Эти чёртовы иглы

      – Что вы... – растерянно бросил Антон. – Собираетесь делать? Укол?.. Мне?       На последнем слове голос его дрогнул, и он с трудом приподнялся на локтях. Под ним зашуршало свежайшее постельное бельё, насквозь пропахшее больничным духом. Сил у него было мало – болезнь брала своё. Но это обстоятельство не помешало ему сесть на кровати, прижаться спиной к стене и уставиться на медсестру. Та бросила на него короткий взгляд. Из-за маски, что скрывала половину её лица, было совершенно непонятно, смеётся ли она над странным поведением парня или проклинает свою работу.       Все медсёстры носили маски. Без исключения. Эти хрупкие и зловещие дьяволицы казались Антону действительно пугающими. Абсолютно любая симпатичная дама могла оказаться монстром, достающим из-за спины шприц с лекарством. И эта девушка оказалась именно такой. Послышалось шуршание упаковки со стерильными шприцами. Пальцами, обтянутыми бледно-белыми перчатками, медсестра вытащила один и сняла с иглы защитный колпачок. С момента, как увидел всё это, Антон перестал понимать последовательность действий. Что сначала? Распаковка шприца? Или стекляшки с лекарством? Там ещё спиртовая салфетка... Спирт. В воздухе повис неприятный запах спирта. Мысли хаотично перемешались, оставив в пустой, как шар, голове только чистейшие панику и страх.       – Не-не-не! Ни за что! Не надо! – завопил Антон, не понимая, как громко звучал на самом деле его голос.       В ушах — только гул, а в глазах — рябь, как бывает, когда резко встаёшь с кровати. Собственный голос слышался ему через десять слоёв несуществующей ваты. Девушка вздрогнула всем телом и застыла, уставившись на пациента. Тот махал руками, выставив их перед собой.       – Не надо уколов! Давайте таблетку! Или раствор какой выпить!       – Это просто укол, чего вы боитесь? – опешила она. – Вы же не ребёнок...       – Я сказал нет! – не сдавался тот.       – Вы же понимаете, что не все лекарства можно принимать в таблетках? Если не сделаем укол, вам станет хуже. Понимаете? – настойчиво тараторила девушка, хоть в голосе и слышалось волнение.       Она сделала несколько шагов к пациенту, но тот схватился одной рукой за поручень больничной кровати, а второй наобум ударил по стойке с какими-то лекарствами, которая тут же с грохотом упала на пол. Было непонятно: делает ли пациент это специально, чтобы напугать медработницу, или просто не контролирует себя в страхе.       – Не подходите! Уберите иглу! – продолжал кричать Антон.       И если бы это был хилый старичок, у девушки оставался бы небольшой шанс справиться с бунтующим, но вид взрослого парня, который из-за своего роста едва ли помещался на больничной койке и размахивал сильными на вид руками, заставил медработницу нервно, напугано бросить шприц на железную стойку и быстро выйти из палаты.       Антон услышал грохот закрывшейся двери и вздохнул. Голова кружилась. От болезни? От страха? От резких движений? Да чёрт его знает.       Он обессиленно упал на подушку и закрыл глаза, потеряв тонкую нить, что соединяла его с реальностью. То был либо уставший, обессиленный сон, либо обморок.

«Может, хватит валять дурака?» «Ты серьёзно?» «Боже… Как ребёнок» «Да ты накручиваешь себя, не больно это! Комары больнее кусаются!» «Взрослый, а трясёшься как малолетка»

***

      Ещё до того, как раздался стук в дверь, в коридоре послышались торопливые, нервные шаги.       – Арсений Сергеевич, можно? – прозвучал исступленный голос в дверях.       – Секунду, – прервал мужчина, подняв палец в воздух, тем самым давая команду подождать.       Он пробежался пальцами по клавиатуре, сосредоточено уставившись в экран монитора, пока девушка прошла в кабинет, закрыв за собой дверь. Через пару секунд он поднял вопрошающий взгляд на сотрудницу, на напряжённом лбу которой красовалось несколько капель пота.       – Он кричит как сумасшедший и роняет всё, что под руку подвернётся, – торопливо начала жаловаться она. – Я пыталась успокоить его и поставить укол, но он ничего слышать не хочет. Как мне ему колоть-то?       Она взмахивает руками в негодовании и возмущении, и врач, нахмурившись, прерывает её коротким вопросом:       – О ком речь?       – Антон Шастун. Ночью поступил. У него ведь непростой случай. Если не колоть... – она запинается. – Сами знаете. Всякое может случиться. Ведь на одних таблетках не вытянет! Ему и капельницу ставить надо… А как ставить, если он...       – Он боится уколов, игл, шприцев? – спокойно, настороженно рассудил Арсений, озвучив свои мысли. – Найди контакты его родственников. Нужно уточнить у них это.       Девушка кивнула и быстро покинула кабинет так, будто с её плеч частично свалился груз ответственности.

