Слуга сердца градоначальника

Я заметила, что с момента выхода глав, у вас накопились некоторые вопросы, на какие-то я отвечу по ходу сюжета, а на некоторые сейчас) 1. Внешность Се Ляня, скрытая кангой. Как выглядит новый облик принца? (В первой главе я описывала этот момент) «Изношенные белые одежды, руки замотанные бинтами, на шее серый шарф, больше напоминающий старую тряпицу, прикрывающий горло и нижнюю часть лица, за спиной залатанный мешок, полный старых свитков и другого хлама. Лицо ничем неприглядного мужчины лет 20, волосы срезаны по плечи, как у бедняков, а их часть собрана в аккуратный хвост. В глазах… Не читалось абсолютно ничего, пройдя мимо такого и не вспомнишь, поэтому демоны быстро потеряли интерес.» 1 часть По поводу его внешности в роли слуги: «К удивлению принца одежда пришлась в пору, очень кстати, что на нижних одеяниях, как и у Посланника, был ворот, который отлично скрывал кангу. Также в комплекте были наручи из толстой дубленой кожи, в цвет ханьфу и всего остального. Когда он был готов, то оглядел себя снизу вверх. Было видно, что облачение сшито из дорогой ткани, которую принц не носил очень давно, и, пусть она была непримечательной, чем дополняла облик его поддельного лица, но все же ему было очень приятно вновь надеть на себя что-то близко подобное местной роскоши.» 2 часть У Инь Юя одежда черного цвета, но вы можете представить и другой цвет, специально не делала большую концентрацию на этом моменте. Суть этого в том, чтобы вы понимали, что оба слуги довольно неприметны на глаз. 2. Мое любимое.🤩 Почему Хуа Чэн, будучи самым верным последователем Се Ляня, не узнал технику его боя? Давайте упремся в реалистичность моментов, я все же люблю смотреть с этой стороны, конечно, с точки зрения их магического мира ха-ха, но все же. Не нужно возводить Наследного принца в абсолют по любой из доступных ему техник. Сейчас объясню почему. В моем понимании, такой точки как идеал просто не существует, а если она и есть, то идти до нее можно до бесконечности. Так к чему я это? Давайте немного пройдемся по хронологии. Вот, 800 лет назад Бог войны в короне из цветов низвергается с небес. Он странствует по свету, много трудится, самосовершенствуется и, конечно, старается помогать людям. Две такие истории нам раскрыли (я думаю, что их было намного больше): это история Бань Юэ, которая случилась примерно 200 лет назад, и это история Лань Цанцю, которая, очевидно, случилось после, потому что после нее принц отказался от меча. Что делал Се Лянь эти 600 лет, он не отказывался на тот момент от пути самосовершенствования, он не отказывался от своей любви к оружию и искусству боя, он все также был привержен мечу. (Все это чисто мои мысли) Из этого следует, что он повышал свой уровень все эти 600 лет, даже учитывая, что ~200лет в руки оружия он не брал, думаю, что 600 против 200 все же весомее. Теперь вернемся к самому вопросу. Сколько лет Хуа Чэн знал Се Ляня в буквальном смысле, то есть периодически пересекался с ним, мог наблюдать? Когда принцу было 17 они встретились впервые, когда 20-21 они расстались на 800 лет. Знаю, что многие придерживаются мнения, что Хуа Чэн боготворил Се Ляня и знал о нем каждую песчинку информации, но физически это невозможно. За 800 лет, даже у непревзойденного князя демонов какие-то моменты исчезнут из головы, даже если он их описал, зарисовал, зафиксировал в бабочках и повторял, как мантру каждый день. Но! Предположим, что он действительно так и делал, хотя я обратного мнения. Представим себе молодого неопытного ребенка, а именно им и был Хуа Чэн в момент своего нахождения в армии Сяньле (Се Лянь тоже им был, когда вознесся, но это к слову, совершеннолетие в Древнем Китае наступало в 20 лет у мужчин и 15 у женщин). Боец, который только получил в руки оружие, конечно, мы помним, что Хуа Чэн был не по годам развит и одарен, обладал бойким нравом и при обращении