И неважно сколько километров между нами

Утром, несмотря на похмелье, Попов собирается на работу. Телефон разрядился за ночь и отключился, на что Арс продолжал возмущаться. Он взял с собой зарядник и планировал зарядить в театре гаджет. Он уже опаздывал. Поэтому решил воспользоваться лифтом. Он первый раз пользовался им после расставания. Было сложно вспоминать, что в Питере здесь был их последний раз. Как только Арс зашёл в лифт, на него нахлынули воспоминания. В маленьком помещении сразу стало жарко. Голубоглазый вспомнил всё до мельчайших подробностей. Быстро сменяющиеся кадры мелькали перед глазами. Вот лифт сломался, и они переживают, что опоздают на самолёт и вот уже вспоминают в какой карман сумки положили презервативы и смазку. И как дожидались спасителя, не теряя драгоценное время наедине на волнение, а тратят его с пользой.

***

Тогда в лифте я ему сказал, что не хочу его отпускать и что не отпущу… Но Антон мне ответил, что мне придется это сделать. Он уже тогда знал, что будет прав? Были в его голове мысли о расставании уже тогда? С какого момента он планировал меня бросить? Я — наглый врун, раз дал ему уйти и не попытался удержать. Я не думал, что это будет так. Не представлял, что он захочет уйти. Тогда я его держал на руках, прижимая к стенке лифта, и целовал. Пытался насладиться последними мгновениями с ним в Петербурге. А теперь я ненавижу этот город. Он заставил меня его ненавидеть! Теперь мне нет места тут. Я не хочу жить здесь, ежедневно вспоминая нашу любовь. Каждое место этого города пропитано воспоминаниями об Антоне. И что мне теперь с этим делать? Как продолжать тут жить и работать, дальше существовать после его ухода? Как в следующие моменты не вспоминать о не получившихся нас? Я хочу сорваться, все бросить и уехать. Куда? Да понятия не имею! Куда глаза глядят! Главное подальше, чтобы не видеть наши места, не погружаться в воспоминания. Хочу оставить Питер, а в нем свою любовь к своему мальчику. Я не могу тут находиться. Воздух и каждая улочка пропитались нами. Мы же только ходили и разукрашивали серый Петербург поцелуями. Мы гуляли с ним почти везде, я показал ему весь город, абсолютно каждое местечко, что было моим любимым. Было… Теперь я не могу на это все смотреть. Не знаю, где провести вечер и куда пойти на прогулку. Да даже этот дурацкий клуб «Улей» напоминает мне о нем. Тогда я познакомил его с Серегой. Матвиенко так рад был, что я за долгие годы нашел родного человека, который оживил меня. Антон наполнил меня эмоциями, напомнил, что я человек, который умеет чувствовать, способен любить, заботиться и жить не только ради себя. Раньше я был еще тем эгоистом, который берег сове сердце от разрушений. Хранил его где-то очень далеко, вдали от чужих глаз. Я никого не подпускал к себе близко, даже Сереже не доверял некоторые тайны, а для Антоши стал открытой книгой. Мог рассказать ему все истории своей жизни, кроме одной своей тайны. Тайна имени Сеня и почему я из-за этого сбежал из родного города… Один раз я уже сбежал из города, в этот раз я буду сильнее. Но я не смею так поступить на этот раз. Я не могу всё бросить и сбежать. Уехать, как последний трус, что не может посмотреть своим страхам в глаза, которому легче бросить и начать строить новое, чем принять расставание и попытаться ужиться с ним. Куда я без этого города? Он стал мне родным и излечил раны прошлого, да и по сути этот город со всем обилием воспоминаний — единственное, что осталось от наших отношений. Да и куда бы ты не побежал, с собой берешь себя. Ну уеду я подальше, а со мной всегда буду я сам. А вместе со мной и мысли о моей любви несчастной, что мучает меня. Очень сильно мучает. От себя не избавиться. Ни место, ни люди тебя не поменяют. Ты — всегда ты.

