Сделаны специально для него

Эрен понятия не имеет куда его ведут.

Он себя чувствует откровенно паршиво сейчас, но виду старается особо не подавать. В мыслях такая путаница, что Эрен по ощущениям скоро в цифру восемь свернётся. Нельзя показывать это окружающему миру, поэтому он просто продолжает жить так же, как и раньше. Правда, молчать стал в четыре раза больше, чем слегка напрягает своих друзей. — Ебаный в рот, — Эрен запинается об какую-то ветку, что валяется под ногами, и сплевывает первое пришедшее в голову. — Прекрати уже ходить так, словно ты посрать не можешь, — Леви держит руки в карманах пальто и часто поглядывает на идущего справа Эрена, — В чем проблема, бестолочь? — Просто задумываюсь слишком сильно, — говорит Эрен слишком неуверенно, что для него несвойственно, — наверное… Обычно этот болван сам всегда несет разного рода чепуху, что само по себе уже развивает разговор. Но сейчас всё в точности наоборот. Эрен чересчур молчалив и задумчив. Спрятал руки в карманы и идет, вроде бы смотря себе под ноги, но в это же время не замечая ничего. Леви не знает причины и долго не спрашивает вообще ничего. Не хочет казаться слишком навязчивым. Мало ли после этого вопроса Эрен просто пошлет его нахер? Забота — всё еще тяжеловатая для Леви вещь. Он до сих пор толком не умеет заботиться о нём. Так, чтобы это не было чересчур. Старается делать то, что может, и смотреть за результатом. Пусть это и сложно, непривычно, но он правда пытается научиться. — Да мать твою, отцепись, хуйня! — к одному из ботинок Эрена прицепилась какая-то грязная херня, от чего он начал возмущаться. Леви усмехается и немного приподнимает уголки губ. Что-то в этом дурачке никогда не меняется, а стабильность — это неплохо. Тот факт, что Эрен всё еще может материться на прилипшую грязь, радует глаз и на душе становится спокойнее. Оба парня приходят к нужному месту, оно не так уж и далеко от дома Леви. Эрен просматривает всё в округе, выглядит весьма недружелюбно. Это какой-то из жилых домов, но с мелким подвальчиком, который доверия вот нисколько не внушает. Эрен пристальнее всматривается и замечает на двери какую-то бумажку, похожую на часы работы. Если эта страшная хрень сейчас окажется магазином — Эрен с ума сойдет. Леви спускается на пару ступеней ниже и открывает деревянную, старую дверь, зазывая Эрена за собой. Эта бестолочь сейчас выглядит так настороженно, что Леви невольно хочется усмехнуться. Его ведь не пришли убивать, зачем так напрягаться? Внутри и правда оказывается какой-то небольшой магазинчик с огромным ассортиментом алкоголя и прочего подобного дерьма. Около кассы еще есть небольшой выбор разных сладостей, да и на этом всё. Внимание привлекает к себе продавец, стоящий за кассой и крутящий какую-то пузатую бутылку в руках. — Не ожидал тебя увидеть сегодня, — голос у продавца оказался очень низким, — Здравствуй, Леви. Эрен осматривает мужчину по максимуму, но выглядит тот не слишком уж по-особенному. Обыкновенная рубашка, светлые волосы и уставший взгляд. Глаза цепляют разве что огромный шнобель на пол лица. Это единственная вещь, на которую Эрен действительно обратил внимание. Ему здесь вообще крайне неуютно и хочется знать, что он вообще, собственно, здесь забыл? Леви ничего не говорил по поводу походов в сомнительный магазин в каком-то сраном подвале хуй пойми где. — Привет, Мик, — Леви кивает головой и хлопает руками по карманам в поисках бумажника. Теперь Эрен узнал хотя бы имя продавца, уже небольшой прогресс. Видимо, здесь не принято