Octobris commentarius

      — Искусно промасленное оперение так хорошо удерживает воздух, что во время ныряния у птицы появляется своеобразный серебряный плащ, который не дает ей замерзнуть. Недостаток такого наряда лишь в том, что он выталкивает своего владельца из воды. Малявке приходится…       Кроули прожигал взглядом телевизор. Ангел сидел перед экраном и завороженно наблюдал, как очередное «великолепное божье создание» ныряло в воду и усердно боролось за влечение своего жалкого существования. Не то чтобы Кроули не нравились птицы: он уважительно кивал сапсанам, иногда подкаркивал воронам и с тайным восхищением смотрел на колибри. Но Азирафаэль, имевший базовый режим обожания всего живого, относился к живым существам и в последнее время к птицам в частности, с какой-то лёгкой божественной одержимостью.       Началось, как и всё в истории человечества, с маленького искушения.       После Апокалипсиса Кроули с элегантностью товарного поезда переехал в восстановленный книжный магазин. Вместе с ним переехали и все его растения, нуждающиеся в более строгом воспитании в новой эфирной обстановке, некоторая мебель и, к большому неудовольствию Азирафаэля, его плазма. Большой черный прямоугольник на стене настолько чужеродно смотрелся на стене магазина, что Кроули удовлетворённо прищурился образовавшемуся хаосу. Правда, впоследствии ангел навесил на телевизор из ниоткуда взявшуюся кружевную скатерть, и у Кроули дернулась рука перекреститься. Помимо того, что теперь его плазма стала оскорблением для хорошего вкуса, она иногда использовалась по назначению. Демону нравилось развалиться на мягком диване, закинуть ноги на журнальный столик и лениво переключать бесконечное количество каналов в поисках смысла существования. Его личным хобби стало отслеживание реакции Азирафаэля на ту или иную передачу: канал с оркестровой музыкой удостоился лёгкой счастливой улыбки, на сериалы для домохозяек ангел задумчиво и сочувственно хмурился, политические шоу не удостаивались и толикой реакции, впрочем, как и спортивные соревнования. Кроули занимался ничем иным, как искушением. Ему хотелось найти какую-нибудь наживку, на которую клюнет его невинный в отношении современных технологий ангел. Театральные постановки, каналы про литературу и искусство в некоторой степени соответствовали вкусам ангела.       А потом случились документальные фильмы. После какой-то документалки BBC про жизнь верблюдов в пустыне оторвать Азирафаэля от телевизора стало невозможно. Кроули сначала с тайной улыбкой, а потом и с явным раздражением наблюдал, как ангел проходит путь от заинтересованности динозаврами «я знаю, что их не существовало, дорогой, но они так интересно рассказывают!» до наблюдения за австралийскими тарантулами. Когда начался многосерийный фильм про птиц, Кроули отметил этот день в календаре как начало второго конца света. Телеканал теперь крутил многосерийную документалку круглосуточно, в обход своей обычной программе, напечатанной в газете. Кроули ушел на целый день предаваться апатии в Бентли, а когда вернулся, на него даже не подняли головы.       На некоторое время он стал единственным разумным обитателем магазина и к своему ужасу понял, что просто не сможет перебраться к себе обратно, пока ангел переживает свой телевизионный запой. Слишком привязался. Резко участились случаи, когда Кроули ощущал жар и треск огня, крики людей на улице и отчаяние. Воспоминания и подступающая паника его искренне раздражали. В конце концов, он не был настолько впечатлительным. Теперь в вынужденном одиночестве демону ничего не оставалось, кроме как хватать комиксы, появившиеся благодаря Адаму, и лениво листать страницы. Иногда он мечтательно вспоминал, как ангел смотрел на обновленный ассортимент своего магазина с лёгкой паникой и чуть ли не брызгал на них святой водой. Все это было приятными воспоминаниями дотелевизионной эры.       