Хватит ли тебе моей любви

Ренджун не знал, когда это началось. Может, когда он оттолкнул Донхека, и тот не попытался обнять его через силу, а просто переключился на проходившего мимо Джемина, начав приставать к нему, прекрасно зная, как тот ненавидит, когда его трогают без спроса. Может, началом послужила ссора в машине по дороге в аэропорт, когда Донхек забыл забрать из общежития сумку с новогодними подарками родителям Ренджуна, которые он купил еще летом и ждал случая, когда они с дримами полетят в Шанхай для съемок контента. Донхек тогда молча выслушивал ругань Ренджуна, пока менеджер и Джисон, ехавший с ними, пытались его успокоить. Они опаздывали на рейс, и возвращаться было уже поздно. Он не стеснялся в выражениях, он не мог сдержать злости и разочарования тем, как легкомысленно Донхек отнесся к его просьбе взять эти вещи, ведь это было так чертовски важно для него. Это была не первая серьезная их ссора, после которой они мирились и начинали общаться, как раньше, но тогда между ними будто что-то сломалось. Донхек мрачно смотрел из-под челки, почти не моргая, и только зажмурился, когда Ренджун схватил его за грудки и встряхнул, заставляя хоть что-нибудь сказать в свою защиту. Он так и не нашел слов тогда, от чего Ренджун рассвирепел и сильно толкнул его в плечо, заставив Джисона, ехавшего с ними, испуганно пискнуть. Конечно, Донхек извинился перед ним, но гораздо позже, когда гнев Ренджуна уже выкипел, а обида прошла. А может, это случилось год назад, когда Ренджун взял перерыв от работы из-за накопившихся проблем со здоровьем, и они два месяца почти не виделись, потому что группа находилась в разгаре тура? Каждую неделю они давали концерты в разных странах, а перед концертами долго, утомительно и усердно репетировали, почти не появляясь дома. Наверное, тогда Донхек понял, что ему хорошо без Ренджуна, и что лучше бы они перестали встречаться. Прокручивая в голове прошлое, Ренджун всякий раз вспоминал реакции Донхека и пытался понять, какой тревожный сигнал он пропустил. Где случилась та развилка, где их дороги начали расходиться? Что он мог сделать, но не сделал, чтобы спасти их отношения? Вернувшись на сцену после продолжительной болезни, Ренджун почувствовал, что Донхек отдалился от него. Он все реже прикасался к нему, не говорил романтичные глупости и не надоедал дурацкими сообщениями. Он больше не лез к нему каждую свободную минуту, не дразнил и не пытался вывести на эмоции. Наедине они почти не разговаривали, хотя раньше Донхека было не заткнуть, он расспрашивал Ренджуна абсолютно обо всем и по сотому кругу рассказывал одни и те же истории. Тревога разъедала Ренджуна изнутри, но он продолжал убеждать себя, что все хорошо, что Донхек просто устал или не в настроении, ведь у каждого бывают дни, когда хочется остаться одному и не разговаривать ни с кем, даже с самым близким другом. Он и сам не всегда хотел общения, но ежедневные переругивания с Донхеком, перерастающие во флирт или своеобразную прелюдию, уже вошли в привычку. Ему не хватало Донхека, и он всем собой стремился к нему, пока сам Донхек с каждым днем уходил все дальше и дальше. Ренджун не хотел это признавать, но он боялся его потерять. Он много раз порывался поговорить с Донхеком о произошедших переменах напрямую, но так и не решился. То момент казался неподходящим, то он почти начинал разговор, но его прерывал телефонный звонок, то Донхек улыбался ему своей теплой и привычной улыбкой, и у Ренджуна не оставалось духа спросить, любит ли он его, или остается с ним по привычке. А ведь именно Донхек был тем, кто признался первым. Им было по двадцать, но ни у одного из них еще не было опыта отношений, и оба не знали, как себя вести. Ренджуну Донхек нравился, нравился не как друг, и собственные чувства его пугали. Они знали друг друга с шестнадцати лет, и влюбленность в коллегу-парня казалась катастрофой. Поэтому Ренджун упорно отталкивал Донхека, когда тот обвивал его руками и ногами, словно осьминог, и пытался чмокнуть то в шею, то в висок, то в щеку. Он вел себя подобным образом практически со всеми, кто ему хотя бы немного симпатизировал, поэтому Ренджун отвечал агрессией, чтобы скрыть смущение. Ему не хватало сил, чтобы отпихнуть его на приемлемое расстояние, как это делал Марк, поэтому оставалось только защищаться вербально. К счастью, Ренджун слыл острым на язык, поэтому первое время это работало. Но затем у Донхека выработался иммунитет на оскорбления, и агрессивные нежности с его стороны стали для Ренджуна совсем невыносимыми. Он пустил в ход кулаки. После очередной потасовки в комнате практик старшие увели остальных ребят и в наказание заперли их вдвоем, пригрозив выпустить, только когда они помирятся. Вместо извинений они одновременно потянулись друг к другу и неуклюже поцеловались. Донхек толкнул головой козырек его кепки, и она с глухим стуком упала на пол, но Ренджун даже не подумал ее подобрать. Его оглушила близость Донхека, тепло его объятий и ощущение губ, движущихся на его губах. — Я, кажется, влюбился в тебя, — выдохнул Донхек, когда Ренджун отстранился от него. Наверное, он выглядел ужасно шокированным, потому что голос Донхека звучал виноватым. — Прости меня, Инджуни. Я давно хотел тебе это сказать. — Будет плохо, если мы начнем встречаться, а потом расстанемся, — Ренджун не знал, зачем он это тогда ляпнул. Он сильно нервничал, хотелось сделать хоть что-то, чтобы разбить неловкость, чтобы не испытывать смущение, от которого краска приливала лицу, а уши становились розовыми. — Нам ведь еще вместе работать. — Почему ты сразу думаешь о плохом? — Донхек держал его руки на