Укрощение строптивого

      Дима все-таки встречает меня у подъезда.       — Что стряслось? У тебя голос такой странный и… — он опускает взгляд на мои домашние тапочки, на которые уже успела налюбоваться куча народу.       — Да ебаная дверь захлопнулась, когда мусор выносил.       — Охренеть.       Поднимаемся в подъезд, проходим стену, которую я вчера обкончал. Белесые следы почти не разобрать на бирюзовой краске.       — Твои уже дома?       — Будут где-то через пару часов. Слушай, а у тебя такое раньше бывало?       — С дверью? Нет, это первый раз.       Заходим в квартиру, снимаю свои пыльные тапки. Дима услужливо закрывает за мной дверь.       — Что планируешь делать?       — Хз. Пережду у тебя, а там посмотрим.       Дима протискивается между мной и шкафом, вешает ключи на крючок.       — Хочешь, скажем папе, когда придет, может, сообразит чего.       — Да зачем? Мои вернутся с ключами, сами откроют.       — Окей, — Дима кивает, смотрит в сторону кухни. — Я тут как раз перекусить собирался. Тебе гречку с сосисками или рис с крабовыми палочками?       — Рис с сосисками, э… будьте добры, — жеманно оттопыриваю мизинец и поправляю невидимый монокль.       — Как изволит ваше Величество, — с улыбкой кланяется Димка и предлагает переждать в гостиной. Прохожу, по традиции оглядываюсь на его коллекцию. Да, без викинга разноперстная компания заметно обеднела, но он прекрасно смотрится и на столе в моей комнате, имхо. В углу слышится гул. Оказывается, у Димки комп включен и работает. Ну, комп это громко сказано, на самом деле. По сути, это дрова, что там можно сделать? Распечатать доклад? Посмотреть погоду? Любопытство берет верх. Двигаю мышью, экран просыпается, выходит из ждущего режима и я вижу картинку из какого-то аниме. Стоп, Дима че, анимешник? Во прикол. Картинка какая-то странная — с полураздетой девчонкой. А, это стоп-кадр. Бляха, что он тут смотрит?       — Тебе сосиски отварить или так погреть? — Дима заходит в гостиную, держа в руках пачку полуфабриката и ножницы.       — Без разницы, — бросаю, даже не пытаясь вникнуть в суть вопроса. Дима замечает мой интерес к происходящему на экране.       — А, это старый мульт, мой любимый. Можем посмотреть за едой.       — Окей, — соглашаюсь. Необычное предложение, учитывая, что родители Димки, судя по его же рассказам, в отличие от моих, не сторонники обедов в комнатах, но да ладно. Дима хитро кивает и уходит, а я оборачиваюсь и смотрю на картинку. Это что, хентай? На что ты меня подписываешь, Дима? Быстро жамкаю на пробел и малышку показывают с другого ракурса — со спины. Хм, ее обнаженная задница вполне ничего… для рисованной. Но Димкина все же лучше. Гладкая, подтянутая. Я не гей, но его задница умеет произвести впечатление. Иду к нему на кухню.       — Я их отварю, подождешь немного? — Дима утирает пот со лба, стоя рядом с плитой. Под железной кастрюлькой с двумя сосисками горит сильное пламя.       — Конечно, — улыбаюсь, чешу подбородок. — Слухай, не знал, что ты любишь аниме.       — Действительно, это ж такая редкость, — Дима смеется и пожимает плечами.       — Хентайчиком балуемся? Шерсть на руках еще не выросла? — беру Димку за запястье. Тот беззлобно шлепает меня по плечу и протягивает банку соленых огурцов.       — Открой, пожалуйста.       — Да на изич, — без труда открываю железную крышку, ставлю огурцы на стол, беру ближайший и сажусь похрустеть.       — Ну и денек сегодня, — выдыхает Дима, присаживаясь рядом.       — Эт точно.       