с оружием, но это все еще не делало из него опытного бойца. Ему нужно было бы много лет совершенствоваться, чтобы, хоть и на первых линиях с принцем, успевать следить за Его Высочеством. Он должен был драться с противником, который, наверняка, чаще всего был взрослее, больше, возможно даже, имел навыки намного выше, чем у самого парня. То есть юный воин, едва-едва взявший клинок в руки, должен был отбиваться от врагов, совершенствоваться в процессе боя и еще следить за принцем в оба, чтобы ненароком не упустить технику боя. Я поверю, что он глазел на самого принца в этот момент, но точно не на приемы, которые тот использовал. Учтем даже тот факт, что сражение было не разовым, а длилось долгие месяцы??? , но все же, даже если Хуа Чэн мог позволить себе такую роскошь, как свободное время в первых флангах кровавого побоища, то смог запомнить он немного. Мы возьмем во внимание его психику, он смог бы выдержать все ужасы войны, забыть о них, даже наслаждаться боем, но они все еще оставили бы свой отпечаток на его юном разуме. Я даже учту, что его жизнь была ужасной, но все же по сравнению с разрубленными телами, устилающими целые поля, это не может сравниться. Так вот, теперь хочу подвести итог, мог ли Хуа Чэн из всего этого массива вытащить воспоминания о технике боя принца? Мог, но не в таком большом количестве, в каком это воспринимается. Теперь о другом факте. 600 лет самосовершенствования. Я уже учла, что история фактического взаимодействия Се Ляня и Хуа Чэна была периодом в 3-4 года, из них на войне они были около полугода???. Теперь перейдем к принцу, со скольки лет тренировался Се Лянь? Осознанное обучение в Древнем Китае начиналось с 3-5 лет, но именно мечу скорее всего лет с 7-10, то есть возьмем самую большую цифру 13 лет. 13 лет принц самосовершенствовался в технике владения оружием. Он несомненно был одарен, настолько, что стал богом войны, но этот факт не делает его навыки абсолютно идеальными, иначе смысла в последующем самосовершенствовании у богов просто не было. Снова вопрос идеала, они продолжают свои «тренировки», чтобы постоянно улучшать свой уровень. Итак, Хуа Чэн видел, как Се Лянь управляется с клинком, запомнил фрагменты его техники (очевидно, что принц не использовал абсолютно все приемы за то время, а Хуа Чэн не всегда мог оказаться подле него, чтобы зафиксировать в своей памяти даже те, что Се Лянь успел продемонстрировать в бою), но это был труд ~13 лет. Что такое 13 лет перед сроком в 6 веков, за это время принц мог полностью несколько раз изменить свое обращение с оружием, обрести новые навыки, придумать различное множество техник, которые не были доступны глазу Хуа Чэна (ха-ха, глазу). Именно поэтому, я считаю, что Князь мог запомнить и записать на миллионы своих бабочек воспоминания, о каждом моменте увиденного в бою, но это все равно не дало увидеть в технике Синь Се того прежнего принца Сяньле, потому что тот уже не являлся таким, по крайней мере в моменте владения оружием. А также присутствует еще третий фактор, по причине которого Хуа Чэн не особо заботился о личности нового слуги, не вдавался в подробности и не предавался глубоким размышлениям. С этим третьим, я предлагаю вам немного ознакомиться в новой главе! Удачи в прочтении <з

***

Хуа Чэн встречал рассвет лежа на огромной кровати из красного дерева, украшенной балдахином из тончайшей газовой ткани в любимый цвет градоначальника. Лучи лениво расползались по его бледному лицу, отчего он щурил единственный глаз. В дверь постучали, затем она отворилась, и на пороге появился Посланник с несколькими кувшинами в руках. — Градоначальник. Я принес. — Оставь здесь и иди, придешь позже и еще принесешь. — Хорошо, господин. Я хотел спросить… — Нечего донимать меня вопросами, забудь, что я сказал. Я помню твое желание, это была случайность. Инь Юй поклонился, хотя демон даже не смотрел на него, и ушел восвояси.