своей груди, и его сердце билось так часто, будто он только что пробежал марафон. — Я запал на тебя сразу, как только увидел. Думал, подростковый возраст, пройдет. Но ничего не прошло. С какой стати ты решил, что я так просто сдамся сейчас, когда узнал, что не я один страдал столько времени? — Потому что я боюсь. Ты ведь мой друг. Мне будет больно, если ничего не получится. Честность Ренджуна тронула Донхека до глубины души. Он поднес руку Ренджуна к лицу, прикрыл глаза и поцеловал родимое пятно. — Остаться друзьями тоже уже не получится. Я хочу трогать тебя под одеждой, целовать тебя в губы и делать еще много всякого, что переходит границы дружбы. Мне тоже страшно, Инджуни, ты не представляешь, чего мне стоило открыться тебе. Мы с тобой могли бы стать парой. Давай попробуем? Мир закружился, и Ренджуну пришлось опереться на плечо Донхека, чтобы не упасть. Несколько секунд он молчал, пережидая дурноту, а потом увидел, с какой надеждой и отчаянием смотрит на него Донхек, и его собственное сердце сжалось от нежности к нему. — Хорошо, — наконец, ответил он. — Давай попробуем. Тогда он не знал, что Донхек, который влюбился первым, Донхек, который столько лет добивался от Ренджуна взаимности, не сдавался, даже когда тот награждал его тумаками и грубыми оскорблениями, Донхек, который задыхался от эмоций, когда Ренджун наконец-то растаял и подпустил его к себе, его Донхек, который стал для него целым миром, в один прекрасный день просто перестанет его любить. Теперь они словно поменялись местами. Донхек отодвигался от Ренджуна, когда он садился рядом с ним и брал за руку, выпутывался из объятий, говоря, что ему жарко, уворачивался от поцелуев и избегал любого физического контакта. Ренджун уважал право Донхека на личное пространство и оставлял его в покое, если он не был настроен на тактильный контакт, но чем дольше это продолжалось, тем тревожнее становилось Ренджуну. Он говорил себе, что не должен быть эгоистом, что должен ставить чувства Донхека выше своих неудовлетворенных потребностей, но его все чаще грызла мысль, что у него появился кто-то другой. Все стало совсем плохо, когда Донхек перестал ночевать дома у Ренджуна. Они уже много лет жили вместе, ребята из группы об этом знали, знали об этом менеджеры и даже некоторые коллеги по цеху. Так делали многие в их возрасте, самостоятельная жизнь обходилась дорого. О том, что Ренджун и Донхек делят не только аренду и коммунальные счета, но и постель, знали единицы, однако никто не задавал лишних вопросов. — Илличиль-хены пригласили на попойку после съемок, — объяснил Донхек, когда в первый раз вернулся под утро. Он был пьяным, веселым и пропахшим сладким дымом электронных сигарет. — Там были важные люди из компании, я не мог уйти пораньше. — Ты не брал трубку и не отвечал на сообщения. У тебя телефон разрядился? — простодушно спросил Ренджун, растирая красные от недосыпа глаза. Он помнил, что не мог уснуть от беспокойства и не зная, чем себя занять, перестирал все накопившееся белье, а также пропылесосил ковры и вымыл полы. Квартира стала почти стерильно чистой, но Донхек этого не заметил. Не заметил он и того, что Ренджун еще не ложился и ждал его возвращения. — Они попросили выключить телефоны. Обсуждали важный рекламный контракт, а это коммерческая тайна, нельзя записывать на диктофон и звонить, все дела. Донхек плюхнулся на кровать, не раздеваясь, и с кряхтением растянулся. Ренджун запротестовал и попытался за ногу стащить его на пол, но Донхек уцепился за матрас. — Куда в чистую постель в уличной одежде! — возмутился Ренджун. — Сейчас, отдохну чуток и разденусь, — беспечно отозвался Донхек, достал мобильник и сладко зевнул. Ренджун сделал вид, что отвернулся, но краем глаза продолжил наблюдать за ним. Он заметил, как Донхек разблокировал телефон и выключил режим «не беспокоить». Затем он зашел в какаотолк и набрал кому-то несколько сообщений. «Отчитался в чате с хенами, что добрался домой», подумал тогда Ренджун. Он все еще верил Донхеку, ему казалось, что он не способен на измену, да и поводов для ревности он никогда не давал. Тогда Ренджун испытал только легкую досаду, что своими сообщениями и звонками отрывал Донхека от важных дел, не обратив внимания, что факты не сходятся. Он не отключал телефон и наверняка видел вызовы от Ренджуна, но почему-то не посчитал нужным предупредить его хотя бы коротким сообщением. Когда-то между ними не было недосказанностей, но теперь из них состояла вся жизнь. Донхек быстро стучал пальцем по экрану, улыбаясь и над чем-то хихикая. Ренджун не спросил, с кем он там переписывается. Он давно не видел его таким воодушевленным, потому что чаще видел его молчаливым и грустным. Возможно, он действительно был на встрече со своими друзьями. Ренджун допускал, что Донхек убрал телефон и действительно не увидел его звонки. Но что-то подсказывало ему, что его слова были правдой лишь отчасти. Он не знал, какую часть Донхек придумал, но боялся спрашивать. Настойчивые вопросы и сцены ревности могли окончательно отвернуть их друг от друга, а Ренджун не хотел этого больше всего на свете. Он думал, что все еще наладится. Ничего не наладилось. Донхек стал все больше времени проводить отдельно от Ренджуна. Он гулял с кем угодно, но не с ним, тусовался в студии, где работал над собственными песнями и рассказывал о том, как провел день, неохотно и обрывочно. В его кругу стали появляться люди, которых Ренджун не знал, а Донхек отказывался его с ними знакомить. Его чувства безнадежно остыли, Ренджун больше не мог это отрицать. Даже секс из акта любви превратился в скучное и утомительное занятие. Во