-Шершень,блин

Капли беспрестанно стучали по крыше, будто собирались протаранить её насквозь. Улица в это время ночи была пуста и безжизненна, не считая пару машин, которые проезжали на перекрестке. Погода, будто давала понять, что на улицу выходить ни в коем случае нельзя, но Розу это явно не останавливало. Сейчас его волновало совершенно не это, а сильная бессонница. Весь день Роза прощался с друзьями, которые всячески отговаривали друга от поездки в Магадан. Но он почему-то с ними не соглашался ни в какую, ведь на их мнение ему было плевать. В воспоминаниях до сих пор остались те самые моменты, когда они были нужны, но не приходили. Он уже все решил для себя, и эта поездка станет решающей в жизни Розы. Но сейчас… Гитарист понимал, что Шершень приехал еще вчера и надо было хотя бы поздороваться с ним, но обдумывая ситуацию с наркотиками раз за разом, он понимал, что если человек хочет уйти из жизни, то навряд ли он обрадуется, если мешать этому процессу. А помешал он ему значительно. Поэтому Роза подумал, что так делать не надо. Он всегда был непоколебим снаружи, но сейчас внутри у него как будто взрывались тысячи бомб и хоть ему было безумно больно, он не собирался уходить и яро смотрел на это зрелище, ожидая что-то увидеть. В общажной комнате стало как – будто холоднее и теснее, словно кто-то специально решил подпортить атмосферу. Роза, хоть и был под пледом, но все равно продрог и весь покрылся мурашками. Было уже полчетвертого утра и он потихоньку вставал, чтобы успеть на поезд. Чемоданы были уже давно собраны и поставлены рядом с кроватью, а дорожная сумка с паспортом и остальными документами лежала в шкафу. Роза тихо прокрался в ванную, умылся и заплел пучок на голове, что прежде почти никогда не делал. Взглянув на себя в зеркало, от тяжело вздохнул. Просто сейчас, казалось, все будет по-новому и хоть Роза не понимал, как и зачем, но все будет. Как-нибудь, но будет. Надев свою любимую футболку с символикой Led Zeppelin и обычные черные джинсы, Роза дрожащими руками заказал такси до вокзала. Странно, но несмотря на две бессонные ночи его сознание было подозрительно бодрым. Гитарист взял чемодан и оглянул общажную комнату. Все было как прежде. На втором этаже его кровати храпел Руби. Роза уже привык к его храпу, хоть и в первые ночи это было сложновато. Руби был достаточно здоровым малым, с лысиной и с татухами по всему телу, которого бы в народе прозвали «шкаф», но с невероятно нежной и кроткой душой. Руби силой затащили на экономический, хотя сам он всегда мечтал быть аниматором на детских праздниках. Неоднократно, этот грозный на вид мужчина, очень добро отзывался о детях и о профессии аниматора. Но, видимо жизнь на него имела другие планы. На соседней койке на первом этаже дрых Серёга. Роза с ним дружил еще со школы. Это тоже был рокер, с татухами, крутой гитарой, отполированной до невозможности и со стрижкой «под горшок». Именно его маме, бабушка Розы подкинула идею про экономический. И Серёга пошёл туда именно из-за Розы. Он хороший друг. Очень хороший. На верхней полке этой же кровати никто не лежал. Роза видел поселенца этой койки только раз, когда тот заезжал, ну и пару раз в универе. Это был странноватый парень. Которого, по рассказам Серёги, звали Игорь Катамаранов. Он все время выпивал скипидар и по слухам работал на строительной базе. Серёга часто не понимал, зачем вообще ему учиться в универе, но так как с ним почти не разу не разговаривал, ответить на этот вопрос он не мог. Этот человек, который был на два года старше всех третьекурсников, постоянно был чумазым, нёс какой-то бред и в принципе никак не симпатизировал. Пару раз за ним приходил местный полицейский – Жилин. Некоторые поговаривали про роман между Катамарановым и Жилиным, но Роза в это не вслушивался. Ему было важно другое тогда. Как же все таки поменялась система ценностей за эти несколько месяцев. Роза бы сейчас об этом задумался, но времени у него совсем не было. Еще раз вздохнув, Роза вышел на улицу. Он нутром чувствовал, что совсем не хочет уезжать ни в какой Магадан, но было уже поздно. Надо ехать. Надо значит надо. Вокзал. В Москве вокзал всегда грязный и шумный, туда-сюда снуют люди, бомжи спят на лавочках, сквозь сон матерясь. К женским туалетам идёт огромная очередь, в то время в мужском всего пару человек. Величественная зелень, как Роза называл «в аквариумах» на лавочках, придавала