Kinktober 2023 Fyolai

      Достоевский никогда не любил вечеринки, а если и посещал их, то был тем самым человеком, который в одиночку сидит где-нибудь в углу комнаты, поглаживая кота хозяина. Но Гоголь так слёзно умолял его пойти с ним, что Фёдор не смог отказать. И, справедливости ради, вечеринка удалась на славу — даже Достоевский словил себя на мысли, что неплохо повеселился.       В квартиру они попали далеко не с первого раза, потому что у Достоевского тряслись руки, и он никак не мог попасть ключом в замочную скважину. Не успел он снять обувь, как тут же оказался прижатым к стене.       — Что ты делаешь? — заплетающимся языком спросил Фёдор, пока руки Гоголя блуждали по его талии. Последний прижался к его шее, опаляя её своим горячим, пьяным дыханием. Он ничего не ответил, скользнув руками под рубашку Фёдора. Разум был затуманен алкоголем, поэтому Достоевский совсем ничего не соображал, поддаваясь приятным ощущениям.       Руки Гоголя беспорядочно блуждали по его телу, словно изучая его руками. Утром Фёдор не смог вспомнить, кто кого потащил в спальню, но на своём пути они умудрились сбросить практически все картины, висевшие на стенах. Николай повалил его на кровать, грубо стянув рубашку. Кажется, послышался треск разорванной ткани, но Достоевский не обратил на это никакого внимания.       — Я люблю тебя не только платонически, — с придыханием прошептал Николай, пытаясь совладать с ширинкой Фёдора. — Будь на то моя воля, я бы с тобой каждую ночь…       Губы Гоголя жадно целовали каждый сантиметр его кожи. По пьяни он становился всё более напористым. А Фёдор раскрепощённым. Он довольно громко постанывал, подставляя шею и грудь под горячие поцелуи. Пьяный мозг не особо понимал значение слов, сказанных Николаем, но от этого было не менее горячо.       Он плохо помнил, как его растягивали, если растягивали вообще. Гоголь был гораздо грубее, чем в их первый раз. Поначалу Фёдор метался между болью и возбуждением, срываясь на весьма громкие стоны, от которых, казалось, пыл Николая, а вместе с ним и темп, лишь растёт. В конце он закончил на живот и обессиленно упал рядом.       Кажется, Достоевский всё же переборщил с алкоголем, потому что утром не смог вспомнить практически ничего, кроме нависшего над ним Гоголя, одурманенного алкоголем и похотью. А вот тело запомнило каждый грубый толчок, потому что встать — что уж говорить о том, чтобы сесть — было весьма проблематично.       — Пьяный секс не входил в мой список, — усмехнулся Гоголь, мягко поглаживая Фёдора по бедру.       — Вот сейчас вообще не смешно.       — Ну, ну, не злись. В следующий раз я позволю тебе отыграться.