Могло бы

      Правящей принцессе Дорна дозволено очень многое, а прощается ей и того больше — отец если и расстроится ее поведением, то всего лишь головой кивнет, губы сожмет в тонкую линию неодобрительно, и более никак своего неудовольствия не проявит (дочь выросла, дочь заменит его однажды, что ее журить да попрекать), мать уехала в Норвос, разочаровавшись в браке с Дораном, а младшие братья или кузины-Песчаные Змейки не имеют влияния на принцессу — родилась Арианна Мартелл у своих родителей первой, ей и наследовать Дорн после Дорана, ей и править землей, где жаркое солнце выжигает глаза и делает кожу смугло-коричневой, где пески подобны золоту, и так приятно пересыпаются между пальцами, где небо — лазурно-синее, раскаленное, а апельсины — слаще меда, и точно такие же яркие, как и солнце. Арианна любит эту землю, любит свой дом, любит танцевать на площади, собирая солнечно-желтые платки, которые дарят ей восхищенные ее танцем мужчины, всем сердцем любит своих кузин — дочерей Красного Змея, любит и мужское внимание, которым не обделена никогда — принцесса Дорна обладает не только властью, но и зрелой уже и женственной красотой, она очаровательна и прекрасно это осознает, потому и кружит мужские головы, опьяняет, как дорогое, изысканное вино, однако замуж выходить не спешит.       Ее отец и мать, заключив поспешный брак по любви, совершили ошибку, и в итоге это закончилось печально для обоих; леди Мелларио покинула Дорн, отправившись домой, в Норвос, и трое детей ее остались здесь, с отцом, состарившимся раньше времени, в чем расставание с женой, вероятно, сыграло не последнюю роль.       Арианна Мартелл такой ошибки не допустит никогда, она умна, расчетлива и осторожна, она не станет бросаться в омут с головой, ей суждено быть политиком, не только принцессой, и она по праву рождения наследует Солнечное Копье.       Это в других королевствах Вестероса женщины не имеют права наследования и даже голоса. Это в других королевствах женщины обязаны хранить беспрекословную верность супругу и беречь себя до брака. Это в других королевствах леди — молчаливые и покорные, словно голубки, нежные и трепетные певчие пташки.       В Дорне все иначе. Дорнийки — совсем другие. Красивые, соблазнительные, обжигающие, как солнце, горячие и страстные в постели; недаром в народе сочинили песню о любви дорнийской женщины, ради которой и умереть не жалко, не жалко быть убитым ее ревнивым мужем, перед смертью вспоминая горячие ночи с женщиной, что принесла своей любовью смерть.       Дорнийки — змеи, ядовитые, но очаровательные, грациозные, завораживающие движениями гибких тел и сладкими голосами.       Арианна Мартелл — такая же змея, как и ее двоюродные сестры-бастарды. Она отличается от Песчаных Змеек лишь тем, что не берет в руки оружия, предпочитая отдавать приказы сражаться за нее, но не драться самой. Арианна Мартелл получает, что хочет — если не напрямую, то окольными путями, хитростью, лукавством, чарами своими женскими — но получает непременно. Она хотела понять, каково это — быть с мужчиной, и выбрала Дэймона Сэнда, оруженосца ее дяди, улыбалась ему призывно, проводя языком по губам, бросала жаркие взгляды из-под ресниц, а потом молча впустила в свои покои, сбросила легкое платье с тела, обнажаясь полностью, лишь черные кудри падали на грудь, поцеловала сладко, и… мужчина достался ей, как доставалось все на свете. Дэймон был страстен и ласков одновременно, целовал ее ладони, гладил плечи, и не мог стать ее мужем — он, бастард, не соответствовал уровню принцессы-наследницы. Арианна хотела кого-то получше. Не оруженосца — господина его.       