Что ты здесь делаешь?

— Что ты здесь делаешь? — Готье тут же попытался сесть, пусть это и отняло слишком много сил, когда увидел в окне не Скэриэла, как всегда, а Джерома, который ненавидит его всей душой.        Джером лишь закатил глаза, залез в комнату, закрывая окно, а потом молча подошел к кровати, слегка грубо опуская руку на лоб и проверяя. — Что ты здесь делаешь? — настойчивее спрашивает он, однако заходится в кашле, ведь болезнь так просто не пройдет, она не щадит.        Джером продолжал молчать. Он просто ходил по комнате, подбирал полотенца, воду, какие-то закуски, перекладывая это все ближе к кровати, чтобы можно было удобно достать, не поднимаясь. Это была забота? Но... — Что ты зд... — Да что ты заладил как попугай, — Джером недовольно и с толикой гнева посмотрел на него. — Если бы я хотел ответить, я бы ответил, — бросает резко тот. — Но... — Арг, когда ты прекратишь болтать просто так? Не можешь угомониться? Тогда лучше скажи, где у тебя ванная, — и Готье, все еще прибывающий в сильном шоке, послушно рассказывает, пока Джером скрывается за дверью.        Ему ничего не понятно. Он знает лишь одно: Скэриэл в курсе, что он болеет. И Скэриэл обещал позаботиться. Готье думал, что тот сам приедет, однако, видимо, тот решил подослать Джерома. А ничего, что тот его может грохнуть?        Готье знает, что его ненавидят. Знает, что на дух не переносят, так почему...? Но времени на вопросы тоже нет. Джером возвращается и бросает мокрое, холодное полотенце ему на лоб. — Будь аккуратнее! — недовольно шипит он. — Я должен не дать тебе сдохнуть, а не обращаться как с принцессой. — Тебе ничего не стоит не пытаться меня убить! — Готье явно был недоволен тем, как с ним обращались. И нет, он не требовал, чтобы полукровка падал в колени, нет. Но просто хотя бы не бросал вещами! Разве это так сложно? — Если ты можешь умереть от простого влажного полотенца, у меня для тебя плохие новости, — недовольно кидает тот и садится на стул рядом с кроватью, начиная просто смотреть на Готье. — Почему ты здесь? — послышался тяжелый и очень громкий выдох. — Потому что Скэриэл потребовал от меня этого. Он хочет, чтобы всю твою болезнь я сидел рядом и помогал, — и, видимо, Джером был максимально недоволен этим. — Почему он сказал тебе это делать? — Если бы я знал, меня бы здесь не было, — Джером нашел какую-то книгу и просто открыл ее, смотря на страницы. Готье решил, что тот читает, однако взгляд был слишком размытым, будто тому не понятно ни слова либо абсолютно не интересно, происходящее на страницах. — Мистер Готье, — доносится из-за двери, и Джером резко оставляет книгу на стуле, а сам падает на живот, закатываясь под кровать за секунду до того, как входит Сильвия. — Я принесла вам ужин, постарайтесь поесть. А после вам нужно выпить это. Врач приедет завтра утром, чтобы снова проверить вас, — она замечает книгу и недовольно морщится. — Скажите, чтобы полукровка больше к вам не приходил, хотя бы пока вы больны. Вам нужен отдых, а не разговоры, — она оставляет поднос на стуле, убрав книгу на полку, а после выходит.        Джером молча вылезает из-под кровати, двигает стул еще ближе, берет ложку, зачерпывая суп, а после подносит ко рту. Готье сначала хочет воспротивиться, но понимает, что тогда это окажется на кровати и на нем, поэтому лучше так не делать, поэтому открывает рот, начиная есть. — Вот, бываешь хорошим мальчиком, — усмехается Джером. — Да пошел ты! — тот мотает головой. — Пойду, когда ты снова станешь дееспособным, а не будешь валяться, как мешок с трупом. — Я и сам могу о себе позаботиться! — тот закатывает глаза. — Именно поэтому прислуга приносит тебе еду в постель, — Джером всучил тарелку и ложку в руки, плюхаясь на стул. — Какие чистокровные слабые. Для вас болезнь — конец света. Лежите и ничего не делаете. А потом еще считаете, что лучше нас. Да для вас любая температура — повод ничего не делать, повод просто поваляться в кровати и отдохнуть, — выплевывает он. — А вы...? — осторожно пытается выяснить Готье. — Полукровки и низшие работают всегда. У нас нет понятия «заболел», Готье. Если мы не приходим, нас заменяют, если не пришел, ничего не заработал, мы не можем себе позволить это, хватит переносить правила для вас на нас. — Но... — Завались и ешь. Я не хочу торчать с тобой здесь всю ночь. Мне надо проследить за едой, таблетками, а потом я могу свалить, поэтому давай ты не будешь задерживать эту никому не нужную встречу? — и Готье начинает это надоедать. — Если ты так не хочешь здесь быть, то вали, будто я сам не смогу поесть и позаботиться о себе, — и не важно, что даже эта перепалка отнимала у него слишком много сил, казалось, что он сейчас просто уснет. — И, может, я принципиально не буду ничего пить при тебе. — Придется. Иначе заставлю, — Готье отложил пустую тарелку и скрестил руки на груди, ухмыляясь. Он явно не собирается плясать под дудку полукровки, даже если его послал Скэриэл. Нет. Он не хочет, чтобы с ним сидел тот, кто ненавидит. Не хочет, чтобы проводил время тот, кто лишь хочет убить. — Не буду. Вали на все четыре стороны, я справлюсь сам, — встает в позу он. — Ну, я предупреждал, — Джером берет лекарство, залезает на кровать, садясь прямо сверху на Готье, закидывает таблетку себе в рот и наклоняется, целуя.        Готье в шоке. Он не просто не понимал, что делает Джером, он даже близко не ожидал, что такое произойдет. Он просто... он мог думать, что тот начнет насильно пихать, но не то, что сделает такое...        Замешательства хватило, чтобы таблетка попала к нему, чтобы он проглотил ее, не задумываясь ни о чем. Готье просто лежал с широко открытыми глазами, смотрел на Джерома, который поднялся, словно ничего не было, и пошел к окну. Когда уже наполовину вылез, то отсалютовал двумя пальцами от виска и исчез, оставляя его одного. Оставляя в замешательстве. Оставляя без единого ответа. Только с вопросом. Только с паникой.

Что это было?

Почему мне понравилось?

Почему это лучше, чем Скэриэл?

Почему я хочу еще?

       Готье теперь ждал следующего дня, чтобы найти ответ хотя бы на один из своих вопросов.