время особенного неудачного случая, когда они битый час возились друг на друге в тщетных попытках достичь разрядки, Ренджун заглянул в лицо Донхека и понял, что тот будто бы отсутствует. Его тело было с ним, на диване в их общей гостиной, но мыслями он витал где-то далеко. Видеть его пустой взгляд было так странно. Раньше на его лице отражались сотни эмоций, и Ренджун обожал смотреть, как они сменяли друг друга. Но теперь на нем не отражалось ничего. Они были первыми друг у друга, и вместе познавали все прелести и неловкости секса. У них не все сразу получилось гладко, в первые разы до оргазма так и не дошло. Казалось бы, они сотни раз видели друг друга голыми, но разговаривать о том, что им нравится, а что нет, они стеснялись. По мере привыкания к наготе они раскрепостились, и методом проб и ошибок научились доставлять удовольствие. Ренджун знал все чувствительные места Донхека точно так же, как Донхеку были известны его слабости. Но в один миг этого всего не стало. Как бы Ренджун не старался, он больше не мог достучаться до Донхека, будто бы ключ от его замка внезапно перестал подходить. Ренджун чувствовал себя натянутой струной, которая вот-вот лопнет. Все, что он хотел, это припереть Донхека к стенке и спросить: «кто он?». Или она. Неважно, парень или девушка, Ренджун хотел знать, что за человек отобрал у него Донхека. Переломный момент случился во время практики танца к грядущему камбэку. Они репетировали уже несколько часов, и хореограф объявил перерыв на полчаса. Все разбрелись по залу. Джемин разлегся на диване, положив голову на колени Джено, Чэнлэ и Джисон о чем-то шумно спорили в стороне, Марк продолжил оттачивать движения, а Донхек бесцельно слонялся по залу, во весь голос напевая песни, которые постоянно крутились у него в голове. Ренджун от нечего делать приткнулся на диван к Джено и Джемину, и они тут же втянули его в свой разговор. Он успел поболтать с ними несколько минут, а потом зачем-то решил посмотреть, чем занимается Донхек, и обнаружил, что тот стоит у стены в глубине зала для практик и там, между ним и стеной, происходит непонятная возня. — Что-то есть хочется, давайте закажем куриные ножки? — сказал Джемин, не заметив, как напрягся Ренджун. — Марк-хен говорил, что у него есть купоны в ресторане. А кстати, где он? — Вон там, — ответил Джено спустя несколько секунд. Ренджун не видел, но почувствовал, что он смотрит туда же, куда и он. Марк оказался зажатым между Донхеком и стеной — из-за спины показывались то рука, то ухо, то часть колена. Не похоже, чтобы он пытался отбиваться, он скорее пытался освободить себе немного пространства, чтобы дышать. Донхек склонялся над ним, как в поцелуе, и Ренджун пожалел, что не видит выражения его лица, хотя все и так было понятно. Раздался скрип кроссовок, и Ренджун не сразу осознал, что звук издала его собственная обувь. Его тело двигалось быстрее мыслей, и он понял, что встал с дивана и стремительно приблизился к парочке в темном углу, когда уже пересек половину зала. Донхек не слышал стука его подошв о деревянный пол, как не слышал его Марк, резко поднявшийся на цыпочки, из-за чего губы Донхека не попали в цель, а только мазнули по его подбородку. Как в замедленной съемке, Ренджун схватил Донхека за плечо и с непонятно откуда взявшейся силой потянул на себя, отрывая его от Марка. Он помнил, какое встревоженное лицо было у Марка, и с каким недоумением смотрел на него Донхек, когда он занес руку и влепил ему пощечину. Он ударил так, что Донхек отшатнулся и чуть не упал, лишь чудом удержавшись на ногах. — Ренджун, эй! — закричал Марк, схватил его за руки и скрутил, потому что он попытался ударить его тоже. — Успокойся! Да что с тобой такое? — Отпусти меня! — Ренджун рычал, абсолютно потеряв контроль над собой. Перед глазами стояла кровавая пелена, и картинка того, как Донхек замирает, чтобы поцеловать Марка. Он хотел порвать его на куски, порвать их обоих. Донхека за то, что так поступил с ним, а Марка за то, что все это время претворялся добродушным простачком, делающим вид, что они просто дружат. — Инджуни, хватит! — Донхек протянул руки к Ренджуну, но тот дернулся так сильно, что чуть не вывихнул себе плечо. — Заткнись! Не трогай меня! — то ли Донхеку, то ли Марку, то ли им обоим, кричал Ренджун. На шум сбежались остальные ребята. Джено готовился ринуться разнимать их, Джемин напряженно следил за резкими движениями Ренджуна, а Джисон испуганно выглядывал из-за плеча побледневшего Чэнлэ. — Что здесь происходит? — строго спросил хореограф, также отреагировавший на крики. — Ничего! Ничего, блядь, не происходит! Отвалите! — ругался Ренджун, продолжая вырываться. — Ну что вы все уставились? Идите заниматься своими делами! — Гэгэ, пожалуйста, успокойся, — на китайском попросил Чэнлэ, подойдя к Ренджуну так близко, как только можно. Его голос звучал ровно и спокойно. Это подействовало на Ренджуна. Он перестал дергаться и только свирепо глядел на окруживших его парней, тяжело дыша. Марк, почувствовав, что он больше не намерен драться, ослабил хватку, и только потом отпустил его. Ренджун отшатнулся от него и уставился на Донхека, потиравшего челюсть. Он не выглядел виноватым или смущенным, он казался скорее раздосадованным. Недовольным тем, что Ренджун вмешался в самый интересный момент и не дал ему закончить начатое. — Что на тебя нашло? Почему ты вдруг на него набросился? — снова заговорил хореограф, и Ренджун почувствовал, как его рот наполняется словами, которые копились в нем долгое время, и которые вряд ли должны услышать посторонние люди. Ему стало уже все равно, что он поведет себя, как маленький