Хуа Чэн поднялся и сел на краю, рядом стояли кувшины с аккуратными иероглифами:

«Вино раскрывающее душу. С самыми лучшими пожеланиями нашему дорогому Господину-Градоначальнику».

Демон скривился, откупорил сосуд и приложился губами. Вино холодным потоком заполняло внутренности, но при этом очень согревало мертвую плоть. Хуа Чэн глубоко вздохнул, хотя дышать ему и не требовалось. Свет уже заполнил комнату, поэтому фонари казались лишними, он одним щелчком потушил их, а затем снова свалился на мягкие шелковые подушки, при этом не выпуская кувшин из рук. Пролежав так несколько минут, демон перевернулся лицом вниз, носом зарываясь в темноту и мягкость постели. Комнату окатил гортанный вздох с явным разочарованием. Хуа Чэн снова остался наедине с собственными мыслями, которые, как мелкие надоедливые монстры, острыми зубами впивались в мягкую плоть разума и разрывали его на части всем своим скопом. Он стянул с себя повязку, которая все больше раздражала своим присутствием на лице, и отбросил ее подальше. Полежав так еще немного, он снова потянулся к заветному сосуду и осушил его залпом. В душе раскатилась пелена, осадившая тревогу, давшая небольшую, но все же, легкость. Стоило было ему снова сомкнуть глаза, как пред лицом возник белый туман, из которого выплыла такая же белая фигура. Принц смотрел на Хуа Чэна, который сидел на земле, окруженный сиянием своего Бога, опустив голову на колени, зажав лицо руками. Се Лянь подошел ближе и положил ладонь на его черную макушку, аккуратно поправляя рукой выбившиеся пряди. Хуа Чэн тяжело вздохнул, вздрагивая под нежностью пальцев Его Высочества. Демон не рискнул поднимать взгляда, сейчас он словно завис, тело парализовало, а молнии от прикосновений снова и снова запускали его сердце. Принц явно был недоволен такой реакцией, он обиженно отпрянул, хмыкнув под нос, но Хуа Чэн тут подставил голову под его руку, вернувшись в приятную негу от касаний божества. — Ты расстроил меня, Сань Лан… Хуа Чэн резко вскинул голову, в его черном глазе, полном преданности и безмерной тоски, сейчас разливалась вина и раскаяние. Глядя на него, сидящего в ногах Его высочества, смотрящий наверняка испытал бы жалость. Он встал на колени, подполз ближе, а руками едва ухватился за подол золотых одежд Бога. Этот Непревзойденный, глядя на которого демоны всего мира падают и начинают отбивать земные поклоны, тот, чьего упоминания в разговоре пугаются даже небожители, этот жестокий и беспощадный монстр, которым его нарекли во всем мире, сейчас стоял у ног Своего Божества, вымаливая хотя бы один взгляд в его сторону. Но принц не смотрел, он глядел куда-то вдаль, своим утомленным взглядом. — Ваше Высочество, прошу, Ваше Высочество, этот жалкий последователь не заслуживает вашего взгляда. Но прошу… Посмотрите на меня. Вздох, разбивающий натянутую тишину, и принц смотрит в лицо Хуа Чэна. В глазе демона замирают слезы, готовые пролиться, но длинные черные ресницы пока что держат их в своих объятиях. Он что-то шепчет губами, но голос комом сжимается в горле, не найдя выхода. — Ты разочаровываешь меня все больше… — Произносит принц, поднося руку к подбородку Хуа Чэна, приподнимая его голову, чтобы устремить свой взгляд в его отчаявшийся глаз. — Простите, прошу, простите меня, Ваше Высочество. — Умоляюще протянул Хуа Чэн. — Я не должен был… Этот невинный человек пострадал из-за меня. Я поддался гневу, я думал… Я думал он… — Ты думал, что он Безликий Бай? — Спросил принц. — Да… Я действительно подумал так на мгновение. Я так виноват, Ваше Высочество. — Приближаясь щекой, к струящемуся по воздуху, подолу ханьфу, ответил демон. Принц одернул ткань одеяний, не позволяя Хуа Чэну ластиться к себе, отчего демон почти зарыдал. Он вытер рукой покатившиеся слезы, а затем вперил взгляд в принца. — Ты ведь не спас меня тогда, а теперь винишь себя, ищешь