вешать бейджики или прочего рода дерьмо. Внимание еще привлекло то, что Леви относительно спокойно разговаривает с этим самым Миком, а это значит, что они знакомы достаточно давно. Эрену очень хочется узнать побольше об этом, но он продолжает молчать и делать вид, что его не существует. — Сбавишь мне цену до следующего раза? — Леви говорит это и слегка приподнимает правую бровь, а Эрен ахуевше вытягивает всё лицо, — Я работал гораздо меньше в ноябре, да и с этим мудаком труднее последнее время. Мик хрипло смеется и качает головой, поворачиваясь к двум парням спиной. За ним всегда стоит небольшой ящик, где хранится вечно продаваемый товар. Находит нужную пачку и протягивает Леви, по-доброму улыбаясь. — Я подкину тебе пару долларов со своего личного счета, можешь не париться, — подсчитывает сумму, что ему любезно вручили, и кивает для самого себя. Эрен всё еще находится в таком ахуе, что ни слова сказать не может, но зато теперь он знает, откуда Леви в свои семнадцать достает сигареты. Он соврет, если скажет, что ему не льстит тот факт, что с ним поделились таким сокровенным местом. И еще это всё вызывает чертовски много вопросов. Возможно, Эрен даже спросит у Леви насчет этого, но точно позже. — Твоему другу что-то нужно? — Мик поглядывает то на Леви, то на стоящего рядом Эрена. И ему нравится тот факт, что Леви впервые пришел сюда не один. — Не думаю, — Леви отвечает вместо Эрена, и тот благодарен ему за это, — да и нам уже пора уходить. — Как скажешь, — Мик снова легонько улыбается, — Твоего старика в последнее время не видно, этот чёрт вообще живой? Лицо невольно морщится от упоминания мерзкого дяди, но Леви практически сразу же меняет его на привычное, отработанное годами. — К сожалению, — громко выдыхает и двигается к выходу, — Увидимся. Не успевает Леви полностью выйти, как ему в ухо сразу же прилетает вопрос: — Что это было вообще? — Что именно тебе не понятно? — Леви вытягивает одну сигарету из пачки. Непонятно вообще всё, что произошло. Мозг Эрена не приспособлен к походам в страшные подвалы с носатыми продавцами. — Вы, кажется, давно знакомы с этим, — запинается, — Миком? — Кенни показал мне его магазин еще при переезде в мою нынешнюю квартиру, — делает небольшую затяжку, а Эрен прикрывает глаза, когда дым летит в его сторону, — с тех пор я покупаю там всё, что мне нужно. — Твой дядя показал тебе какую-то подвальную лавку? — приподнимает бровь и забавно поднимает руки в непонимании. — Кенни вообще много чего мне показал, — Леви не очень хочет разговаривать об этом. Вообще не хочет. Эрен всматривается в идущего рядом Леви. Наблюдает за телодвижениями и красивой затяжкой, которую тот сейчас сделал. Обрывки сна всплывают сами собой. Его словно холодной водой с ведра окатило. Перед глазами снова чертовски красивый торс, поцелуи и чувственные вздохи. Эрену хочется убиться прямо на месте. Именно это мешает их с Леви общению в последнее время. Каждый раз, когда они рядом с друг другом, Эрен снова вспоминает всё то, что произошло во сне. И он просто не может смотреть на Леви дальше. — Я думаю, — прочищает горло, — домой уже пойду. — Как скажешь, — Леви ничего больше не говорит. Как и всегда. Горло дерет от желания снова спросить, поинтересоваться, в чем проблема, и попытаться как-то помочь. Хочется сильнее, чем когда-либо до этого. Он готов хоть сейчас научиться телепортироваться и переместить Эрена обратно к себе на диван. Сделать всё для того, чтобы эта бестолочь снова улыбалась как раньше. Но Леви дальше просто молчит.