истеричный ребенок, потому что держать эти сложные мысли в себе он больше не мог. Марк, вовремя уловив его настроение, выступил вперед и сказал: — Возвращайтесь к тренировке. Мы тут сами разберемся, хорошо? Прозвучало достаточно убедительно, чтобы хореограф сменил настороженность на доверие. Он похлопал Марка по плечу, смерил Ренджуна и Донхека недовольным взглядом и увел ребят практиковаться. — Пошлите в курилку, — Марк без лишних слов развернулся и пошел на выход. Ренджун видел, как ребята и стафф, заставший сцену, провожают их взглядами, но ему было плевать. Он так чертовски устал переживать, что был даже рад, что дал эмоциям выход, пусть и в такой форме. — Итак, давайте обсудим в чем причина конфликта, — начал Марк, когда они закрылись в комнате для курения, но Ренджун перебил его. — Не прикидывайся идиотом, — он снова начинал злиться. — Вы обжимались там в углу, причем делали это при всех. Вы делали это при мне! Я подозревал, что ты, Хэчани, давно положил глаз на кого-то, но даже подумать не мог, что ты и Марк-хен… — Ты ошибаешься, — поспешил переубедить его Донхек. — Мы просто играли. Он стоял один, и мне захотелось его пощекотать. А потом он начал смеяться, и у него было такое лицо, что я не устоял и решил его чмокнуть. Только и всего! В этом нет ничего такого. — Нет ничего такого? Ах ничего такого!! Поцелуй в губы ничего для тебя не значит? Почему ты ведешь себя так? «Почему ты не трогаешь и не целуешь меня», почти сказал Ренджун, но вовремя одумался. Марк знал об их отношениях, но обсуждать их при нем не хотелось. — Это ровным счетом ничего не значит. Не волнуйся, у меня нет романтических чувств к Марк-хену. Мне жаль, что я расстроил тебя. Прости меня, Инджуни. Донхек опустил голову и потупил глаза. Он говорил искренне, но почему-то Ренджуну не хотелось ему верить. Ему хотелось, чтобы он обнял его, чтобы сказал, что все будет хорошо, и что они переживут это вместе, а потом, оглядываясь в прошлое, посмеются над тем, какими глупыми были. Он хотел, чтобы постоянные сомнения, страх и горечь от того, что он не способен удержать единственного человека, с которым хотел бы встретить старость, вся эта тяжесть и боль, из-за которой он потерял сон и аппетит, все это показалось бы ему сущей ерундой через год. Но теперь он видел, что этого не будет. Ничего уже не будет, как прежде. — Клянусь, у меня с ним ничего нет, — добавил Марк, но его голос звучал в ушах Ренджуна отдаленно, как болтовня телевизора, включенного для фона в другой комнате. — Мы поцеловались один раз, еще в детстве, но это случилось так давно, что уже не считается. К тому же, я помню, что вы двое любите друг друга. Я лучше сожру свою руку, чем стану уводить его у тебя. Пойми, это всего лишь недоразумение. — Ты ни в чем не виноват, — Ренджун отмахнулся от него и опустился на скамейку, в миг ослабев. Выброс адреналина забрал у него остатки энергии, и он мог просто сидеть и пялиться в одну точку. — Я знаю, что Хэчан зря проживет день, если кого-нибудь не затискает и не поцелует. Он делает это просто потому что может, а не потому что хочет с этим человеком переспать. Просто… когда я увидел вас вместе, у меня в голове что-то перемкнуло. Я не понимаю, что со мной стало. Я схожу с ума от ревности, я потерял себя и больше ни в чем не уверен, я постоянно боюсь. И я не знаю, что делать, чтобы перестать чувствовать все это. Это была самая длинная речь, которую Ренджун произносил за последнее время. Он заметил, как Донхек пытался вмешаться, но Марк зыркнул на него так, что тот сразу закрыл рот. В пропахшей сигаретным дымом и химическими отдушками комнатке повисла тишина, только раздражающе жужжал светильник, да уютно тикали часы на запястье Ренджуна. — Если у меня кто-то появится, ты узнаешь об этом первым, — наконец, сказал Донхек, но оробел, как только Ренджун оперся локтями на колени и обхватил голову руками. — Инджуни, успокойся, я вовсе не собираюсь от тебя уходить. Обещаю, что больше не буду лезть к другим людям, раз тебя это так задевает. Он сел рядом, достал из кармана вейп и закурил. Они постоянно ссорились из-за этой его вредной привычки, Ренджуна бесило то, как легкомысленно Донхек относится к своему здоровью, его бесил приторный запах его любимых смесей, бесили пятна на постельном белье, которые не отстирывались ничем. Однако в этот раз он не упрекнул его, не ушел прочь с сердитым вздохом, а забрал у него сигарету и затянулся сам. Густой дым заполнил легкие, голова закружилась, во рту стало сладко. — Осторожно, — усмехнулся Донхек, когда Ренджун вдохнул слишком резко и закашлялся. В уголках глаз выступили слезы. Теперь ему стало плохо не только эмоционально, но и физически. Но все было не так паршиво, как казалось час назад. Больше всего его изматывала неопределенность, но теперь он видел, как все обстояло на самом деле. Донхек в нем больше не нуждался. Он безнадежно к нему охладел, но не спешил рвать с ним отношения. Может, из боязни причинить боль, а может, из-за неуверенности в своих чувствах. Он запутался и не знал, что делать, так же, как и Ренджун. Сидя там и куря сигарету Донхека, он думал, как же ему поступить. Так или иначе, Донхек влюбится в кого-то нового и покинет его, разбив ему сердце. Умом он понимал, что должен отпустить его и двигаться дальше, не мучить попытками вернуть ушедшую любовь, но ему было невыносимо думать о том, как строить свою жизнь без него. Да, он был эгоистом, пытаясь удержать Донхека с собой еще на некоторое время, но он, как и все люди, хотел быть счастливым. А для этого ему нужен Донхек. После драки в зале для практики прошел месяц, и они больше не