***

Как только Арс добрался до работы и поставил телефон на зарядку, ему стали приходить сообщения и пропущенные вызовы. Много было от Сергея. Он тут же перезвонил. — Привет. Телефон разрядился, только смог зарядить. Что случилось? — Арсений, ты с головой дружишь? Я не знаю как и зачем ты это сделал, — почти крича, говорит армянин. — Стой. О чем ты? — не понимает актер. — Ты вчера поздно вечером выложил в сторис для близких друзей свои фотки с клуба. С парнями во всей красе, — информация заставляет забыть о приличных словах — Ебааааать… Я не выкладывал сам! Я их удалил вчера! — Арс, кто в близких у тебя? — Ты и Антон… О Боже… — он готов провалиться сквозь землю. — Бегом удаляй! — актёр отключился и перешёл в соц сеть. Антон посмотрел его сторис…

***

Вчера вечером… После звонка бывшему, он вернулся к Диме. Знал, что Позов ему за такие поступки люлей ввалит, поэтому и сбежал в туалет от товарища. Он толком и не понимал зачем звонит и что хочет сказать, наверно просто так. Можем простить выпившему парню такой поступок. Получив не очень дружелюбный ответ от Арсения, (а собственно, чего он ещё ожидал от человека, которого бросил и сказал, что никогда не любил) он возвращается на танцпол в не очень радостном настроении, но это может исправить какой-нибудь алкогольный коктейль. Заглотив парочку напитков, Антон возвращается к телефону. Хмм… Арсений выложил сторис. Он кликает и открывает. Но то, что он увидел, заставило его челюсть выпасть на улицу. Арсений… иии. О Боже, он не может на это смотреть, но все равно продолжает. Сторис идут сами собой. Его сердце замирает и с каждым кадром всё сильнее сжимается от боли. Его, пусть и бывший парень, отлично проводит время, пока сам Антон делает вид, что все нормально и он не тоскует по Арсу. Антон злится и ревнует. Его Арс... Он так и остаётся в голове его собственностью, его мужчиной, который не может быть с другими. Арс не должен спать с другими, также касаться, также целовать, говорить тоже самое, что и Антону. Так думает сам Шастун, потому что всё ещё считает его своим любимым человеком. «Неужели он так быстро забыл меня и нашел мне замену… Или хочет просто разозлить и задеть…» — думает Антон. Спору нет, на фотках Арсений. Блондин из тысячи узнает тело бывшего. Антон досконально изучил Арса. Он может среди ночи назвать все родинки актера, если будет внезапно разбужен. Шаст запомнил каждую мелочь в его внешности, да и на тело смотрел столько раз, что из памяти никак не выйдет. Он зачем-то делает скрины. Голова кругом идёт. Только сейчас он понимает, что очень сильно напился. Ему плохо. О чем он и заявляет другу: — Дима, надо домой… Мне так плохо… — Что случилось? — на момент просмотра сторис Дима на что-то отвлекся и не видел, чем там занимается его друг. — Просто плохо… — Только что всё было нормально, до телефона. Что ты там увидел? — студент быстро убирает гаджет в карман, чем подтверждает догадку Позова о пьяных сообщениях для Арса. — Ничего. Просто отведи меня домой, — просит Шаст. — Хорошо, — он берет под руку Антона и помогает ему идти на выход. Все время по пути до дома он только и повторяет, что отвратительно себя чувствует. На этом приключения не заканчиваются. Дома его сильно тошнит, и он сидит в обнимку с унитазом, а Дима как обычно рядом. — Я так глупо себя повёл… Зачем я закончил отношения с любимым человеком? — только сейчас он готов поговорить об Арсе. Все время в клубе Димка не пытался поднять эту тему, упрямый Шастун все равно бы ничего не выдал. — Антош, не переживай ты так. Это сейчас тебе кажется, что ваше расставание — конец света. Но утром, когда придёшь в себя и окончательно протрезвеешь, поймёшь, что всё нормально. Ничего плохо не случилось. Может к лучшему всё, — успокаивает старший. — Нет, не к лучшему. Я умираю без него, притворяясь абсолютно здоровым. Он как болезнь. — Любовь в какой-то степени болезнь. — Это нелюбовь. Это мучение какое-то и боль. Боль, понимаешь? — он