***

Эрен валяется на кровати с пустым взглядом. Его, кажется, зовет мать уже добрые полчаса, но ему, честно говоря, вообще всё равно. Хочется либо долбиться головой об стену, либо залезть на нее же, а, может, и вообще пробить ее к херам. Эрен больше не знает, чего он в этой жизни хочет. С той самой ночи, как ему приснилась гребанная порнуха с Леви, он не может найти себе места. Не может поймать свои собственные мысли, чувства. Эрен уже ничерта не понимает. Хочется, чтобы кто-то помог разобраться со всем этим. Тыкнул пальцем и расставил всё как нужно, но никто в этой жизни не в состоянии понять его сейчас. Даже, черт возьми, он сам не в состоянии понять себя, как это может сделать кто-то другой? Эрен нисколько не желает думать о том, что он хочет повторить. Повторить всё то, что было во сне, те же ощущения, эмоции, чувства. Он так сильно мечтает прожить это в реальной жизни, но никому никогда в этом не признается. Даже самому себе. И от этого ему еще больше хочется повеситься. Он знает, что так не должно быть, абсолютно не должно. Это ненормально, неправильно. Хотеть своего друга, с которым познакомился почти четыре месяца назад. Это, черт возьми, неправильно, но как же блять хочется повторить! Эрен думает, что окончательно тронулся умом, ведь он никогда не думал о сексе с парнем. До появления Леви, конечно. Да он даже о поцелуях с людьми собственного пола не думал, какое запихивание члена себе в задницу. Эрен с самого рождения всегда уверенно считал, что он абсолютный гетеросексуал. И Хистория убеждала его в этом около года с членом чем-то. Но он ничерта не почувствовал, когда поцеловал Хисторию, и теперь появились догадки почему. Эрен еще раз запускает руки в волосы и издает какое-то отчаянное мычание. Ему уже даже всё равно, что его вполне могут услышать мать с отцом. У него в голове гораздо больше забот, чем это. В голове гораздо больше Леви, чем всех остальных. Эрен бьет кулаком по кровати и хочет разрыдаться.

***

Его всё заебало. Леви стремительно идет к дверям своего мелкого подъезда, абсолютно раздраженный и чувствующий одну сплошную усталость. У него внутри столько мелких моментов за день, которые к концу стали одним сплошным комком дерьма. Хотелось бы ему узнать всё, что на уме у сраных людей, которые полчаса спорят на кассе из-за забытого доллара в сдаче. Как будто в жизни и так маловатого всякого дерьма, заставляющего тебя материться на весь мир. Около подъезда ошивается и что-то разглядывает девушка, одна из соседок, которых Леви запомнил. Она так увлеченно что-то вычитывает, стоя в короткой юбке и выпячивая бедра, что Леви, кажется, скоро начнет тошнить. — Здравствуй! — противная соседка окликнула Леви с таким писком, что невольно захотелось поморщиться, — Я тут хотела спросить у тебя кое-что, — теперь вообще хочется блевать. Девушка сложила руки на груди и миловидно улыбнулась, склонив голову направо. Этот жест делает сегодняшний день еще более отвратительным. Всё, чего сейчас хочет Леви — это съебать в свою квартиру и не видеть никого, кроме Эрена с его забавной шевелюрой и тупыми шутками. — У меня тут отключили отопление в квартире, — соседка поправила свои противные, длинные, блондинистые волосы и продолжила дальше травмировать последние нервные клетки, — такое только у меня, или тебя тоже жизнь наградила подобным? Девушку эту, кажется, зовут Люси, но хрен его на самом деле знает. Леви так давно не разговаривал со своими соседями, что едва ли помнит, как они выглядят. Он вообще предпочитает не запоминать никого, кроме Эрена, его друзей и Ханджи с Миком. И вопросы про сраное отопление его сейчас вообще не интересуют. — Не проверял, — Леви коротко окинул взглядом мерзкую Люси и пошел к себе домой, оставляя девушку дальше мерзнуть. Его настроение и так пляшет где-то внизу, а тут еще и такая херня. Плевать он хочет сейчас на всех своих соседей и их проблемы. Леви срочно нужен чай. Квартира всё такая же тихая, но теперь выглядит более живо, чем последние полтора года. Эрен имеет чудесную способность — приносить по частичке себя в каждое место, где обычно бывает. И это место он тоже не обделил, поставил сраного светящегося оленя в коридоре. Леви на это только поднял бровь и усмехнулся, а после