возвращались к разговору в курилке. Наступил разгар подготовки к камбэку, и тревоги Ренджуна на время отступили на задний план, уступив место мыслям о том, как закончить выступление или провести фансайн, не словив паническую атаку. Он похудел и осунулся, страдал от бессонницы и падал в обморок от усталости, и это длилось до тех пор, пока психотерапевт не выписал ему седативные и ноотропные препараты. Они подействовали не сразу, но постепенно Ренджун стал спокойнее и начал лучше спать. Отношения с Донхеком потеплели, хотя и не вернулись в прежнее русло. Общение стало больше дружеским, напоминая о тех временах, когда они еще были подростками и не знали, что пройдет пара лет, и первая любовь накроет их с головой. Ренджун намеренно не касался опасных тем в разговоре, старался лишний раз не прикасаться к Донхеку и никак не напоминал, что они, вроде как, все еще вместе. Только с Марком он почти не разговаривал, потому что просто не мог. После случая в зале практик он до утра не сомкнул глаз, размышляя над их отношениями. Они были не идеальными, но им было хорошо вместе. Ренджун старался дать Донхеку внимание и тепло, которых он был лишен, будучи старшим ребенком в многодетной семье, которому пришлось рано начать работать. Донхек окружал Ренджуна заботой и научил его радоваться мелочам, находить хорошее в каждом прожитом дне, даже когда им приходилось проходить через трудности. Они провели вместе пять счастливых лет, и Ренджун знал, что однажды их история подойдет к концу, хотя и не ожидал, что это случится так скоро. У них было достаточно времени, чтобы попытаться исправить разладившийся механизм, но ничего не вышло. Донхек не хотел ничего менять, а у Ренджуна не осталось сил, чтобы бороться. Он принял решение, что расстанется с ним сам, когда закончится промоушен. Первоначальный план рухнул, когда Донхек снова не пришел ночевать. Он вернулся утром счастливый, растрепанный и пропахший незнакомым парфюмом, с распухшими от поцелуев губами, а его глаза горели от возбуждения. Он слегка растерялся, встретившись с Ренджуном, который беззвучно вышел из спальни и включил свет в коридоре. Даже в том, как он держал ключи, ощущалось присутствие тайны. — Я… — начал было Донхек, сделав шаг к Ренджуну, но тот остановил его жестом, и он застыл на месте, не решаясь продолжить. — Тш-ш-ш, — шепнул Ренджун, поднеся палец к губам. — Ничего не говори. Некоторые мысли лучше не произносить вслух. Он думал, что внутри него поднимется буря чувств, что он будет швыряться вещами, бить посуду, кричать, срывая голос, и спрашивать, почему, почему, почему, черт возьми, Донхеку просто недостаточно его любви, почему он просто не может отмотать время назад, послушать голос разума и в ужасе убежать из комнаты практик после того самого первого их поцелуя, а не соглашаться на эти заранее обреченные отношения? Одной лишь любви не хватит, ее никогда не будет достаточно, Ренджун понимал это, как и понимал то, почему Донхек погрузился в новые чувства, не отрезав старые. Он понимал это как никто другой, поэтому он остался абсолютно спокойным, когда Донхек вернулся к нему со свидания. — Инджуни, не надо… — неуверенно сказал Донхек, когда Ренджун приблизился к нему. Кажется, он испугался, что тот снова ударит его. — Я же просил — помолчи, — повторил он и прижался губами к его виску с бьющейся под кожей веной. Он приник к Донхеку всем телом, ища у него тепло, которого ему недоставало все эти долгие месяцы, пока он был одиноким, хотя и рядом с ним. Ренджун чувствовал, как он распален, как горячи его ладони, как его тело стремится навстречу, хотя они даже не касались друг друга. — Что вы делали? Нет, постой. Я сам угадаю, — говорил Ренджун шепотом, водя пальцем по лицу Донхека. — Встретились в элитном клубе где-нибудь в Хондэ, пили коктейли, в которых совсем не чувствовался алкоголь, но от которых напрочь сносит крышу. Танцевали и веселились, как в последний раз, — он прочертил линию челюсти, огладил лабиринт ушной раковины, закрутил прядь волос и отвел локон в сторону. — А потом вы долго целовались в машине, осторожно трогая друг друга. Ты вел себя целомудренно, тобой двигало любопытство исследователя, который открыл новую территорию, — он положил указательный палец на губы Донхека, когда тот снова попытался что-то сказать. — Нет-нет, не пытайся оправдываться. Я уже взрослый мальчик, я давно перестал верить в сказки. Итак, вы уже начали снимать одежду, когда ты подумал: для начала хватит. И ты сбежал, не оставив даже номера телефона. Донхек издал непонятный звук, что-то между вздохом и стоном, и Ренджун увидел правду в его расширившихся от шока глазах. Он описал все в точности до мелочей. Все же за столько лет от успел его изучить и знал его повадки. Он знал, на что Донхек способен, а чего он делать не станет. Они перестали заниматься сексом с тех пор, как Донхек впервые заночевал не дома. Что-то заставляло Ренджуна верить, что Донхек не имел интрижек на стороне, он был недостаточно смелым для этого, но само осознание того, что он больше его не хочет, вызывало ужасные муки. Ренджун не боялся экспериментов и был готов пожертвовать своими принципами, если только Донхек захочет попробовать что-нибудь необычное или даже спорное, но он не поддавался ни на какие уговоры. Только один раз он позволил Ренджуну быстро отсосать у себя в гримерке, куда они пришли переодеваться в перерыве между выступлениями, да и то потому, что слишком возбудился во время танца, а из-за пробки на дорогах сотрудники из стаффа не успели приехать вовремя, оставив их одних. Еще один раз они торопливо подрочили друг другу в туалете ресторана, где