Дом монстра

      Умывшись и переодевшись, Альвисс прошёл к своей комнате и долго не решался войти в неё. Сделав глубокий вздох и выдох, юноша тихо повернул ключ, приоткрыл дверцу. Юнас тихо сидел за столом, думая о своём, даже не заметив, как позади него появилась фигура, с замиранием сердца смотрящая на то, что рисует парень. — Это.. я? — прозвучал неуверенный вопрос, отчего Юнас подпрыгнул на стуле, не ожидавший, что кто-то может подкрасться к нему так тихо. — Ох, ты напугал меня, — посмеялся юноша, как вдруг снова вздрогнул, увидев, что лицо друга помрачнело. — И тебя тоже… — чуть было не прошипел принц, сжимая кулаки. — Нет-нет, ты меня вовсе не пугаешь! Просто ты так внезапно появился, что я подумал, будто это кто-то другой, — начал оправдываться Юнас, хоть и не понимал причину такого резкого изменения настроения юноши. — То есть, других бы ты испугался, а меня не боишься? — уточнил принц у друга. — Конечно. Ты же мой друг, чего мне тебя бояться? — улыбнулся Юнас, и, увидев его улыбку, Альвисс так же усмехнулся, подходя к столу. — Так это я? — вновь прозвучал вопрос, и тут-то Юнас занервничал, поняв, что и впрямь нарисовал в блокноте своего друга.       Юнас любил рисовать что-то красивое. Обычно в его альбом входили китайские горы, пейзажи природы, животные, но не люди. Людей Юнас никогда не рисовал, но, будучи один в чужой комнате, парень не мог придумать что бы нанести на бумагу — и тут в голове вспыхнул образ друга, побеждающий по красоте всех людей, которых когда-либо видел парень. Начав небрежно наносить наброски на бумагу, Юнас вдруг сам и не заметил, как нарисовал почти точный портрет друга всего за час, подчёркивая его красивые зелёные глаза, выделяя их маркёром, а весь остальной рисунок оставляя карандашом. — Прости, я знаю, что получилось не очень. Я просто никогда ещё не рисовал людей и… — Так я первый? — перебил друга принц, смотря на него такими глазами, будто от ответа зависит его жизнь. Юнас слегка замялся из-за такой странной реакции друга, но все же кивнул. — Я первый… — улыбнулся паренёк, что-то уже надумав в своей голове, но затем резко поднял глаза на друга и четко заявил: — Я хочу быть первым и последним. Пожалуйста, не рисуй больше никого кроме меня!       Услышав данные слова, Юнас потерял дар речи, не понимая, почему для друга так важно быть нарисованным его рукой. — Хорошо, — решил поддаться просьбе хорошего друга юноша, помня, как много он уже для него сделал, а ведь взамен Юнас ещё ничего ему не давал, — Я не особо люблю рисовать людей, поэтому обещаю, что только ты будешь тем, кого я буду рисовать, — парень протянул Альвиссу свой рисунок, сделав ему хоть маленький, но подарок. Принц взял подношение, смотря на рисунок как на нечто невообразимо красивое. — Спасибо, — вдруг расплылся в улыбке Альвисс, щеки которого приобрели алый оттенок.       Юнас тоже улыбнулся, радуясь тому, что смог хоть чем-то развеселить своего друга, но, когда он увидел закат за окном, улыбка слетела с его лица. — Мне пора домой… — вздохнул Юнас, подходя к стулу, где лежала его аккуратно сложенная одежда. — Может, останешься? — вдруг предложил парень, но, как бы Юнасу не хотелось остаться, он не мог этого сделать.       Семью Орхус и так не любят в городе, а если Юнас не придёт домой, то те могу оклеветать этих милых людей, сказав, что парня и вовсе похитили. Юнас не хотел этого, поэтому, сдержав грусть в себе, с улыбкой отказался, быстро переодевшись и уйдя с Хэльвардом из поместья. — Может стоило остаться в особняке? Вы выглядите встревоженно, — заметил дворецкий хмурый вид юноши, но тот отрицательно покачал головой. — Боюсь, это прибавит им проблем. Моя мать и отчим поднимут шума и… — Юнас тяжело вздохнул, смотря себе под ноги, — и я этого не хочу. — Что ж, это ваш выбор, но знайте, что госпожа и господин всегда рады вам, — сделал поклон дворецкий, доведя Юнаса до конца леса, после чего пошёл назад. — Хоть где-то мне рады, — сухо усмехнулся юноша, медленно спускаясь с возвышенности.       До города было всего пять минут ходьбы, отчего Юнас не ждал какого-либо препятствия на своём пути, но оно возникло — и стоило парню увидеть мужчину, как его волосы встали дыбом. — Не подходите ко мне! — крикнул Юнас, думая броситься назад к Хэльварду, но мужчина резко схватил его за руку, притянув к себе. — Не водись с ним! Не водись! Мой сын.. мой сы... — Я не ваш сын! — кричал Юнас, не в силах отбиваться от психопата, поскольку одна рука была схвачена, а вторая болела и после повредения. — Конечно не мой. Не мой, но в ещё большей опасности, чем мой! — как умалишённый вторил мужчина, руки которого начали дрожать, как и все тело Юнаса. — Послушай, парень, они психи. Все психи! Они убивают! Всех убивают! Если ты продолжишь туда ходить, то станешь такими же или умрешь, как и все и… Ах!       Юнас вздрогнул, услышав громкий выстрел, попавший прямо по плечу ненормального и заставивший его отпустить руку парня. Понимая, что это шанс, Юнас бросился прочь, слыша позади себя ещё два выстрела, но не решаясь оборачиваться.       Юношу всего трясло, когда он шел по городу. Он не замечал никого, пытаясь успокоить самого себя, понимая, что если бы псих схватил бы его в городе, то никто из этих людей ему бы не помог.       «Все тут мои враги. Весь город мой враг. Только во особняке я нужен…» — думал про себя Юнас, нехотя поднимаясь на второй этаж, очень не хотя, но всё же заходя в квартиру.       Сейчас юноше было хуже, чем когда-либо. Рука болела, тело тряслось, голова гудела. Весь город казался юноши адом, и лишь особняк Орхис святил лучиком света во всей этой кромешной тьме. Всё, чего хотел Юнас, — это уйти в комнату и плюхнуться на кровать, никого не видя и не с кем не говоря, но случиться это было не суждено. — Явился! — с порогу услышал парень злой голос матери. — Где ты был весь день? Нам звонили со школы, сказали, что ты не пришёл на занятия и… — мать не договорила, поскольку вышедший из комнаты мужчина без вопросов подошёл к своему пасынку, с силой ударив кулаком по его лицу. — Не надо! — закричала женщина, но не стала подходить и продолжала смотреть на то, как её сына бьют ногами и руками. — В больницу жаловаться пошёл, да? Мразь поскудная!