вокзалу хоть какую-то красоту. Ну что ж, ладно. Полпятого утра. Такси тут работает славненько, да и таксист приятный. Роза купил себе воды и булочку с черникой в дорогу и потихоньку пошёл к поезду. На улице до сих пор был ливень и Розу это жутко раздражало, ведь именно из-за него так адски болела голова. Зонт долго не раскрывался, видимо решив сделать своего хозяина мокрым и продрогшим до нитки, но после долгих усилий Розы, все-таки сдался. Пять минут до посадки. Роза уже мысленно попрощался с Москвой и даже успел позвонить бабушке. Она лишь ему сказала что-то про родственников и про жилье. Роза пытался всё это запомнить, но так и не смог. На дорожку, Роза все-таки решил прикурить. Достав из заднего кармана пачку сигарет и зажигалку, Роза вытащил одну и поджог. Вообще, Роза возобновил привычку курить с того самого момента, когда он курил сигарету там, в общежитие, на холодном грязном кафеле, в общажной комнате Шершня. Тогда, казалось его жизнь перевернулась с ног на голову. Тогда то, Роза и подумал про Шершня. Постойте. Роза подумал про Шершня. А потом только о нём и думал. Постоянно. На встрече с малыхами, на вечеринках, в универе. Везде. Мысль о нём заставляла Розу дрожать и вспоминать всё то, что вспоминать. Значит… Роза вдруг резко поднял взгляд. Мир замер на мгновенье. Сейчас, он тупо смотрел перед собой пытаясь осознать и понять, но его сознание будто блокировала эту мысль в его мозгу. И вдруг резко крик: - Роза, погоди! Вздрогнув от неожиданности, гитарист повернулся на его имя. Насквозь промокший и продрогший Шершень бежал на него, прихрамывая на одну ногу. Без очков, с мокрыми волосами и опять в каких-то лохмотьях (ну хоть ветровку новую купил) Шершняга приблизился к Розе и робко остановился возле него. И сейчас, гитарист впервые, мог полностью, подробно изучить Яшу. Казалось, что Роза впервые увидел его ЖИВЫМ. Не бледным, не полумертвым, а живым. С взъерошенными волосами, розовыми губами и с большими, голубыми, ЖИВЫМИ глазами. Он был живой. Самый настоящий, живой человек. Роза не знал, почему же его так это поразило, но сейчас его волновало не это: - Ты блин, как тут, нахрен оказался то? - Р-роз, блин, ты это… Не уезжай, а. Роза остолбенел. Он не знал, откуда Шершень узнал об его переезде да и вообще… Почему он его отговаривает? Зачем? Но за многие годы жизни, Роза понял одно. Никогда не поддавайся своим чувствам и эмоциям. Даже, если это то, о чем он думает: - Извини блин, Шершень, я уже решил. - Ну б-блин, н-надо тебе тут. - Блин, Шершень, давай хотя бы один аргумент, ю ноу. – Роза все еще был немного в ступоре от всей этой ситуации. Он понимал, что, наверное, в последний раз сейчас видит Шершня, но решил, что оно так и должно быть. Шершень поколебался. Он встал сегодня очень рано, по дороге подвернул ногу, съездил из-за этого в травмпункт и только сейчас еле успел. Он так быстро, казалось, никогда не бежал. Он не знал, что делать и сейчас ему на ум лезло только одно. Шершень отвел взгляд от глаз Розы и устремил на его губы. Такие манящие и привлекающие. Но у Шершня не было времени на раздумья. Либо сейчас, либо никогда. Он резко приблизился к Розе и поцеловал парня. Это был его самый первый поцелуй, не считая помидоров. Конечно, на них не было мохнатых усов, но тем не менее. Сначала он поцеловал верхнюю, потом нижнюю губу. Шершень это делал робко, словно не совсем понимал, как и зачем. Мокрые, словно обездвиженные губы были с привкусом перегара и зубной пасты. Странно, не правда ли? И какого было удивление барабанщика, когда Роза… Ответил. Губы, которые так неистово целовал Шершень наконец поддались. Роза углубил поцелуй, и целовал грубо, рвано, но в то же время нежно, как будто боясь задеть Шершня. Роза отбросил и сигарету, и зонт из рук и прижал Шершня к ближайшему столбу. Казалось, это был самый красивый поцелуй, они целовались так, как не целуются ни одни актеры в жалких, дешёвых мелодрамах. Казалось, два парня источают такую неистовую любовь… И им было плевать на всех. На кучу людей, на вещи, оставленные на перроне, рядом с лавочкой, на тлеющую сигарету, на проливной ливень. На всё, всё, всё и всех, всех, всех. И единственное, что слышал Роза в этот самый момент, так это тихий шёпот: - Роз, б-блин я так сильно тебя люблю… И Роза лишь мысленно произнес, что это самый веский аргумент. И ему было пофигу на всех и на всё. И даже на то, что он пидорас. Совсем пофигу.