повсюду Бая… Ты не спас меня тогда, не спасешь и сейчас. Спустя столько лет поиски не продвинулись ни на шаг. — Холодно говорил Се Лянь, снова отрывая взгляд от демона. — Ваше… Высочество. У Хуа Чэна сбилось дыхание. Он вырвался из пелены мыслей и резко поднялся на кровати. Оглянулся по сторонам, никого, он был один. На сердце ужасно тянуло, слова принца бились в висках, создавая сильную боль. Все вокруг плыло, открывая перед собой калейдоскоп всех оттенков красного. Нужно еще, подумал Хуа Чэн. Был откупорен второй кувшин, целительный напиток залился в горло, демон выпил его также быстро. Сосуд был брошен в стену, разбитый на тысячу мелких кусочков, он разлетелся в пыль. Демон упал в объятия холодного переливающегося шелка. Обхватив подушки руками, он сжал их вокруг головы, заставляя себя провалиться во тьму. В ушах зазвенело, от того, что он вцепился зубами в собственную руку, а затем… Он расплакался. Слезы пропитывали дорогие ткани, почти такие же нежные, как руки принца, которые гладили Хуа Чэна по щекам, вытирая слезы, но все это только в его фантазиях. В его непутевой голове копились тягучие липкие мысли, застилавшие собой здравый смысл. Всхлипы переходили на крик, раздирающий сердце демона изнутри. Если бы сейчас кто-то услышал его, то собственная душа этого человека ушла в пятки. В такие моменты Инь Юй прогонял всех служанок, танцовщиц и певиц. Он знал, чем могут закончится и, обычно, заканчивались посиделки градоначальника в компании кувшинов с вином. Посланник не осуждал, он даже не думал так поступать, он все понимал, молча исполняя приказы своего господина. Хуа Чэн ценил Инь Юя на посту своего прислужника, но не мог понять, как, имея такую силу и потенциал, тот не смог обратить внимание последователей на себя. Демон знал всю его историю, не то чтобы ему пришлось копать информацию: Инь Юй рассказал все сам. В день, когда падший небожитель пришел на порог игорного дома и поставил на кон свою свободу, он, кажется, совсем не расстроился, когда проиграл. Хуа Чэн не услышал просьбы Инь Юя, тот просто хотел сыграть, вероятно, думал озвучить желание в конце, но удача обошла его стороной. Князь демонов был очень заинтересован в бывшем божестве у себя на службе, это помогло ему понять внутреннее устройство Небесных чертог, самих чиновников, но совершенно не продвинуло его поиски. Он пытался ухватиться за любую нить, но Инь Юй оказался лишним звеном в этой игре демона против небожителей. Помимо личной заинтересованности, Хуа Чэну стало попросту жаль Бога, от которого все так легко отвернулись. В нем явно были навыки, до которых некоторым обитателям небес было не добраться никогда, но те продолжали смирно сидеть в своих золотых дворцах, пока недооцененный, забытый всеми, Инь Юй барахтался в мире людей, лишенный всяческих сил. Демона оскорбило такое отношение к этому человеку. Они поступили так опять, сделали это снова, изгнали чистую душу, которая не хотела причинить зла. Все произошедшее с ним случайность, притянувшая за собой злой рок. Хуа Чэн знал практически всю подноготную небожителей, каждый из них таил за своей спиной множество секретов, которые они с усилием пытались затоптать, чтобы никто ненароком не раскрыл их. Но этот непревзойденный все знал, он молчал лишь потому, что ждал подходящего момента задеть их побольнее, причинить боль тем, кто причинил ее принцу. Равнодушие к ситуации Его Высочества приравнивалась в глазах демона к той же самой боли. Как же он ненавидел их, а после изгнания Инь Юя возненавидел еще сильнее. Посланник убывающей луны появился на свет в тот день, когда переступил границу Призрачного города, мужчина надел маску, сложил меч на землю перед собой и отрекся от имени… Хуа Чэн ценил понимание Инь Юя, он знал, что тот никогда его не осудит. Он мог доверить ему любые свои обязанности, кроме тех, что касались