Столовка 3 (возвращение к истокам)

Если жизнь тебя ебёт, значит, у неё встаёт, значит, ты ей нравишься — так чего ж ты паришься? Вы когда-нибудь летали на самолёте с тремя мелкими пиздюками? Сказать, что это пиздец — ни сказать ни хуя. Потому что эта детсадовская террористическая группировка требует максимальной сосредоточенности и контроля. Расслабился — проебался. Ищи-свищи потом этих сорванцов по всему салону, что-нибудь откручивающих, рисующих маркером глупые рожицы на туфлях престарелого омеги через два кресла или выпрашивающих у стюарда сладости и газировку. Чонгук и Тэхён, летевшие до своей Италии, состарились и поседели сразу на пару десятков лет, пока искали, а затем вытаскивали одного из мелких с верхней полки для багажа. (Прятки, они такие.) И, естественно, до дома добрались совершенно без сил и ментального равновесия. Весь план: оторваться в свой повторный медовый месяц, предварительно сбагрив спиногрызов няне по прилёте, с сексуальными игрищами и поглощением чудовищного количества вина и креветок, прекрасно заменил крепкий и здоровый сон. Быть родителями тройняшек, само собой, дело жутко выматывающее, а особенно, если тройняшки — те ещё демонята с бесконечным пропеллером в одном месте. (Да, да, да, это опять про гены.) Зато Чимин и Юнги оторвались по полной, заняв на приличный такой срок туалетную кабинку в самолёте, так что многим пассажирам пришлось терпеть, а близсидящим ещё и слушать аудиопорнуху до конца полёта. Пекарю Мину в принципе похуй, где пекарню открывать, особенно когда любимая сладкая Булочка постоянно на грех подбивает. То кресло у него неудобное, а вот тощие коленки мужа — самое то. То вода из бутылки при высокой турбулентности мимо рта проливается и стекает в блядский разрез на рубахе, как в рекламе минералки «Бон Аква». То: — Мандаринчик мой, посмотри, у меня на губах остались крошки от печенья? Да чья ж выдержка выдержит? Вот и его не выдержала, послав нахуй собственное терпение и спокойствие некоторых пассажиров. А про Хосю история вообще умалчивает. Бар на борту этого воздушного судна был знатно так опустошён, экипаж был заёбан шуточками в стиле: «Если птице обрезать руки. Если крылья обрезать тоже. Эта птица умрёт от скуки, потому что летать не сможет» или «Лётчики бывают лысые и седые. Лысые — это те, кто много летает. А седые — это те, которые летают с лысыми». А затем и вовсе этого массовика- затейника пришлось выносить на носилках и наскоряк прокапывать в медпункте аэропорта, потому как, если Бомгю запалит его бухущим, ему хана. Что жил, то зря. В общем, полёт прошёл нормально. (Ну, почти. Дёргающийся глаз стюарда и слегка охеревшие от этой гоп-компании пассажиры не в счёт). «Тэкук» встретил своих хозяев полным запустением и по-сиротски смотрящей на них витриной. До новой проверки оставалось ещё почти два месяца и не факт, что им разрешат открыться, учитывая последние неблагоприятные события для проверяющего Пабло. (Ну ещё бы, когда у тебя перед лицом размахивают мачете с угрозой оттяпать самое дорогое и бита угрожающе так перебрасывается в чужих руках). И хоть Юнги записал весь рассказ этого свинорылого чудовища на диктофон, с дальнейшим намерением отнести его в полицию, шанс, что это чем-то поможет, был крайне мал. Доказательства были добыты незаконным путём. Да и вообще, кто их знает, этих итальяшек, самим бы за решётку не угодить за незаконное удержание омеги в холодильной камере. А что тот на них пожалуется в ответ, и сомнений не возникало. К тому же бывший декан — сиделец-извращенец явно готовит очередную гадость, и нужно ухо держать востро. Хотя предупреждён — значит, вооружён. Время неумолимо приближалось к проверке, а выход из сложившейся кринжовой ситуации даже далеко на горизонте не нарисовывался. Но внезапная помощь пришла, откуда не ждали. В один прекрасный солнечный денёк, когда Юнги, Чимин и Тэхён курили на рампе, синхронно выпуская в воздух пресловутые колечки-сердечки, попивая добротный «Эспрессо» и обдумывая, как же всё-таки вернуть своё кафе в рабочее состояние и при этом не придушить эту итальянскую свиноту, в кафе появились весьма неожиданные гости, один из которых оповестил хозяев о своём присутствии властным, но таким любимым голосом. — И это вы называете шикарное средиземноморское меню с азиатским налётом? Ни стиля, ни размаха. Всегда знал, что бизнесмены и повара из вас как из говна пуля. Ну идиоты же, идиоты! Спагетти, равиоли и кимчи из редьки? Вы серьёзно? Все трое бросились в зал. Шеф Джин, недовольно хмурясь, сидел за столиком, закинув ногу за ногу, и листал «Меню», разъёбывая каждую позицию в нём в пух и прах. Рядом лыбился во все тридцать два Хося, который, судя по всему, и привёз его сюда. — Шеф, ректор Ким! Что вы здесь делаете? — не понимающе лупал глазами Тэхён, пялясь на