Личный информатор

Повторять было больше не нужно. Майки сразу же подхватил рюкзак с вещами девушки, приговаривая, что Эмма, должно быть, уже заждалась их, тем более, они должны заехать в магазин. По мнению Азуми Сано вёл себя так активно при ней и это не могло не радовать. Они вышли из подъезда, привычно сели на байк и погнали в незнакомую Каваками сторону. Полпути проехали без происшествий: глава Тосвы не превышал скорость, избегал пробок, петляя по узким улочкам, но неизменно возвращался на главную улицу. Возле супермаркета пришлось остановиться. Нехотя Азуми слезла с байка, удобней перехватывая рюкзак, но его в очередной раз забрал Майки. — Нет уж, я сам, — мило улыбнулся он через плечо, уверенно направляясь к супермаркету. — Твоим рукам нужно больше отдыхать, особенно правой. Каваками не совсем понимала его и саму себя. Однозначно, ей нравилось то, что Манджиро ведёт себя как мужчина, но в тоже время она тихонько скрипела зубами от своей беспомощности. Это забота, все ясно, однако Азуми чувствовала себя ущербной, хотя так оно и было. Приносит только неприятности. — Ведёшь себя со мной, как с ребенком, — надулась девушка, засунув здоровую руку в карман своей куртки. — А ты разве не ребёнок? Сколько тебе лет? Ты же третьегодка? — Да. Мне шестнадцать. — Ну вот видишь, ты ещё несовершеннолетная, поэтому все нормально, — Сано удобнее перехватил чёрный рюкзак Азуми, заходя в магазин. — Что любишь кушать? Может печенье какое-нибудь или чипсы? Глаза тут же разбежались по витринам. Магазины — это зло, которое приманивает к себе красивыми упаковками, яркими огнями и вкусными запахами всех без иключения. Смотря на полки с сухариками, сладкими палочками, шоколадками и прочим, Каваками лишь скривила губы: — Я люблю вафли. — Вафли? — поднял брови глава Тосвы, шагая рядом с девушкой и почти касаясь своим плечом её. Только сейчас он заметил, что они одинакового роста. — А я дораяки люблю и тайяки, но вафли тоже хороши. А из напитков? — Предпочитаю кофе, — пожала плечами Азуми, бегая глазами по стеллажам. Сано не ответил, только лишь улыбнулся краешками губ. Закупки произошли быстро и все вместилось буквально в один пакет. На кассе заплатил Манджиро, что очень сильно не понравилось Каваками. Скрепя сердце, она промолчала, флегмантично и выразительно, буравя спину парня взглядом. Он сразу понял недовольство своей новой подруги, но передумать даже не смел. Его забавляла её реакция на «дискриминацию». Затем они вновь отправились в путь, в этот раз уже никуда не заглядывая. Азуми вновь расслабилась, откровенно разлеглась на спине Майки, вдыхая еле ощутимый запах чего-то мучного. Остановился байк снова внезапно. Поездки с Сано каким-то образом странно на неё влияли: Каваками совсем не следила за временем, полностью доверяла водителю и начинала проваливаться в дрему. — Вот и дома! — устало ухмыльнулся парень, спрыгнув с байка. Дом Манджиро был в традиционном стиле, что очень сильно удивило Азуми, ибо это довольно большая редкость для таких больших городов как Токио. Рядом с домом была пристройка, больше похожая на гараж, коим он почти и являлся. — Йо, Азуми, — поздоровался Дракен, взявшийся из ниоткуда. — Приветик, — пропищала Эмма, выбежав из-за спины Кена, и бросившись обниматься. Неудачно прижавшись к опешившей Каваками, девушка придавила больную руку оной, послышалось лёгкое шипение. — Ой, прости пожалуйста! — Ничего страшного, привет, — неловко вымолвила девушка, поправив съехавшие к кончику носа очки. Кстати, теперь она их почти не снимала и берегла как зеницу ока. — Аккуратнее, Эмма, — напомнил Дракен, направившись в дом. — Пойдёмте. Азуми огляделась, не находя взглядом Майки с его байком. Куда он запропастился она не знала и решила узнать у ребят. С лёгкой улыбкой Эмма сказала, что Манджиро пошёл ставить на место свой транспорт. Сестра Сано схватила Каваками за руку, стоило им разуться, снять верхнюю одежду, и под возмущение Рюгуджи утащила к себе в комнату. — Наконец-то одни! Ну, рассказывай как все было, — глаза девушки горели каким-то странным огнём, что заставило отступить Азуми на шаг. — Ч-что именно? — настороженно спросила она, оглядываясь по сторонам. Комната Эммы кардинально отличалась от комнаты Каваками: потолки