праздновали окончание тура, но и тот случай Ренджун списал на алкоголь. И все. Кроме случайных прикосновений между ними не происходило никакой близости. — Я знаю, что ты больше не мой, но пока мы не стали чужими, можешь выполнить одну мою просьбу? — тихо спросил Ренджун и улыбнулся грустно и ласково. — Не мог бы ты притвориться, что все еще любишь меня? Позволь побыть с тобой в последний раз. Он закрыл ему глаза ладонью и поцеловал в губы. Они были теплыми и податливыми, Ренджуну ничего не стоило раздвинуть их языком и проникнуть внутрь. Вместо ответа Донхек наклонил голову, чтобы было удобнее целовать, и положил руки ему на талию. Еще один раз Ренджун хотел почувствовать его внутри себя и вокруг себя, чтобы в голове не осталось никаких мыслей, а из эмоций осталась только животная похоть. Их поцелуй становился жарким и мокрым, у Донхека быстро сбилось дыхание, а сам Ренджун нетерпеливо терся о его бедро пахом. Одной рукой он по-прежнему закрывал Донхеку глаза, а второй снимал с него кожаную куртку. Он боялся, что чары спадут, как только Донхек увидит его, и он, извиняясь, отодвинется и сбежит от него в душ. Но когда они ненадолго прервали поцелуй, чтобы восстановить дыхание, и Донхек снял со своего лица его руку, ничего не произошло. Несколько бесконечно долгих мгновений они смотрели в глаза друг другу, а потом начали целоваться с еще большей страстью. Донхек отрывался от него, только чтобы осыпать поцелуями его шею и ключицы, и это было так привычно и естественно, будто бы между ними не существовало разъединившей их стены. — Хэчани, осторожно, — простонал Ренджун, когда Донхек стиснул его в кольце своих рук и с силой прижал к тумбочке, уронив с нее ключи и всякую мелочевку. Он вспомнил, как когда-то давно Донхек сказал, что ему постоянно хочется с ним обниматься, потому что он идеально умещается в его объятиях. За последние полгода он не обнял его ни разу, но Ренджун отогнал эту мысль. Он хотел находиться в нынешнем моменте, а не в тех, которые уже стали прошлым. А Донхек, тем временем, освобождал его от одежды, не прекращая целовать. Сняв с него футболку, он поцеловал его плечо, грудь, а затем опустился на колени и прикоснулся губами к животу. Ренджун рефлекторно втянул живот в себя, ощутив щекочущее прикосновение и не смог сдержать смех, хотя смеяться совсем не хотелось. Развязывая веревку на поясе штанов Ренджуна, Донхек поднял взгляд и посмотрел на него снизу-вверх. Он явно хотел что-то сообщить, попросить или узнать, но Ренджун снова покачал головой, оставив его мысли невысказанными. Он оперся об Донхека, помогая ему снять сначала одну, а потом другую штанину, и потянул к себе, когда на нем больше не осталось ничего, кроме старого кольца в виде скрученного в бублик гвоздя, символизирующего их с дримами дружбу. — Я так сильно тебя хочу, — признался Ренджун с закрытыми глазами, чтобы не видеть, как на его слова отреагирует Донхек. Он на ощупь дотянулся до пряжки его ремня, расстегнул и взялся за собачку на ширинке джинсов, но цепкие донхековы пальцы перехватили его запястья и переместили его руки на грудь. «Сейчас он опомнится, испугается и оставит меня здесь, разгоряченным, одиноким и несчастным», с ужасом подумал Ренджун, зажмурил глаза и задержал дыхание. В эту короткую паузу, пока Донхек не издавал никаких звуков и ничего не происходило, он успел прокрутить в голове разные исходы событий, от которых на коже проступал холодный пот. Затем он почувствовал на лице тепло его дыхания и инстинктивно вжал голову в плечи, но Донхек обнял его лицо ладонями и мягко поцеловал в закрытые веки. В тот момент ему показалось, что он ненадолго умер. На какие-то доли секунды его душа отделилась от тела, и он взглянул на себя со стороны. Он выглядел таким маленьким и жалким, таким отчаявшимся в своем стремлении дополучить последние крупицы любви, которые еще жили в сердце Донхека. Не вынеся этого зрелища, он ожил и открыл глаза. Донхек молча рассматривал его лицо, как будто пытался запомнить каждую деталь, навсегда оттеснить его в памяти. Он был таким красивым с минимумом макияжа, с чуть отросшими волосами, падающими на лоб, в этой белой майке, подчеркивающей смуглый тон его кожи. Почувствовав подступающий к горлу ком, Ренджун отвернулся к зеркалу и оперся руками о тумбу, слегка прогнувшись в спине. — Давай, — разрешил он, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрожал. — Я подготовился, пока ждал тебя. Донхек за его спиной шумно выдохнул. Вжикнул замок ширинки, щелкнула резинка трусов, а потом Ренджун почувствовал, как к его ягодицам прижался твердый член. Он был благодарен Донхеку за то, что он ничего не говорит, потому что в такие моменты он обычно нашептывал ему на ухо милые пошлости, а слышать их от без пяти минут бывшего любовника было бы совсем невыносимо. Ренджун порывисто вдохнул воздух через нос, когда Донхек осторожно вошел в него. Он так безупречно заполнял его, что Ренджун не сдержал стона и уронил голову на руки. Перед глазами поплыли фракталы, голова закружилась, а ноги ослабли. Он закусил губу, стараясь не издавать звуков. Донхек пошевелился, ища удобное положение и толкнулся еще. На третий раз Ренджун не выдержал и дал волю голосу. — Сильнее, — прохрипел он, округляя спину. Бедра Донхека ударились о его ягодицы, пряжка ремня больно ударила по пояснице, но он не обратил на это внимания. Он сосредоточился на ощущении распиравшего его члена и на звуке равномерного дыхания Донхека, раздававшегося прямо над ухом. — Пожалуйста, еще… Только не торопись. Он хотел продлить этот момент, чтобы прожить его сполна. Пусть Донхек больше ничего к нему