сражений, потому что прислужник отказался от этого пути. Демон принял такой его выбор, хотя изначально все же пытался его переубедить, но бывший небожитель был непреклонен. Хэ Сюань порой составлял компанию Хуа Чэну в различных вылазках, чтобы разобраться с кем-то, кто насолил Алому князю демонов, но поскольку придерживался обособленного порядка жизни, делал это нечасто. Новый слуга мог скрасить время градоначальника, хотя на мгновение Хуа Чэн подумал, что тот окажется таким же, как и Инь Юй. Но Синь Се удивил его, разжег интерес, и почему-то не покидал его мысли. Демон прижал руки ко лбу, растирая кожу, пытаясь прогнать искривленное болью лицо, залитые слезами глаза, которые заглядывали ему прямо в душу. Вспышка. Перед глазами снова возник белый силуэт, а затем Синь Се. Снова вспышка, все растворилось. Хуа Чэн упал, глядя на расписанный собственноручно потолок: Наследный принц в маске бога войны тянет руку к такой же протянутой руке человека в красном. Видеть его ежедневно было мукой, в сердце создавалась неизлечимая трещина. Душа стонала в поиске, бессчетное множество бабочек разлеталось по миру в надежде отыскать дорогого сердцу их хозяина человека, но каждый раз безуспешно. Хуа Чэн от злости мог распылить невинных малюток, а после создавал еще больше, но все заканчивалось тем же. Посланник принес еще вина, как и было приказано. Хуа Чэн выпил и его, снова погружаясь в тупую боль, разливающуюся изнутри. Свернувшись клубком на постели, он ронял слезы, пока в один миг рука снова не коснулась его макушки. — Ты продолжишь разочаровывать меня? Ведь так… — С грустью прошептал принц. — Ваше высочество, прошу, я готов на все, чтобы вы не страдали, чтобы вы были счастливы. Я меньше всего на свете хочу разочаровать вас. — Протянул демон в ответ. — Ты ничего не понял, Сань Лан… — Вздохнув, произнес Бог. — Я… Я… Я не должен был срываться на нем, я ранил его… Ранил невинного, я не должен был так поступать. Прошу простите меня, Ваше Высочество. — Умоляюще застонал Хуа Чэн. Красный балдахин развивался от свежего ветерка, проникающего в комнату, как будто присутствие принца было настоящим, не поддельным. В такие моменты Хуа Чэну казалось, что он и впрямь материализуется, если только сильно подумать о нем. Но ни один поддельный сосуд, ни одна статуя не могли полностью заполнить его душу, это все нереально. А он хотел настоящего принца, видеть рядом Свое Божество, это давало ему смысл жить дальше, это давало надежду, даже если бы прошло еще 10000 лет. — Ах, Сань Лан, ты думаешь я об этом… Ты и вправду ничего не понял… — Разочарованно бросил принц. — Но, Ваше Высочество, чем этот никчемный провинился перед вами, прошу, ответьте мне. — Умолял Хуа Чэн. — Почему глядя на него твое сердце снова начало биться? — В этот раз принц все же заглянул в широко распахнутый глаз демона. — А? — это единственное, что смог выдавить из себя Хуа Чэн. — Я очень разочарован, не думай больше обо мне, не призывай меня. Ты этого не заслуживаешь, даже этого ты не заслуживаешь. — На этих словах принц развернулся, длинный подол его ханьфу разлился по воздуху, коснувшись лица Хуа Чэна. Но все это ему лишь показалось, хотя почему-то щека в этом месте теперь приятно ныла, напоминая об мимолетном видении. — Ваше… Высочество… Не покидайте меня. Я прошу не покидайте меня!!! — Прокричал демон, скатываясь с кровати. Облик принца растворился у двери, Хуа Чэн прополз по его следам, а когда остановился, то упал лбом на пол и начал биться в истерике, истошно крича. Ужасающий своей болью вопль, больше похожий на рык раненого зверя, эхом разнесся по Призрачному городу. Обычно Хуа Чэн накладывал защитное заклинание на весь Дом Блаженства, чтобы никто не мог услышать его. Но сегодня, в этот крик он вложил столько силы, что магия, сдерживающая купол, не выдержала и лопнула, как мыльный пузырь.

