Че по чем

Альбина спустя всего несколько часов была далеко. Она хотела думать, что ее не хватились, не хватятся, но их ссора с Пашей давала однозначный повод думать, что ничего подобного. А до остальных и не было дела. Не осталось до кого могло бы быть. Девушка не стала ему открывать всей правды, Альбина же все равно выбрала себя, по факту, жаль только Родионова это поняла ровно в тот момент, когда Воронов об этом ее переспросил. И смех дуэта Михаилов, когда она все же четко и ясно произнесла Ленин-Воронов, был теперь вполне оправдан. Она любила его по-своему, он любил ее безвозвратно, вот круг и замкнулся, а в замкнутом пространстве со временем кончается кислород. Паша открылся ей, жаль только в ответ он не получил даже малой доли искренности, на которую право имел. Потому что врал, потому что и собственные слова таковы лишь только в том порыве, что он решился ей рассказать хотя бы часть правды… Слишком темная лошадка для того, чтобы глупо умереть, чего о ней не скажешь. Дьявол носит прада? Дьявол носит правду на голых плечах и ненавидит бартер. Он, может быть, и говорил искренне, он же сам всегда верил в собственное вранье. Хотя так ей и надо. Так справедливо. Несмотря на то, что она все для себя решила, хотелось быть остановленной. Знака какого-то, забавно ждать этого человеку с синдромом Бога, только жребий был уже брошен. По ее лоб уже уготована пуля, оставшаяся в барабане шестой. Ярик, как и обещал, подогнал тачку в нужное время и сверху закинул за ее чистую работу. Деньги не вызвали внутри никакого намёка на согрев души — ширпотреб. Альбина тут же кинула их в бардачок, не глядя. Они крепко пожали руки. Молча. В глазах Ярика смутная тревога, в Родионовой — тоска и отчаянье. Ни у одного намека на уверенность, только серая безнадёга, хоть на лицах улыбки, а в словах наилучшие пожелания, дела шли хорошо, только хрен поймёшь куда. Скид симки с моста в реку, смена телефона, потому что менять, так менять, машина, документы, деньги. Классика. В голове все казалось простым, как два на два плюс два, а по итогу в ответе — восемь. Впрочем, в барабане бывает и восемь. Главное, чтобы машина на ходу не развалилась. Ярик хорошо был знаком с историей контрабандных иномарок, которые везли через границу в распиленном состоянии, как металлолом. Потом, как есть сваривали, продавали — а через месяц машина у человека разваливалась на части прямо на ходу. В углу «Вольво» стекло почему-то было треснуто, как бывало выпускали киллеры шальную из слабомощного, не способного даже пробить, только лишь для того, чтобы напугать. Стоило закрыть с щелчком бардачок, вытащив пачку сигарет, чтобы покурить на дорожку, как она тут же одернула руки и встряхнула ими. Грязно. Стучать она всегда умела, а хорошие стукачи, о, нет, не мёртвые стукачи, а просто неузнанные. А если и узнанные, то не признанные. Слабо было похоже на муки совести, скорее на тошненький мандраж перед выступлением на сцене. Ярика надо было подкинуть до Твери. Перед глазами мелькнула стелла Клина. — …Милый мой город печали и слёз, старой России надёжная твердь, ты засыпаешь под шёпот Тверцы и Волги, — подпевала девушка Кругу, играющему по радио со своим альбомом «Зелёный прокурор». За то время, как они минули Лыткаринскую дорогу, не включая магнитолы, ехать в тишине надоело. — Ты засыпаешь под шёпот берёз, спи, моя добрая матушка-Тверь, и до утра ещё так далеко, так долго… — Мрачно. Нет бы что-то позитивное, — проговорил Ярик, не понимая, что сказал это вслух. — …Сели в бест на долгий срок, хоть спасибо, — не метут, но меня, мой мусорок, все ментовкою зовут… — Никак жалеешь, что ли? — спросил парень, поворачивая голову к Родионовой. — Нет, — усмехнулась девушка. — Курить хочешь? — Ну, а чего тогда? Не бойся, искать не будут, это уж я обеспечу или ещё что-то? — Да если б ребёнка или старика доверчивого обдурил — мне было бы стыдно. А с мужиками, которые в деле, — ни сколько, — ухмыльнулась девушка с натяжкой, не любила она, когда лезут в душу и говорят под руку. — Это я взяла те деньги, — усмехнулась Альбина, подумав с минуту, сказать это или не стоит. Душу облегчит вряд ли. — Какие? — Михаила Королёва. Помнишь, пару месяцев назад? — Не буду врать, что не оно неизвестно, но это не мое дело. Хорошо прятала, раз не всплыли до сих пор, и земля носит, недаром батя мент. А где они сейчас? Они лежали под пассажирским сидением, но рот сам открылся, чтобы сказать: — А нет их теперь, этих денег. — А если хорошо подумать? — Может Миша в бочке на моей даче в кучке пепла посмотреть, — пожала плечами Альбина безразлично, она понимала, что Ярик сел ей попутчиком тоже не просто так, разговора более