Интерлюдия: мажорный аккорд

      Сигарета медленно тлела меж пальцев, дым сжигал легкие и выходил из уст, растворялся в воздухе. Слезы нескончаемым потоком текли по лицу, будто на автомате. Чувств и ощущений больше не осталось.       На ногах где-то засохла кровь. Где-то она еще лилась из ран. Девушка в такси раздирала плоть ногтями. Истерика выходила из-под контроля.       Теперь только она, сигареты и темный обрыв. Фонари перед этим местом заканчивались, и поэтому единственным освещением являлись только те лучи, которые доставали до небольшого бревнышка, на котором сидела шатенка. Лес за обрывом, как и он сам, был черным, непроглядным. Эта темнота манила, пугала, гипнотизировала, звала, наводила ужас.       В очередной раз стряхнув пепел куда-то вниз, себе на кроссовок, Цингер вздохнула. Все безумно болело от разных ссадин, побоев, которые она устроила сама себе.       Голос был сорван, костяшки на руках и сами конечности в синяках, ноги и пальцы с ногтями в крови. Если вот так выйти из темноты на трассу и попасться кому-нибудь на глаза, то можно увидеть, как люди разворачивают машину в испуге.       Она не раз надумывала сброситься, ведь все, сука, можно закончить прямо сейчас. Но не стала. Зачем рушить жизнь из-за одного происшествия? Нужно жить дальше.       — На-на-на-нана-нана-на-на... — тихо напевала хриплым, низким голосом девушка, поджигая новую сигарету. В голове играла русская песня, которую когда-то включил один депрессивный парень из Е-кать-ерин-бюрга, прилетевший на гастроли со своим институтом. Голубоглазая сразу же влюбилась в этот депрессивный, грустный мотив; долго пела на ломаном русском, не понимая смысла, и только потом перевела на свой язык, после на английский.       — Ближе, ближе... здесь.. я дышу-у..* — Эсма вздохнула. Становилось безумно холодно. Шорты и легкий топик не спасал от похолодания.       Где-то за спиной послышались тяжелые шаги. Звуки прекратились. Три-четыре метра сзади. А может пять?       — Покатаемся по городу... — шатенка потушила сигарету об свою же кожу, где-то в районе щиколотки. — Отвези меня, пожалуйста.. — все тот же хриплый голос. Кажется, в ее голове четвертый раз крутится один и тот же первый куплет.       — Прости меня, — мужчина тихо вздохнул, но напряжение не спало.       — ...к мосту.. — дева поднялась, на секунду пошатнувшись. — Ближе, ближе.. здесь!.. Я дышу..       Тихий всхлип и вытирание старых слез, которые все не высыхали. Развернувшись, голубоглазая посмотрела на итальянца.       — От луны такие грустные..       Кареглазый вздохнул. Он слушал ее хриплый голос, все равно попадающий ровно в ноты.       — До нее подпрыгнуть хочется, — девушка тихо нервно рассмеялась. — Давай выпьем прямо здесь и сейчас! — громкое пение, уход в высокие ноты, голос, сорвавшийся на крик. Больше не было сил.       Мужчина опечаленно смотрел на немку, пытаясь дышать ровно и без пропусков.       — Убей меня наконец, чтобы я не видела всего этого, — голос сорвался еще больше, но суть была ясна. Девушка старалась уловить в темноте взгляд человека напротив, но не могла.       — Прости меня, — повторил Дамиано и слегка закусил губу с внутренней стороны.       — Я давно простила тебя, можешь быть спокоен, — голубоглазая вновь развернулась к обрыву, расставила руки в разные стороны. Уже приятная прохлада. Где-то внизу шумела река.       Он знал, что дева не сбросится. Знал. Но также он знал, что теперь доверия к нему не будет.       — Я тогда смирился с тем, что ты не вернешься, — начал мужчина, заведя руки за спину и сцепив их там в замок. — Ушел. Зашел в бар, чтобы купить бутылку.. да хоть чего-нибудь. Она была барменом.       Шатенка облизнула губы. Вкус соли и железа.       — Мы сидели с ней несколько дней и просто разговаривали на всякие темы. Она рассказала, что является вдовой.       Эсма почесала нос и ужаснулась, что он в крови. Потом вспомнила, что она вся, блять, в крови.       — Узнала о моем... нашем с тобой положении. Возомнила, что мы стали парой. Между нами с ней ничего не было, хотя ей это не помешало выдумывать сказки и рассказывать направо и налево, — кареглазый вздохнул. — О ее сплетнях я узнал только сегодня. Больше их не будет.       Цингер сглотнула. Слюна больно прошлась по сухой глотке.       — Зачем ты все это рассказываешь? — шатенка еще раз посмотрела куда-то в черноту и повернулась к итальянцу.       — Чтобы ты не надумала лишнего, знала правду.       — Хильда улетит обратно в Лихтенштейн, а я в Рим.       Мужчина нахмурился, но через пару секунд покачал головой.       — Я не пущу тебя.       — Да кто бы тебя спрашивал.. — девушка пнула бревно, засунула руки в карманы джинсовых шорт и поплелась вперед. Она прошла Дамиано, шла куда-то к трассе.       — Умоляю тебя.. — мужчина закрыл глаза, сжал губы.       — I'm beggin', beggin' you, so put your loving hand out baby..** — тихо пропела девушка и грустно улыбнулась. — Ты был сегодня удивительно милым и нежным. Спасибо. Хоть наслажусь перед началом новой жизни..       — Оставайся, и я обещаю, что будешь чувствовать это каждый день, — Давид развернулся к голубоглазой. Она остановилась.       — А потом вот так же кричать, узнавая, что все это было фикцией? — Эсма улыбнулась.       — Это не фикция, ведь.. — начал Дамиано, но дева перебила его:       — Тогда что это?       Секундное молчание. Затянулось на десять.       — Это ошибка, но не фикция.       Девушка вздохнула, махнула рукой. Последний раз взглянув в черное пространство за спиной мужчины, Цингер развернулась и пошла к трассе.

