Путь безупречности

      Это длилось не месяцами, а годами. Тело изо дня в день охватывала жгучая боль, словно то промерзало изнутри. Покрывшись толстой ледяной коркой — нет! — сам превратившись в лёд, ты должен перестать чувствовать. Казалось бы, разве могут быть хоть какие-то чувства у льда? Как оказалось, да.       Боль, смятение, вина, сострадание… Перечислять можно долго, смысл оставался прежним.       Таким куском льда стала в своё время Такари Грахам.       В день, когда небо закрыли стрелы, а Леса Вечной Песни впитали реки крови, наполнились смрадом умерших, было солнечно. «Почти как сегодня», — сказала бы капитан, если бы рассказывала кому-то о том дне. Но, само собой, она никогда об этом не расскажет. Признаться честно, эльфийка мало что помнит оттуда — в основном только то, как было страшно и холодно, хотя страх должен быть чужд для военнослужащих син’дорай. А холод был такой, что Такари спустя много лет не может согреться.       Столетия подготовки и службы, чтобы превратиться в ничто. В того, кто защищает пандаренские деревни от хозенов.       Крашеные белоснежные волосы уже стали понемногу отрастать, и у корней появился родной рыжевато-красный цвет волос капитана. Будь она сейчас в Оргриммаре, эта проблема была бы сразу решена, но теперь приходилось прятать свою неухоженную прическу за треугольной шляпой. Казалось бы, перед кем тут стыдиться? Сохранение старых обычаев постепенно превратилось в некий ритуал. Коль раньше были такие волосы — значит, должны быть и сейчас. Иначе всё рухнет. Не отпускало чувство, словно если сейчас она не будет похожа на прежнюю себя, то оборвется последняя нить, связывающая её с… тем, что было раньше.       К этому относились ещё множество привычек. Дисциплина, которая явно начинала хромать вместе с тем, как у капитана исчезали внутренние силы, обращения по званию и прочие военные замашки. Подобное выглядело как нечто обыденное. «Лейтенант», «капитан», «командующий», «рядовой» — в последнее время всё становилось чрезвычайно напускным и искусственным.       Каждый день был похож на предыдущий, словно всех заперли во временной петле.       Умиротворенная жизнь пандаренов напоминала сплошное пребывание в сладком сне — или в отпуске. Утром встал, потянулся, позавтракал, вышел, поговорил с соседями, второй раз позавтракал…       Кому-то это приходилось по душе, но для капитана Грахам всё больше смахивало на пытку. Периодически её даже посещала мысль о том, что она тяжело больна. Может, Плеть каким-то образом смогла заразить эльфийку, просто симптомы ещё не проявились? Спустя много лет…       — Вы такая бледная, — с беспокойством заметила однажды одна добродушная пандаренка, Фэй, обратившись к Такари.       — Вероятно, так, — отозвалась она, стандартно разглядывая карты и отчёты, разложенные на небольшом столе под деревом.       — Может, вы заболели?       — Я не болею, — не отрываясь от бумаг, ответила та.       — Вас что-то гложет?       — Я пытаюсь работать, — сквозь зубы процедила эльфийка, яростно сверля взглядом бесполезные документы.       — Моя бабушка всегда говорила, что если кто-то вместо того, чтобы работать, лишь пытается, то ему нужно хорошенько поесть и отдохнуть, — хохотнула Фэй и замолчала, ожидая реакции. Её не последовало, и тогда пандаренка продолжила: — Поборите в себе плохие эмоции — за ними следуют Ша.       Такари тяжело вздохнула и наконец повернулась к собеседнице. Под сердитым взором золотых глаз та едва не пискнула.       — Почему здесь все считают, что лезть в душу — это совершенно нормально? — голос капитана звучал устало и зло. Она отошла от стола и, в очередной раз проклянув своё положение, оставила Фэй позади.       — Кто, если не мы? — пожав плечами, сама себе ответила пандаренка и тут же нашла себе новое занятие: достала из корзинки пряжу, спицы — и принялась вязать.       «Плохие эмоции!» — с досадой проносилось в голове у капитана, когда она обогнула стены, окружающие деревню, и очутилась в лесу. Нефритовый… он в самом деле оправдывал своё название, хоть эльфы бы, вероятно, нарекли такой лес «Изумрудным». Здесь всё источало покой: земля, листва, даже воздух, однако Такари не становилось от этого лучше. Вместо того, чтобы впустить и принять это умиротворение, она предпочитала искать его где-то далеко, в совершенно других лесах, ныне недоступных, и была уверена, что именно там и скрывается потерянное. А может быть и нет.       Эльфийка не чувствовала здесь привычной магии, все было чужеродным. Впрочем, она давно в принципе не чувствовала магию — та отвернулась от неё много лет назад. С тех пор, полагаясь только на себя и верный клинок, капитан не верила ни во что, кроме стального лезвия.       К удивлению ордынских войск, здесь, в Пандарии, магия не очень-то и нужна. Мало кто понимал, как пандаренские монахи используют её — словно черпают не из маны, а из своих собственных сил. «Варварство», — то и дело было слышно от одного орка-шамана, любившего понаблюдать за тренировками послушников Хоцзинь.       — Ничто не заменит меч, — поддержал его подошедший Тавий, — готовый в любой момент пронзить сердце врага.       — Верно, — согласилась Такари, что решила не задерживаться в лесу. Капитану это показалось пустой тратой времени — ровно как и всё, чем они тут занимаются. — А что вы будете делать… если вдруг меча под рукой не окажется?       Вопрос был настолько неожиданным, что все разом обернулись к эльфийке. Орк засмеялся, хлопнув себя по колену:       — Тогда хороший разряд молнии сожжет врага в прах!       — Тоже верно… — задумчиво протянула та, но тут же помрачнела и нахмурилась. — Если духи с тобой говорят, а магия — подвластна.       — Капитан, — обеспокоенно обратился Тавий, который понял, о чем шла речь. Он своими глазами видел, как магия отвернулась от эльфийки, чем почти убила её — во всех смыслах. — В момент, когда у вас не окажется своего оружия под рукой, вас прикроют мой меч и стихия Сайорна, — эльф кивнул шаману, а тот молчаливо согласился с его словами.       — Благодарю, лейтенант, — неслышно, почти шёпотом ответила Такари. Тавий не видел её лица во время этих слов, но знал, что совершил большую ошибку, ткнув в самые незажившие раны. — Однако я надеюсь, что этот момент никогда не настанет.       Вдруг где-то во дворе заиграла незнакомая мелодия. Весьма своевременно: эльфийка отвлеклась — и взгляд её прояснился, стоило услышать звуки флейты. Тогда же лейтенант облегченно выдохнул, но не успел повернуться для извинений, как вновь остался наедине с шаманом, наблюдающим за монахами в стороне.