Однажды, спустившись со второго этажа глубокой ночью, Кроули застал ангела за просмотром чего-то про космос. Азирафаэль с таким интересом слушал рассказ о скоплениях, туманностях и системах, что у демона что-то глубоко и тоскливо зажгло внутри. Кроули упал рядом с ним на диван, положил голову ангелу на плечо и, сняв очки, следил, как человечество исследовало бесконечные просторы Её творения. Ну, и немного его. Кроули проснулся с утра, укрытый в тошнотворно мягкий клетчатый плед. На кухне гремели чашками, телевизор был выключен, а кружевная скатерть заняла свое прежнее безвкусное место.       Второй Апокалипсис был окончен.       Их жизнь быстро вернулась в привычное русло. В одну из тех приятных ночей, когда все мелкие искушения и благословения были совершены, на столе ожидала бутылка столетнего вина, а ангел выглядел особенно загадочно, произошло изменение. На самом деле, Кроули стоило заподозрить неладное заранее — ангел был слишком улыбчив и смотрел на него с какой-то глубинной мягкостью, которая явно выходила за рамки любви к всему сущему.       — Дорогой, я вижу, как ты смотришь на это вино, но на самом деле я кое-что запланировал. Если ты позволишь, — Азирафаэль взял демона за руку и, под трель совершенного чуда, они оказались на морском берегу.       Темень вокруг стояла кромешная, вода мягко шуршала галькой у берега. Кроули мельком взглянул на звёздное небо и прикинул, что ангел закинул их куда-то на западное побережье Северной Америки.       — Мне стоит начинать волноваться, ангел? Мы не могли прогуляться по Штатам в более располагающее для этого время? Днём, например…       — Днём это было бы абсолютно бесполезно, дорогой.       Азирафаэль повел его по берегу. Кроули сразу догадался, что путь их лежит к лодке, которая стояла в отдалении. Демон без возражений залез внутрь и по привычке схватился за весла. Улыбка Азирафаэль ярко мелькнула даже в такой темноте.       — Я, конечно, польщён, но ты даже не знаешь, куда грести, — ангел расстегнул свое пальто и жилет, забрал у Кроули весла и с удивительной сноровкой начал вести их вглубь какого-то пролива.       Демон застыл и старался даже лишний раз не дышать. Любой звук в этой объемной тишине, прерываемой лишь скрипом уключин и журчанием воды, казался оглушающим. Ангел был невероятно сосредоточен, вез их в каком-то определенном направлении и явно не хотел, чтобы его беспокоили демоническими штучками. Кроули откровенно не знал, куда себя деть и продолжал молча буравить взглядом темную воду. Когда они, наконец, остановились, он поднял глаза на ангела и постарался как можно выразительнее поднять одну бровь, чтобы в этой кромешной темноте это было заметно.       — Теперь тебе нужно закрыть глаза, — ангел забрал у него очки, взял его за руку и смотрел пробирающе серьезно, — Иначе чудо не случится.       Демону ничего не оставалось, как покорно подчиниться. Запах моря смешался с запахом парфюма, которым ангел пользовался с девятнадцатого века, и вкупе с теплой рукой, обратившей его ладонь, удивительно хорошо его успокаивал.       — Теперь ты можешь открывать.       Сначала Кроули не понял, что изменилось. Ангел все также сидел перед ним, держал его за руку, но через пару мгновений демон заметил, что на его лице появились отблески сине-зеленого света. Вода вокруг лодки вспыхивала огнями, и Кроули с изумлением разглядел множество медуз, растянувшихся на несколько сотен метров в длинную ленту. Они оказались где-то посередине, в самой широкой ее части. Демон завороженно опустил руку за борт и ткнул кончиком пальца в зонтик одной из медуз.       — Я видел про них одну из тех чрезвычайно интересных программ. Они напомнили мне о Млечном пути, — «напомнили о тебе» ангел оставил не высказанным.       Кроули искренне поблагодарил вселенную за то, что на самом деле демонам не нужно сердцебиение. Руки сразу начали искать очки, чтобы спрятать глаза. Не зная, куда деть все накопившееся внутри он позволил своим силам соскользнуть с кончиков пальцев вспышками света. Теперь он не мог оторвать взгляд от Азирафаэля, застыв в каком-то приятно-неприятном оцепенении.       Ангел улыбнулся, крепче сжал его руку и сказал:       — А завтра мы пойдем кормить колибри.