не чувствовал, зато его тело все еще помнило его. То, насколько точно он откликался на все, что делал Ренджун, поражало. Стоило ему толкнуться навстречу и сжаться, Донхек низко зарычал и начал двигаться быстрее. Приподнявшись на локтях, Ренджун призывно взглянул на Донхека, и тот наклонился к нему. Они целовались, не переставая двигаться. Пряжка ремня звякала и стукала Ренджуна по бедру при каждом толчке, перемешиваясь с их шумным вздохами, стонами и мокрыми звуками поцелуев. Донхек облокотился о тумбочку по правую сторону от Ренджуна, а пальцами левой сжал его член. — Не надо, — умоляющим голосом выдавил Ренджун. — Если ты продолжишь, я долго не продержусь. — Но тебе так гораздо приятнее, — сказал Донхек, впервые прервав свое молчание. Ренджун застонал в голос, забыв об осторожности. Донхек прав, ему хорошо, но как только его рука оказалась на члене, ощущения обострились в сто раз. Он ласкал его в идеальном темпе, так что Ренджун не заметил, как его стоны начали перерастать в крики. Ощущения горячих пальцев на нежной чувствительной коже вместе с острым наслаждением, которым в его теле откликались частые и ритмичные толчки, лишали Ренджуна остатков разума. Он больше не заботился о том, что слишком явно показывает Донхеку свое удовольствие, не опасался, что соседи услышат его звериные вопли и вызовут полицию. Наконец-то он достиг состояния, к которому стремился — он больше ни о чем не думал. — Хэчани, я сейчас… — Ренджун не договорил, потому что Донхек заткнул его поцелуем. Он понял его с полуслова, потому что при первом слоге своего имени начал толкаться в него особенно сильно, а когда Ренджун закричал, широко раскрыв глаза, замер, прижавшись лицом к его шее. Горячая влага потекла по пальцам Донхека, несколько капель сорвались с кончиков и упали на пол. Ренджун лежал, торсом помещаясь на небольшой тумбочке, и чувствовал, как внутри него распространяется тепло. Донхек лежал на нем сверху, хватая губами воздух, как рыба, выброшенная на берег. Он все еще редко подрагивал, и его сердце бешено билось Ренджуну в лопатку. Блаженная пустота в его голове оставалась с ним еще несколько кошмарно коротких минут. Затем начали возвращаться мысли. «Вот бы остаться так навечно, стать единым целым и больше никогда не расставаться». «Вот все и закончилось, сейчас он приведет себя в порядок, оденется, и мы станем двумя посторонними людьми». «Я должен уйти и спрятать свои чувства, но как же это тяжело». Донхек аккуратно выскользнул из Ренджуна, и тепло стало покидать его, неприятно щекоча внутреннюю поверхность бедер. Он не шевелился, пока Донхек шуршал салфетками, застегивал штаны и поправлял одежду. В наблюдении за ним было что-то медитативное. Ренджун облизнул губы, следя за тем, как Донхек ухаживает за ним, стирая сперму с ягодиц и бедер. Позволив ему закончить, он медленно выпрямился и повернулся к нему лицом. Что бы не происходило в его жизни в последние полгода, как бы трудно ему не было, он оставался сильным и ни разу не заплакал. От рыданий болела голова и уходили все силы, поэтому он сдерживался, даже если очень хотелось заплакать. Но одного лишь взгляда Донхека хватило, чтобы глаза Ренджуна переполнились слезами и покатились по щекам. — Что такое? — забеспокоился Донхек, обнимая Ренджуна за плечи. — Я был слишком резок? Тебе больно? Так и знал, что следовало использовать смазку… — Нет, все хорошо. Ты все сделал правильно, — ответил Ренджун, и дернул плечами, сбрасывая с себя руки Донхека. — Но да, мне больно. — Извини, — не зная зачем, но чувствуя свою вину, сказал Донхек. Он не стал пытаться обнять Ренджуна или успокоить его, а просто грустно смотрел на него, кусая губы. Когда Ренджун обнял себя за плечи, он подорвался, снял с крючка свой плащ и протянул ему. — Прошу, надень. Ты простудишься. — Дурак, — сказал Ренджун, но все же накинул на себя плащ. — Ну вот. Выгляжу, как извращенец, который подстерегает маленьких девочек и выпрыгивает из-за угла. — Ты выглядишь как мечта, — сказал Донхек и погрустнел еще больше. — А я дурак, который ничего не понимает. — Не бросай меня. Ренджун вздрогнул от того, каким звонким и почти детским стал его голос. В маленьком пространстве коридора его отчаянная просьба прозвучала особенно пронзительно. Слезы текли против его воли, он не мог их остановить и злился на себя за такую слабость. Он чувствовал, как у него перехватывает дыхание от желания зареветь, как ребенок, но держался, стоя босиком на кафельном полу, в сером плаще на голое тело и обливаясь горячими слезами. — Инджуни, — ласково начал Донхек. — Не называй меня так. — Хорошо, Ренджун, — он вздохнул. — Если я останусь, тебе будет еще больнее, чем сейчас. Мы больше не можем быть парой. Я ничего не могу с этим поделать. — Планета Земля синяя, а я ничего не могу поделать, — пропел Ренджун слова из старой песни, и на последнем слоге его голос предательски дрогнул. — Надеюсь, твой корабль знает, куда лететь. Донхек горько усмехнулся, уловив смысл его слов. — Пока поживу у родителей. Надо привести мысли в порядок. Прошу тебя, Ренджун, обещай мне, что не будешь слишком сильно расстраиваться. Жаль, что все так получилось, но я все еще твой друг. Я всегда буду рядом, если понадобится помощь. — Прямо сейчас мне плохо от одной мысли о тебе, — Ренджун всхлипнул и потянулся за салфеткой, потому что из носа тоже потекло, а это совсем никуда не годилось. — Но я постараюсь. — Спасибо, — то ли за обещание, то ли за всю их совместную жизнь, поблагодарил его Донхек. — Не забывай вовремя питаться и принимать лекарства. — Не забуду. Ренджун не стал уговаривать его остаться хотя бы на пару