Только сейчас чувствую, как сильно умотался и задолбался. Ни тебе помыться нормально после физухи, ни расслабиться толком, потому что надо подкараулить приход родителей и сныкать сижки. А потом еще сидеть ждать, когда этому уроду приспичит посмотреть на дрочку. Пиздец, ебанутый. Мало порнухи в интернете, что ли?       — Спасибо, что вмешался, — Дима бросает взгляд на начатый огурец в моих руках и тянется к банке. — Если бы не ты, Пономарев бы точно меня натянул.       — Да на клык бы он взял. Будет знать, как лапы распускать, — чавкаю с беззаботным видом, а самому приятно слышать от Димки, что я спас его милую задницу. Но от следующей картины еда застревает у меня где-то не в том горле. Он подносит огурец к губам и аккуратно слизывает капельку рассола с кончика, не сводя с меня глаз.       — Я просто люблю рассол, — Димка пожимает плечами, обсасывая огурец, а затем откусывает. Хруст заставляет прийти в себя и отвлечься от пошлых ассоциаций. Хотя вид влажных Димкиных губ заставляет напрячься мой собственный огурец.       — Бери еще, — Дима кивает на банку.       — Не, харош.       Сосиски закипают, Дима встает, делает газ потише. Пользуясь возможностью, опускаю руку под стол и поправляю джинсы, чтобы сильно не оттопыривались.       — Ты же знаешь, драчун из меня никакой, — Дима с улыбкой чешет голову. — Но когда бывают такие вот ситуации, тут уже не до логики.       Конечно же, я знал о том, что Дима не силен в физических конфликтах, и вовсе не потому, что вкладывал все очки навыков в прокачку бега, езды на велике и дыхалки, а потому, что для его темперамента любое проявление агрессии было диким и неприемлимым, особенно если оно шло с его стороны. На моей памяти, за весь период нашей дружбы было всего два случая, когда Дима выступал в конфликте на стороне агрессора, и оба раза заканчивались для него плачевно: перелом фаланги пальца и вывихнутый сустав. Боевые раны школьных времен. Но сильнее всего Диму тогда мучала не физическая боль, а душевная — он переживал случившееся раз за разом, пока не начинал во всем винить себя. Нельзя допустить, чтобы и две сегодняшние стычки, он записал на свой счет.       — Дим, — отодвигаю банку огурцов, чтобы не смущала и облокачиваюсь о стол. — На самом деле, это ты спас мою задницу. Два раза подряд.       — Ты правда так думаешь? — Дима поднимает на меня заинтересованный взгляд.       — Только с тобой я чувствую себя уверенным.       Смотрим друг на друга изучающими взглядами, как тогда, в день самого первого знакомства. Как Димка тогда сумел разглядеть мою парту? Мог ведь сесть к двум девчонкам, но подошел знакомиться именно ко мне, как будто всем назло. Любовь с детского взгляда? Разве так бывает?       — Матвей, — тихо зовет Дима.       — М?       — Помнишь, на инженерке ты положил свою руку на мою?       — Помню, — отвечаю с пересохшим горлом. Дима двигается поближе, кладет обе руки на стол.       — Можно… еще разочек?       Не успеваю среагировать, как по кухне пролетает противный звук уведомления. Ебаный в рот, только не это!       — Ща, погодь, — встаю и ухожу в коридор, оставляя обескураженного Димку одного. Вспомнишь говно, вот и оно!       «Как там мой любимый студент?»       «Что надо?»       Сжимаю кулак, пластырь аж вздыбился. Только не дрочить, только не сейчас, блядь, договорились же на вечер!       «Проверка связи, расслабься»       Расслабься?! Серьезно? Вот урод! Оставляю это говно без ответа, делаю звуки уведомлений потише. Отключить бы их нахер вообще!       «Сперма в яйцах есть?»       