***

На другом конце резиденции, в доме слуг, в своей комнате мирно спал Наследный принц, скрывающийся под личиной прислужника Князя Демонов. Но тут, его приятную негу разорвал душераздирающий крик, звоном отраженный в ушах, оглушивший его на мгновение. Се Лянь резко вскочил на кровати, готовый атаковать в любую минуту. Он вытянул руку, как будто в ней был меч, но ладонь оказалась пуста. Вторая рука безвольно свисала, пульсируя болью, принц нахмурился и сел. Шумно вздохнув, он здоровой рукой потер лицо. — Что это было? — Вслух спросил принц. «Может быть это нормально для Призрачного города» — Подумал Се Лянь. В душе неприятно тянуло, все тело знобило, а такое неожиданное пробуждение вогнало принца в ступор. Он для начала выглянул в окно, служанки тоже всем составом повысовывали бледные ото сна личики, в поиске ответа. Увидев принца, они тут же попрятались назад. Похоже, подумал Се Лянь, этот шум шокировал всех. Но на улицах стояла сонная тишина, для обитателей Призрачного города стояла глубокая ночь. Хоть солнце и было в зените, это не мешало демонам видеть десятый сон, но теперь, наверняка, каждый из них не смог сомкнуть глаз. Жое напуганная, свернулась под одеялом, принцу пришлось потратить время, чтобы уговорить ее вылезти наружу. Лента тряслась и извивалась в вопросе, но принц и сам не знал, что ответить ей. Немного поиграв с ней, он попросил её вернуться на руку. Новое ханьфу серого цвета, аккуратно сложенное, ожидало его на столе, вместе с золотым клинком и снадобьем, очевидно, для его раны. Се Лянь снял с руки бинты, покрытые запекшейся кровью, рана значительно затянулась, но все еще давала о себе знать. Кость изнутри сильно ныла, срастаясь, рука сейчас болела от каждого прикосновения. Принц схватил снадобье и откупорил, освобождая поток красного дымка, который устремился к поврежденной части его тела. Прохлада, похожая на ту, что давала рука Хуа Чэна, когда принц в приступе боли хватался за нее, заполнила рану изнутри, давая такое нужное ощущение легкости. Теперь сила вернулась, кость срослась, а на месте пореза остался едва заметный шрам, который, наверняка, тоже скоро покинет тело принца. — Так-то лучше. — Выдохнул Се Лянь, попутно одеваясь. Когда пояс и наручи были затянуты потуже, он взял в руки свой меч, оглядел, переливающееся на солнце, лезвие, а затем убрал его за пояс. Было непривычно снова брать с собой оружие, но раз теперь он снова ступил на этот путь, обратной дороги не было. Было сложно отрицать, что этот клинок и бой с Хуа Чэном, демонстрация его оружейной, разбудили в нем самом прежнюю любовь к боевому искусству. Он не собирался врать самому себе, что при взгляде на клинок, при ощущение тяжести металла в его ладони, на сердце распускался неукротимый азарт и интерес. Сна теперь не было ни в одном глазу, поэтому принц решил прогуляться по пустым улицам Призрачного города, чтобы получше рассмотреть его при свете дня. Идя, по уже знакомым мостовым, он увидел Дом Блаженства, стоящий величаво во главе всех построек. При солнечном свете его красота ничуть не уступала ночной, но выглядела теперь очень сдержанно и аккуратно, навевая мысль о спокойствии в родном доме. Возле дверей нервно расхаживал Посланник убывающей луны, увидев Се Ляня, идущего в сторону города, тот