то, как Намджун втаскивает в кафе два большущих розовых чемодана, а затем ещё два и ещё. (Какой-то бесконечный поток розовых чемоданов.) — Что, что! — хмыкнул Джин. — Вас, идиотов, и ваше идиотское кафе спасать приехал. Да и вообще, мы с Джуни давно планировали сменить обстановку. Так почему бы не убить двух зайцев сразу. Италия — прекрасное место, чтобы опробовать на ней все мои кулинарные навыки. — И опробовать их, я так понимаю, вы собираетесь в нашем кафе? — обречённо вздохнул Чимин. — А вы что, против, сладкие мои? — расплылся в улыбке тот, больше похожей на злорадный оскал пираньи, мол, только попробуйте сказать что-то против. — Нет, нет, нет! Что вы, шеф. Мы очень даже за! — хором запротестовали все. Против они будут, как же! Правило номер один: что шеф всегда прав, давно записано на подкорке у каждого, и протестовать, что против ветра — сцать. Все брызги в лицо. Да и помощь шефа им явно не повредит. Всё же общение с разного рода инстанциями у Ким Сокджина получается явно более эффективно, особенно, что касается разного рода проверяющих. (Острое мачете шефа, которым он жонглирует, как профессиональный циркач, тяжело забыть, знаете ли). — Ректор Ким, но как же академия? Это же практически ваше детище? Не жалко? — всё же недоумевал Тэхён. — Ну, знаете, — улыбнулся бывший ректор, — детей тоже нужно отпускать на свободу. А после того, что я узнал о нашем хозяине, работать под началом этого человека желание совсем пропало. Денег за всю жизнь мы с бубличком подкопили достаточно, чтобы открыть свою небольшую школу искусств. Поэтому мы тихо уволились и прилетели к вам. (Ага, тихо уволились.) Ну, сам Намджун, как человек интеллигентный, и правда ушёл с должности без шума и пыли, а вот его муженёк… Знаете, что такое самое фееричное увольнение. Нет? Тогда я вам расскажу. После отлёта друзей мысль, что пора валить из этой богадельни, не оставляли шефа ни на минуту. А рожа господина Ли, который наведывался теперь гораздо реже, но всегда с кучей необоснованных претензий, особенно в сторону шеф-повара столовой, дико раздражало и злило. (Ну правильно, когда у тебя из-под носа увели такой сладкий экземпляр для постельных садо-мазо утех, как зайка Гуки, волей-неволей обвинишь всех вокруг). Бюджет на продукты был окончательно урезан, так что Джину приходилось выебываться, как вошке на гребешке, чтобы хоть как-то разнообразить меню. Которое теперь состояло в основном из самого дешёвого риса, моркови и куриных субпродуктов. А излюбленные студентами десерты и вовсе были исключены, а вместо них на кассе появились различного вида дешёвые шоколадные батончики, с употреблением которых проблемы с ЖКТ и кариес были обеспечены надолго. В общем, последняя капля терпения шефа испарилась. А как мы помним, злить коричных бубличков ой-ой-ой как не хорошо и особенно, когда это касается его царства-государства. Как говорится: «Не лезь со своим уставом в чужой монастырь, а то и кастрировать могут». В очередной раз, когда господин Ли припёрся в столовую, чтобы доебаться до очередного «гастрономического шедевра», в тарелке с тушёной капустой обнаружил заявление на увольнение, где причиной было указано конкретное: «Хозяин академии господин Ли Гием — гандон, упырь и извращенец. И в гробу я видел такого начальника, козла вонючего». (В общем, вы поняли). Но и на этом фееричный уход не закончился. Выкупив все шоколадки на собственной кассе, шеф выложил из них на подносе неприличное слово, состоящее из трёх букв, и со злобным: — Чтоб тебе всю жизнь выковыривать кокосовую стружку из виниров, идиот! — швырнул колпак цвета «хаки» в ебало охуевшему от такого шоу Ли. Затем чётко метнул в стену топорик для рубки мяса так, что все, кто наблюдал за этим зрелищем со стороны, чуть не наложили в рейтузы, и с гордо поднятой головой удалился. Кошка бросила котят, пусть ебутся, как хотят. Ну, а дальше вы уже знаете: Италия, друзья, «Тэкук» и мечты о собственной школе искусств. — Вот и замечательно, — хлопнул он в ладоши, поднимаясь с места и подмигивая Чимину. — Кстати, пока мы с Джуни ищем себе подходящее жильё и место под школу, поживём с вами, — затем махнул мужу, показывая тем самым тащить всё их честно нажитое наверх, в квартиру Минов. Чимин и Юнги нервно сглотнули, видя огромное количество чемоданов, и уже заранее похоронив свою личную спокойную семейную жизнь. Радовало только одно: что Миен и Лиен теперь будут видеться чаще, потому как детишки давно сдружились и не проходило и дня, чтобы они не общались по видеосвязи. (Любовь, а тем более первая, она и на расстоянии любовь). — Знаешь, булочка моя, — приобнял мужа рэпер, — мне иногда кажется, что наша жизнь состоит из трёх вещей: Жратва, сон и ежедневная борьба с каким-то очередным лютым пиздецом. (Юнги и философия — вещь цельная и неделимая).