влепил Эрену дружеский подзатыльник, ведь тот сказал, что олень размером с Леви. А эта светящаяся херовина размером сантиметров пятнадцать, не больше. Пальто аккуратно вешают на один из крючков шкафа, а обувь выставляют так, чтобы она ничего не засрала в ближайшее время. Леви всё же сменил привычные конверсы на ботинки. Тоже немного потрепанные, но уже более подходящие для декабря. Эрену они нравятся. Леви тяжело выдыхает, пока моет руки, задумываясь обо всём, что происходит последнюю неделю. Горячая вода обжигает, поэтому приходится перестать размышлять и всё-таки сделать себе желанный чай. Когда Леви выходит в гостиную, то застывает в одном положении, чувствуя, что легкие перестают работать, а грудная клетка и вовсе сейчас к херам вырвется наружу. — Йо, Леви! Голос, который каждый раз слышится в самых мерзких кошмарах. Леви его ненавидит, до самой глубины души ненавидит и мечтает навсегда забыть. Он не знает, зачем этот старик снова пришел. Почему он вновь решает так нагло поиздеваться над и так расшатанными нервами. Леви нисколько не знает, но хочет успокоить подрагивающие руки и вновь научиться нормально дышать. Хочется развернуться и вылететь с этой квартиры к хуям, вернуться обратно к кому-угодно, но только не видеть сейчас лица этой блядской свиньи на собственном диване. Кенни так противно развалился на диване, расставляя ноги, мерзко скалясь и капая воду с мокрых ботинок на идеально чистый пол. Он прекрасно понимает, что сейчас чувствует Леви, знает, но это прибавляет только большей радости для его и так прогнившей души. Ему забавно наблюдать за тем, как его подросший племянник старается не выдавать своих эмоций сейчас и держаться стойко. Прямо как он учил его с самого детства. — Что ты здесь забыл? — Леви произносит это абсолютно равнодушно и складывает руки на груди, чтобы те меньше потряхивали и выдавали всё его настоящее душевное состояние. — Не могу лишний раз навестить своего сопляка? — произносит это и усмехается, снова напоминая, что он на самом деле из себя представляет. — Ты никогда не приходишь просто так, — немного поднимает правую бровь, все еще держа равнодушие на лице, пусть и даётся это тяжело. Старший Аккерман качает головой и закидывает руки за неё же, успевая еще и поправить свою мерзкую шляпу. Леви чувствует, что от этого жеста внутри него всё снова переворачивается. Тело прекрасно помнит, что всегда следовало за этим. И тело подводит его, высвобождая рефлексы наружу, заставляя видимо для его глаз сжать кулаки. — Успокойся, коротышка, — скалится и надменно глядит прямо на своего племянника, — я думал, ты уже перерос эту нелепую стадию. Это порождает новый поток ругательств в собственную сторону. Леви себя обвиняет в том, что снова не может сдерживаться перед ним. Высвобождает все свои грубые прилагательные и кидает их в собственную сторону, считая себя чертовски слабым в данный момент. Это противоречит всему, что ему дал и вбил в голову скверный Кенни Аккерман. Леви обходит барные стулья и кухонную тумбу, вставая около плиты, понимая, что здесь его всегда достать сложнее всего. Облокачивается спиной и снова глядит на паршивого дядю, решившегося заявиться сюда не пойми зачем. Вновь складывает руки на груди в защитном жесте и придает себе фальшивой уверенности. — Проваливай отсюда, старик, — видит, что на подобное только, сука, усмехаются, — тебя никто здесь не ждал. — Вижу, ты теперь живешь не один, — произносит это с такой издевкой в голосе, смотрит прямо в глаза и знает, что на этого сопляка подобное всегда подействует. Леви леденеет на глазах, вжимается спиной в кухонную тумбу и убийственно глядит на паскудного старика. Не позволит этому чудовищу тронуть самое драгоценное, что у него сейчас есть. — Разве тебя это интересует? — проглатывает весь поток ругательств и произносит лишь одну короткую фразу, сглатывая после нее и отворачиваясь. Мышцы чувствуют и помнят все чужие движения. Ощущают приближение и помнят каждый полученный чертов удар. Кенни желает думать, что передвигается бесшумно, но его племянник все же ловит каждое движение. Леви резко, отточенно разворачивается и слегка отдаляется назад. Рефлекторно вытягивает собственную руку и жестко хватает за предплечье