Такой вопрос задай Инессе Львовне, олень, это по ее части. Мне биология абсолютно побоку, да и вообще — не пошел бы ты нахер?       «Не сейчас»       Присаживаюсь на тумбочку в коридоре, уголок давит на жопу. Пиздец, застрял между Димой и этим уебаном, сижу на двух стульях и оба покачиваются.       «С этого дня дрочишь только при мне. Никаких игр в соло, усек?»       Блядь, ну это вообще уже рабство какое-то! Че за БДСМ? Алло, придурок, я не вещь твоя, а всего лишь слегка накосячивший студент второго курса! Который просто не хочет вылететь и опозориться еще больше, чем уже есть. Но придется принять любые условия. Ненавижу себя…       «Да»       «Нужно много спермы. Ешь побольше яиц, йогуртов и бананов.»       «Ок»       Да, мудила, ты получишь целое ведро на свой ебальник, когда тебя посадят за эту хуйню. Не знаю как, но я добьюсь этого, нанесу удар, когда ты не будешь ожидать. Хм, а что, если записать дрочку и уже с этим пойти в полицию? Мол, уебок растлевает, развращает и заставляет сниматься в порно под угрозой отчисления. А первое слово важнее второго, поверят мне, а его на хуй или на бутылку — мне похуй, лишь бы подальше из моей жизни.       Тишина — больше не пишет. С облегчением вздыхаю и возвращаюсь к Димке.       — Извини, мамка писала. Ну, так, на чем мы остановились?       — На том, что ты будешь рис с сосисками, — буднично отвечает Дима, разворачивая себе крабовые палочки, а у самого руки дрожат и взгляд рассеянный. Подхожу поближе.       — Ну, а после этого, ты, вроде, хотел, чтобы я взял тебя за руку.       — Да это я так… Ой, — крабовая палочка выскользает из пальцев и падает на пол. Одновременно приседаем, синхронно протягиваем руки и… моя оказывается на Диминой. Он поднимает на меня виноватый взгляд.       — Дим, все нормально?       — Походу, переборщил с подтягиваниями. Руки-крюки, — отшучивается Димка. Улыбаюсь в ответ и убираю руку, давая ему поднять свою крабовую палочку. Ну вот, момент испорчен, Димка ушел в себя и не хочет делиться. Ебаная падла физрук!       — У тебя, кстати, классно вышло. Тринадцать раз! — пытаюсь подбодрить, пока Димка моет палочку.       — Спасибо. Только теперь руки не поднимаются, — Димка ставит мой рис в микроволновку.       — Главное, чтобы кое-что другое поднималось.       — С этим проблем нет. По крайней мере, никто не жаловался, — загадочно отпускает Димка. Поднимаю на него взгляд — что? Уж не послышалось ли мне? Это что, прямой намек на… отношения? Нет, наверное, показалось. Насколько мне известно, Димка, как и я, не состоял и не состоит, да и он бы сразу сказал. Списываю все на глупую шутку и берусь нарезать хлеб.       Разогрев еду, идем в гостиную, располагаемся на диване, а столом нам служит кофейный столик из-под консоли. Димка занавешивает окно, поясняя, что хочет, чтобы было «как в кинотеатре» и внезапно включает телевизор вместо компьютера.       — Посмотрим приколюхи на ютубе, а мульт тогда в другой раз, — объясняет Дима. Не протестую — смотреть за едой анимешную порнуху как-то не тянет.       — Глянь, как разварились, — Дима толкает локтем — мол, посмотри в свою тарелку. Смотрю. Сосиски и впрямь здоровые, будто сардельки. Дима ржет.       — Похожи на толстые эрегированные пенисы!       — Это ты так готовил, любитель огурчиков! — беззлобно толкаю угорающего Димку и пробую кусочек. — М-м, а вкусная у тебя сосиска!       