часов, дать ему принять душ и нормально позавтракать. С каждой секундой спазм в горле становился все ощутимее, а плечи уже начинали дрожать от сдерживаемых рыданий. Донхек поцеловал его на прощание в мокрую щеку и быстро ушел, так и не подняв с пола свою связку ключей. Ренджун шел в ванную вслепую, потому что ничего не видел от слез. *** С потолка на сцену падали разноцветные конфетти, и он надеялся, что песня закончится раньше, чем цветные кусочки фольги усыпят пол, превратив выступление в травмоопасное мероприятие. В этот раз им повезло, никто из них не поскользнулся, не вдохнул частичку конфетти, веселые бумажки даже не залепили им глаза. Музыка в наушниках затихла, танцоры убежали за кулисы, а Джено, Джемин, Чэнлэ и остальные ребята замельтешили на сцене, старательно изображая из себя фей концовки. Ренджун отошел в сторону, зная, что сегодня его не будут снимать, но в ушном мониторе вдруг раздался громоподобный голос продюсера: — Ренджун-ши, закончи сердечко с Хэчаном-ши! Он не сразу отреагировал на приказ, сперва оценив обстановку. Джено и Джемин замерли в какой-то замысловатой позе, Марк дергал щечку Джисона, а Чэнлэ стоял один. Почему директор не попросил попозировать с Донхеком его? Он же специально предупредил ответственного за съемки, чтобы его не трогали без надобности, потому что он пребывал не в лучшей кондиции… Но просьбу либо не передали, либо просто проигнорировали. Так или иначе, ему придется взаимодействовать с Донхеком. — Живее, осталось три секунды! — снова ожил наушник, и Ренджун подскочил на месте. Донхек уже ждал, рукой изображая половину сердца. Он не изменился в лице, когда Ренджун подошел к нему и приставил свою половину сердечка. «Это просто работа», говорил он себе, улыбаясь камере и визжащим девочкам в зале, размахивающим зелеными лайтстиками. Как только индикатор на камере погас, Ренджун с Донхеком одновременно отдернули руки, как будто их ударило током. Прежде чем отойти, Ренджун приобнял Донхека за плечи и отвернулся, не желая видеть его реакцию. Работать вместе оказалось действительно сложно. Атмосфера сгущалась, если они оказывались в одном помещении, каждая просьба начальства сделать что-то вместе воспринималась болезненно. Такова жизнь, теперь им приходилось притворяться, будто ничего не произошло. — А ты держишься молодцом, — сказал Чэнлэ, когда они возвращались в компанию со съемок. Об их с Донхеком расставании дримы узнали сразу же, потому что ментальное здоровье Ренджуна резко ухудшилось, панические атаки и бессонница вернулись, и ему пришлось взять перерыв на неделю, чтобы привыкнуть к еще большим дозам антидепрессантов и прийти в себя. Все это время он был на связи с парнями, хотя на круглосуточное общение его все еще не хватало. Особенно его поддержал Чэнлэ, который приходил к нему почти каждый день и приносил китайскую еду, а уходил с большим мокрым пятном на футболке, оставшимся от слез Ренджуна. Неожиданную отзывчивость проявил и Марк, подолгу разговаривая с ним по видеосвязи и делясь своими размышлениями. Избегать его Ренджун больше не хотел, в отличии от Донхека, с которым он с большим трудом перебросился парой дежурных фраз, когда тот пришел за своими вещами, и обращался только по рабочим вопросам. — Да, держусь. Что мне еще остается? — Поговори со мной. Может, тебе станет легче, — предложил Чэнлэ, как много раз предлагал до этого. Ренджун грустно улыбнулся. Если бы слова могли облегчить груз на его душе, он бы рассказывал о Донхеке на каждом шагу. Но Чэнлэ вовсе не был таким наивным и простым, каким хотел казаться, и неспроста предлагал Ренджуну свою помощь. — Хочешь узнать, как я себя чувствую? Преданным и обманутым, — он не смотрел на Чэнлэ, но знал, что тот поджал губы. — Он ведь обещал всегда быть со мной. Я думал, мы станем семьей. Выходит, я для него просто юношеская влюбленность, которую он перерос. — Не думаю, что он тебе врал, — осторожно заметил Чэнлэ. — Может, он все еще хочет быть с тобой, но уже в другом смысле… Он же сказал, что ты можешь рассчитывать на его дружбу. — Но он бросил меня. И теперь нам не о чем разговаривать, — Ренджун посмотрел в окно и увидел в отражении, что Марк снял наушники и тоже их слушает. — Чувак, ему тоже нужно время, — сказал он, ероша свои выжженные многочисленными обесцвечиваниями волосы. — Вы так долго были вместе, не так-то просто строить новые отношения на руинах. Это большая работа. Чтобы приступить к ней, сперва надо набраться сил. — Я знаю, но… — Ренджун почувствовал, как снова заболели заплаканные глаза. — Почему все закончилось так? — Дерьмо случается, — сказал Марк по-английски и пожал плечами. Жест был таким простодушным, что Ренджун рассмеялся бы, если мог. — Наверное, так и есть, — согласился Ренджун. Чэнлэ взял его за руку и крепко переплел пальцы. На его языке это значило, что все будет хорошо. — Дерьмо случается. Автомобиль заехал на подземную парковку, и Ренджун мягко похлопал спящего Джисона по животу, всучив ему телефон, который тот выронил во сне. Прежде чем разъехаться по домам и лечь спать, им еще предстояло провести трансляцию, ведь их ждали фанаты, с которыми они собирались отметить третью победу за камбэк на музыкальных шоу. Боль Ренджуна еще не ослабла, но он верил, что когда-нибудь сможет восстановить с Донхеком дружеские отношения. Даже если это случится не скоро, он был готов ждать столько времени, сколько понадобится. Он не хотел терять его насовсем. Пусть сердце Донхека больше не принадлежало Ренджуну, он хотел быть рядом с ним в качестве друга. И он обязательно скажет ему об этом, как только почувствует, что снова может с ним говорить.