Удар.

— Да как ты посмел, ублюдок!

Удар, удар.

— Да ты опозорил меня на весь город, мелкая тварина! Бью тебя, да? Удары хотел запечатлеть, да? Вот тебе удары!

Удар.

— Кхе! — взвыл юноша, ощущая головокружение и боль во всем теле.       Юнас дрался и часто, но удары подростков никогда не сравнятся с ударами взрослого мужчины. Юноша впервые ощущал такую боль в теле, в душе и сердце. — Милый, прошу, хватит! — выла Джулия, и то ли из-за её мольбы, то ли из-за усталости бить, Нут прекратил свои действия, уйдя допивать свой пиво, напоследок кинув: — Это был урок. Запомни его.       Юнаса всего трясло. Ему было так больно, и та боль в руке не сравнится с тем, что ему нанесли сейчас. Парень оказался полностью избит. Джулия присела на корточки, начиная мягко гладить сына, приговаривая. — Ну что ты творишь, а? Зачем провоцируешь? Сам же виноват. Теперь умнее будешь и… — Не... навижу. — прошипел парень, дёрнувшись от руки своей прародительницы, — его… — медленно поднимался Юнас с пола, — весь этот… го… род... — хрипел парень, ощущая вкус предательства в душе, — И тебя!       Закрыв за собой двери, парень уткнулся в подушку, начав горько и громко реветь. Хоть мальчики не плачут, но Юнасу сейчас было так паршиво, что он не ощущал себя ни мальчиком, ни девочкой, ни человеком. Юнас ощущал себя пустым местом, до которого никому не было дела.       До приезда в город Юнас любил свою мать и готов был драться за неё, несмотря на её равнодушие к сыну и разгульную жизнь, но сейчас от того чувства любви не осталось и следа. Юнас ощущал, что ничего не чувствует к женщине, родившей его. Мать предала его, отдавшись чужому человеку, ставя его выше собственного дитя. Чтож, теперь и Юнас решил поступать так же, ставя свои интересы выше: "Семьи"       Закончив истерику, юноша перевернулся на спину, уже не ощущая жгучей боли в теле из-за невыносимого груза в душе. Особняк Орхус являлся словно другим миром для парня. Там ему было хорошо. Там его никто и пальцем бы не тронул, а наоборот, лечили бы при любой травме. Юнас ненавидел всех в городе, но в особняке все по-другому. Там все люди казались ему такими хорошими, и парень хотел быть с ними. — Вот бы... Я тоже... жил там... с... Альвиссом… — проговорил парень своё заветное желание, медленно прикрывая глаза, не ведая, что желания имеют чудовищную силу сбываться, но не всегда так, как этого хотелось бы…