Едим под любимую Димкину рубрику best fails, ржем, комментируем. Периодически поглядываю на часы. Время до прихода Димкиных родителей пролетает весело и незаметно — звонок в дверь раздается как раз в тот момент, когда Дима собирается пойти ставить чайник, но просит поставить меня и идет открывать. Спокойно набираю воды в чайник, слышу в коридоре голоса Димы и его родителей, никого не трогаю и вдруг — звук ебаного уведомления! Да не один, а три сразу!       «Давай, крошка»       «Порадуй меня»       «Звони»       — Матвей!       Дима подскакивает ко мне и вырубает воду, льющуюся из носика переполненного чайника куда-то за раковину. Подо мной лужица, кончики носков уже мокрые. На шум приходят родители.       — Матвей, что с тобой? Ты словно призрака увидел! — Димка забирает чайник и сливает воду, а я в душе не ебу, что делать. Бесцельно мечусь по кухне с телефоном в руке. Блядь, блядь, блядь! Налетаю на Димкиных родителей, неловко извиняюсь, запоздало здороваюсь и бегу в коридор, по пути набирая ответ непослушными пальцами.       «Яне дома пзже»       «Мне насрать»       Пытаюсь засунуть мокрые ноги в кроссовки, бубню обрывки ругательств под нос. Соловьевы-старшие смотрят на меня, как на поехавшего, Димка непонимающе хлопает глазами — только что все было тихо-мирно и вдруг встал и ломанулся куда-то.       «Хорошо, я отправляю файлы куда нужно»       Да нет, блядь! Урод! Сбрасываю кроссовки с ног и бегу в гостиную. В полутьме натыкаюсь на стол, тарелки летят на пол, звон и грохот по всей квартире.       «5 мин!»       Спина покрывается противным липким потом, руки ледяные. Бросаю извинения родителям Димки и снова бегу ко входной двери. Что делать-то, ебаный рот? Где сныкаться-то, где передернуть для этого мутанта?       «Никаких! Сейчас или никогда!»       — Матвей, тебе плохо? — рука Димы ложится на плечо. Бросаю взгляд на толчок.       — Да!       Лечу к двери, запираюсь и затравленно озираюсь. Совмещенный санузел, места не то чтобы много, но этому уроду должно хватить! Открываю воду в ванной и в раковине, до кучи смываю в унитазе — какая-никакая звуковая завеса получается. Устанавливаю телефон на бачке с грязным бельем, звоню. Ответь на звонок, мудак, я здесь! Отвечает. Выдыхаю и устало опускаюсь на унитаз.       «Что сидим? Приступай»       Встаю, торопливо расстегиваю ремень, ширинку, приспускаю джинсы. Боже, что я делаю? Пытаюсь подрочить в туалете у друга, при нем и его родителях, тусующихся за дверью. Еб вашу мать! Губы дрожат, несмотря на ухмылку. Как все это тупо!       «Издеваешься? Раздевайся полностью!»       Что, блядь? Это кто еще издевается! Быстро сбрасываю шмотки, остаюсь, в чем мать родила. За дверью слышатся голоса, шугаюсь. Ощущение такое, что меня видно насквозь, как я тут яйцами сверкаю. И вялым членом.       «Что за убожество? Подними его!»       А я что пытаюсь сделать, уеба? Мну и тереблю писюн как могу, но, блядь, холодными пальцами выходит не очень. Точнее, вообще нихуя не выходит.       — Матвей, ты там как?       Голос Димы звучит как над ухом. Инстинктивно прикрываюсь руками и беспомощно смотрю в камеру.       — Я… Ничего! Еще немного! — пытаюсь переорать шум воды.       «Что, уже развлекся с другом? Я что говорил насчет дрочки? Твой член принадлежит мне!»       Еле сдерживаюсь, чтобы не смыть телефон в унитаз вместе с ушлепком. Развлекся, блядь… Да, развлекся, а тебе, что, завидно? Никому не нужное хуйло! Тру головку о ладонь и замечаю Димкины трусы, в которых он вчера щеголял, крутя своей задницей. Воспоминания приносят эффект — член наливается силой, привстает, несмотря на творящуюся вокруг пиздецому. Облизываю губы, вспоминая Димкин поцелуй в раздевалке — хуй твердеет.       «Вот так. Ласкай яйца»       Пытаюсь сосредоточиться настолько, насколько это возможно в условиях экстремальной дрочки. Пальцы опускаются с напряженного ствола на мошонку, гладят мягкую кожицу, перекатывают яички. С мыслями о Диме почти удается забыть о том, для кого я, собственно, дрочу.       «Постони как следует»       Че, совсем ебу дался? Качаю головой — нет, мол, не могу. За дверью слышится движение. Обхватываю член и дрочу как можно быстрее.       «Стони или солью компромат»       Пидор гнойный! Вот тварина! Выкручиваю воду на максимум, опускаюсь на колени поближе к телефону и пытаюсь стонать. Выходит как-то измученно, словно я ведьма на костре Инквизиции, но уебок-шантажист и недостоин большего.       «Громче»       Да ебать! С телефоном в руках ползу в угол за унитазом и приглушенно стону прямо в динамик.       «Не вижу член»       — Матвей, помощь нужна? — Димин папа стучит в дверь. Телефон чуть не выскальзывает из потных рук.       — Нет, нет! Все в порядке! Еще пару минут!       «Стони и дрочи, чтобы было видно»       — Да не могу!.. — спохватываюсь и делаю голос потише. — Я не у себя дома, ебаный в рот! Нас спалят!       «Хватит ныть! Встань в полный рост и кончай»       С тихим рычанием ставлю телефон обратно на корзину и замечаю, что у меня полувялый. Тереблю уздечку пальцем как сумасшедший, но все без толку — опадает прямо на глазах. Ебаная сволочь, что ты со мной делаешь?! На глаза наворачиваются слезы от беспомощности.       «Ты мужик или телка? Брызни как следует!»       Отворачиваюсь от экрана, чтобы не видеть эту хуйню. Даже собственное тело не возбуждает. Взгляд снова падает на Димкины трусы. Осторожно подбираю их. Мягкая податливая ткань сама ложится в руки. Аккуратно расправляю их и осматриваю изнутри. Тут была Димкина задница, здесь — его мошонка, а тут… Замечаю белесые пятна, похожие на засохшие пятна спермы. Тоже дрочит, шалун… Опускаю взгляд на каменный стояк и рука сама собой обворачивает трусы вокруг ствола. Парочка движений, сладкая истома, извержение вулкана. Содрогаюсь, разбрызгивая сперму по кафелю. Толчок за толчком, глухой удар густых капель. Отстрелявшись, опускаюсь на колени, кое-как снимаю с члена заляпанные Димины трусы. Вместе с оргазмом приходит осознание стыда, накрывает серой тучей. Даже не хочу смотреть, что он там пишет, просто вырубаю камеру и выхожу из скайпа. Наспех убираю за собой, смываю туалетную бумагу, одеваюсь и выхожу. Димка спешит ко мне из гостиной, держит аптечку в руках.       — Ты как, Матвей? Не тошнит? Живот не болит?       — Не, не, — устало отмахиваюсь, бреду к двери.       — Не налегай так на парня, дай ему прийти в себя, — советует Димкин папа. Замечаю у выхода мусорное ведро с едва начатой упаковкой сосисок сверху.       — Пойду проветрюсь, — поясняю всем троим, стараясь не смотреть в глаза.       — Я с тобой, — Дима в спешке накидывает куртку и первым открывает дверь, на лестничной площадке берет меня за локоть, спускаемся.       — Не торопись, ладно? Если почувствуешь себя плохо, ты только скажи, я… — Дима вдруг замолкает и всхлипывает. — Ебучие сосиски! Перевозят не пойми как! Всю жизнь их брали, а тут!..       — Дим, не убивайся, не надо. Все хорошо, это мамкин йогурт.       — Открыл, не проверив как следует, положился на срок годности, дурак, блин, — Дима не слушает, занимаясь самобичеванием. И тут до меня доходит, что делать. На первом этаже налегаю на Димку, прижимаю его к стене и целую в губы. Димка от неожиданности упирается головой в часть с побелкой, не сопротивляется. Стоим друг напротив друга рядом с почтовыми ящиками, под желтым светом тусклой лампы. Томное дыхание, учащенный пульс, взгляды, жаждущие продолжения.       — Еще, — тихо просит Дима и сам подается ко мне. Обнимаю друга и целую еще раз, более уверенно. Руки смело ложатся на его задницу, влажный член стоит сильнее прежнего и упирается в его пах. Димкины пальцы ласкают мою шею, спускаются ниже, нащупывают ключицы, гладят. Кто-то с характерным звуком начинает набирать код домофона, приходится прерваться и первыми выйти на улицу, придержав дверь двум школьницам.       Садимся на лавочку, обоим неловко. Что-то вертится на языке, но никак не желает превращаться в слова. Нет, Димка однозначно мне больше, чем друг, больше, чем брат… Я чувствую к нему нечто большее, что обычно принято чувствовать у друзей. Мне приятно быть рядом с ним, приятно трогать его, думать о нем. И почему я раньше никогда не задавался этим вопросом?       — Тебе лучше? — Димка первым решается нарушить тишину.       — Намного, — улыбаюсь тому, как удачно все вышло. Дима кладет мне руку на плечи, а я придвигаюсь поближе. Так и сидим.       — Чем думаешь заняться на выходных?       — Пока не знаю, — отвечаю совершенно искренне. И так живу одним днем, а с физруком жизнь вообще стала непредсказуемой.       — Может, поможешь мне забрать завтра велик?       Что-то такое припоминаю. Кажется, Дима говорил, что сдал своего коня на ремонт еще в конце августа. То-то в его квартире стало как-то просторнее ходить, не спотыкаясь о руль и педали.       — Это тот твой, здоровый такой? Починили наконец?       — Угу, — Дима отстраняется и резко чихает.       — Будь здоров.       — Спасибо, — он шмыгает носом. — Да, ремонт затянулся — ждали вилку из Германии. На днях поставили, можно забирать. Там парк недалеко, я тут подумал… может, прокатимся?       — А чего завтра? Погнали прям щас! — хлопаю себя по коленке. Вот возьму и уеду с Димкой, назло всяким физрукам!       — Нет, Матвей, сегодня тебе нужно как следует отдохнуть. Да и не успеем, — Дима с сожалением смотрит на часы и оживляется. — А, у тебя же еще дверь захлопнулась, помнишь?       — Блядь, — вспоминаю про забытые сижки. — Ладно, тогда давай завтра.

***

      Остаток времени коротаю у Димы — снова рубимся в приставку. Его родители любезно наливают нам чай, хлопочут рядом, интересуются моим самочувствием. Приятно снова быть в центре внимания! Про телефон даже и не вспоминаю — старый пидор получил, чего просил, пусть отвянет. Блин, теперь к ним в туалет заходить стыдно, приходится терпеть и держать чай в себе. На расслабоне даже заучиваю парочку фаталити и с удовольствием прописываю Диме, который подозрительно хреново играет сегодня. Ближе к приходу своих тормошу Димку и спускаемся с его отцом к машине. От сосисок решено было избавиться, и папка Димы выкидывает мусорный мешок по пути. Жаль, они и впрямь были вкусные.       Меня подвозят до самого подъезда, где мы дожидаемся моих родителей. Папа Димы решает рассказать моим об отравлении, что играет мне на руку — меня не ругают за инцидент с дверью и за то, что не рассказал о нем заранее. Прощаемся с Димкой, договорившись встретиться завтра у парка, после чего поднимаемся со своими до квартиры, куда проникаю вторым после бати и со скоростью мангуста ныкаю сигареты. Только один лишь Мурзик знает о моем секрете, но быстро нахожу с ним общий язык, взяв на ручки и как следует нагладив на несколько кошачьих жизней вперед.