***

      — Точно все нормально? Если будет сильно больно, то нужно потерпеть, — Хильдегарда аккуратно смочила ватку спиртом, прикоснулась к окровавленной ноге       — Нормально.. Я потерплю.. Гвозди терпела, и это вытерп.. Ай!! — шатенка зашипела и сжала зубы, закрыла глаза и откинула голову.       — Терпи, милая, терпи... — зеленоглазая стала перевязывать небольшой участок кожи бинтом.       — Да сразу бы.. потом... все перевязала.. — Цингер-старшая сглотнула.       — Ну, нет. Тебе сейчас от спирта стало бы больнее и ты меня не только ногой по челюсти шибанешь, так еще и не подпустишь после вообще, — русоволосая завязала небольшой узелок и вновь взяла вату.       — Ну, тоже верно.. — Эсма вытерла со лба капельки пота, проступившие от боли.       — Ты все-таки покинешь их? Улетишь в Рим? — девушка аккуратно вытирала кровь, исследовала каждый миллиметр кожи.       — Не знаю... — вздохнула бывшая пианистка. — Очень не хочется, но оставаться я здесь тоже не могу. Удушу себя же.       — Останься.. — Хильда остановилась. — Он любит тебя, понимаешь?.. Я не верю, что он мог изменить тебе вот так..       — Он изменил бы мне, если бы мы были в отношениях, а так это просто его небольшая интрижка.. Давай дальше три. Быстрее управимся, меньше болеть будет.       — Я уверена, что он с ней не спал. Он приводил какого-то парня. Он говорил о том, что та девушка рассказывала, как круто спала и развлекалась с Дамиано. Видела бы ты, как менялось его лицо, как Дами на все это реагировал..       Голубоглазая зашипела и закусила губу. Спирт проникал прямо в кровь.       — Ну, вот зачем ты так себя.. гвоздями..? — Хильда вздохнула.       — Ты же знаешь, какая я.. — шатенка отвела взгляд.       — Вспыльчивая и сумасшедшая.. Честно, лучше бы ты убила ту телку.. — зеленоглазая начала улыбаться, за ней и Эсма.       — Как ты провела этот день, пока меня не было? — Цингер-старшая подставила сестре другую ногу. Девушка, сидящая на полу, оторвала новый кусок ваты.       — Тревожно. Очень сильно волновалась. Ты опять пела, кричала.. Тем более про наркотики..       — Ну, на них я пока точно вновь не посмотрю. Мне это сейчас не нужно, — голубоглазая внимательно посмотрела на сестру. — Знаешь, ты такая красивая..       Русоволосая тут же засмущалась, покраснела. Услышать такие слова от сестры было редкостью.       — Спасибо.. — тихий шепот и улыбка. Еще одна доза спирта и бинт.       — Останься сегодня со мной на ночь. Я не хочу быть одна.       Хильда удивленно вскинула брови.       — Попроси Дама, он с удовольств..       — Он не любит, когда его называют Дамом.       Шатенка поняла, о чем говорила, и вздохнула.       — Не хочу его видеть. Не сегодня точно. Может быть, завтра. Послезавтра. Не сегодня.       Русоволосая кивнула и облизнула губы.       — Хорошо, я останусь... Схожу еще за ватой.       Хильдегарда поднялась и прошла к выходу. Эсма пошла за ней.       Когда сестра удалилась к аптечке, голубоглазая обнаружила возле своей двери букет темно-синих роз. Небольшой. Букетик.

Спасибо за помощь. Ты знаешь, что всегда можешь положиться на меня. Проси о чем угодно.

Твой хороший друг, ИТ.

      Дева улыбнулась и занесла цветы в комнату.

Покатаемся по городу...