прямого, чем в лоб просто не представилось. — Ради их сожжения? Ну ты и дура, — в голос засмеялся мужчина. — Вот чего ты так подорвалась, наследить успела… — Нет, момент удачный. И ты, надеюсь обещания держишь? — В отличие от тебя, конечно, не сомневайся. Кстати, твой отчим возвращается не то, не то. Точно не передумала? — Ты прекрасно меня знаешь, все уже решено и сделано. И понимаешь. — Не скажи. Как говоришь — так и понимаю. — Передавай ему привет, Ярик, скажи… Что я ему позвоню, если не забуду, — это был условный сигнал между ними, что дело — аврал, а Альбина полностью удостоверилась в том, что глупее, чем ошибка на ходу, она ещё не совершала. Вопрос времени стал вопросом пары минут. — Только вот, можешь мне пообещать кое-что… — Смотря что. Скажи, а там уж и решу, в моих силах или нет. — Пообещай, что ты ему скажешь, как оно было на самом деле, Королев может говорить что-угодно… Паше с ним говорить, как и мне не придётся. — Нескромный можно? — не стал комментировать Ярик. — Дядьку твоего что, мне интересно было, прессанули? Семейное это у вас, с деньгами. — А это разве не дело Королева? — на этом вопросе мужчина круто изменился в лице, не ожидав этого. Значит, все же в какой-то момент Альбина могла облегчить душу, что это не имеет к ней не прямого, не косвенного отношения. Стало однозначно легче, будто не висит на кресте. — Ладно, бывай и не поминай лихом, — он тихо буркнул это и кинул ей ключи от автомобиля, когда они поменяли машину на уготованную на платной стоянке «Бочку» В3. Родионова села за руль. Глаза стянуло солью проступивших слез одновременно лёгкости на сердце и тяготы на уме. Один за одним послышались выстрелы из мимопроезжающей машины, стоило автомобилю выехать на трассу. Она понимала, что времени тянуть смысла нет, все и так решено, поэтому втопила под сто. Открытое окно череде выстрелов не препятствовало, а лобовое звоном задрожало. Кровь пропитала желтую пашину рубашку. На стекле и панели остались уродливые брызги. Вместо того, чтобы попытаться уехать, надавив на газ, а уехать было можно при желании, она предпочла только отстегнуть ремень безопасности. Дышать стало теперь тоже легче. Родионова смотрела на линию сереющего горизонта, затянутого тучами, не моргая. Пожалуй, новой жизни нет по-определению, либо же она ее не заслужила. Чужие сухие тёплые пальцы легли на сонную артерию. Альбина повернула голову, чтобы видеть. — Живая. Если люди, которые не хотят видеть, что их убьёт или кто. А есть те, которым это надо. Ни те, ни те не могут изменить факта неизбежности своей смерти. Холодные голубые глаза с мягкой поволокой смотрели на неё с иронией и даже некоторым сожалением? Губы искривились в усмешке. — Хорош опричник, — прошептала Родионова, смотря на дуло пистолета, направленное ей в лоб. «Покончи с этим» подумала Альбина, выдыхая через нос, оскалившись. Михаил не медлил и нажал на курок. Мгновенная смерть гораздо лучше непродолжительной мучительной. Хотя он не скрывал тот факт, что она ему импонировала. — Мишк, вот деньги! — воскликнул один из трёх посланных с ним подручных ослов, проворно залезший на заднее сидение. — Грузи в машину, — кивнул на автомобиль Зенин, затушивая сигарету об асфальт, выглядывая из-за плеча Королева, чтобы натурально оценить красоту разворачивающейся картины. Все прошло даже лучше, чем они думали. Ярик нервно курил в машине, обнимая себя за плечи обеими руками. — А с девчонкой что делать? — поинтересовался учтиво Зенин, подкидывая одну из пачек денег на ладони. — На что фантазии хватит… — Сжечь и скинуть с моста? Как-то совсем уж непочетно. — Раз такой заботливый — сам и реши. Мое враньё о неверии в дружбу… Смотрится приличнее того, что ты продалась, — закатил глаза Королев, закрыв девушке глаза и поправив короткие волосы, отведя их от лица. Обращался он, конечно, уже в пустоту. Зенин же на следующий день распорядился о том, чтобы ее закопали на кладбище вместе с одним знакомым криминальным авторитетом. Прикопали, точнее, когда наступит ночь. Если она хотела исчезнуть, то последнее желание покойного - закон. Михаил радушно встретил вернувшегося с Горящей Чечни Владимира крепким рукопожатием, не дав вывернуть себе руку. — И снова вы на страже правды и порядка, Владимир!.. — Мне нужен Ленин-Воронов, — холодно поставил перед фактом мужчина. — А давеча дорогу людям перешёл не в том месте, не в то время. Знаете же, как оно бывает. Объяснили ему че по чем, да и отпустили с миром. — И по чем «мир» нынче? — Мир нынче за совесть и честное слово, вам, к слову, просила Альбина передать, — Зенин протянул мужчине нераспечатанное письмо и с позволения, приложив издевательски руку к сердцу удалился.