были выше, пространства больше, преобладали розово-белые цвета. — Вашу встречу с Майки конечно! Он почти ничего толком не рассказал, Дракен тоже молчит, — она надула губки, присев на футон и похлопав рукой рядом. Азуми присела, слегка сбитая с толку поведением мальчиков. — Зато и дня не проходит, чтобы братец не вспоминал о тебе. И улыбаться стал чуточку больше. Спасибо тебе за это. Нахмурившись и покраснев, Каваками неожиданно для себя поняла, что тоже не могла ни дня прожить, не вспоминая о тех самых страшных и непонятных событиях в своей жизни. Манджиро особенно ярко и много фигурировал во всем. Однако делать было нечего, поэтому Азуми стала рассказывать о своих приключениях блондинке. Та слушала внимательно, иногда смеялась и вставляла свои комментарии, все больше становясь похожей на ребёнка. Никто не замечал ход времени, обоим было комфортно с друг другом. Мальчики удосужились вспомнить о них только ближе к вечеру, как раз тогда, когда вернулся дедушка Сано. Этот маленький старичок кардинально отличался от Кейго-сана не только внешне, но и внутри, совершенно спокойно приняв гостью, живенько отправился на кухню, организовав вместе с девочками ужин, пока Дракен и Майки искали фильмы на эту ночь. — Так ты, Азучин, учишься в одной школе с Такаши? — даже дедушка принял эту привычку у внуков называть Каваками именно так. Однако сама она не сильно сопротивлялась, уже привыкнув к такому сокращению, во благо, Манджиро очень много обращался к ней по имени. — Да, — перебирая палочками карри, Каваками ощущала некую неловкость, потому что сильно стеснялась и почти не принимала участия в разговорах. У неё никогда не было друзей-ровесников, к которым она бы ходила в гости. — Такаши такой хороший мальчик! Да, очень талантливый! Но и Манджиро наш тоже неплох! Настоящий гений! — дедушка не преминул упомянуть о способностях внука в спорте, на что Кен с Эммой только закатывали глаза, привыкнув к хвастливому старику. Сам Майки гордо улыбался, кивал, подтверждая свою силу. У Азуми не было возможности увидеть Сано в бою, но почему-то хотелось верить в правдивость их слов. — А вот Шиничиро у нас был дурачком, толком не умел махать кулаками, но как драка — уже тут как тут. Частенько приходил побитый, зато счастливый. Никогда не жаловался! Наступила гнетущая тишина. Никто ничего говорить не стал: Майки отвернулся к окну, Дракен буравил стол взглядом, Эмма уткнулась в тарелку. — А кто такой Шиничиро? — Это наш старший брат, — ответил Манджиро и пустым взглядом посмотрел на Каваками, заставив её вздронуть. — Он уже давно умер. Дальше разговор не клеился. Да и какой-то странный осадок остался, что никто даже не хотел говорить. Каждый думал о своём. Азуми же поняла, что этот Шиничиро был очень дорогим человеком для всех присутствующих, потому всем было больно о нем вспоминать. Она решила узнать о старшем Сано позже, когда будет более располагающая обстановка. После ужина, ближе к девяти часам вечера подростки отправились к Майки. Его комнатой оказался старый гараж, заделанный под спальню. Впрочем, там было довольно уютно, хоть везде и лежали разбросанные вещи. Дракен сразу стал ругать друга за свинарник, на что тот пожал плечами и предложил убраться всем вместе. Эмма завозмущалась, но позже присоединилась. Каваками было весело, она по-настоящему отдыхала, не заботясь о газете, о уроках, о школе и многих других обязанностях. И даже когда бабушка позвонила в разгар боя подушками, то не узнала звонкий голос внучки. Было совершенно легко на душе. Все эти, казалось, чужие люди делали её каждый раз чуточку счастливее. Иногда они громко кричали друг на друга, не поделив пачку чипсов или поспорив на смерть какого-нибудь персонажа из фильма; иногда шутливо пинались и даже дрались: Дракен не лестно отозвался о новой причёске Майки, сделанной лёгкой рукой Эммы. Но в этом и была вся прелесть! Азуми ощущала себя живой как никогда раньше. Она больше узнавала о другой жизни, отличающейся от привычной рутины, в которую Каваками была погружена со средней школы. Мнимые «друзья» из студсовета больше не существовали для Каваками Азуми. Теперь были лишь те, кто присутствовал в этой комнате, заполненной безудержным весельем. Они все бесконечно лучше Хирошимато.