Оберин Мартелл был ее дядей, младшим братом ее отца, Красным Змеем, любимцем женщин, и просто веселым и красивым человеком, который не мог не привлекать взгляды. Он был так не похож на Дорана — он смеялся громко, улыбался широко, чувств своих не скрывая, сражался храбро, дарил Арианне драгоценности, которые она так любила надевать, и… Он был намного интереснее любого мужчины в ее жизни. Интереснее, привлекательнее, притягательнее. Он дарит Арианне алую переливчатую шаль, удивительно приятную на ощупь, пахнущую терпкими пряностями, смеется, набрасывая на ее плечи дорогую ткань, которая скользит по коже, как ласковый солнечный свет; Арианна благодарит от души, улыбается широко и белозубо, а когда дядя уходит, прижимает шаль к щеке, наслаждаясь мягкостью и нежностью ткани. Ей нравится думать, что Оберин, как он пошутил (или не пошутил?) убил кого-то ради того, чтобы подарить ей эту шаль. Ей нравится думать, что он такой сильный и так ее любит. Жизнь какого-то безликого «покупателя» принцессу не волнует нисколько — таков Дорн, в его песках недолго и сгинуть, пропитав их золото своей кровью. Здешняя земля именно такая — кровью вспоенная, никому не покоряющаяся.       Непреклонные, несгибаемые, несдающиеся.       Все же и часть драконов есть в дорнийских змеях — может, потому они так жару легко переносят, и солнца не боятся, а лишь приветствуют его жаркие лучи, ловят их ладонями, подставляют лица под сияние.       И самое главное в жизни — не борьба за власть, зыбкую и эфемерную (вот она есть, а вот ее отняли у тебя глотком яда или ударом меча), не семья (отец ее скучнейший из людей, братья интереса не вызывают), не любовь (бывает ли любовь, должна ли она быть вообще?); нет, главное в жизни — это получать удовольствие от каждого вдоха, от каждого шага, от всего, что ты видишь, слышишь и чувствуешь. Арианна получает удовольствие сполна — и от политических интриг в кулуарах, и от красных апельсинов, сладким медовым соком орошающих ее губы и подбородок, и от не менее сладких поцелуев Дэймона, и от танцев, в которых порхает диковинной райской птицей, и от солнечных дней, и от украшений, и от общения с подругами… но что-то не дает ей покоя.       Кто-то, кто лишает ее спокойного сна и отдыха, заставляет кровь буквально пылать, и пробуждает дикое желание.       Ее дядя.       Трудно оставаться здравомыслящей принцессой, когда внутри поднимается волна жара, отчего глаза блестят огнями, а кожа покрывается мурашками. Арианна не знает, что творит, не знает, что скажет ей Оберин — выгонит ведь, стоит ей прямо озвучить, зачем она пришла в его купальню посреди ночи, и на ней всего-то легкое платье, да на плечах — та самая подаренная шаль, переливается черно-алым в свете факелов. Ступает Арианна бесшумно, подкрадывается, как змея к своей цели, но кто тут хищник, а кто — добыча, еще предстоит выяснить. Опасно играть с огнем, опасно касаться его руками, но как же хочется протянуть руку и дотронуться кончиками пальцев до пламени!       Но Оберин ее слышит, хмыкает тихо, неизвестно как узнает по шагам, что явилась к нему именно племянница. Арианна смотрит, как капельки воды стекают по его спине, губы ее пересыхают и она проводит по ним языком. Стоит в тени — не хочет заранее показываться, наблюдает из тени, как он поднимается из воды, как наматывает полотенце на бедра, и, пока Оберин одевается за ширмой, разливает по двум бокалам лучшее из дорнийских вин, задумчиво отрывает виноградину от грозди и отправляет в рот, наслаждаясь сладким соком.       Ей жарко, хочется сбросить платье, сбросить шаль — ночи в Дорне не менее теплые, чем дни, особенно здесь, в Водных Садах, где так много зелени и цветов.       — Дядя, я хотела показать вам свой танец, чтобы узнать мнение о нем — все же я открываю праздник, и хочу всех поразить.       Она поднимается, оставив бокал с недопитым вином на столике. Ведет плечами, не сбрасывая с них шали, и начинает танцевать. Не тот танец, что принят на соревнованиях — движения ее более чувственные и страстные. Так могла бы танцевать продажная женщина в борделе, вот только Арианна Мартелл — не продажная женщина, как бы ни вела себя. Но она увлекается — проводит руками по груди, качает бедрами, взмахивает копной черных кудрей, кружится на месте, показывая себя со всех сторон, и чувствует на себе взгляд Оберина, что вызывает головокружение, а губы пересыхают снова.       Арианна останавливается, смотрит с вызовом, отводит упавшие на лицо волосы, а после снова берет бокал вина и делает глоток, что приятным теплом разливается по груди.       — Ну как? Вам нравится? — задорно интересуется она, широко улыбаясь.       Я вам нравлюсь?