***

      Утром всё тело Юнаса болело, но он все равно хотел отправиться на занятия, дабы потом пойти к другу. Вот только попытавшись открыть дверь комнаты, парень понял, что она заперта. — Эй! Откройте мне! — кричал юноша, барабаня по двери, но ответа не было.       Выругавшись, парень двинулся к окну, но понял, что со своими травмами и рукой он вряд ли сможет спуститься. — Да что за гадство! — двинул ногой по стене парень, отчего дверь наконец открылась, но это не обрадовала Юнаса, ведь за ней стоял Нут. — Вижу, тебе уже лучше? Вот мазь и еда. Пару деньков надо будет полежать. Я уже сообщил в школе, что ты заболел, — строгим голосом изрек толстяк, умом понимая, что ему будет если кто-то увидит, что он сделал со своим пасынком. — Как собаке подбрасываешь косточки? Боишься, что все увидят твои труды? — усмехнулся Юнас, понимая, что нарывается, но уже возненавидев отчима всем сердцем и душой. — Раз ты ведёшь себя как собака, то и отношение к тебе будет подходящее, — бросил мужчина, положив принесенные вещи и еду на стол. — Слушай, я же правда не хочу с тобой войны. Просто будь нормальным парнем и мы будем жить мирно, хорошо? — выдал Нут, и от его предложения Юнаса чуть не стошнило. — Что ж, может, потом, — вышел за дверь толстяк, попутно кивнув. — Захочешь в туалет скажешь. — Дерьмо! — ударил по двери парень, вызвав боль в руке.       Понимая, что ничего не может сделать, Юнас вновь плюхнулся на кровать, начиная думать, что, может, всё это — к лучшему? Что было бы, если бы Альвисс увидел его побои? Он бы очень расстроился, ведь даже вчера, увидев вывих друга, побледнел как мел, а сейчас на Юнасе и вовсе нет живого места. — Прости, Альвисс, но сегодня я не приду, — прикрыл веки парень, даже не подозревая, как его отсутствие повлияет на дальнейшую судьбу всего города.

***

      Сидя за «Семейным» столом, Юнас перебирал невкусные макароны, не имея ни малейшего аппетита, в отличие от Нута, как свинья пожирающего огромную тарелку спагетти. Мать молча попивала пиво, не решаясь заговорить. В конечном итоге парень думал встать и вернуться назад в комнату, из которой его насильно заставили выйти ради ужина. — Ты что, так ничего и не попробуешь? — с возмущением бросила женщина, не чувствуя себя виновной в избиении сына. — Нет аппетита, — сухо бросил Юнас. — Но ты сегодня ничего не ел и… — Не хочет, пусть не ест. Его право, — пробурчал толстяк, вновь положив в свой рот спагетти. — О, так все таки у меня есть права? — усмехнулся Юнас, перебинтованный как мумия, но вовсе не благодарный мужчине за мази и бинты, ведь если бы не он, то парню всё это бы и не понадобилось. — Юнас, ну что ты опять начинаешь!? — бросила мать, отчего юноша закатил глаза, думая скорее уйти от этой семейки, но, услышав стук, вдруг почувствовал неладное.       Нут тут же встал, сказав пасынку валить в комнату, что тот и сделал, но дверь не закрыл, желая узнать, кто это пришёл к ним в такой час. — Убийство!? — порезался толстяк после рассказа полиции. — Да. Тело женщины нашёл мужчина, ловивший рыбу. У неё отсутствовали глаза, — Юнас вздрогнул, услышав о жестокой расправе с девушкой. — Кажется, она была не местной. Никто из города её не опознал, но мы должны показать фото всем. Можно мы зайдём и предоставим фотографии вашей семье? — спросил полицейский, на что толстяк изрядно занервничал, с лживой заботой проговорив: — Простите, мой приёмный сын болен, поэтому пока не может выходить из комнаты. Может, вы зайдёте в другой день? Или покажете фото мне? Я уверен, что Юнас все равно почти никого не знает в этом городе. — Хорошо, — работающий спустя рукава полицейский кивнул, и на этой ноте Юнас прикрыл дверь в комнату, понимая, что даже если его найдут мёртвого, то никто его просто не опознает и не понесёт ответственности. — Ужасный город. Наверняка кто-то из местных убил ту женщину, а теперь все прикрывают его, молча в тряпочку, — прошипел юноша, осознавая, что никому, кроме семьи Орхус, он доверять не может. Вот только, не понимая, что как раз все осознает наоборот.