чужую, сжатую в блядский кулак, что упорно начал двигаться к его голове. Движения с детства, мастерски выученные, отработанные. — Проваливай, — цедит Кенни прямо в глаза, а после отталкивает от себя, выстраивая спасительное расстояние. — Ты стал эмоциональнее, — подмечает, по ощущениям разбивая последние остатки внутреннего спокойствия Леви к хуям, — но не забыл все основы. Леви мечтает их с корнями вырвать из памяти. Вырезать каждое мельчайшее замечание и прекратить вспоминать мерзкий тон в голосе старика. Эмоциональность не дает ему ни единого преимущества, когда на пороге появляется Кенни. Ей нет места, от неё требуется избавиться, но Леви не может. Улавливает вновь приближение чужого тела, спасительно выставляя собственную руку для защиты. И Леви глазом не ведет, когда осознает, что его вновь упорно проверяют. Только снова перехватывает старика и сжимает чужую руку, кажется, почти до хруста. — Я устраиваю твою жизнь до тех пор, пока ты продолжаешь учиться, коротышка, — Кенни абсолютно не волнует, что одну из его конечностей грозятся сломать, — но не думай, что я останусь таким же приветливым после твоего совершеннолетия, — понимает, что при всём желании может запросто вырвать руку у своего племянника, но позволяет тому почувствовать превосходство хотя бы ненадолго. — У тебя странное понятие о приветливости, — Леви недовольно морщится, зная, что этот жест Кенни проанализирует у себя в голове. Старик высвобождает руку, когда та начинает откровенно неприятно колоть. Делает те движения, что Леви запомнил и вполне мог предвидеть, предотвратить. Но он почему-то позволяет паршивому Кенни отойти, а сам вдыхает глубже, чем за последние пару минут. — Прекращай оставлять отвратные следы на полу, — видит, что старик на такие слова только улыбнулся, — тебе здесь не рады, и ты знаешь об этом. — Мне так редко выпадает шанс посмотреть на тебя менее запуганного, чем за все годы нашей жизни, — Кенни запускает руки в карманы потрепанного пальто, — не лишай меня такого зрелища. Леви сглатывает и сжимает кулаки, сдерживая себя из последних сил, чтобы не выдать всех мыслей и желаний. Проглатывает с трудом все слова о том, что он с радостью бы лишил Кенни глаз. Не может, разум и тело на такое всё еще не способны. Всю его агрессию, ненависть и тошноту прерывает вибрация телефона, которая отчетливо чувствуется в заднем кармане джинсов. Образ пушистых волос, которые приятно пропускать через пальцы, а еще бирюзовых, пиздец каких красивых глаз всплывает в мыслях совсем неосознанно. Это слегка оттягивает назад всё то дерьмо, что сейчас Леви чувствует. Внешне Леви и пальцем не ведет, когда снова чувствует вибрацию. Знает, нельзя, чтобы Кенни видел такое. Помнит сука всё, чему его учил мерзкий, отвратительный, такой блять противный Аккерман. Ловит в себе еще одно странное чувство, абсолютно незнакомое, чужое. Оно оседает гораздо глубже остальных сейчас, и Леви задумывается немного сильнее. Пока его ночной кошмар вновь усаживается на диван, не собираясь вновь проверять реакцию или еще что похуже. Леви осматривает Кенни с головы до ног, а после снова ощущает вибрацию телефона, понимая, что он не позволит старику сделать что-то с ним. Он скорее сам вывернет себе каждую конечность и вытерпит три тонны боли, чем позволит Кенни прикоснуться к Эрену. Он не знаком с этим ощущением, абсолютно не знаком. Разумеется, он и до этого мыслил о том, чтобы с его бывшими друзьями всё было в порядке. Но сейчас всё иначе, сильнее, желаннее. Леви так сильно хочет защитить Эрена. Оберегать от омерзительного дяди, пока это возможно, до самой последней секунды. Из кожи вон вылезти, но не допустить, чтобы они виделись друг с другом. Леви знает, к чему это может привести, поэтому клянется у себя в голове, что будет оберегать Эрена. Не позволит тому познакомиться вживую с его стариком и испытать даже что-то похожее на то, что он сам испытывает всю свою жизнь. Рука всё-таки тянется к телефону, на который за две минуты пришло больше сообщений, чем за всю последнюю неделю. Леви уже плевать на содержание этих самых сообщений, ему достаточно и полюбившегося прозвища на экране, чтобы максимально успокоить себя.

Леви видит десяток сообщений от Ханджи и хочет застрелиться.