***

      Антона разбудили голоса. Довольно тихие, но всё-таки отчётливые. Нехотя он разлепил глаза и повернул голову. Перед ним стоял мужчина в белом медицинском халате нараспах. Под халатом – тёмно-синяя рубашка и бейджик. Читать имя на белой бумажке Антон не имел ни малейшего желания, потому что в голову в ту же секунду ударила страшная мысль. Мужчина и стоящие немного позади две медсестры– компания, мягко выражаясь, отвратительно-пугающая. Первое, что делает Антон, – бросает короткий взгляд на руки мужчины. Нет... Шприца в них не было. Это были обычные худые, расслабленные пальцы в бледных перчатках. Это немного успокоило.       – Как себя чувствуете? – раздалось сверху, и Антон приподнял голову, щурясь от яркого света больничных ламп.       – Ну так...– не нашёлся, что ответить, он. – Вы мой лечащий врач, да?       Арсений согласно кивнул и представился, после чего лежащий на кровати быстро продолжил диалог:       – Я знаю, зачем вы пришли… Хотите убедить меня в том, что я коньки отброшу, если откажусь от уколов. Угадал?       Арсений какое-то время спокойно наблюдал за больным, чьи губы потрескались от сухости, а светлые волосы прилипли к вспотевшему лбу.       Не ответив на вопрос, Арсений начал:       – Вы ведь боитесь игл, шприцев и ук...       – Да, – быстро перебили его, – боюсь. И что? Скажете, глупо? По-детски?       Врач покачал головой. Маска его была спущена на подбородок, а потому лицо его стало открытой книгой – оно не выражало ни насмешки, ни даже крайней врачебной серьёзности и занудства. Перед ним как будто стоял обычный прохожий, заговоривший с ним о теории появления на небе двух лун. Отвечая на вопрос пациента, Арсений выдал:       – А я темноты боюсь.       Антон растерялся. Он опустил глаза на бейджик и с некоторым сомнением прочитал: «Арсений Сергеевич Попов». Этот человек правда работает здесь?       – И что? – нарушил тишину Арсений и повторил ранее сказанные пациентом слова: – Скажете, глупо? По-детски?       – Нет... – растерянно произнёс Антон на автомате.       – Вот и я не считаю, что ваша фобия глупая.       Врач взял табурет и поставил его рядом с кроватью, осторожно присев рядом с больным. Он вздохнул и тихо попросил:       – Можно ваши руки?       Недоверчиво Антон зашуршал руками под одеялом и прижал их к телу. Врач ведь хочет силой взять его руки, чтобы сделать укол?       Заметив напряжение на лице пациента, Арсений невзначай поинтересовался:       – Разве не хотите проверить? Может вам уже сделали укол, пока вы спали?       Антон отбросил одеяло и начал бегло осматривать свои руки, но врач осторожно перехватил их. Он взглянул на запястья, обтянутые браслетами, на широкие ладони и пальцы, на которых красовались металлические кольца разных цветов и размеров. Перешёл к локтям, посмотрел на выступающие вены, что тянулись вдоль от локтя до запястья. Почувствовав на себе настороженный, тревожный взгляд, Арсений наконец отпустил чужие руки и взглянул на больного.       – У вас необычный цвет глаз, – отметил Арсений и добродушно прищурился. – Вам говорили это раньше? Что-то среднее между зелёным и карим.       – Наверное, карие… – растерянно согласился Антон.       Арсений снова осторожно взял его руки, задавая следующий вопрос:       – А мои?       Антон непонимающе ждал продолжения, попутно бросив взгляд на двух медсестёр, стоящих позади врача. Те сразу же испуганно уставились в пол.       – Какого цвета мои глаза? – пояснил врач. – Знаете, мне тоже частенько говорят, что они какого-то странного, необычного цвета. Как вам кажется? Что это за цвет?       Антон задумчиво прищурился, всматриваясь в глаза врача, пока тот продолжал осматривать руки пациента. Наконец, больной растерянно выдал свой вердикт:       – Странно, что вам говорят такое... Ну, что глаза у вас странного цвета.       – Почему это? – непонимающе дёрнул бровями Арсений, глядя вниз, на чужие руки.       – Потому что ваши глаза самого настоящего голубого цвета. Как тут можно перепут...       Договорить у него не получилось — руку вдруг кольнула игла. Плотно сжав губы до бледноты, стеклянными глазами он смотрел на врача, не решаясь взглянуть вниз. Страх прочно сковал всё его хиленькое от болезни тело, а ноги сделались ватными даже несмотря на то, что он сидел в кровати. Повисла угнетающая тишина. Все молчали.       Через пару секунд Антон почувствовал, как к месту укола прижали ватку.       – Держите, – сказал Арсений, кивнув вниз.       Антон медленно, опасливо опустил взгляд, но нигде не увидел иглы – лишь пальцы врача, прижимавшие ватку к месту укола. Стук собственного сердца в ушах. Вспотевшие, ледяные ладони. Дрожащие пальцы... Трио под названием «страх». Не в силах смотреть на эту чёртову ватку, он закрыл глаза и обессиленно опустился на подушку, чуть не задев головой железный бортик кровати. Арсений быстро подставил под чужую голову ладонь, как если бы кто-то садился в его машину. Скрючившись, Антон отвернулся к стене и увернулся от чужой руки, что случайно коснулась его волос – пару минут назад она казалась вполне доброй и безопасной. Его обвели вокруг пальца. Аплодисменты его лечащему врачу. Тут не стыдно и шляпу снять.       Арсений поднялся с табурета, взглянул на железный поднос, куда минуту назад бросил пустой шприц, и тихо буркнул медсёстрам:       – Уберите это.       Почти беззвучно он прошёл к двери и обернулся: Антон молча лежал к нему спиной, ссутулившись и накрывшись одеялом до самой головы. Он угрюмо молчал. Раздавалось его нервное, частое дыхание. Очевидно, что это стало для него сильным стрессом.       Арсений был уверен, что тот ещё не спит. Не спит… И, что странно, не скандалит, не кричит, не обвиняет. Впрочем, ругаться теперь, когда укол уже сделан, не имело смысла. И что скрывалось за этим упрямым молчанием, оставалось только гадать. Неужели побеждённый решил признать своё поражение? И как Арсению подступиться к нему в следующий раз, когда за пару минут он сумел завоевать и тут же потерять доверие пациента?