ДЗИГЕН ДАЙСУКЕ. Детство, Отрочество, Юность, Зрелость.

Я очнулся в небольшой плохонький комнате и только потом сообразил, что это грязное местечко в «муравейнике». Слабость была такая, будто меня придавило бетонной плитой. — Ну что, спаситель, — приветливо произнёс приятный голос. Я повернул голову и увидел перед собой того человека, который бросил мне патроны. Он казался мне огромным, а лицо у него заросло бородой, впрочем, ухоженной. — Давай знакомиться! Владимир Ковалёвский. Я из России. — Дайсуке Дзиген, — он пожал мне руку, так как я сам не мог её протянуть. — Есть прикурить? — А ты не промах, — Владимир подал мне тонкую сигарету и поджёг. Я затянулся и сразу же полегчало, но не настолько сильно, поэтому я остался лежать. — Три десятых секунды — это похвально… Ты бродяга? — Можно и так сказать, — прохрипел я и пустил дым в серый потолок. — Значит, я имею право тебя приютить. Ты не против обучаться у меня? — он сказал это так просто, будто мы с ним встретились в совершенно спокойных обстоятельствах. — Я наёмник из преступной сферы. Думаю, в жизни тебе пригодится похожее ремесло, Дзиген Дайсуке. — Я не против, — у меня ёкнуло сердце. Да это же предел моих мечтаний! Этот мужик буквально разбил тяжеленную стену, отделявшую меня от моего счастья! — Владимир-сан. — Вот и порешили, — потерпевший ещё раз пожал мне руку. — Можешь звать меня просто Владимир. *** Владимир выходил меня и начал учить. Мы с ним отправились в его дом в Европе, тогда я впервые летал на самолёте и мне понравилось. Именно там и проходило наше учение. Я всегда пытался проивзойти его в стрельбе, и через пять лет у меня стало получаться. Я безупречно стрелял и не изменял своему старому-доброму «Магнуму». Владимир не скупился на похвалу и любил меня, как ученика. Моё сердце, зачерствевшее от постоянной людской подлости, немного оттаяло с тех пор. Я проявлял к нему почти те же чувства. Мне было двадцать шесть лет, когда я его убил. Мы были напарниками уже год и вместе выполняли задания. Однажды мы вместе отправились забирать долг, то есть, плату за работу… Владимир изменился. Неужели все к старости становятся донельзя жадными? За десять лет ни разу он не поднимал на меня дуло пистолета. Но тогда я услышал за спиной щелчок взведённого курка… Я выстрелил на автомате. И пожалел, что скорость моего выстрела равняется трём десятым в секунду. Тогда, может, Владимир успел бы увернуться. Я до сих пор раскаиваюсь. И одновременно думаю, что он предатель. Меня разрывает. Но, вероятно, это всё, что я могу поведать о своих чувствах. Я ношу его шляпу. Я надеваю её в день нашей встречи и ношу до дня его смерти. У него была десятилетняя дочка. От этого ещё обиднее становится вспоминать… С тех пор я мотался или по быстрым деньгам наёмником, или профессиональным телохранителем. Да я и сейчас промышляю этим, но тогда это было вынужденно и являлось основной профессией.