***

Полгода спустя. «Ресторан средиземноморской и азиатской кухни «ТэКук и Ко». Тэхён сидит на лавочке заднего двора кафе и в одиночестве курит свой неизменный ментоловый «Мальборо», блаженно щурясь на солнышко. В их жизни всё наладилось. Детишки растут, семейная жизнь бьёт ключом, судя по не проходящим засосам на шее и других, более интимных частях тела. (Зайка, такой зайка!). Ресторан под руководством шефа-Джина процветает, и даже больше. После статьи одного знаменитого кулинарного критика (дружбана Джина ещё со времён учёбы в Париже) народ валит валом, и свободных мест практически никогда нет. А шеф спит и видит, что вот-вот они получат «мишленовскую» звезду. Пять месяцев назад он так лихо разрулил ситуацию с закрытием, что Чимину и Тэхёну ничего не оставалось, как взять его совладельцем. Этому итальяшке Пабло знатно так не поздоровилось, когда Джин заявился к его начальству и в ярчайших красках описал, какое ничтожество у них работает, показал запись, сделанную Юнги, и пригрозил, что если они с ним не разберутся сами, он доведёт дело до суда за махинации и шантаж. Естественно, скандала никто не захотел. Да и подавляющая аура доминантного омеги, которой Джин крутил, как хотел, сделала своё дело. В общем, уволили этого итальянского мстителя задним числом, а все претензии к «Тэкук» аннулировали, принеся свои глубочайшие извинения и сожаления. И только стоило этому случиться, шефа как с цепи сорвало. Весь всё это время дремавший потенциал крутого повара выбрался наружу, зацепив и совладельцев, и их родственников. Впахивали все, причём двадцать четыре на семь, без продыху и отдыху, для достижения идеального результата. И достигли-таки… «Мишленовская звезда» замаячила на горизонте, и оставалось только выжить из себя последние соки, и цель достигнута. И выжали-таки… К слову, о родственниках. Намджун и Юнги открыли всё же свою небольшую школу искусств, где благополучно трудились в поте лица, припахав к этому делу Чонгука в качестве учителя по рисованию. А Мин даже вёл что-то наподобие факультатива по философии с лёгким флёром базарно-вокзального. Как говорится: «Пригодилось лукошко под морошку». В общем, все довольны и счастливы. Жизнь прекрасна. Птички поют, солнышко светит, душа радуется. Гармония, мать её. — Ну и какого хера прохлаждаемся? — на заднем дворе появился Чимин, да как ёбнет Тэхёна по голове поварёшкой. (Всю гармонию разъебал к хуям). — Там полная посадка, а он курит едрид-Мадрид! (Да, да, с кем поведёшься…) Поднимай свою интеллигентную жопу и бегом креветки чистить, пока шеф сам нас в креветки не превратил. (Нет, ресторан-то у них общий. Но вкатывать звиздюлей нерадивым партнёрам Джину это нисколько не мешает. Да, собственно, и пофиг, им не привыкать.) — А ещё клешни камчатского краба пришли. Их обработать нужно. Так что бери клешни в клешни и вперёд, — и гордо так удалился, помахивая поварёшкой. — А день так хорошо начинался, — вздохнул синеволосый, семеня следом и потирая ушибленный затылок. А уже через пару месяцев вся шобла-ёбла праздновала получение той самой «мишленовской звезды». Шеф так на радостях насинячился, что бывшему ректору пришлось всю ночь караулить под дверью уборной и мысленно придумывать дебильные загадки. Наконец настало и его время мстить за одиночную уборку. Остальные же решили посетить ночной клуб, который, естественно, выбрал Хося. А как мы помним, это никогда до добра не доводило. Но об этом я расскажу вам в другой раз. Наверное. P. S. Вы спросите: — А что же случилось с мстительным деканом Шихеком? Неужели он вышел сухим из воды? Так вот! Совсем нет. Карма — дама паскудная и с бумерангом в руках. Ебанёт — не оклемаешься. Конечно, привлечь его за манипуляции чужим сознанием никто не смог, но зато нужные знакомства одного мажористого и весьма предприимчивого альфы по имени Чон Хосок, очень и очень пригодились. Сицилийские братки оказались ребятами отзывчивыми и весьма изобретательными. Короче, где-то посреди Тихого океана, на одном из необитаемых островов, мимо которого даже рыбацкие лодки не проплывают, поселился новый Робинзон Крузо вместе со своей итальянской «Пятницей» по имени Пабло. В общем: любовь, кокосы, коробка банановой смазки и бесконечность в запасе. И напоследок философская мысль: «Эта жизнь — хуйня такая, нихуя в ней не поймёшь, каждый день охуеваешь, охуевшим и помрёшь». Вот теперь точно конец.