махнул рукой. Принцу пришлось сменить направление. — Синь Се, куда это ты? — В город. Мне захотелось посмотреть на него без обилия людей… демонов и красок… — Неловко ответил Се Лянь. — Сейчас… Сейчас не время прогуливаться по городу, я всех разогнал по домам. — С едва уловимым раздражением в голосе поведал Посланник. — Ох, вот как, тогда прошу прощения, я не знал. Тогда я пойду назад. — Разочарованно ответил принц. Теперь в душе интерес разгорелся еще сильнее, но он не стал донимать Посланника глупыми вопросами, к тому же, возможно, ему и не нужно было это знать. Кто он такой, чтобы влезать в дела, касающиеся, очевидно, градоначальника. Но что же произошло? Кто кричал? И как с этим связан Хуа Чэн? Все вопросы крутились в голове принца, пока он плелся в другую сторону от Дома Блаженства. Посланник выглядел взволнованным, даже немного нервным, дело точно касалось градоначальника. Се Лянь решил пойти наперекор. Он пришел назад к дому слуг, осмотрелся. Инь Юй пропал из виду, поэтому принц обошел постройку с другой стороны и двинулся в сторону Призрачного города. Обильно застроенный роскошными домами, он был виден из любой точки резиденции князя, которая уединенно скрывалась за изогнутыми крышами высоких зданий, увешанных фонарями. Было удивительно, что такое спокойное место, как резиденция Хуа Чэна, сочетается с вольным укладом жизни местных обитателей. Се Лянь до сих пор не мог привыкнуть к шумным гуляниям, закатываемым еженощно. Конечно, образ Хуа Чэна кричал о том, что он является сердцем этого города, но что-то подсказывало принцу, что все это не приносило ему того же удовольствия, что и другим демонам, скорее… утомляло. Незамеченным, принц проскользнул на узкие улочки в закромах Призрачного города. Днем здесь было спокойно и очень тихо, пугающе тихо, будто все жители покинули родное прибежище. Но все вокруг вызывало прежний восторг, старательно выстроенные домики, примыкали один к другому, борясь за право назваться самым красивым творением архитектуры. Дороги были вымощены качественным камнем, придававшим городу вида более могущественного, чем попросту богато-красивого. По улицам гулял легкий ветерок, расслабляющий разум принца. Здесь хотелось остаться подольше, засесть где-нибудь в позе для медитации, приводя в порядок поток сознания. Се Лянь старался не наткнуться на демонов, но на удивление, даже если бы он этого захотел, у него бы не вышло. Абсолютно никого. Даже звуки легких шагов сейчас разносились эхом, отражаясь от стен зданий. Теперь принц уже насторожился, что здесь происходит? Атмосфера вокруг не казалась темной, предчувствие не подсказывало, что где-то скрывается опасность, но что-то точно было не так. Почему Инь Юй разогнал всех по домам? Принц незаметно для себя вышел на главную улицу. Фонари сейчас не горели, а город чем-то напоминал столицу Сяньле, хоть демонический шарм все еще и прослеживался для глаза смотрящего. Се Лянь рассматривал закрытые ставни, закрытые двери, закрытый от него мир демонов, пока его взгляду не приглянулась одна из лавок, здесь двери были распахнуты. Принц не смог сдержать интереса и подошел ближе, место оказалось знакомым. На табличке уродливым почерком было выгравировано:

«Вино раскрывающее душу»