стучит по своей груди в области сердца. — Понимаю, Тош. Зачем ты его бросил, раз страдаешь по нему? — А почему он считал меня изменником? Я разве дурное сделал? Разве заслужил недоверие и такую клевету? — Нет, конечно. С ума просто твой Арс сошел на расстоянии. — Я никакого повода не дал. — Шаст пытается оправдаться. — Я его люблю и не смог бы поступить так, как он сейчас. — Что он натворил? — Сторисы, где он… С другими парнями… Их много… — больше подробностей не нужно. Эти картины опять перед глазами. Ревность и злость. Изменник своей любви — Арсений, а никак не Антон. — Ууууу… — Он предал меня, когда я всегда был ему верен! В мыслях и действиях! В сердце и в разуме был верен! И остаюсь по сей день. — Антон кричит на эмоциях. Ему ужасно больно от близостей Арса с другими. — Сейчас вы уже никому ничего не обязаны. Ты можешь начать новые отношения, — убеждает в отсутствии измены брюнет. — Не могу. Я не Арс, я не могу за день забыть свою любовь и пойти трахаться на право и на лево! — Тише, родной. Я хотел сказать, что он теперь тебе не парень и вправе делать что угодно. И ты не должен на это злиться. Да, он плохо поступил, выкладывая эти фото в социальные сети. И я уверен, что это фотошоп, просто позлить тебя, — нужны какие-то доказательства этим словам, но Дима и фото не видел вообще. Просто говорит для успокоения. — Я зол. У него получилось. Но я не только рассержен, я ещё и в добавок уничтожен. Он разбил меня предательством. — Это не предательство, пойми. — Не понимаю. Он же меня любил. Даже если и от скуки, но любил. Да и сейчас любит. Мне так хочется в это верить. Он любит… Любит… — повторяет Антон. Слезы полились незаметно для самого парня. Вроде он отошёл от алкоголя, но тот ещё не полностью покинул организм студента. Влажные дорожки он смахнул, но на их место пришли новые. Ему так обидно. — Ну что ты плачешь? — парень в очках подходит к нему. Пора расставаться с белым троном и идти спать. — Конечно, любит. Он бы не встречался без чувств. Пойдем, умоешься и пойдешь в кроватку, — заставляет встать с пола туалета Шастуна и ведёт к раковине, на что тот сопротивляется. — Я не маленький. Сам могу. — А хнычешь, как младенец по своему Арсюше любимому, — закатывает глаза Поз на эту самостоятельность. — Потому что мне больно. Я его люблю, а он там с другими. Ну и что, что я не его парень. Я не могу смириться с коротким сроком его одиночества, — блондин умылся холодной водой, немного полегчало. — Думаешь, если вы расстались, он пойдет в монастырь? — но этот вопрос младший игнорирует. — Дурак я. Сам бросил. Сам страдаю. Сам погибаю от этого мужчины. — Пипец ты самка. Пошли, самостоятельный мой. Спать пора. А завтра поговорим. — Нет. Сейчас. — Дима его всё-таки привёл в спальню и посадил на кровать. — Говори, раз сейчас. — Я же просто боли ему не хотел. Знал, что хреново будет на расстоянии. Я не желал ему почувствовать безумные муки расстояния. Это так сложно. Не представляю как плохо бы нам было. Но Арсу сложнее с его-то ревностью, хоть я сам тот ещё ревнивец. Невыносимо так жить. В голове не укладывается даже. Когда вообще нет никаких шансов встретиться, даже на выходные или минутку. Полгода минимум надо прожить в страданиях. А потом что? Если расстояние засеяло зерно сомнений в моей верности уже, в соседнем городе, то во что вырастет это зерно будь я в другой стране? — Но, если бы вы прошли это испытание, то были бы такими счастливыми. Уверен, что эти зерна бы не взошли даже. — Кто знает… Возможно… — Иначе быть и не может. Но уже поздно. Все решено и отношения расторгнуты. — Поздно… — Ты когда улетаешь во Францию? — После Нового года. — Меньше месяца. Впереди ещё некоторые экзамены, — напоминает старший. — У меня по ним автоматы. Просто надо готовиться к переезду. Морально и физически. — Тебе хоть легче стало? — Легче. Я прекрасно себя чувствую! Только перед отъездом хочу кое-куда сходить. — Далеко собрался? — В Санкт-Петербург.