовал себя бессильным, запертым в своих чувствах и не способным что-либо изменить. Он стал просто зрителем собственной жизни, лишившись лучшего друга и блондинки. И всё из-за одной идиотской ошибки. Мысль о том, что стоило не соглашаться на «сделку» с Гонсалесом и избегать девушку, не покидала его. Прошло уже несколько дней, а ситуация лучше не становилась. Почему он просто не выбрал Элизабет? У Гави не было сомнений, что его лучший друг — приоритет. Они были знакомы много лет, всегда поддерживали друг друга. А ещё Пабло искренне любил его. А что объединяло его с Элизабет? Похоть? Секс? Жуткая страсть? Их тянуло друг к другу с огромной силой, но было ли между ними что-то большее? Элизабет сидела рядом и смотрела на поле. Он не мог прочитать её мысли, но понимал, что она не равнодушна к Педри. Это было видно в её глазах и улыбке. То, что было между ним и девушкой — невероятно. Но в то же время Гонсалес с ней был эмоционально ближе, что пугало. Во всяком случае сейчас важно было только одно: Педри забивает третий мяч через себя. Пабло запускает пальцы в свои волосы, тяжело дыша. Гол был шедеврален. Гонсалес как в матче с Севильей сегодня был невероятен, и Гави это чётко понимал. Он был безумно рад за свою команду и за Педри, но его преследовало одно противное чувство — чувство того, что пока канарец совершенствовался, сам Гави опускался глубоко на дно.