Бабах. БАХ. Цзинь-цзинь. По телу принца пробежала дрожь, звук бьющейся посуды раздался за красными занавесями лавки. Он не смог сдержать себя и, схватившись за меч, побежал прямо внутрь. Откинув штору, он вбежал в комнату, воодушевленный до предела, готовый дать отпор. В душе зародилось чувство, что кому-то нужна помощь. Возможно, на город напали, и сейчас невинных… демонов донимал какой-то из их врагов… наверняка, тоже демон. Мысли в голове принца свалились в кучу, ему было некогда рассуждать, зов сердца и желание помочь всегда побеждали в нем здравый смысл. Перед глазами развернулась картина: груда разбитых кувшинов, разлитое по полу вино с ярким запахом, а посередине комнаты стоял Хуа Чэн, по обыкновению собранный в свой безупречный образ, дополненный россыпью серебра, сейчас был растрепанным и помятым. Волосы на его голове были заколоты заколкой, но собраны были абсолютно беспорядочно, так, что пряди норовили вырваться наружу. Одет он был в то же ханьфу, что и вчера, но только прежде оно было безупречно прямым и развивалось на воздухе, а теперь приняло вид затасканной тряпки, на рукавах виднелась кровь, по предположениям Се Ляня — его собственная. Наручи из серебра как и до этого украшали его руки, но почему-то не было всех остальных атрибутов — колец, серьг, ожерелий, усыпающих грудь. Черная повязка закрывала правый глаз, но левый сейчас горел от ярости, в своей беспредельной тьме. Градоначальник держал за грудки какого-то демона и с силой тряс его, а тот лишь безропотно кивал и шептал что-то губами. Казалось, присутствия принца никто не заметил, он даже хотел уйти, но ледяной, неведомый прежде голос окатил его, как хлыстом. — СТОЯТЬ! Се Лянь завис одной ногой в воздухе, разворачивая голову в сторону демона, но тот снова отвлекся на причину своего гнева. — Еще раз пришлешь мне эту гадость и будешь отвечать своей головой, ты уяснил это? — Прорычал Хуа Чэн. — Но… но… Господину-градоначальнику только лучшее, только самое лучшее вино, даже я сам не пробовал его. Господин? — Лепетал демон, поднятый в воздух руками князя. Хлопок. Хуа Чэн отвесил тяжелую пощечину несчастному и тот покатился по полу, выпав из рук демона. — Идиот! Так как ты можешь знать, что оно лучшее, если сам не пробовал его! — Но я, но я… — Что ты! Бестолочь! — Взмахнув рукавом ханьфу, Хуа Чэн прошел вдоль тела демона, распластавшегося по полу, окидывая его раздраженным взглядом. Затем гнев Хуа Чэна сместился на свидетеля сего действа. Он вскинул бровь и оглядел своего слугу. Лицо принца залилось краской при таком прямом взгляде, он чувствовал себя виноватым, поэтому опустил глаза в пол. Теперь он понял, почему Посланник говорил ему отправляться к себе, он не должен был видеть своего Господина таким. — Хм. Уже выздоровел? — Недоверчиво спросил Хуа Чэн и продолжил, выталкивая Синь Се на улицу. — Уходим отсюда. На улице Се Лянь уже думал, как поскорее сбежать: было стыдно перед Хуа Чэном, ведь он наверняка не хотел, чтобы кто-то увидел его в таком беспорядке. Принц сам не хотел бы такого, будь он сам на его месте… Хуа Чэн приблизился к принцу, глядя на него сверху вниз, отчего Се Лянь немного занервничал. От демона исходил крепкий запах алкоголя, кажется, его даже немного потряхивало, а глаз выглядел остекленевшим. — Что ты тут делаешь, черт возьми?